Фернандо Артуро де Мериньо

В этом испанском имени первая, или отцовская, фамилия — де Мериньо , а вторая, или материнская, фамилия — Рамирес .

Фернандо Артуро де Мериньо
21-й президент Доминиканской Республики
В офисе 1 сентября 1880 г. - 1 сентября 1882 г.
Предшественник	Грегорио Луперон
Преемник	Улисес Эро
Личные данные
Рожденный	( 1833-01-09 ) 9 января 1833 г. Ямаса , провинция Монте-Плата , Доминиканская Республика
Умер	( 1906-08-20 ) 20 августа 1906 г. (73 года) Санто-Доминго , Доминиканская Республика
Национальность	Доминиканский
Политическая партия	Синяя вечеринка

Фернандо Артуро де Мериньо-и-Рамирес (9 января 1833 – 20 августа 1906) был доминиканским священником и политиком. Он занимал пост президента Доминиканской Республики с 1 сентября 1880 года по 1 сентября 1882 года. Он занимал пост президента Палаты депутатов Доминиканской Республики в 1878 и 1883 годах. Позже он стал архиепископом .

Могила архиепископа Мериньо в Кафедральном соборе Примада де Америка в колониальном городе Санто-Доминго .

Происхождение

С юности исключительные способности Мериньо были очевидны, что относится к аспектам его семейного происхождения. Он смог выразить свой интеллект благодаря тому, что находился в социальном секторе, где передавались зачатки европейской культуры. Его первоначальное существование было отмечено прошлым, которое предрасполагало его к культуре, несмотря на трудности, связанные с бедной страной, и тяжелую личную ситуацию с лишениями. Он родился в Антонси, тогдашней части Бойи, 9 января 1833 года. Это было время гаитянского господства , когда семьи с социальным престижем продолжали миграционный поток, начавшийся в последние годы 18 века после Базельского договора . Представители тех социальных слоев, которые остались в стране, чувствовали себя в невыносимом состоянии.

Его родители, принадлежащие к сектору с наибольшим социальным влиянием в регионе, решили не покидать страну, как и многие сельские собственники, возможно, из-за осознания того, что им придется цепляться за защиту своих активов. Две ветви семьи принадлежали к социальному классу владельцев скота, известному как хатерос. Отец, Педро де Мериньо, был потомком канарских иммигрантов, обосновавшихся в 18 веке, поэтому его относили к белому меньшинству. (В то время канарцы играли роль воссоздания демографического сектора столичного происхождения, расположенного в сельской местности. Эти иммигранты и их потомки имели тенденцию вступать в брак друг с другом, поэтому среди них сохранялась определенная идентификация с так называемой белой расой. ). Вполне возможно, что мать Мериньо, Мария Бруна Рамирес, также имела канарское происхождение и запоминалась своими яркими голубыми глазами, хотя традиция утверждает, что ее предки были из разных областей Испании и даже от последних коренных жителей, привезенных из близлежащих стран и находившихся в в Боя во второй половине 16 века. Несмотря на свое местное превосходство, пара Мериньо-Рамирес не Они вышли из скромного состояния, типичного для ненавистников, ситуации, которая ухудшилась после экономического переустройства первых десятилетий XIX века.

Судьба Мериньо изменилась, когда в 11 лет он переехал в Сан-Карлос – городок, расположенный в двух шагах от северо-западного угла стены Санто-Доминго – из-за заинтересованности члена семьи в получении образования. Первые его шаги были окружены чертой лишений тех лет. (Буэнавентура Баес по поводу нападения, совершенного на него Мериньо в конце 1865 года, гневно заметил, что ему никогда в детстве не приходилось продавать голубей на улицах). Теперь, несмотря на такое скромное существование, Мериньо наслаждался семейной средой, которая позволяла ему посещать школу, и отвечал условиям для поступления в первый класс семинарии Святого Фомы Аквинского , основанной архиепископом Томасом де Портес Инфанте в 1848 году. товарищи, некоторые позже окажут влияние на церковные круги. Новый семинарист пользовался защитой архиепископа, который принял его в своем доме и получил скудную стипендию в обмен на службы в соборе. Культурная подготовка молодого человека была закреплена посещением кафедры в школе Сан-Буэнавентура, созданной президентом Баэсом во время его первого правления, которая характеризовалась незначительными культурными и институциональными достижениями. Также в этой школе он подружился с однокурсниками, которые в последующие десятилетия впоследствии поднялись на высшие должности, такими как Мануэль де Хесус Гальван .

