Uganda v Commissioner of Prisons, Ex Parte Matovu

Uganda v Commissioner of Prisons, ex parte Michael Matovu
Суд	Высокий суд Уганды
Решенный	1966
Цитаты	[1966] 1 Э.А., стр.514
Членство в суде
Судьи сидят	Эгберт Удо Удома , CJ; Шеридан и Джеффрис Джонс, Дж.Дж.
Ключевые слова
Доктрина политического вопроса, теория Кельзена, законность правительства и конституции, правовой порядок

Uganda v. Commissioner of Prisons, Ex Parte Michael Matovu, [1966] 1 EA 514 — решение Высокого суда Уганды , в котором Ганса Кельсена «Общая теория права и государства» и Доктрина политического вопроса учитывались при определении юридической силы Конституции Уганды 1966 года. Конституция 1966 года вступила в силу после того, что по большому счету было государственным переворотом, осуществленным Аполлоном Милтоном Оботе, когда он захватил все полномочия правительства и приостановил действие Конституции независимости Уганды 1962 года, что в конечном итоге привело к ее отмене.

Факты

22 февраля 1966 года премьер-министр Уганды Аполло Милтон Оботе выступил с обращением к нации, в котором объявил, что взял на себя все полномочия правительства в интересах «национальной стабильности, общественной безопасности и спокойствия». Два дня спустя он приостановил действие Конституции Уганды 1962 года. Однако части Конституции, касающиеся, среди прочего; суды, государственная служба, вооруженные силы и Национальное собрание были сохранены для непрерывности основного функционирования государства.

15 апреля 1966 года Национальная ассамблея Уганды своей резолюцией отменила Конституцию 1962 года и заменила ее Конституцией 1966 года, которая будет действовать до создания Учредительного собрания для разработки и принятия новой Конституции (позже она стала Конституцией 1967 года). . Согласно новой Конституции, вся исполнительная власть была передана президенту, в данном случае Аполлону Милтону Оботе, который осуществлял его по совету и с согласия кабинета министров. В результате бывший президент сэр Эдвард Мутеса был выселен из Государственного дома и в конечном итоге был вынужден бежать в изгнание. Новая Конституция также упразднила федеративные штаты, созданные ее предшественницей.

Заявитель по этому делу, Майкл Матову, также вождь Саза Будду в Королевстве Буганда, был арестован 22 мая 1966 года и содержался под стражей в тюрьме Масинди в соответствии с положениями Постановления о депортации. Впоследствии его перевели в тюрьму Лузира в королевстве Буганда. 23 мая 1966 года в Королевстве Буганда было объявлено чрезвычайное положение, которое позже было подтверждено Национальной ассамблеей, которая также приняла новое законодательство, регулирующее такие чрезвычайные положения, в форме Закона о чрезвычайных полномочиях и чрезвычайных полномочиях (задержание). Регламент. Михаила Матову освободили из тюрьмы 16 июля 1966 года и приказали уйти. Однако он был повторно арестован после выхода из тюрьмы и впоследствии повторно задержан, на этот раз в соответствии с законами о чрезвычайных полномочиях.

Министр внутренних дел распорядился о его задержании 10 августа 1966 года, и указанное постановление о задержании было вручено ему в тюрьме на следующий день. Две недели спустя он предстал перед трибуналом для рассмотрения его дела. 6 сентября 1966 года Майкл Матову через своего адвоката подал якобы заявление о выдаче прерогативного приказа о хабеас корпус в соответствии со статьей 349 Уголовно-процессуального кодекса Уганды. Однако его заявление включало необходимость ответить на различные вопросы, требующие толкования Конституции, и поэтому председательствующий судья Джеффрис Джонс, судья, передал дело на рассмотрение коллегии Суда в составе трех членов (Удо Удома, CJ; Шеридан и Джеффрис Джонс, судья). для слушаний и решения конституционных вопросов (а не для подачи заявления о хабеас корпус как таковом).

