Элизабет Каннинг

Элизабет Каннинг
Как показано c. 1820 г.
Рожденный	( 1734-09-17 ) 17 сентября 1734 г. Лондон, Великобритания
Умер	Июнь 1773 г. (38 лет) Уэтерсфилд , колония Коннектикут , Британская Америка
Занятие	Служанка
Супруг	Джон Трит
Дети	4
Родители)	Уильям и Элизабет Каннинг
Приговор(а)	Лжесвидетельство
Уголовное наказание	Транспорт

Элизабет Каннинг (в замужестве Трит ; 17 сентября 1734 — июнь 1773) была английской служанкой , которая утверждала, что ее похитили и почти месяц держали против ее воли на сеновале. В конечном итоге она стала центральной фигурой одной из самых известных английских криминальных загадок 18 века.

Она исчезла 1 января 1753 года и почти месяц спустя вернулась в дом своей матери в Олдерманбери в лондонском Сити , истощенная и в «плачевном состоянии». После допроса обеспокоенными друзьями и соседями она дала интервью местному олдермену , который затем выдал ордер на арест Сюзанны Уэллс, женщины, которая занимала дом, в котором должен был содержаться Каннинг. В доме Уэллса в Энфилд-Уош Каннинг опознал Мэри Сквайрс как еще одного из ее похитителей, что привело к аресту и задержанию как Уэллса, так и Сквайрса. лондонский судья Генри Филдинг К делу подключился , встав на сторону Каннинга. Были произведены дальнейшие аресты и взяты показания нескольких свидетелей, а Уэллс и Сквайрс в конечном итоге предстали перед судом и были признаны виновными - Сквайрс по более серьезному и потенциально смертному обвинению в краже.

Однако Крисп Гаскойн , судья первой инстанции и лорд-мэр Лондона , был недоволен приговором и начал собственное расследование. Он поговорил со свидетелями, чьи показания подразумевали, что Сквайрс и ее семья не могли похитить Каннинг, и взял интервью у нескольких свидетелей обвинения, некоторые из которых отказались от своих предыдущих показаний. Он приказал арестовать Каннинг, после чего ее судили и признали виновной в даче ложных показаний . Сквайрс был помилован, а Каннинг приговорен к одному месяцу тюремного заключения и семи годам перевозки .

Дело Каннинга столкнуло друг с другом две группы верующих: сторонников Каннинга «каннингитов» и сторонников сквайров « египтян ». Гаскойна открыто оскорбляли и нападали на улице, в то время как заинтересованные авторы вели ожесточенную словесную войну по поводу судьбы молодой, часто непримиримой горничной. Она умерла в Уэтерсфилде, штат Коннектикут , в 1773 году, но тайна ее исчезновения остается неразгаданной.

История

Фон

Каннинг родился 17 сентября 1734 года в лондонском Сити и был старшим из пяти выживших детей, рожденных Уильямом (плотником) и Элизабет Каннинг. Семья жила в двух комнатах в Олдерманбери-Постерн (северная часть Олдерманбери, которая раньше шла от задних ворот на Лондонской стене до Фор-стрит; ее больше не существует) в Лондоне. Олдерманбери был респектабельным, но не особенно богатым районом. Каннинг родился в бедности. Ее отец умер в 1751 году, а ее мать, четверо братьев и сестер делили двухкомнатную квартиру с учеником Джеймсом Лордом. Лорд занимал переднюю комнату здания, а семья Каннинга жила в задней комнате. Ее обучение ограничилось всего несколькими месяцами в писательской школе, а в возрасте 15 или 16 лет она работала служанкой в ​​доме соседнего трактирщика Джона Уинтлбери, который считал ее честной, но застенчивой девушкой. С октября 1752 года она жила в соседнем доме плотника Эдварда Лайона, который разделял мнение Уинтлбери о молодой служанке. Каннинг был описан как пухлый 18-летний парень ростом около 5 футов (1,5 м) с лицом, изрытым оспой , длинным прямым носом и широко посаженными глазами.

