Вольфганг Шнур

Вольфганг Шнур
Корд в 1990 году
Лидер демократического начала
В офисе 16 декабря 1989 г. - 14 марта 1990 г.
Генеральный секретарь	Освальд Вуцке
Предшественник	Позиция создана
Преемник	Райнер Эппельманн
Личные данные
Рожденный	( 1944-06-08 ) 8 июня 1944 г. Штеттин , Померания , нацистская Германия (ныне Щецин , Польша)
Умер	16 января 2016 г. (16 января 2016 г.) (71 год) Вена , Австрия
Политическая партия	Демократическое начало (1989–1990)
Дети	11
Альма-матер	Берлинский университет Гумбольдта
Занятие	Политик Адвокат Агент станции

Вольфганг Шнур (8 июня 1944 — 16 января 2016) был восточногерманским юристом по гражданским правам и давним информатором восточногерманской Штази . Он был тесно связан с Ассоциацией евангелических церквей ( «Bund der Evangelischen Kirchen» / BEK) и работал над многими делами, в которых были замешаны ведущие деятели BEK. страны Он также приобрел хорошие связи на более чем одном уровне с политическим истеблишментом .

Восточная Германия однопартийной диктатурой . была В 1970-х и 1980-х годах церкви все чаще предоставляли выход альтернативным политическим взглядам, которые в условиях более децентрализованной системы выражались бы через эффективную многопартийную парламентскую структуру. Шнур был одним из основателей оппозиционной партии «Демократическое пробуждение » / DA) в октябре 1989 года. Он был одним из самых привлекательных и динамичных членов руководства «новой партии»: в течение следующих нескольких месяцев ходили разговоры Вольфганг Шнур станет премьер-министром новой подлинно демократической Германской Демократической Республики . В феврале 1990 года он назначил Ангелу Меркель пресс-секретарем, что положило начало замечательной политической карьере. Однако политическая карьера Вольфганга Шнура достигла своего пика. 8 марта 1990 года он отверг обвинения в том, что был Штази информатором . в Восточной Германии 14 марта 1990 года, менее чем за неделю до первых (и единственных) свободных парламентских выборов , стало известно, что Шнур подал в отставку с поста президента партии «Демократическое пробуждение». На следующий день его исключили из партии.

Жизнь

Происхождение и ранние годы

Вольфганг Шнур родился в Штеттине , который в то время находился в Германии . Штеттин был стратегическим портом, и, поскольку родился Шнур, центр города и многие окружающие его жилые и коммерческие районы подвергались бомбардировкам британских бомбардировщиков . Инфекция свирепствовала, и очень скоро после рождения Вольфганг заболел дифтерией гортани . Вольфганг Шнур никогда не знал своего отца: такие расплывчатые и противоречивые «факты», которые появились о его отцовстве, трудно подтвердить и, вероятно, будут, по крайней мере частично, неверными. Мать Вольфганга, Эрна Гермина Шнур, родилась в Данциге 24 июля 1915 года. Шнур было ее именем при рождении, поэтому она, вероятно, не была замужем. На момент рождения Вольфганга она работала прислугой у пары по имени «Пайпер». Когда в условиях этнической чистки 1944/45 года Волынщики переехали в Любек , Эрна Шнур поехала с ними, оставив Вольфганга позади. В декабре 1941 года она уже родила сестру Вольфганга, Бриджит, которую через несколько дней забрали у матери и отправили в приют. В контексте хаоса финальной части Во время Второй мировой войны записи, которые, возможно, были созданы относительно отцовства Вольфганга и первых недель жизни, не сохранились, но известно, что, как только он выздоровел от дифтерии, его перевели прямо из больничного крыла в «Детский дом Бергквелла» в Штеттин, поскольку «его мать не хотела его».

К тому времени, когда Советская армия захватила Штеттин 27 апреля 1945 года, воспитанники и пациенты детского дома и близлежащей детской больницы были эвакуированы на остров Рюген, расположенный недалеко к западу, где для их размещения было перепрофилировано заброшенное здание казармы. . В «Детском бараке», как его стали называть, размещались и младенцы помладше. Тем временем, после перекройки границ , Штеттин стал частью Польши , якобы в качестве компенсации за польские земли, которые теперь вошли в состав Советского Союза . Эвакуация на остров означала, что Шнур вырастет, классифицированный как «ребенок без родителей» ( «elternloses Kind» ) в той части Германии, которая находилась под советской оккупационной зоной . В апреле 1946 года его поместили к приемным родителям в Нацевиц , небольшую деревню в южной части острова Рюген.

Марта и Рудольф Мумметей были так называемыми «новыми крестьянами», которым был выделен участок земли после распада военными властями крупных земельных владений (и до более длительных земельных реформ в Восточной Германии). Рудольф Мумметей стал «дояром», а Марта Мумметей, которая до войны работала прислугой в одной из помещичьих семей региона, теперь вела дом и помогала мужу в его сельскохозяйственных работах. Вольфганг провел свое раннее детство, полагая, что Марта и Рудольф Мумметей были его родителями. Когда ему было пять или шесть лет, ему старательно объяснили, что они не были его «настоящими родителями» и что его настоящие родители «вероятно, умерли». Позже Шнур описал свой шок от этого открытия, а также свой гнев по поводу того, что его приемные родители сказали ему правду только после того, как Детский отдел местного департамента социального обеспечения несколько раз вмешивался, приказывая им сделать это. Следующие десять лет он рос, считая себя «полным сиротой», не подозревая, что его мать еще жива. Несмотря на свои противоречивые эмоции, узнав, что Мумметеи не были его «настоящими родителями», у Шнура сложились в основном хорошие отношения со своими приемными родителями, которые относились к нему «как к своему». Тем не менее в документах упоминается, что он по крайней мере один раз сбегал и несколько раз был выселен из дома своих приемных родителей, что Шнур позже объяснил нервным заболеванием своей приемной матери из-за серьезного перелома носа и возникших в результате «существенных социальных трудностей». Во многих отношениях положение Шнура не так уж отличалось от положения многих его современников. Война оставила много сирот.