Вопросы для определения касались компетентности заявления, конституционной действительности законов о чрезвычайных полномочиях и, следовательно, конституционности или юридической действительности задержания Михаила Матову. Однако наиболее важным вопросом и сутью этого прецедента оказался вопрос действительности Конституции 1966 года. Несомненно, корни этой Конституции 1966 года лежат во внеконституционном акте, а именно в государственном перевороте или революции, совершенной Аполлоном Мильтоном Оботе, когда он захватил всю власть в правительстве.

Холдинг/Анализ

«Отбросив формализм на ветер»

В первой инстанции Суд упустил из виду то, что обычно было бы серьезными ошибками в первоначальном заявлении Михаила Матову, например, неспособность подать уведомление о ходатайстве, не назвать надлежащего ответчика и полагаться на неправильные письменные показания. Оно посчитало, что на карту поставлена ​​свобода гражданина, и поэтому решило, что содержание преобладает над формой.

«Действительно, если бы не тот факт, что заявление касается свободы гражданина, суд имел бы право постановить, что в его рассмотрении нет настоящего заявления. Во-первых, письменные показания в том виде, в каком они были составлены и оформлены, являются дефектными. Не назван ответчик, против которого испрашивается судебный приказ и которому он должен быть выдан».

Доктрина политического вопроса

Суд также заслушал аргументы относительно действительности Конституции 1966 года. Генеральный прокурор Уганды утверждал, что вопрос действительности Конституции является политическим вопросом , который суд не может рассматривать, поскольку это вопрос, по сути, находящийся в исключительной компетенции других ветвей власти. Для этого предложения такие решения, как Лютер против Бордена и Марбери против Мэдисона использовались из Соединенных Штатов. Суд, хотя и признал, что Доктрина политического вопроса является разумной и применимой доктриной, отказался придерживаться мнения, что действительность Конституции 1966 года является политическим вопросом. По его мнению, он был наделен полномочиями толковать Конституцию, и эти полномочия включали расследование действительности новой Конституции, а не отказ от этой обязанности координировать ветви власти. Суд также, по-видимому, провел различие между сомнением в действительности правительства и сомнением в действительности Конституции. Он полагал, что у него нет полномочий делать первое, но он может сделать второе. Однако между этими двумя понятиями проходит тонкая грань, и между ними трудно уловить существенную разницу. Тем не менее, Суд стремился определить, какая Конституция является действующим высшим законом страны. Была ли это Конституция независимости 1962 года или Конституция 1966 года? Поскольку никакие две конституции не могли существовать одновременно, и, кроме того, судьи, в результате своих судебных присяг, присяги на верность, были обязаны соблюдать и защищать Конституцию Уганды. как установлено законом. Таким образом, этот конкретный аргумент потерпел неудачу, поскольку Суд не рассматривал действительность Конституции как таковую как политический вопрос.

Отвергнув утверждение о том, что действительность Конституции 1966 года является политическим вопросом, Суд выслушал альтернативный аргумент, включающий теорию Ганса Кельсена о том, как изменение основных норм государства может эффективно создать новый и действительный правовой порядок, который заменит прежний правовой порядок государства. порядка, создавая тем самым новый обязательный правовой режим. Генеральный прокурор заявил, что в соответствии с международным правом независимое и суверенное государство может изменить свое правительство или конституцию путем государственного переворота, когда резкое политическое изменение разрушает ранее существовавший правовой порядок и эффективно заменяет его таким образом, что ранее существовавший правовой порядок сам по себе не предусматривал. Таким образом, утверждалось, что приостановка действия Конституции 1962 года и захват всех государственных полномочий Аполлоном Милтоном Оботе в феврале 1962 года на самом деле были государственным переворотом. К этому добавились события изгнания бывшего президента и главы государства (сэра Эдварда Мутесы) из Государственной палаты и, по сути, его последующий побег за пределы территориальных границ Уганды в сочетании, среди прочего, с упразднением федеративных штатов, закрытием апелляций к Тайный совет и ликвидация Высокого суда Буганды. Апогеем этих событий, конечно же, стало эффективное вступление в должность Аполлона Мильтона Оботе из Администрации Президента. Суду было сообщено, что в Уганде произошел государственный переворот или революция, разрушившая правовой порядок, лежащий в основе Конституции 1962 года, и установившая новый правовой порядок, в соответствии с которым Конституция 1966 года была законно учреждена. Было также упомянуто, насколько эффективна новая Конституция, принятая массами как новый закон. Далее требовалось опираться на решение Верховного суда Пакистана в деле Случай Доссо , когда теория Кельзена была применена в аналогичных обстоятельствах.