Исчезновение

Каннинг исчезла 1 января 1753 года. Не имея работы в тот день, она проводила время со своей семьей и планировала пойти по магазинам с матерью после посещения тети и дяди (Алисы и Томаса Колли), но передумала и вместо этого осталась с ними. на вечер. Около 9 часов вечера, сопровождаемая тетей и дядей на протяжении примерно двух третей пути, она уехала, чтобы вернуться в свою квартиру в Олдерманбери.

Когда она не вернулась в свое жилье в доме Эдварда Лайона, ее работодатель дважды отправился искать ее в доме ее матери. Миссис Каннинг отправила трех своих детей в Мурфилдс на ее поиски. в то время как Джеймс Лорд пошел к Колли, которые сказали ему, что они оставили Элизабет около 21:30 возле церкви Олдгейт в Хаундсдиче . На следующее утро миссис Каннинг также отправилась в дом Колли, но безуспешно, поскольку Элизабет все еще пропала. Соседей спросили, знают ли они о ее местонахождении, и прошли недели, пока миссис Каннинг обыскивала район в поисках дочери, в то время как ее родственники прочесывали город. Объявление было размещено в газетах, молитвы читались вслух в церквях и молитвенных домах, но, кроме сообщения о «женском крике» из наемного экипажа 1 января, никаких улик относительно исчезновения Элизабет обнаружено не было.

Новое появление

Каннинг вновь появился около 22:00 29 января 1753 года. При виде дочери, которую она не видела почти месяц, Элизабет Каннинг потеряла сознание. Выздоровев, она послала Джеймса Лорда за несколькими соседями, и всего через несколько минут дом был полон. Элизабет была описана как находящаяся в «плачевном состоянии»; лицо и руки у нее были черные от грязи, на ней была рубашка , нижняя юбка и халат . Грязная тряпка, повязанная вокруг ее головы, была пропитана кровью из раненого уха. на нее напали двое мужчин По ее словам, возле больницы Бедлам . Они частично раздели ее, ограбили и ударили в висок, в результате чего она потеряла сознание. Она проснулась «у большой дороги, где была вода, с двумя мужчинами, которые меня ограбили». и был вынужден пойти к дому, где старуха спросила, пойдет ли она «пойти их путем» (стать проституткой). Каннинг отказался, и женщина отрезала ей корсет, ударила ее по лицу и толкнула наверх, на чердак. Там молодая служанка пробыла почти месяц, без посетителей и питаясь одним хлебом и водой. Одежду, которую она носила, она нашла в камине на чердаке. В конце концов Каннинг удалось сбежать, отодвинув несколько досок от окна и пройдя пять часов пешком домой. Она вспомнила, как услышала имя «Уиллс или Уэллс», и, увидев в окно знакомого ей кучера, подумала, что ее задержали на Хартфорд-роуд . На основании этих доказательств Джон Уинтлбери и местный подмастерье Роберт Скаррат опознали дом как дом «матери» Сюзанны Уэллс в Энфилд-Уош , на расстоянии почти 10 миль (16 км).

Ее повторное появление и последующие объяснения (включая предположение о том, что ее держали в доме Уэллса) были на следующий день напечатаны в газете London Daily Advertiser . Ее посетил аптекарь , но пульс у нее был слабый и настолько слабый, что она едва могла говорить, и ее вырвало лекарством, которое он ей дал. Он ввел несколько клизм , пока не был удовлетворен результатами, после чего друзья и соседи отвезли Каннинг в ратушу к олдермену Томасу Читти и попросить его выдать ордер на арест Уэллса.

Энфилд Уош

«План дома Сюзанны Уэллс в Энфилд-Уош» из журнала «Лондон» , 1754 г.

Читти выдала ордер, и 1 февраля друзья Каннинг отвезли ее в Энфилд-Уош . Несмотря на ее плохое физическое состояние, сторонники Каннинг хотели, чтобы она назвала своих похитителей и комнату, в которой, по ее утверждениям, ее держали. Хотя они опасались, что она может умереть раньше, они рискнули переместить ее. Уинтлбери, Скаррат и Джозеф Адамсон (сосед) прибыли первыми верхом на лошади. Они встретились с прапорщиком и несколькими блюстителями порядка и ждали появления Сюзанны Уэллс. Дом Уэллса выполнял различные функции, в том числе выполнял функции столярной мастерской, мясной лавки и пивной. Старуха держала в доме животных и иногда имела постояльцев. Она дважды овдовела; ее первый муж был плотником, а второй был повешен за кражу. В 1736 году она также была заключена в тюрьму за лжесвидетельство. Сара Ховит, ее дочь от первого мужа, прожила там около двух лет. Брат Ховита Джон, как и его отец, был плотником и жил неподалеку.