С тех лет были отмечены настойчивые усилия Мериньо в стремлении к личностному совершенствованию, что позволило ему выделиться среди своих коллег по священству и среди любителей культуры. Некоторые из его одноклассников вспоминали его интерес к литературе и раннее развитие ораторского искусства. Однако после рукоположения в священники в 1856 году он был назначен священником Нейбы, что эквивалентно изгнанию, поскольку это население подвергалось вторжениям гаитянцев и находилось в бедственном положении. Проявив необыкновенную энергию, тогда 23-летний священник приступил к реорганизации храмового служения и основал школу.

Ранний активизм

Критика Педро Сантаны

В те годы занимал генерал Педро Сантана , сменивший Буэнавентура Баэса пост президента Первой Доминиканской Республики . В то время как одной из составляющих президентства Баэса было установление теплых отношений со духовенством, Сантана, напротив, учитывая его стремление к абсолютной власти, всегда предлагал подчинить себе власть. свое личное владение церковному аппарату. Он заставил архиепископа Портеса принести присягу на конституции, которую он считал атеистической, утверждающей независимость государства. Противостояние достигло такого уровня, что архиепископ потерял рассудок, и его пришлось заменить коадьютором.

Враждебность Сантаны по отношению к церковному органу объясняет, что Большинство немногочисленных священников в стране поддержали движение, возникшее в городе Санто-Доминго после принудительного принятия президентом Сантаной «номерного знака Сеговии». Благодаря этому положению любой доминиканец из среднего и высшего слоев общества, обратившийся с просьбой об этом, получил испанское гражданство. Некоторые враги Сантаны воспользовались этой мерой, чтобы под защитой своего нового гражданства безнаказанно вести оппозиционную деятельность, что привело к дестабилизации власти тирана. Баес вернулся к власти середина 1856 года при поддержке молодых либералов и других слоев общества, включая священников, которые считали Сантану общим врагом.

Не похоже, что Мериньо развил политическую деятельность в отдаленной Нейбе , но вполне вероятно, что он стал известен как Баэсиста, даже если и делал это скрытно. Его превосходство в этом городе было подчеркнуто после повстанческого движения против президента Баэса, которое началось в Сантьяго 7 июля 1857 года. После призыва к созыву нового Учредительного конгресса Нейба избрал Мериньо представителем. Прежде чем отправиться в новое место назначения в Моке, он вмешался в защиту заключенного в тюрьму сторонника Баеса. Подобные указания дошли до ушей Сантаны, который руководил осадой сил Баесисты, окопавшихся в Санто-Доминго. Используя свои прерогативы военачальника на службе правительства Сантьяго, Сантана помешал Мериньо продолжить путь в Сибао и вызвал его к себе. Из интервью, которое дали оба персонажа, возникли дружеские отношения. Диктатор ласково называл молодого священника «маленьким отцом» и вручил ему особый посох — одежду, которую Мериньо хранил на всю жизнь. Можно сделать вывод, что благодаря раннему пониманию тонкостей политики Мериньо понял, что католической церкви было удобно восстановить союз с Сантаной. Решение такого рода не должно было ни с кем советоваться из-за вакуума управления, в котором оказалось церковное учреждение.

Пока продолжалась осада Санто-Доминго, Мериньо был назначен правительственными властями приходским священником Эль-Сейбо , а затем Сан-Кристобаля . Но как только в середине 1858 года Баэсисты сдались и Сантана провозгласил себя президентом, он организовал для своего друга-священника занятие стратегической позиции приходского священника собора в знак признания его уже видимых интеллектуальных и политических способностей. подарки. «Эль падречито» внезапно стал известным персонажем благодаря своей благосклонной позиции по отношению к Сантане. С тех пор он использовал свою блестящую риторику для распространения личных представлений о судьбе нации и превознесения фигуры диктатора.

Вскоре Сантана ответил взаимностью на энтузиазм приходского священника собора, назначив его апостольским делегатом после консультации с епископом Кюрасао , считавшегося самым близким к стране. Назначение было ратифицировано Ватиканом при первой же возможности, что стало выражением вакуума, образовавшегося из-за отсутствия Портеса и контроля, который имело правительство. Для этой цели Мериньо получил власть, эквивалентную власти епископов, что сделало его всего за 26 лет ведущей фигурой Церкви в стране.

Призвание священника к власти вскоре стало очевидным как в церковном аппарате, так и в политике. С тех пор, можно быть уверенным, он вынашивал цель консолидировать лидерство посредством возведение его в архиепископский сан. Для достижения цели потребовалось бы много лет, но он настойчиво связывал себя с национальной политикой, всегда с целью укрепить свои позиции в духовенстве. В этой цели была заложена основа симбиоза между священником и политиком, который сопровождал его до его возведения в прелатуру в 1885 году.