В 1951 году его отправили в младшую школу деревни Зеедорф. В интервью шестьдесят лет спустя его бывший учитель Хорст Бюргер все еще вспоминал о своем глубоком интересе к политике. Он был «хорошим учеником», полностью участвовал в деятельности и поездках пионерской организации Эрнста Тельмана , а также выделялся своим вкладом в школьные спектакли. Он преуспел в уроках, и его учитель рекомендовал, что было необычно для сельской Восточной Германии в то время, поступить на аттестат зрелости , который открыл бы путь к университетскому образованию. 1 сентября 1959 года он перешел в старшую школу Берген-ауф-Рюген, чтобы подготовиться к экзамену.

Мать

На Рождество 1960 года шестнадцатилетний Вольфганг Шнур обнаружил, что он не сирота. Его мать была жива, и ее нашли живущей на западе .

Эта новость пришла от доктора Альфреда Векрама, его бывшего педиатра в маленькой больнице в Бергене . Врач также рассказал ему, что еще в 1946 году его мать разместила небольшое «поисковое объявление» [в газете]. Доктор показал ему «небольшое объявление». Судя по всему, врач действовал от имени восточногерманской службы розыска. Шнур сразу же убедился, что в хаосе последних месяцев войны он и его мать разлучились против воли матери. Вот что он напишет в обширном автобиографическом резюме, которое гораздо позже, в марте 1983 года, предоставил Министерству госбезопасности. Другого объяснения «поисковому объявлению» 1946 года быть не могло. Лишь много позже он узнал от мачехи Эрны Шнур что-то о трудностях, которые его мать пережила в годы национал-социализма . Эрна Шнур была наполовину еврейкой и сама провела военные годы в Штеттине, скрываясь рядом семей, чтобы не попасть в ловушку Шоа . И только с приходом Красной Армии в апреле 1945 года она смогла выйти из укрытия. (Однако объяснения тому, почему она не забрала ребенка из приюта перед отъездом в Любек, так и не появилось.)

К 1960 году Эрна Шнур уже четырнадцать лет жила в Бад-Хомбурге , недалеко от Франкфурта-на-Майне . Она работала в Вальдкранкенхаусе , психиатрической больнице в квартале Кёпперн во Фридрихсдорфе , в паре километров от Гомбурга. Хотя она никогда не была замужем, она сообщила службам розыска в Западной Германии, что о существовании ее детей не следует сообщать ее работодателям. В августе 1961 года (за восемь дней до внезапного и неожиданного возведения Берлинской стены, ознаменовавшего быстрое ужесточение ограничений на поездки с востока на запад) Вольфганг Шнур взял себе отгул и с волнением отправился на радостное воссоединение со своей матерью, путешествуя через Берлин и прохождение на Фридрихштрассе паспортного контроля без каких-либо задержек. После Рождества мать и сын несколько раз писали друг другу, но Вольфганг не упоминал о своих планах навестить их. Это было бы сюрпризом. После Рождества он бросил школу и поступил учеником в Штральзундская верфь . Его школа в Бергене организовала для него ученичество только после того, как он убедился в его решимости не завершать академический курс.

После переезда в Западный Берлин он остановился в молодежном лагере , где ему пришлось пройти медицинское обследование. Была обнаружена тень в его легких. 13 августа 1961 года стена была поднята . 23 августа 1961 года он, тем не менее, смог покинуть город, вылетев из Западного Берлина в Гиссен , где его разместили в другом молодежном приемном лагере , недалеко от дома его матери в Бад-Хомбурге. Когда Вольфганг без предупреждения появился у ее входной двери, реакция Эрны Шур была не той, которую ожидал ее сын. Приветственных объятий не последовало. Она даже не пригласила его к себе домой. Она была просто ошеломлена этой ситуацией. Фактически, она почти сразу организовала его перевод из лагеря приема молодежи в Гиссене в учреждение «Интернационалер Бунда» в Гомбурге, которое специализировалось на подготовке молодых беженцев из Восточной Германии к жизни на Западе. Тем не менее Вольфгангу было крайне больно из-за того, что он пересек страну в поисках своей давно потерянной матери и оказался заключенным еще в одном учреждении. Его отношения с матерью никогда не станут близкими. Комментаторы увидели в некоторых из его наиболее замечательных поступков и черт характера свидетельство глубоко укоренившегося поиска «альтернативной матери».