Когда около 9 часов утра Уэллс вошел в ее дом, офицеры немедленно двинулись на охрану здания. Внутри они нашли Уэллса, старуху по имени Мэри Сквайрс, ее детей, Добродетель Холл и женщину, которую они считали дочерью Уэллса. Еще одну женщину, Джудит Натус, спустили с чердака, чтобы допросить вместе с остальными. Уоррент-офицер, обыскивавший чердак, был озадачен, когда обнаружил, что оно не похоже на комнату, описанную Каннингом, и не смог найти доказательств того, что она выпрыгнула из окна. Остальные члены группы, прибывшие к тому времени в наемной карете и фаэтоне , были так же удивлены.

Каннинг, приехавшую в карете со своей матерью и еще двумя людьми, Адамсон отнес в дом. Там она опознала Мэри Сквайрс как женщину, которая отрезала ей жильё , и заявила, что Виртью Холл и женщина, предположительно дочь Сквайрса, присутствовали в то время. Затем Каннинг отвели наверх, где она опознала чердак как комнату, в которой ее заключили, хотя сена там было больше, чем она помнила. Доски, закрывающие окно, судя по всему, там прикрепили совсем недавно. Имея такие убедительные доказательства против них, подозреваемые были доставлены к ближайшему мировому судье Мерри Тайшемейкеру, который допросил одного Каннинга, а затем и тех, кто был в доме Уэллса. Сквайрс и Уэллс были привлечены к ответственности: первый за вывоз останков Каннинга, а второй за «поддержание беспорядка в доме ». Джордж Сквайрс и Виртью Холл, отрицавшие свою причастность к похищению, были освобождены; Каннинг и ее сторонников отпустили домой.

Расследование Филдинга

Генри Филдинг расследовал заявления Каннинга

Нападение в Англии XVIII века рассматривалось властями не как нарушение мира, а скорее как гражданский иск между двумя спорящими сторонами. Таким образом, на Каннинг лежала обязанность подать в суд на тех, кто, по ее утверждениям, заключил ее в тюрьму, и она также будет нести ответственность за расследование преступления. Это было дорогостоящее предложение, и поэтому ей потребовалась помощь друзей и соседей, чтобы продолжить свое дело. Дополнительная сложность заключалась в том, что вместо того, чтобы отправлять подобные дела в суд, судьи предпочитали примирять заинтересованные стороны. Таким образом, хотя друзей Каннинга больше всего оскорбило то состояние, в котором она вернулась к ним 29 января, именно кража ее проживания , оцененная тогда примерно в 10 шиллингов, была наиболее многообещающим аспектом дела. Кража может быть рассмотрена в соответствии с законом о смертной казни, что делает обвинение в нападении менее достойным юридического внимания.

Пока лечение Каннинг продолжалось, ее сторонники, в основном мужчины, готовили дело против Сквайрса и Уэллса. Они обратились за юридической консультацией к адвокату , некоему г-ну Солту, который посоветовал им проконсультироваться с мировым судьей и писателем Генри Филдингом . Филдингу было 45 лет, и после многих лет ссор с другими авторами «Груб Стрит» и пьянства на протяжении всей жизни он приближался к концу своей жизни. и Вестминстера С тех пор как четыре года назад он «принял причастие» и стал , он мировым судьей Миддлсекса с « вулканической энергией» занимался деятельностью преступников. В декабре 1751 года он опубликовал «Амелию» , историю молодой женщины, которую ее жестокий муж втянул в порок и безумие. Хотя книга была плохо принята, Филдинг, обладая опытом в криминологии, полагал, что понимает глубины, до которых могут опуститься люди. Таким образом, когда Солт рассказал ему об этом деле 6 февраля, Филдинг зажег любопытство. и он согласился дать Каннингу показания под присягой на следующий день. Хотя Филдинг не был склонен верить простой служанке, он был впечатлен ее скромностью и благородными манерами и выдал ордер против всех обитателей дома Уэллса, «чтобы они могли предстать передо мной и дать гарантию за свое хорошее поведение». ". Таким образом, Вертью-Холл и Джудит Натус были схвачены, но Джордж Сквайрс, его сестры и дочь Уэллса Сара Ховит к тому времени покинули дом и остались на свободе.