Симптоматично, что первым текстом, воспроизведенным в сборнике одного из его сочинений, вышедшем в 1906 году, стала статья, появившаяся в 1859 году в « Ла Флор дель Озама» , «Что такое католическое священство и как оно влияет на обычаи народа». » В нем он оправдывает вмешательство духовенства в политику во имя воплощенных им ценностей самопожертвования, смирения и проповеди братского союза. Что еще более важно, он утверждал, что священство, благодаря своей связи с божественным, имело исключительный контроль над истиной, для чего оно было подкреплено более выдающимися ценностями, которые неявно ставили его выше политика:

Церковь Иисуса Христа является единственным обладателем истины, а католический священник, ее служитель, является законным распространителем ее; Только он один имеет достаточный характер, чтобы донести ее до народов, а поскольку истина есть положительное добро, католический священник, оказывая влияние в городах, делает их обычаи хорошими. По сути, священник возвышает свой голос против пороков и побеждает их, практикуя добродетели; Он смирен и смущает гордыню; Это благотворительность и стыдит эгоизм; Он целомудрен и сдерживает свою похоть; Это либерально и уничтожает жадность; Он благоразумен и подавляет высокомерие; Трезвит и прогоняет пьянство.

Подобные позиции позволяют понять, что его отношения с Сантаной не ставили его в положение марионетки, поэтому он искал пути закрепления личной позиции, которая позволила бы ему отстоять свои права. политические концепции, с тех пор националистической направленности. Постепенно он дистанцировался от президента. Уже в то время Мериньо был убежден, что судьба доминиканского народа должна быть связана с национальной независимостью и политическим порядком, гарантирующим свободы личности. Вероятно, благодаря своему уму он был тем, кто острее всех среди священников понимал, что церковное учреждение должно поставить себя на службу национальному делу и избавиться от своего консервативного бремени. Эта позиция была выражена в одной из его первых проповедей в качестве апостольского викария, произнесенной 27 февраля 1860 года. Он воспользовался годовщиной, чтобы восхвалять патриотизм и выступать за единство доминиканцев. Обе темы ставили под сомнение ориентации Сантаны, чья аннексионистская позиция была известна и чей эгоцентризм был выше всех других соображений. Мериньо продолжал возглавлять церковное учреждение, возможно, потому, что Сантана счел такую ​​критику неуместной.

Против аннексии

Когда стало известно, что Сантана решил присоединить Доминиканскую Республику к Испании, Мериньо решил присоединиться к открытой оппозиции. Очевидно, он предпринял закулисные шаги, чтобы попытаться предотвратить аннексию, и даже пытался отговорить Сантану в интервью, которое они оба дали. К сожалению, было уже слишком поздно, и 18 марта 1861 года жители столицы задумали спустить свой трехцветный флаг и заменить его флагом Королевства Испания. Не имея сил предотвратить аннексию 1861 года, Мериньо решил открыто выступить против нее. За несколько дней до завершения позора, 27 февраля 1861 года, он произнес в присутствии тирана речь, направленную против эгоизма, инстинкта, названного причиной всех зол, поразивших республику. Он начал из богословских соображений, чтобы предположить, как противоречивые страсти развились с того момента, как «первый человек отпал от благодати Божией» и «все невзгоды охватили его».

В этом произведении он применил свои интеллектуальные способности и навыки. оратории. Культурное образование прелата было обусловлено богословским подходом и риторическим стилем, который подчеркивал яркость выражения, но у него были ясные соображения о доминиканской реальности, что позволило ему объединить теологию с либерализмом. Однако он не предложил оригинальной интерпретации доминиканской истории. Его политическая речь, какой бы блестящей она ни была, ограничивалась повторением общепринятых принципов. Что касается религиозных вопросов, он не переставал повторять общепринятые представления о католицизме. Точно так же другим видам письма недоставало остроты, например, учебнику по географии, ограниченному описательным планом. Во всяком случае, в то время, когда небольшая группа интеллектуалов только формировалась, Его глагол вызывал восхищение, энергично пробуждая принципы спасения. Это было то, что он сделал, чтобы эллиптически атаковать стремление Сантаны контролировать все, рассматриваемое как продукт страсти эгоизма:

Среди плохих страстей есть одна, господа, ужасных форм и фатальных последствий; страсть, которая, когда она развивается в сердце, опустошение, которое она вызывает в человеке, настолько велико, что, начав с вырождения и унижения его, она кончает тем, что делает его врагом самого себя, врагом общества и врагом рода человеческого. Страсть сильных побуждений, потому что она скрыта, лицемерна и льстива, и проникает очень мягко, мало-помалу нервируя разум; полная ухищрений страсть очаровывать захватом тех, кто расставляет свои сети, и которая почти всегда бывает скрыта покровом милосердия, чтобы успешнее победить все народные добродетели; Эта страсть, господа, — эгоизм. Оно состоит из чувства исключительной любви, которую питает к самому себе человек, видящий в себе лишь предмет всякого добра, начало и конец своих действий и не признающий вне его других прав и других обязанностей. Эгоизм — одна из самых непроницаемых страстей, потому что эгоистом можно быть во многом и в разных формах; и этот порок развился в наше время ужасающим образом. Подрывная философия, противоречащая всем правам и здравому смыслу, имеет тенденцию ставить под сомнение все обязанности; и именно поэтому сегодня добродетели неизвестны и презираются, и чистая совесть называется заботой, а здравый смысл называется фанатизмом.

Из этой жалобы можно вывести несколько элементов, которые прообразуют глобальный характер ее принципов. С одной стороны, он поддерживает любое рассмотрение исторического процесса, происходящего от божественной воли. То есть его философия истории телеологична и направлена ​​на утверждение современной концепции свободы. По этой причине он в заключение отвергает консервативное видение, которое приравнивает современный и революционный дух к «беспокойству и фанатизму». Он приравнивает эгоизм к сферам власти, «когда они пренебрегают серьезными интересами общества, которое доверилось им, думая только о своей личной пользе; когда они видят голодную толпу и тысячи граждан, доведенных до нищеты, и мало заботятся о таких несчастьях». В заключение он противопоставил преобладавший тогда эгоизм патриотизму, который Тринитарио проявили в 1844 году, чтобы заложить основы национальных достижений:

Патриотизм, господа, есть первая из гражданских добродетелей, это основа стабильности и прогресса людей. Когда этот священный огонь горит в груди граждан, нет особых целей, нет частных интересов, нет исключительности: тогда все становится обобщенным, все для всех. Отсюда любовь к правительствам, уважение к законам, мир и процветание нации. Патриотизм – это братские узы, которые укрепляют детей одной страны, давая им силу и смелость стать свободными и поддержать свою свободу.

Принятие испанского режима

Реакция диктатора на заявление священника была немедленной. Сантана пытался заставить викария отречься, что тот категорически отверг. Сантана просто изолировал его, защищенный безопасностью, обеспечиваемой его авторитарным превосходством, подтвержденным аннексионистским порядком. Через год, несмотря на то, что Мериньо сохранял спокойствие, Сантана в качестве испанского генерал-капитана решил депортировать его, чтобы помочь подготовить почву для испанского прелата. В последующие годы Мериньо оставался за границей, пока велась вооруженная борьба за восстановление национального суверенитета. Он рассчитал, конечно, исходя из своих личных интересов, что было бы уместно подчиниться решению Ватикана о поддержке аннексионистского режима.

Такое отношение контрастировало со смелой предыдущей критикой, хотя в частном порядке он продолжал негативно относиться к Сантане и со значительными оговорками в отношении аннексионистского режима. Но вмешательство снова было очевидным личного удобства над своей политической ориентацией. Когда 16 августа 1863 года в Сибао началось восстание, Мериньо в письме Карлосу Нуэлю из Пуэрто-Рико осудил его. Более того, несколько месяцев спустя, находясь в Испании, он решил принять новый порядок, присягнув перед испанским флагом. Он встретился с королевой Изабеллой II и видными политиками метрополии. Он даже подумывал о возвращении на службу недавно назначенному архиепископу Бьенвенидо Монсону, представителю испанского правления и ретроградной позиции. Он наверняка рассчитывал, что таким шагом он сможет восстановить иерархические позиции в церковном аппарате. Сам он признался, что в мегаполисе посвятил себя решению своего «дела». Однако, недоверчивая, монархия отправила его не обратно на родину, а в Пуэрто-Рико, дав ему сан каноника в соборе этого острова. Он оставался на этой должности два года, совершенно не обращая внимания на происходящее. Война за восстановление Доминиканской Республики .

В начале 1865 г., когда был обнародован декрет кортесов объявив об освобождении Санто-Доминго, Мериньо продолжил действовать расчетливо: он покинул Пуэрто-Рико и направился в Венесуэлу . Это был способ дистанцироваться от монархии, хотя, насколько известно, он ни разу не отказался от испанского флага. В Венесуэле он снова выделился и даже вмешался в политические дела в городе Барселона , где добился влияния, свидетельствующего о его проницательности. В последующем изгнании 1870-х годов он вернулся в то же место, довольный любовью венесуэльцев. Священник, недавно освобожденный от должности каноника монархии, нашел героя-революционера Хуана Пабло Дуарте в Каракасе и расспросил его о событиях, кульминацией которых стало провозглашение 1844 года. В знак признания знакомства с Дуарте в 1884 году правительство спросило ему произнести в соборе великую молитву по случаю перенесения его останков. Это одна из лучших его речей, полная патриотизма и этического чувства Доминиканская история . Однако, по версии, собранной Франсиско Москосо Пуэлло в Наварихо, он первоначально высказал сомнения по поводу произнесения запрошенной речи, заявив, что не знает, что сказать об этом «бедняге».