Следующие несколько лет он оставался в этом районе. С августа 1961 года по октябрь 1962 года он мог содержать себя как молодежный работник. Задачи не сильно отличались от некоторых мероприятий, в которых он участвовал вместе с пионерами . В октябре 1963 года он смог получить аттестат об окончании западной средней школы . Его не слишком беспокоили политические разногласия, которые к тому времени возникли между Востоком и Западом. Были ответственные люди, которые устанавливали правила, и вы делали то, что делали, в рамках этих правил. В мае 1962 года он был назначен вице-президентом форума молодежной социальной работы в Гессене . В долгосрочной перспективе он решил построить карьеру журналиста и успешно подал заявку на стажировку в Frankfurter Allgemeine Zeitung , которая началась в сентябре 1962 года. Газета стремилась отправить его в Восточный Берлин для сбора материалов о политике. экономика и спорт. Однако Шур нервничал по поводу этой идеи, опасаясь (и не без оснований), что после длительного пребывания на западе его могут признать виновным в Побег из Республики ( «Republikflucht» ) — преступление, которое согласно параграфу 213 Уголовного кодекса Восточной Германии обычно влечет за собой тюремное заключение.

«Убежище» дома в ГДР

На каком-то этапе Вольфганг Шур все же решил вернуться в Восточную Германию. Сам он позже объяснил, что «было две вещи, которые заставили… [его]… вернуться». Во-первых, он очень скучал по своей мачехе, которой он забыл рассказать о своих планах, когда направлялся в Бад-Гомбург, а во-вторых, в Оберурзеле он встретился со школьной учительницей, которую он опознал в контексте событий раз, как нацист. Возможно, это не полное объяснение, но похоже, что он не видел для себя долгосрочного будущего на Западе . 21 октября 1962 года он пересек границу с Германской Демократической Республикой на пограничном переходе Варта возле Айзенаха . Как он и ожидал, власти Восточной Германии не знали, как с ним поступить. Он не был типичным разочарованным жителем Запада, ищущим новой жизни в рабоче-крестьянском раю. Как он и ожидал, встал вопрос о том, можно ли ему предъявить обвинение в « Republikflucht ». Его держали в центре заключения в Айзенахе, пока принималось решение о его будущем. Предстояло заполнить анкеты. Затем, через два дня, ему без дальнейших церемоний разрешили вернуться в страну, и к концу октября 1962 года он вернулся к своим приемным родителям в Нацевиц . Его приемная мать приветствовала его дома немедленными объятиями, которые его биологическая мать не смогла оказать. Лишь позже стали очевидны другие, более непреодолимые трудности с властями, возникшие за год, проведенный им на Западе.

Во многом ему пришлось начинать заново. После интенсивного расследования, проведенного Министерством государственной безопасности, он был принят по условному контракту помощником по строительству путей в железнодорожном депо в Бергене . На политическом и бюрократическом уровнях существовала мощная взаимная подозрительность между Восточной и Западной Германией, и власти, очевидно, думали, что Шура могли тайно переправить обратно в Восточную Германию, чтобы шпионить в пользу западной разведки . Сам он находился под пристальным наблюдением товарищей, искавших любые признаки того, что он может быть шпионом. Через шесть месяцев из-за травмы спины ему пришлось отказаться от рабочей работы на железной дороге, и в мае 1963 года его направили на работу в офис Восточно-германской торговой организации , в которой он оставался до октября 1966 года. казался более расслабленным, и пожилая женщина-товарищ с материнским прикосновением взяла его за руку и показала, как стать «хорошим товарищем». Вскоре он придумал, как присоединиться к политическому мейнстриму, и 16 марта 1965 года его заявление о выдвижении кандидата в члены партии было принято, и его имя было добавлено в список кандидатов. Он взял на себя (неоплачиваемую) партийную работу и стал местным лидером Свободной немецкой молодежи .

Свободная немецкая молодежь

Очевидные интеллектуальные способности и тщательный подход Шнура в сочетании с его решимостью стать «хорошим товарищем» привлекли к нему внимание властей. Его сложное детство и отношения с матерью, а также сомнительные аспекты года, проведенного на западе, также открыли уязвимые места, которые могли оказаться полезными. Его пригласили изучать марксизм-ленинизм в «Свободную немецкую молодежную академию Вильгельма Пика» ( «Jugendhochschule Wilhelm Pieck» - расположенную на вилле на берегу озера , которая в другое время была домом отдыха Йозефа Геббельса ). Курс начался в начале сентября 1965 года. К концу октября 1965 года Шнур отказался от него якобы по состоянию здоровья. В материалах Министерства государственной безопасности раскрывается более сложная причина. поступила новая информация До внимания офицеров FDJ о пребывании Шнура на западе, когда он занимался молодежной работой в Оберурзеле . Считалось (вероятно, правильно), что объект в Оберурзеле, где он базировался, был сильно проникнут американской разведкой, и дальнейшие расследования не смогли развеять усилившиеся подозрения службы безопасности в отношении Шнура. Сами министерства государственной безопасности уже тщательно расследовали его биографию и уже заполнили файлы большим количеством информации о его пребывании на западе, но эти детали не могли быть подробно раскрыты руководителям Свободной немецкой молодежи (FDJ), которые теперь просто заявил, что ни один будущий чиновник FDJ не должен иметь связей с Западом. А его мать действительно жила на западе! Шнур был исключен из FDJ , что, как он сам всегда утверждал, считал карьерной катастрофой для его последующих карьерных перспектив. Однако Министерство государственной безопасности склонялось к более стратегической точке зрения и, похоже, расценило весь инцидент как не более чем неудачу. Их фундаментальная вера в долгосрочный потенциал Вольфганга Шнура, о котором сам Шнур еще ничего не знал, не пострадала.