Ранние сообщения в прессе

The London Daily Advertiser , издание Grub Street , сообщило 10 февраля:

Сразу же заподозрили дом этой пресловутой женщины, хорошо известной под именем Мать Уэллс, между Энфилд-Уош и Уолтем-Кросс; и по многим обстоятельствам кажется мрачной тюрьмой несчастной страдалицы, чья меланхолическая ситуация после ее чудесного побега достойна сострадания и благотворительных пожертвований всех общественно настроенных людей и всех, кто хоть сколько-нибудь заботится о безопасности своих детей и родственников. , которые в равной степени несут ответственность за такое же бесчеловечное и жестокое использование ... если все эти обстоятельства должным образом учитывать, нет сомнений, что вскоре будет взиматься подписка или взнос, чтобы дать возможность лицам, которые взяли на себя обязательство обнаружить эту пресловутую банду, привлечь к ответственности их добрые намерения с максимальной энергией, поскольку такое гнездо злодеев представляет величайшую опасность для безопасности добрых подданных Его Величества.

Тем временем сторонники Каннинга собирали пожертвования через « Дело Элизабет Каннинг» , независимо напечатанную брошюру, призванную мобилизовать поддержку судебного преследования ее похитителей. В случае с Уэллсом Уэллс был четко идентифицирован как «эта женщина-монстр», а в отредактированной версии, которая появилась неделю спустя в Public Advertiser, выяснилось, что у Каннинга случился припадок после удара по голове. Сквайрса называли «старой цыганкой», которая «отняла у девушки ее жилье, а затем в жалком обнаженном состоянии, потому что она не могла стать обычной проституткой, заперла ее в старой задней комнате или на чердаке». Хотя Сквайрса часто называли цыганом , иногда эта идентификация ставилась под сомнение. Название цыганом могло повлечь за собой определенные юридические наказания, и хотя они применялись редко, к цыганам, тем не менее, относились как к изгоям. Мур (1994) описал Сквайрс как «смуглую, высокую, но сутулую пожилую женщину примерного возраста от шестидесяти до восьмидесяти, иногда изображаемую исключительно сердечной», продолжая: «Все источники согласны с тем, что она была исключительно уродливой женщиной, с очень большим носом и нижней губой, опухшей и обезображенной золотухой ».

Поэтому какое-то время общественность твердо стояла на стороне Каннинга. 18-летняя служанка, которой угрожала проституция и которую держала в плену на редкость уродливая старая цыганка с дурной репутацией, сбежала, истощенная, чтобы вернуться к своей любящей матери; это была история, которую подавляющая часть широкой публики, а также дворянства нашла неотразимой.

Признание Добродетели Холла

Филдинг гордился своей честностью — независимо от социального положения свидетеля — он подверг Холл неоднократным допросам и, разочарованный ее противоречивыми ответами, пригрозил ей тюремным заключением. Это имело желаемый эффект, поскольку 14 февраля Холл заявил, что Джон Сквайрс (сын Мэри) и еще один мужчина привели Каннинга в дом Уэллса рано утром 2 января. Там, перед двумя похитителями, Люси Сквайрс и Холл, старуха напала на Каннинг и заставила ее подняться наверх, где она оставалась до побега. Холл рассказал, что Форчун Натус и его жена Джудит пробыли в этом доме несколько недель, но их перевели на чердак, чтобы создать впечатление, будто они оставались там весь январь. Показания Холла и Каннинга теперь почти полностью совпадали, и Филдинг обратился к Джудит Натус. Хотя она подтвердила утверждение Холла о том, что она и ее муж спали на чердаке Уэллса в течение января, Филдинг это не убедило, и он призвал ее пересмотреть свое заявление. Несмотря на то, что ей не было предъявлено никаких обвинений в совершении какого-либо преступления, Холл тем временем была помещена в тюрьму Гейтхаус в Вестминстере , причем ее пребывание оплачивалось каннингитами. Филдинг ненадолго покинул Лондон, прежде чем вернуться, чтобы взять интервью у Сквайрса, Уэллса и других. Уэллс и Сквайрс отрицали какие-либо сведения о Каннинг и ее страданиях и решительно заявляли о своей невиновности. Это не вызвало большого доверия из-за давней привычки обвиняемых нарушать закон и лгать об этом.