Вернуться в Доминиканскую Республику

Член Синей партии

Вернувшись в Санто-Доминго вскоре после ухода последних испанских войск, 11 июля 1865 года, Мериньо продолжал играть заметную роль в государственных делах. Он более четко, чем раньше, придерживался либеральной и национальной позиции, которую подняли правители Реставрации из Сантьяго. политическое течение, которое позже получило название Синей партии В разгар боевых действий возникло , чтобы отличить себя от Красной партии , поскольку уже была известна группа, состоявшая из последователей Буэнавентуры Баэса с 1857 года. Хотя они приняли принципы Что касается либерализма, то блюз питали и бывшие сторонники Сантаны, которые никоим образом не желали тянуть время с возвращением Баэса на пост президента. Мериньо обладал обоими качествами и, уже будучи ведущей фигурой в национальной жизни благодаря своему статусу бывшего апостольского викария, он продолжал сиять как один из ведущих людей Синей партии.

Несмотря на то, что синие возглавлялись тремя спорящими генералами, они добились поддержки почти всех интеллектуалов того времени, включая бывших сантанистов, которые в конце концов согласились с тем, что будущее доминиканского народа должно быть связано с порядком народного суверенитета и политической демократии. Эти интеллектуалы, хотя и были нейтрализованы действиями лидеров Реставрации (почти все они были сторонниками Баэса), имели достаточно влияния, чтобы выдержать длительную борьбу, кульминацией которой стал захват власти синими в конце 1870-х годов. Будучи членом этого разрозненного созвездия солдат, торговцев, политиков и интеллектуалов, Мериньо занимал пост президента Учредительного органа Конгресса, отвечавшего за разработку Великой хартии вольностей, которая заменила Хартию вольностей 1854 года, которая установила абсолютные полномочия для Сантаны.

Пока шли дебаты, Педро Гильермо , один из генералов-восстановителей провинции Эль-Сейбо, выступил с заявлением, которое вернуло Баэса на пост президента менее чем через пять месяцев после ухода испанских войск, несмотря на то, что он был получил звание фельдмаршала испанской армии. Законодательной властью служило Учредительное собрание, поэтому Мериньо предстояло принести присягу нового президента 8 декабря 1865 года. По этой причине он произнес свою самую известную речь, содержащую неожиданный упрек новому президенту. президента за то, что он был сторонником аннексии. Несмотря на то, что это великолепное произведение, его идеи не были оригинальными, поскольку они были взяты из речи колумбийского политика. Вот как начал президент Ассамблеи:

Глубокие и непостижимые тайны провидения...! Пока ты бродил по зарубежным пляжам, я скучал по великим событиям, происходившим на твоей родине; Когда казалось, что ты еще дальше от трона и что верховная власть будет вверена победоносной правой руке одного из поборников независимости [...] в этой стране происходят необыкновенные события...! Ваша звезда восходит над горизонтами Республики, и вы призваны занять кресло первой магистратуры. Столь неожиданное событие до сих пор удивляет многих, кто его созерцает...! Однако я, который должен говорить с вами только откровенным языком истины; Меня учили, как и вас, в школе несчастий, в которой с пользой изучаются редкие превратности жизни, не удержусь сказать вам, чтобы вы не удивлялись этому; что в таких городах, как наш, по выражению прославленного американского оратора, «перейти от изгнания к одиночеству так же легко, как от одиночества к сенатской коллегии адвокатов».

Это было предупреждение президенту отказаться от авторитарного правления, которое лежит в основе причин прошлых несчастий Доминиканской Республики. Он вернулся к контрасту между свободой страны и чумой диктатуры, хотя последняя представляла собой носителя обещания процветания, от которого следует отказаться из-за противоречия принципу свободы:

Ее тираны жестоко обращались с ней, покрывая ее ранами и унижая ее шею, которую они обременяли позорными цепями; но она осталась чистой среди страданий, и когда патриотизм взял ее в свои объятия, вырвав ее из-под власти ее угнетателей, нашел ее унылой, но красивой и облагороженной, даже в несчастье, так как она не наслаждалась бы процветанием та проституция предложила ей.