Теория Кельзена

Дополнительная информация: Чистая теория права и основные нормы.

Теория Кельзена постулирует, что «правовой порядок» ( базовая норма ) лежит в основе каждой правовой системы, которая, в свою очередь, состоит из правовых норм (обязательных правил поведения). Правовой порядок (основная норма) определяет правовые нормы, которые действуют до тех пор, пока они соответствуют устанавливающему их правовому порядку. Правовые нормы в рамках правовой системы могут включать, например, периодические выборы, посредством которых власть последовательно передается. Соблюдение правовых норм порождает легитимность, а игнорирование их порождает нелегитимность. Однако правовой порядок или базовая норма являются гипотетической, целостной основой законного правительства. По сути, это источник или точка возникновения всех законов и власти в государстве; сама основа действительности. Кельзен заявил, что изменение «правового порядка» или основных норм государства посредством революции или государственного переворота, что является средством, не входящим в рамки свергнутого правового порядка или системы, создает новое действующее правительство или Конституцию, если только новый правовой порядок эффективен с точки зрения контроля и признания. Даже когда некоторые юридические содержания или правовые нормы свергнутого режима, например существовавшие ранее законы, сохраняются, они по сути являются новыми нормами, поскольку изменилась причина их действительности. Лишь их содержание идентично старым нормам.

«Ни один юрист не станет утверждать, что даже после успешной революции старая конституция и основанные на ней законы остаются в силе на том основании, что они не были аннулированы способом, предусмотренным самим старым порядком. Каждый юрист будет предполагать, что старый порядок, которому больше не соответствует никакая политическая реальность, перестал быть действительным и что все нормы, действующие в рамках нового порядка, получают свою силу исключительно благодаря новой конституции. Отсюда следует, что с этой юридической точки зрения нормы старого порядка больше не могут быть признаны действительными нормами». – Кельзен.

Кельзен подчеркнул, что новый правовой порядок должен быть эффективным, чтобы быть действительным, в противном случае он становится незаконным в рамках «все еще действующего» правового порядка, который он не смог свергнуть, подвергая его исполнителей или архитекторов, среди прочего, обвинениям в государственной измене. Кельзен дополнительно предположил, что в международном праве революция или государственный переворот являются действительным способом смены правительства, пока новый правовой порядок имеет эффективный контроль над той же территорией, что и предыдущий, до такой степени, что идентичность Государство, о котором идет речь, остается неизменным в соответствии с международной судебной практикой. Только меняется правительство, хотя и посредством того, что внутри страны является «незаконным» средством, если принять во внимание положения свергнутого правового порядка относительно того, что допустимо в качестве способа захвата власти. Однако на международной арене новое правительство становится легитимным, в то время как идентичность государства остается прежней.

″…по международному праву…правовой порядок остается тем же, пока его территориальная сфера действия остается по существу той же самой, даже если порядок должен быть изменен иным способом, чем тот, который предусмотрен Конституцией, путем революции или государственного переворота d'etat. Победоносная революция или успешный государственный переворот не уничтожают идентичность правового порядка, который они изменяют. Порядок, установленный революцией или государственным переворотом, следует рассматривать как модификацию старого порядка, а не как новый порядок, если этот порядок действителен на той же территории. Правительство, пришедшее к постоянной власти в результате революции или государственного переворота, согласно международному праву является законным правительством государства, идентичность которого не затрагивается этими событиями. Следовательно, согласно международному праву, победоносные революции или успешные государственные перевороты следует интерпретировать как процедуры, с помощью которых можно изменить национальный правовой порядок. Оба события, если рассматривать их в свете международного права, являются правотворческим фактом. И снова injuria jus oritur: и снова применяется принцип эффективности».