После дела FDJ кандидатура Шнура в члены партии была отклонена 28 февраля 1966 года, что он сам считал серьезным наказанием ( ein «hohes Strafmaß» ). Между тем выясняется, что он уже предоставлял информацию офицерам Министерства государственной безопасности ( «Штази» ) , возможно, даже не зная, что они были офицерами Штази, в связи с операцией «Бюссар». Никаких сохранившихся файлов, описывающих операцию «Бюссар», обнаружено не было, а сам Шнур, когда его спросили об этом десятилетия спустя, сказал, что не может вспомнить, о чем она вообще шла. Однако нет такой же неопределенности в отношении его подписи от 4 июня 1965 года на заявлении о согласии стать Штази информатором . В документе указано его кодовое имя « Г. И. Торстен». К тому времени ему был 21 год. Исключительно амбициозный как в личном, так и в финансовом отношении, он понимал, что ему еще многое предстоит «наверстать», если он когда-нибудь захочет стать «хорошим товарищем», после года, проведенного на Западе. Он выбрал имя Торстен, потому что у его друга на работе был сын по имени Торстен.

Штази

Встреча, на которую он записался, произошла в «секретной квартире» ( «конспиративный Wohnung» ) недалеко от его дома где-то на Рюгене , и эту квартиру предоставила жившая в ней пожилая дама, которая сама была IM. , теперь стал местом его контакта со Штази. Его первая операция - вероятно, тестовая миссия - заявила о себе в виде письма от молодой женщины из Гамбурга, которая хотела навестить его на острове . Первоначально он встретил Марлис Бэр на большом общественном мероприятии FDJ East-West в Восточном Берлине в прошлом году. Шнур ответил всего через четыре дня, порекомендовав апартаменты для отдыха, которые муниципалитет сдал в аренду отдыхающим. Когда он доложил об этом своему куратору в Штази, было решено, что власти сами организуют отпуск мисс Бэр, и для нее был забронирован номер в небольшом гостевом доме в Бинце . Приехала Марлис Бэр, и завязался «курортный роман», хотя, как одобрительно свидетельствует сохранившийся отчет его куратора, его искреннее увлечение не повлияло на превосходное качество «шпионской» работы Шнура в отношении молодых женщин. В течение нескольких дней, пока они танцевали, гуляли, флиртовали и просто сидели и разговаривали, он подверг ее продолжительному и интенсивному допросу, который, по-видимому, она почти не замечала, чтобы оценить ее истинные чувства и мотивы в отношении политических вопросов и ее личная жизнь. Офицеры, которые читали его подробные отчеты о социальном взаимодействии между ним и Марлис, сравнили его с «непрерывно работающим магнитофоном». Это качество очевидно по уровню детализации в последовательности Файлы Штази , освещающие деятельность Шнура в течение следующих 24 лет. Марлис была студенткой (финансируемого США) Свободного университета Берлина . Его кураторы из Штази были удовлетворены тем, что она не была американской шпионкой, и разделяли убежденность Шнура в том, что она, должно быть, получила большой объем знаний о восточногерманских студентах, которые эмигрировали – после того, как в 1961 году «сбежали» – на запад. Возможности были слишком очевидны. Марлис был именно тем человеком, который убедил «Торстена» в превосходстве свобод, доступных на западе, и помог ему спланировать и организовать «побег на запад» самостоятельно. Марлис Бэр представляла ограниченный интерес для Штази как потенциальный источник разведывательной информации, но как возможный путь в замкнутый круг студентов ФУ вокруг Детлефа Гиррмана (и других), помогающих зачастую отчаявшимся гражданам Восточной Германии бежать на запад, она могла бы оказаться неоценимой.

В конце отпуска Марлис Бэр еще больше, чем когда-либо, не знала, что делать с «Торстеном». Когда он доложил своим кураторам, она ясно дала понять, что не желает больше вступать с ним в дискуссии о политике. Возможно, он «зашел слишком далеко». Но она была рада рассказать ему все, что знала о побеге из Восточной Германии на запад. Она знала, что это очень опасно. Для этого он должен быть на 150% уверен, что это именно то, чего он хочет. Она слышала о том, что восточные немцы сбежали на турецких кораблях в Средиземное море после того, как им удалось попасть на спонсируемые правительством средиземноморские молодежные каникулы на восточногерманском корабле. Но она очень настоятельно советовала ему сделать все возможное, чтобы найти законный путь для побега на запад, прежде чем прибегать к незаконным методам. «Торстену» не удалось заставить ее раскрыть все, что она знала о «флухтельферах» ( помощниках по побегу ) среди ее однокурсников из университета. Он сообщил, что она не знает «ничего конкретного» об этой стороне дела. Но кураторы Шнура были больше заинтересованы в использовании Марлиса, чтобы дать возможность самому «Торстену» связаться с «торговцами людьми». Она познакомила его с Хендриком, студентом Технический университет Берлина, которому «Торстен» признался, что все еще опасается ареста после неприятностей в «Свободной немецкой молодежной академии Вильгельма Пика». Хендрик не хотел знать подробностей, но возмутился за Торстена и сразу понял суть. Он знал человека... Каким-то образом «Торстен» очень скоро прервал связь и с Марлисом, и с Хендриком, но исключительно полный и подробный характер отчетов о различных его встречах, которые Шнур представлял своим кураторам, продолжал впечатлять. Его продвижение, возможно, все еще задерживалось из-за подозрений, возникших в связи с его связями с Западом, но, тем не менее, ему был дан ряд дальнейших заданий по расследованию и доложению. На своей родной базе в Рюгене он работал в качестве «всенаправленного радара» для выявления и расследования возможных негативных или враждебных элементов среди молодых людей на острове отдыха.