Он воспользовался случаем, чтобы представить основные положения правительственной программы в соответствии с принципами либерализма и экономического прогресса. Акцент на этом последнем пункте подчеркивает принятие сторон в пользу применения мер капиталистического развития и гегемонии современной буржуазии, как это было принято в Западной Европе. Конечно, такая капиталистическая программа рассматривалась синими как функция повышения достоинства страны путем обеспечения закона, общего благосостояния и развития образования. Как уже неоднократно повторялось, указанная программа должна была основываться на морали, что, в свою очередь, должно было привести к отбору «граждан известной честности» для управления общественной судьбой.

Вы знаете, гражданин Президент, что управление страной означает честное и преданное служение его интересам; сделать так, чтобы закон имел равную силу для всех граждан, никогда не скрывая безнаказанности преступлений и не оправдывая посягательство на добродетель; прививать глубокое уважение к собственности, укрепляя любовь к труду со всеми возможными гарантиями; способствовать распространению наук, чтобы народ стал просвещенным и, зная свои обязанности и права, не давал места пагубному влиянию врагов порядка и процветания; заложить внутренний и внешний мир на прочной основе, чтобы способствовать расширению торговли, промышленности и всех элементов общественного благосостояния; Наконец, стремитесь к тому, чтобы мораль, которая является источником жизненной силы всех институтов, пустила глубокие корни в сердцах граждан, чтобы прогресс был истиной, а мир любили, уважали законы и власти, а свобода оставалась в порядке.

Третье правительство Баеса просуществовало недолго, поскольку лидеры быстро Реставрации пришли к выводу, что их присутствие несовместимо с групповым превосходством руководства Реставрации и обоснованностью принципов, которые оно представляет.

Столкновения с Франсиско Ксавье Биллини

Мериньо не избежал гнева Баэса, который на приведенную выше речь ответил депортацией. Но это было ненадолго. После свержения Баэса в середине 1866 года священник немедленно вернулся, чтобы служить Синей партии. Хосе Мария Кабрал , вновь ставший президентом, назначил его для миссии в Ватикан , направленной на заключение конкордата и переговоры о назначении самого Мериньо архиепископом. В то время после ухода архиепископа Монсона Доминиканская католическая церковь снова переживала институциональный вакуум. Большинство священников, имевших политическое влияние на своих местах, поддерживали Красную партию. Кабрал намеревался манипулировать Церковью с помощью Мериньо, чтобы изгнать баецизм из ее рядов.

Этот интерес Кабрала породил спор между Ватиканом и Доминиканской Республикой. Президент намеревался отстоять право правительства представить Риму архиепископа для назначения. По этой причине он отверг бельгийца Луиса Николаса Бугеномса в качестве апостольского викария и приступил к его изгнанию из страны. Сразу после этого он приказал Законодательной власти назначить Мериньо архиепископом. Это назначение не имело никакого эффекта, поскольку Ватикан еще не признал право Доминиканской Республики предлагать кандидатов.

Миссия Мериньо в Риме закончилась неудачей. По словам Карлоса Нуэля, кардинальные круги считали, что Мериньо, отстаивая свое личное дело, не хватает добродетели смирения, необходимой для прелатуры. Когда Кабрал депортировал Бугеномса, как сообщают историки Рафаэль Перальта Брито и Хосе Чес Чеко, он оставил священника Хуана де Айялу перед учреждением в качестве апостольского помощника. Он заболел и назначил на свое место Франсиско Ксавьера Биллини, которого Кабрал также не принял за то, что он был признанным сторонником Баэса и до последнего дня поддерживал присоединение к Испании.

Ватикан продолжал оказывать поддержку Бугеномсу, который вернулся в страну вскоре после второго свержения Кабрала, а Баэс вернулся на пост президента в четвертый раз, в 1868 году. Бугеномс принял к сведению позицию большинства духовенства в пользу Баэса. к этому добавилась обида на Кабрала за его изгнание из страны. Как это было типично, во время шестилетнего правления Мериньо не разрешили вернуться в страну, и он предоставил свободу действий своим конкурентам, связанным с Красной партией. Однако часть духовенства восстала против Бугеномса и выступала за то, чтобы руководство занял Биллини. Это незнание решения Рима со стороны консервативных священников в определенном смысле увенчало трясину, в которую погрузилось церковное учреждение. Влияние, достигнутое Биллини среди духовенства, привело к спору между Мериньо и Биллини за прелатуру. В письме Хосе Габриэлю Гарсии Мериньо выразил свое презрение к Биллини, распространив его на большинство доминиканского духовенства, как часть неверия в страну:

Я видел все, что вы мне рассказываете о нашем духовенстве. Что за толпа подлых людей! Если бы вы не [sic] критиковали меня, я бы усомнился в неуклюжее и постыдное поведение тех священников, которые умеют быть всем, кроме того, чем они являются. Терпение! Это означает, что зараза охватила все, даже святилище. А мы, дураки! Мы думаем о спасении страны!!! И вы увидите, как зло не излечивается возвращением к вредным созерцаниям. Биллини, Пина, Бугенон, Гарсия и все они снова объединятся и, как и в прошлый раз, будут делать все, что захотят. Избавьтесь от меня, но спасите церковь, вырвите ее из рук Лютера и вернитесь ко Христу!!!