В деле Доссо против Федерации Пакистана Верховный суд Пакистана применил теорию Кельсена, чтобы определить, что отмена президентом Пакистана Конституции Пакистана 1956 года и введение им или объявлением военного положения в 1958 году представляли собой революцию, установившую новый правовой порядок. в соответствии с которым теперь должен был быть получен закон. Через три дня после отмены Конституции Пакистана 1956 года президент издал указ «Законы (о сохранении в силе)», который подтвердил действие предыдущих законов, за исключением Конституции, в рамках нового правового порядка. Важно отметить, что даже фундаментальные права человека, которые были закреплены в Конституции Пакистана 1956 года, также считались исключенными из нового правового порядка.

Суд (in ex parte Matovu) пришел к выводу, что принцип Кельсена в равной степени применим в случае Уганды, и постановил, что Конституция 1966 года, таким образом, была действительна, поскольку она была продуктом успешной революции, которая привела к новому правовому порядку, вытеснив Конституции 1962 года.

«Применяя принципы Кельсена, которые, кстати, легли в основу решения Верховного суда Пакистана по вышеуказанному делу, наше взвешенное и взвешенное мнение состоит в том, что Конституция 1966 года является юридически действительной конституцией и высшим законом Уганды; и что Конституция 1962 года, которая была отменена в результате победоносной революции в законодательстве, больше не существует и не является частью законов Уганды, поскольку она была лишена своей фактической и де-юре действительности. Мы считаем, что Конституция 1966 года представляет собой новый правовой порядок и вступила в силу 14 апреля 1966 года, когда она впервые вступила в силу».

Суд также принял различные письменные показания ключевых правительственных чиновников как достаточно демонстрирующие принятие народом нового правового порядка и, следовательно, в равной степени демонстрирующие его эффективность. Особое внимание было уделено одному конкретному показанию под присягой постоянного секретаря Министерства иностранных дел, в котором утверждалось, что все зарубежные страны, с которыми Уганда имела отношения, признали новое правительство или правовой порядок.

Суд провел различие между признанием нового главы государства и признанием нового государства в целом. Однако он пришел к выводу, что «давать признание правительству» своей собственной страны выходит за рамки его компетенции; что он был обязан просто соблюдать Конституцию, которая является основой его (Суда) существования и которая существует только потому, что государство заменяет ее (Конституцию) в существовании. То есть не может быть Конституции без государства. Похоже, это окончательное повторение доктрины политического вопроса. Суд, по сути, говорил, что законность правительства, в отличие от законности Конституции, выходит за рамки его юрисдикции. Хотя, опять же, трудно понять, почему определение действительности Конституции не является определением законности правительства.

«Однако мы хотели бы подчеркнуть, что вопрос признания нового главы государства Уганды иностранными государствами не входит в рамки данного расследования. Ибо, по нашему мнению, признание правительства или международный статус правительства этой страны, которая является нашей собственной страной, не входит в компетенцию этого суда и не входит в его компетенцию. Суды, законодательные органы и закон берут свое начало из конституции, и поэтому конституция не может иметь своего происхождения от них, потому что не может быть никакого закона, пока не существует штата, чьим законом он является, и не может быть никакого государства без конституции. .″

Значение

Дело Уганда против Комиссара тюрем, Ex Parte Matovu, положило начало и посеяло семена появления доктрины политического вопроса в Уганде. Впоследствии он применялся в таких знаковых решениях, как Генеральный прокурор против генерал-майора Дэвида Тиньефунзы , Конституционная апелляция № 1 от 1997 года, в которой он широко применялся судьей Джорджем Уилсоном Канейхамбой, чтобы дистанцировать Суд от дел армии и исполнительной власти. власть над ним, за исключением нескольких избранных и необходимых случаев; и IPPR против Генерального прокурора , Разное заявление № 592 от 2014 года, в котором заявитель добивался запрета правительству Уганды разрешать или спонсировать экспорт квалифицированных угандийских врачей и медсестер в Тринидад и Тобаго. Однако эффект Доктрины был значительно ограничен и почти сведен на нет (по-видимому) недавним решением Верховного суда по делу CEHURD против Генерального прокурора , апелляцией на решение Конституционного суда страны по делу CEHURD против Генерального прокурора , конституционной петицией № 16 от 2011.

См. также

• Dosso v. Federation of Pakistan
• Marbury v. Madison
• Luther v. Borden