Мать Уэллс выразила себя со всем искусством и напускной невинностью этих злых негодяев, которых намеренно и методично обучают методам уклонения от правосудия; и старая цыганка вела себя как человек, традиционно и наследственно сведущий в древнеегипетской хитрости, самым религиозным образом заявляя о своей невиновности; хотя потом было слышно, как она сказала: «Будь проклята эта молодая Сука!»

отчет о заявлениях Уэллса о невиновности, 16 февраля 1753 г.

Эта история, опубликованная в газете London Daily Advertiser, уже вызвала интерес общественности. Филдинг покинул Лондон, полагая, что он «положил конец всем хлопотам, которые я считал необходимым причинить себе в этом деле», но по возвращении он узнал, что во время его краткого отсутствия, среди прочих, несколько «благородных лордов» пытались связаться с ним. 15 февраля была объявлена ​​награда за поимку и осуждение Джона Сквайрса и его неназванного сообщника. Также были перечислены места, где можно было оставить пожертвования, «либо использованные для продолжения судебного преследования, либо переданные бедной девушке в качестве вознаграждения [ sic ] за ее добродетель и страдания, через которые она прошла». Позднее в прессу был отправлен довольно приукрашенный отчет об этой истории. Джорджа Сквайрса найти не удалось.

Суд над Сквайрсом и Уэллсом

Сквайрс, обвиненная в нападении и краже, и Уэллс, «хорошо зная» о том, что сделал ее сообщник, предстали перед судом 21 февраля в сессионном зале Олд- Бейли . Лорд-мэр Лондона сэр Крисп Гаскойн председательствовал на суде вместе с коллегией других судей, в том числе Мартином Райтом ( судьей королевской скамьи ), Натаниэлем Гандри ( судьей по общим делам ), Ричардом Адамсом ( бароном казначейства с 1753 года); бывший регистратор Лондона ) и Уильям Мортон (назначенный регистратором Лондона в 1753 году). Галерея была заполнена заинтересованными зрителями. Обвинение в краже было чрезвычайно серьезным; стоимость проживания Каннинг (около 10 шиллингов) означала, что, если бы она была признана виновной, Сквайрса почти наверняка повесили бы на Тайбернском дереве .

Когда она прибыла в суд, Каннинг приветствовала большая толпа, собравшаяся возле здания. Внутри она показала, что двое мужчин отвезли ее «в дом заключенного Уэллса» около 4 часов утра 2 января. На кухне старуха (Сквайрс) сидела в кресле. и спросил ее, «решу ли я пойти их путем». Отказ Каннинга побудил Сквайрса отрезать ей корсет, дать ей пощёчину и толкнуть вверх по лестнице в тёмную комнату. Она сказала суду, что «не видела ничего поднятого, но когда появился дневной свет, я могла видеть комнату; в ней был камин и решетка, ни кровати, ни изголовья, ничего, кроме сена, где можно было бы лежать». наверху стоял черный кувшин, не совсем полный воды, и кусков хлеба около двадцати четырех... хлеба примерно на четверть». Она утверждала, что сбежала, сняв доску с окна в северном конце лофта, вылезла наружу и спрыгнула на мягкую глину внизу. Она бежала по переулку за домом, через поля и, найдя дорогу, направилась в Лондон. Когда ее спросили, видела ли она кого-нибудь или разговаривала ли с кем-нибудь на обратном пути, она ответила, что нет, объяснив, что избегала контактов, опасаясь встретить кого-нибудь из дома, из которого сбежала. Каннинг подверглась перекрестному допросу Уильямом Дэви , который усомнился в ее воспоминаниях о событиях в доме. На вопрос, почему она не попыталась сбежать раньше, она ответила: «Потому что я думала, что они могут меня выпустить; это никогда не приходило мне в голову до того [понедельника] утра». Сквайрс, которая тихо бормотала про себя на скамье подсудимых, кричала: «Я никогда в жизни не видела этого свидетеля до этого дня, три недели».