Для Мериньо Биллини был самозванцем, который под предлогом просветительской работы причинил вред обществу: «Почему Биллини должен сознательно и сознательно соглашаться на зло, которое продолжает обманывать стольких невежественных людей под видом Школы, молитв и тысячи глупостей? такого рода? Есть ли интерес в создании Лицея лицемеров?» Таким образом, известность Биллини стала поводом для усиления скептицизма, в который впал Мериньо перед лицом доминирования Баэса: «Вот у вас есть веская причина, которая могла бы заставить меня отложить свое возвращение в Санто-Доминго. Я не в настроении страдать». Соперничество продолжалось до тех пор, пока Мериньо не был назначен архиепископом и не сверг конкурента, что было результатом его большего интеллекта, большего чувства политики и адаптации к доминирующему ходу идей того времени. Традиционно Мериньо представлял либеральные позиции, а Биллини представлял консерваторов. Биллини всегда был гораздо более популярен, во-первых, из-за своих отношений с Баесизмо, тенденцией, которая пользовалась большей поддержкой среди людей, а также потому, что его считали набожным человеком. человек, посвятивший себя защите бедных. В 1880-х годах недовольные либералы считали Мериньо кандидатом отрицательной силы, поэтому они предложили Биллини получить папское назначение.

Враждебность была взаимной и подпитывалась обидой, которую Биллини питал, когда ее сестра Мария Николаса, также известный педагог, была соблазнена Мериньо. По версии, переданной устно, Николаса Биллини родила Мериньо дочь, которая умерла в 12-летнем возрасте. Ничего странного в этом факте не было, потому что даже в правящих кругах естественно было видно, что священники имели неприкрытые супружеские отношения. Установлено, что Мериньо имел отношения с несколькими женщинами. По крайней мере, допускается сожительство с Изабель Логроньо, отцом Альваро Логроньо. Также достоверно, что у него были отношения с каталонкой Леонор Дефилло, матерью врача Фернандо Альберто Дефилло, с которой он, должно быть, познакомился в Венесуэле. Внучка Изабеллы Логроньо отметила, что ее происхождение от архиепископа никогда не было секретом в семье, добавив, что он утверждал, что носил брюки под рясой. В переписке и воспоминаниях об эпизодах, собранных в интимной жизни монсеньора де Мериньо. Амелия де Марчена под псевдонимом Франкаски вскользь предлагает доказательства своих романтических отношений с архиепископом, наполненные двусмысленными элементами, подлежащими интерпретации, одним из которых является обольстительная способность собеседника. По словам этого автора, архиепископ в одной из своих вспышек сожалел бы о том, что взял на себя эту привычку, вспоминая, насколько прекрасной была бы его жизнь, если бы он женился на г-же Марчене.

Оппозиция Буэнавентуре Баесу и Соединенным Штатам

Учитывая расстояние, с которым он был вовлечен в политическую борьбу, пока продолжался шестилетний режим священника Баэса – несмотря на признание серьезности ситуации, в которой оказалась республика – он ограничился непродолжительным появлением на южной границе. встретиться со своими коллегами по партии по вооруженной борьбе под руководством Кабрала в период с 1869 по 1872 год. Он подтвердил пассивность, которую проявил много лет назад, хотя в течение шести лет он не переставал оскорблять Баеса. Но это была жалоба, полная пессимизма и лишенная какого-либо воинственного подтекста. В другом письме историку Гарсиа выразил недоверие своим коллегам, которых он сделал участниками зла, укоренившегося в коллективном менталитете:

Сегодня у нас нет другого повода, кроме как содрогаться от ужаса ввиду ситуации в Санто-Доминго. Страна уничтожена; без кредита, без торговли, без сельского хозяйства, без промышленности, без мира можно укрепиться в нем; без человека, на которого я могла бы возлагать надежду; с фатальными пороками, укоренившимися в гражданах какого-либо представительства; пожирается милитаризмом, который хочет, чтобы все регулировалось острием меча; под угрозой ужасов надвигающейся анархии; настроение глубоко омрачено реакционной местью победивших партий[…]. Что еще нужно, чтобы отчаяться? На какой основе мы можем построить мысли в пользу этой несчастной страны?