Церковная община и первый брак

Возможно, более важное задание появилось в апреле 1966 года, когда «Торстена» отправили вступить в молодежный клуб при протестантской церкви в Бинзене . Штази было известно, что в молодежное сообщество церкви входят солдаты-срочники и так называемые « баусолдатен » (невоенные солдаты, отказывающиеся от военной службы по соображениям совести) из казарм СВА в Проре . К «Bausoldaten» относились с особым подозрением. «Торстен» сообщал с характерными подробностями и точностью о разговорах на еженедельных мероприятиях «чай с бутербродами», проводимых пастором – даже в те недели, когда сам пастор не мог присутствовать, – позволяя кураторам выявлять потенциальных нарушителей спокойствия и, действительно, потенциальных информаторов среди будущего поколения. Именно через церковное молодежное сообщество «Торстен» познакомился с Бербель, которая 1 июля 1966 года стала первой из его нескольких жен. На брак Бербель пришла с сыном от предыдущих отношений. Сама она была частью большой и «интересной» большой семьи. Трое общих детей пары – предположительно первые трое из одиннадцати детей Вольфганга Шнура – ​​родились к 1974 году. Шнур был беспокойным и часто отсутствовавшим отцом: обязанности по уходу за детьми ложились почти исключительно на Бербеля. Именно Бербель «привел его к вере»: Вольфганг Шнур стал христианином.

Обратно в школу

В июне 1967 года Шнур вернулся к сдаче Abitur (выпускного экзамена в средней школе), чтобы, с опозданием, подготовиться к получению университетской степени. К настоящему времени он отказался от идеи получить степень в области журналистики, отдав предпочтение « Wirtschaftsrecht » ( в широком смысле «экономическому праву» ). Он прошел курс Abitur на местном уровне, через « Kreisvolkshochschule » (большую среднюю школу) в Путбусе . Как и прежде, его нетрадиционное прошлое вызвало подозрения со стороны местных партийных чиновников, что привело к трудностям с получением места для учебы, но закулисные контакты через Министерство государственной безопасности в конечном итоге позволили преодолеть эти трудности. Затем, в осеннем семестре 1967 года, он начал свою студенческую карьеру, изучая право в Университете (Восточного) Берлина . Согласно документам соответствующего министерства, он «сам организовал свое студенческое место». Его план состоял в том, чтобы сосредоточиться на учебе, чтобы стать постоянным информатором . Через несколько недель после того, как он стал студентом, он сообщил своим кураторам из Штази, что, как только он получит ученую степень, его будущее, несомненно, будет включать командировку на запад, план, который ответственный офицер считал в лучшем случае «непрозрачным». Он также начал понемногу терять доверие, которым раньше пользовался со стороны своих кураторов, после того, как в результате обычных почтовых перехватов выяснилось, что «Торстен» все еще (или снова) имел постоянные контакты с Марлис Бэр в Гамбурге, но пренебрег им. упомянуть об этом в своих отчетах. Одна из ее открыток ему также была скопирована для досье Штази на него.

Несмотря на очевидное охлаждение в отношениях с кураторами из Штази, «Торстену» предложили и он принял задание сообщать «все» о молодежном сообществе в Бинзене . Тем не менее он столкнулся с трудностями при получении работы, связанной с законом, поскольку он не смог вступить в партию и потому что запись о его исключении из FDJ осталась в файлах. Он обратился за помощью к представителям министерства, но неясно, сколько усилий они смогли или хотели приложить от его имени на данный момент. Тем не менее, имея семью, которую нужно было содержать, у него не было другого выбора, кроме как попытаться найти работу, на которой он мог бы работать параллельно с изучением права в университете. В конце концов, он согласился на работу юстициаром (юрисконсультом) на недавно созданной скотобойне ( «VEB-Fleischkombinate» ) в Штральзунде . Его возмутило отсутствие эффективного политико-идеологического просвещения в бизнесе, что в полной мере отражено в его докладах тогдашним руководителям. Кажется, в это время он впал в депрессию и разочарование, а примерно в 1968 году, в год разгрома «Пражская весна» он отказался от привычки регулярно заполнять и подавать заявления о вступлении в партию . Большая часть его энергии была посвящена учебе, но он также проводил больше времени, общаясь с протестантской церковной общиной в Бинзене и предоставляя своим кураторам соответствующие отчеты.

Юрист

Несмотря на отвлекающие факторы и трудности, в 1973 году Вольфганг Шнур наконец получил степень юриста после курса, который на этом этапе превратился в курс «дистанционного обучения». Теперь он зарабатывал себе на жизнь как адвокат, работая в Бинзене . В 1978 году он открыл собственную юридическую практику в Ростоке , вдоль побережья материка, на западе. Это говорит о том, что в то время его кураторы пользовались большим уважением, поскольку разрешение адвокату на открытие частной практики было «редкой привилегией» в Германской Демократической Республике.

Отчасти благодаря своему взаимодействию с протестантской церковной общиной в Бинцене с 1960-х годов Шнур установил и поддерживал контакты со многими бывшими так называемыми «баусолдатенами» — людьми, призванными на военную службу и служившими в небоевых частях по определенным причинам. совести. Некоторые из них впоследствии стали выдающимися деятелями искусства, чья приверженность защите окружающей среды и правам человека привела их к серьезному конфликту с правительством. В число клиентов Вольфганга Шнура, как адвоката по гражданским правам, входили авторы песен Стефан Кравчик и Фрейя Клиер , а также борцы за гражданские права, такие как Бербель Болей и Вера Волленбергер , и многие другие, менее известные «диссиденты» и противники правительственных требований военной службы. Он также стал одним из самых известных представителей церкви Восточной Германии как в качестве юриста, так и в общественной сфере в целом. Он был членом синода Евангелическо-лютеранской церкви Мекленбурга и в течение как минимум одного срока занимал пост вице-президента национального синода Евангелическо-лютеранской церкви .