Он остро осознавал, что в проекте присоединения к Соединенным Штатам, предварительно подписанном в 1869 году, стоял вопрос жизни и смерти «этой несчастной страны». Соблюдение соглашения приведет к краху доминиканской нации, что, по его мнению, будет самой опасной ситуацией, с которой она когда-либо сталкивалась. Он был в отчаянии из-за безразличия, с которым большинство доминиканцев восприняли план аннексии Баэса, потому что отменить его было невозможно из-за силы экспансионизма державы. С тех пор Мериньо не смягчился в анти-североамериканской позиции, что, несомненно, является выражением культурного латиноамериканства, неразрывно связанного с латиноамериканским католицизмом и политическим национализмом. Возможность некоторого умиротворения с американцами, по его мнению, непримиримыми врагами достоинства и существования доминиканцев:

Как Сантана осуществил аннексию Испании, так и Баес сможет осуществить аннексию янки. Единственная разница будет в том, что первое можно будет отменить, а от второго не будет никакого лекарства. Англо-саксонская раса не ассимилирует латинскую расу, а пожирает ее. Мы, объединившись с янки, должны погибнуть.

Эта националистическая позиция была связана с его неприятием Баэса и спором с Биллини. Он считал первого агентом американского экспансионизма, а второго — препятствием на пути Доминиканской церкви к достижению национального авторитета. Вернувшись в страну после падения шестилетнего правительства, Мериньо изменил свое настроение и снова проявил готовность вмешиваться в политические дела, хотя ему не хватало влияния в церковном аппарате, который оставался растерянным в рассеянии. Изоляция Мериньо была также выражением слабости, в которую впала Синяя партия из-за появления нового политического образования, Партии зеленых президента Игнасио Марии Гонсалеса , отколовшейся от Красной партии. Мериньо сохранял свою оппозицию Баэсу, которую он не скрывал, когда в последний раз вернулся к власти в 1876 году. «ошибки», Мериньо сохранял свою враждебность неизменной, так как оценивал красного вождя как чудовищное существо, генетический носитель безнравственности. Тогда священник руководил приходом Эль-Сейбо, откуда поддерживал вооруженное движение, начатое Чесарео Гильермо объявил о закате последней администрации Баэса. Сам Мериньо оставил отчет об этом эпизоде, посвященный историку Гарсиа, под названием «Исторические страницы» , в котором он постарался представить свое участие в сдержанной обстановке. Хотя текст ограничивается изложением фактов, он имеет определенное значение как исторический документ, поскольку подчеркивает местные интересы, которые оживляли конфликты между лидерами.

Диктатура Улиса Эро

Падение Баэса в начале 1878 года ознаменовало необратимый упадок его политического течения. Его отсутствие привело к вакууму власти на фоне постоянных восстаний. Лидером, имевшим наибольшее временное влияние в последующие месяцы, стал Сесарео Гильермо, которому удалось заручиться поддержкой сторонников бывших президентов Баэса и Гонсалеса. Гильермо также намеревался заручиться поддержкой блюза и представил себя членом этого течения, хотя Грегорио Луперон уже имел в нем неоспоримое господство. В это время начался процесс формирования капитала вокруг зарождающейся современной сахарной промышленности. Это было проявлением тенденции к расширению связей с международным рынком. Однако хаос, порожденный ненасытностью лидеров, вступил в противоречие с требованиями мира и порядка, исходившими от зарождающейся капиталистической буржуазии. Это требование было в пользу синих, носителей четкого предложения по экономическому развитию и модернизации государства. В этот момент Луперону, лидеру синих, из своей цитадели в Пуэрто-Плате не составило труда добиться свержения Гильермо (октябрь 1879 г.) с минимальным кровопролитием. Луперон сформировал временное правительство в Пуэрто-Плате и приступил к назначению Улисес Эро , его военное подразделение, в качестве его представителя в Санто-Доминго. Когда произошли эти события, Мериньо находился в Пуэрто-Плате, куда его перевели в качестве приходского священника, что позволило ему установить дружбу с Лупероном и имело решающее значение для его последующей карьеры.

Внешние ссылки и дополнительные источники

• Чейни, Дэвид М. «Архиепископия Санто-Доминго» . Catholic-Hierarchy.org . Проверено 25 марта 2018 г. (для Хронологии епископов) ^{самостоятельно опубликованный}
• Чоу, Габриэль. «Митрополитическая архиепархия Санто-Доминго» . GCatholic.org . Проверено 25 марта 2018 г. (для Хронологии епископов) ^{самостоятельно опубликованный}