Помимо его интеллектуальной силы, бесконечной энергии и явных амбиций, были те, кто заметил кое-что еще немного странное во все более известном церковном адвокате. Епископ Хорст Гинке Грайфсвальда « охарактеризовал его как «человека с дьявольским взглядом» ( … als einen Mann mitdiabolischem Blick» ). Трудно было не заметить его очевидные привилегии на поездки, предоставленные властями, и его привычку водить западный автомобиль. Кажется, никто не задавался вопросом, почему юрист, специализирующийся на политических диссидентах, может финансировать такой образ жизни. Восточные немцы научились не задавать вопросы.

Сетевик

У Шнура всегда были тесные рабочие отношения с Хорстом Каснером работал в Темплине (недалеко от Берлина) , который много лет в качестве главы пасторского колледжа Евангелической церкви в Берлине-Бранденбурге . Каснер был проницательным, но осторожным человеком, который принимал собственные решения и считался важным посредником между церковью на национальном уровне и государством. Он был членом влиятельного рабочего кружка высокопоставленных церковников Вайсензее и рассматривался властями штата как один из наиболее прогрессивных (т.е. пропартийных церковных лидеров. Рабочие отношения между Шнуром и Каснером простирались до дружбы между их семьями, и это на долгие годы поставил Шнура рядом с критической точкой опоры церковно-государственных отношений Восточной Германии.

Постоянным собеседником Шнура и Каснера в контексте продолжающихся бесед церкви с партией был юрист и церковнослужитель Клеменс де Мезьер (1906–1980), чей сын Лотар позже стал премьер-министром Восточной Германии. Клеменс де Мезьер был одновременно членом синода Берлин-Бранденбург и ведущим членом восточногерманской ХДС ( партии ). Со стороны правительства основным собеседником всех троих был государственный секретарь по делам церкви . С 1979 по 1988 год этот пост занимал Клаус Гизи .

Политический пионер

1 октября 1989 года Вольфганг Шнур стал соучредителем «Demokratischer Aufbruch» ( в широком смысле «Демократическое пробуждение» / DA) , организации, обладающей многими характеристиками политической партии западного типа. Шнуру, как профессиональному юристу в группе, пришлось разработать проект конституции партии, приложив все возможные усилия, чтобы попытаться гарантировать, что DA не может быть законно объявлен незаконным. На учредительной конференции, состоявшейся в Восточном Берлине , он был избран «президентом партии» – фактически руководителем операции. Движение выросло из различных все более политизированных элементов внутри евангелических церквей, и есть признаки того, что одной из причин избрания Шнура было то, что он «не был теологом», в отличие от Райнера Эппельмана , который также стремился занять эту должность, и действительно сделал это вслед за Шнуром полгода спустя.

В декабре 1989 года, когда политические изменения набирали обороты, Шнур также был одним из первых участников заседаний Национального круглого стола ( «Zentraler Runder Tisch» ) . Однако зловещим образом он отказался от этих встреч 27 декабря 1989 года после обвинений (которые он опроверг) в «коррупции и злоупотреблении служебным положением». Поскольку напряженность между правыми и левыми внутри DA разрешилась в пользу «умеренных правых», несколько лидеров-основателей, таких как Фридрих Шорлеммер, ушли, в то время как большая часть, которая осталась, присоединилась к (восточногерманскому) DSU и ( восточногерманскому ) ХДС сформирует Альянс за Германию , официально созданный 6 февраля 1990 года, со Шнуром в качестве соучредителя. О Вольфганге Шнуре в течение нескольких месяцев говорили как о «будущем премьер-министре Восточной Германии», и к этому моменту он сохранил свое ведущее положение в расширенной партии.

Немезида

В начале 1990 года большинству людей было далеко не ясно, что путь, по которому вступила Восточная Германия, был улицей с односторонним движением к воссоединению . Человеком, у которого было гораздо меньше сомнений по этому поводу, был Германии Западной канцлер Гельмут Коль . Он уже провел углубленные дискуссии по связанным с этим вопросам со своим другом Михаилом Горбачевым , когда они вместе гуляли в лесу за Дайдесхаймом (и, без сомнения, в ресторане Дайдесхайма, где Коль любил угощать своих коллег-государственных деятелей сытными обедами с заумагеном ). . Коль был сторонником, регулярно поддерживая точку зрения, что Шнур станет отличным премьер-министром Восточной Германии в преддверии некоего «теоретического» объединения двух Германии. Во время предвыборной кампании, предшествовавшей всеобщим выборам в Восточной Германии, назначенным на март 1990 года, Коль даже нашел время, чтобы присоединиться к своему новому другу во время предвыборных визитов. Однако в понедельник, 5 марта 1990 года, политические амбиции Шнура столкнулись с непреодолимой неудачей после того, как появились разоблачения относительно характера, продолжительности и масштабов его деятельности в качестве Штази информатора . Информация была взята из тщательно хранимых и проиндексированных файлов, которые Штази хранит в своем офисе в Ростоке . На следующий день руководитель региональной партии DA в Ростоке был проинформирован об открытиях. Они немедленно отправили курьера с этой новостью в Магдебург, где Шнур вел предвыборную кампанию вместе с Колем. На следующий день, в среду, ростокское отделение подтвердило национальным исполнительным членам организации «Демократическое пробуждение» Райнеру Эппельману , Освальду Вуцке и Фреду Эбелингу, что не может быть абсолютно никаких сомнений в подлинности файлов «ИМ Торстена», которые были собраны во время прошедшие два дня были подвергнуты дальнейшей проверке. В тот вечер они предъявили Шнуру выводы руководителя филиала в Ростоке. Немедленной реакцией Шнура было то, что файлы не могут относиться к нему, поскольку он никогда не был информатором Штази . Должно быть, это подделка. Он подумывал подать в суд. На следующий день, в четверг, 8 марта 1990 г., Шнур снова отверг обвинения: затем он потерял сознание и был доставлен в больницу. В четверг днем ​​его друг и коллега по партии Эппельманн зачитал заявление для прессы, в котором защищал Шнура и настаивал на том, что Шнур никогда не работал на Штази. Он зачитал прямое отрицание Шнура. Эппельманн уже знал о файлах в Ростоке, но все еще не мог заставить себя поверить тому, что ему рассказали о том, что было обнаружено.

Источники расходятся во мнениях относительно того, сколько доказательств было найдено против Шнура. Один из них относится к биографу Александру Кобылинскому, который очень подробно брал интервью у Шнура, а также прочёл 12 000 страниц в 39 делах Штази . (Коблинский отметил, что еще два из перечисленных файлов Штази исчезли. ) После 1990 года миллионы файлов Штази стали доступны исследователям, вызвав всеобщее изумление и ужас по поводу детальной слежки, под которой восточные немцы жили в течение четырех десятилетий до 1989 года , но на момент разоблачения Шнура было неясно, почему столь подробная информация должна была внезапно стать доступной региональному руководству DA в Ростоке, менее чем за две недели до всеобщих выборов в Восточной Германии 1990 года , за которыми, казалось, скорее всего, последует назначение Шнура как первого демократически одобренного премьер-министра Восточной Германии (при открытой поддержке Западной Германии). Офисы Штази в Ростоке были заняты и опечатаны с 5 декабря 1989 года местным «Гражданским комитетом», решившим не допускать дальнейшего уничтожения файлов Штази. Четких ответов о том, как появилась информация о прошлом Шнура, нет, но намеки есть. Фактическое обнаружение имени Шнура в материалах Штази произошло из-за «неуклюжей ошибки», в результате которой упоминание о последовательности военных наград, полученных «юристом Вольфгангом Шнуром», и пара неожиданных упоминаний о « встреч», фигурирует в документах, рассматриваемых следственной комиссией, работающей при Комитете граждан в Ростоке, по надзору за ликвидацией Ростокского регионального управления Штази. В последние месяцы 1989 года Шнур, по-видимому, подробно и проницательно отчитывался о своем участии в заседаниях Круглого стола , но его собственные выступления, тем не менее, должны были особенно расстроить старших (и других) Штази офицеров . Важной обязанностью участников Круглого стола было наблюдение за ликвидацией ненавистной Штази. Будучи квалифицированным юристом и представителем на собраниях «Демократического пробуждения», именно Шнур жаловался на неадекватность этого надзора. Даже после двадцати пяти лет работы в качестве исключительно хорошо подготовленного и продуктивного информатора Штази, его кураторы и старшие офицеры продолжали сомневаться в том, частью какой команды на самом деле был Вольфганг Шнур.

Как только эта новость стала известна, первым человеком, которому Шнур признался в своем прошлом в Штази, хотя на данном этапе только устно, был Гельмут Коль . Из автобиографии Коля следует, что он, возможно, уже знал о последних новостях, которые он получил из своих источников поздно вечером после дня предвыборной кампании на выборах в Восточной Германии. Коль немедленно провел совещание со своими коллегами по партии Эберхардом Дипгеном и Берндом Нойманом , которые занимались отношениями (западно)германского ХДС с DA. Приоритетом была ясность. Команда Коля стремилась установить, действительно ли Шнур работал на Штази в течение многих лет или он просто стал жертвой программы личного подрыва на высоком уровне , на которой, как известно, специализировались Штази, запущенной политическими деятелями. противники. Секретарь партии ХДС Фолькер Рюэ сразу подумал о «грязных трюках» Штази. Однако как только было установлено, что сообщения правдивы, Нойманн и другие члены команды Коля стремились получить признание Шнура в письменном виде в крайне срочном порядке, чтобы свести к минимуму риск того, что продолжающиеся сомнения или какое-либо последующее опровержение может подорвать электоральные перспективы восточного союзника ХДС, Альянса за Германию .

В пятницу, 9 марта 1990 года, за девять дней до выборов , Коль проводил кампанию в Ростоке от имени своих союзников по Альянсу за Германию. Было замечено, что со стороны Коля неожиданно отсутствовал лидер ДА. Было разъяснено, что от его партии были получены сообщения о том, что накануне Шнур потерял сознание из-за проблем с кровообращением ( «einen Kreislaufkollaps» ). За последние пару дней в прессу просачивались сообщения об открытиях в файлах Штази Ростока, а также сообщения об опровержениях Шнура. В понедельник, 12 марта, лидеры DA опубликовали заявление для прессы, в котором основное внимание было уделено состоянию здоровья Шура: оно по-прежнему «очень плохое». Когда накануне его посетили в больнице, его лицо имело «застекленный вид»: на него повлияли тяжелые лекарства. Но тем не менее он сделал заявление о своей личной чести с большой «ясностью ума». Вопрос о файлах Ростока и подробном последующем отчете, появившемся в Der Spiegel, мог прояснить только сам Шнур. Между тем, прокуратура Восточной Германии уже подтвердила, что в отношении неизвестных лиц уже начато предварительное расследование по обвинению в клевете.

Шнур подал в отставку с поста руководства «Демократического пробуждения» во вторник, 13 марта 1990 года. На другом конце страны, очевидно, не подозревая об этом развитии событий, его коллега по партии Хорст Шульц выступал на предвыборном митинге в Эрфурте . Шульц заявил своим 2000 слушателям, что обвинения против лидера партии Шнура были клеветой и ложью, тщательно подготовленной экспертами Штази в течение длительного периода для «раскрытия» непосредственно перед выборами . Он продемонстрировал свой вердикт по делам Штази Ростока, продемонстрировав, по его словам, почти идеальное «дело Штази» на поэта Гете , созданное Гражданским комитетом и окружным прокурором всего за 24 часа. "То, что возможно даже для нас, неспециалистов, является детской игрой для третьей по величине службы безопасности в мире", - указал он своим слушателям. 15 марта 1990 года сообщалось, что руководитель партии DA, стремясь «подвести черту в деле Шнура», исключил Шнура из партии одновременно с назначением Эппельмана новым лидером партии. Выборы должным образом состоялись через три дня. DA не показала хороших результатов, но Альянс за Германию, трехсторонняя группировка, частью которой они были, получил 48% поданных голосов.

После политики

В октябре 1990 года два немецких государства были официально воссоединены . В 1991 году Вольфганг Шнур основал юридическую фирму в Берлине . Однако в 1993 году он потерял свой практикующий сертификат из-за своей «непригодности» ( «Unwürdigkeit» ) и «Mandantenverrat» ( серьезного злоупотребления доверием клиентов ) . Запрет возник из-за обвинений (которые Шнур всегда отрицал) в том, что в своих отчетах своим кураторам в Штази он нарушил обязанность сохранять профессиональную конфиденциальность по отношению к клиентам, особенно к диссидентам, планирующим побег из Восточной Германии , и к тем, кто возражает против военной службы по соображениям совести. это было подтверждено Высоким судом . В следующем году

15 марта 1996 года он был осужден Окружным судом Берлина по двум пунктам обвинения согласно §241а Уголовного кодекса . §241a был добавлен к законодательству Западной Германии в первые годы холодной войны , в 1951 году, и считалось, что он применялся на всей территории воссоединенной страны, даже в отношении событий, предшествовавших воссоединению . Он определяет как уголовное преступление действие, ставящее кого-либо под угрозу политического преследования. Примеры политических преследований включают страдания от увещеваний или причинение вреда жизни или здоровью в результате насильственных или произвольных мер, таких как лишение свободы или экономическое невыгодное положение на рабочем месте. В деле против Шнура участвовали Стефан Кравчик и его жена Фрейя Клиер , пара диссидентов, которые были известными восточногерманскими писателями, испытавшими трудности с властями до 1990 года. 1988 год. Вольфганг Шнур был их адвокатом. Они также считали, что он был давним другом и безоговорочно доверяли его советам. В 1997 году дело против Шнура предположительно было возбуждено на основании расследований, связанных с архивами Штази . Суд установил, что Шнур нарушил §241a, когда сообщил своим кураторам из Штази о своих подозрениях в том, что Стефан Кравчик поддерживал контакты с западными телекомпаниями. В дальнейшем он был осужден, поскольку суд установил, что он сообщил Штази о своих подозрениях в том, что Фрейя Клиер, писательница, спрятала на чердаке дома, где она жила, рукопись, явно критикующую условия в Германская Демократическая Республика . По приговору Вольфганг был приговорен в общей сложности к двенадцати месяцам тюремного заключения, но приговор был приостановлен при условии, что он выполнит условия испытательного срока, выданного в рамках вынесения приговора. Шнур обжаловал это решение, сославшись на промежуточное решение по другому делу, в котором утверждалось, что §241a не применялся в Германской Демократической Республике во время событий, послуживших основанием для предъявления обвинений, но 27 ноября 1996 г. суд отклонил его апелляцию.

Обстоятельства дела §241a послужили основанием для вынесения нового приговора в сентябре 1997 года, на этот раз сопровождавшегося штрафом в размере 1320 немецких марок. Шнур был признан виновным в неуважении к судье, которого он обвинил в антисемитских действиях в ходе горячих выступлений. В период с 1990 по 2000 год также были возбуждены уголовные дела по обвинениям в финансовых злоупотреблениях. На рубеже веков Вольфганг Шнур жил в стесненных условиях со своей последней женой и двухлетним сыном на плохо обслуживаемой «серой вилле» в районе Гессенвинкель на восточной окраине Берлина. На этом этапе он называл себя консультантом по инвестициям и проектам, хотя, по словам одного несимпатичного журналиста, его единственным клиентом была семья из Нидергорсдорфа , которая стремилась создать крупнейший в Европе музей сельскохозяйственной техники. Консультирование не оказалось прибыльным. Дом, в котором он жил, он приобрел еще до воссоединения при сложных обстоятельствах . Совсем недавно он продал его двоюродному брату, у которого арендовал его, но к тому времени у него все еще были большие долги. Его новая жена была глубоко потрясена, когда он рассказал ей о своей прежней двойной жизни.

Совсем недавно Шнур жил в нищете и вдали от общества в Вене , Австрия. Он умер от рака простаты 16 января 2016 года в больнице Вильгельминен.