Портрет Мэри Сквайрс XIX века, напечатанный в «Ньюгейтском календаре».

Следующей на стенде появилась Вертью Холл, которая рассказала Филдингу большую часть своего предыдущего заявления. Сквайрс снова прервал его, спросив: «В какой день девушку ограбили?» Ответ пришел из суда: «Она говорит, утром 2 января», и Сквайрс ответил: «Я благодарю вас за то, что рассказали мне, потому что я так же невиновен, как еще нерожденный ребенок». Сюзанна Уэллс воспользовалась возможностью, чтобы спросить, как долго Сквайрс и ее семья должны были находиться в доме, и Холл ответил ей: «Всего они пробыли там шесть или семь недель; они пробыли там примерно за две недели до того, как молодая женщина внесено». Среди прочих показания дали Томас Колли и миссис Каннинг. Бывший работодатель Каннинга, Джон Уинтлбери, рассказал суду, как он пришел к выводу, что Каннинг содержался в доме Уэллса. Мэри Майерс и Джеймс Лорд также утверждали, что слышали, как Каннинг сказал «Уиллс или Уэллс», как и Роберт Скаррат, грубый грубиян и ранее работавший слугой в соседнем Эдмонтоне , который ранее посещал дом Уэллса.

Хотя оба были вызваны в суд в качестве свидетелей, ни Форчун, ни Джудит Натус не были вызваны в суд, ответственный адвокат позже объяснил, что толпа снаружи могла запугать нескольких свидетелей. Соседи Сюзанны Уэллс были отвергнуты толпой, а ее дочь и сводный брат были быстро опознаны и остановлены. Однако трое свидетелей, которых Джордж Сквайрс нашел в Дорсете для дачи показаний в пользу своей матери, остались незамеченными. Первый, Джон Гиббонс, сказал, что Сквайры посетили его дом в Абботсбери «с носовыми платками, газонами , муслинами и клетками для продажи по городу» с 1 по 9 января. Это подтвердил его сосед Уильям Кларк. Последний свидетель Сквайрса, Томас Гревилл, утверждал, что 14 января он разместил Мэри, «ее сестру и ее брата» под своей крышей в Кумбе, где они продавали «носовые платки, газоны и тому подобные вещи». Этому противоречил Джон Инайзер, торговец рыбой из Уолтем-Кросс и Теобальдс . Инсиер утверждал, что знал Сквайрс в лицо и что за три недели до ее ареста он видел, как она гадала по соседству с домом Уэллса. Уэллс, чьи свидетели не смогли пройти мимо толпы снаружи, смогла высказать только два предложения в свою защиту. Она сообщила суду, что не видела Каннинга до 1 февраля. и что «что касается Сквайрса, я никогда не видел ее раньше, чем за неделю и день до того, как нас забрали». Согласно сообщению в газете London Daily Advertiser , когда трое свидетелей покидали суд, толпа, ожидавшая во дворе, «избивала их, пинала, катала в питомнике и иным образом злоупотребляла ими, прежде чем позволила им отобрать их». .

Вердикт

По словам автора Дугласа Хэя, свидетели-персонажи на английских процессах 18-го века были «чрезвычайно важны и очень часто использовались ... и в свидетельских показаниях слово человека, владеющего собственностью, имело наибольший вес. Судьи уважали показания работодателей. , фермеры и господа-соседи, а не просто соседи и друзья». Судя по всему, присяжных не впечатлила версия защиты, и они признали обоих подсудимых виновными. Им был вынесен приговор 26 февраля; Уэллс будет заклеймен ее рукой и проведет шесть месяцев в тюрьме. За кражу вещей Каннинга Сквайрса должны были повесить. К марту 1753 года брошюры об истории Каннинга читались в лондонских кофейнях. Обращение Сквайрса с ней вызвало широкое возмущение, которое усугубилось, когда Маленького Джемми, «бедняка, который плачет на улицах», предположительно ограбили, а затем растоптали пять цыган. Каннинг прославлялась мафией и дворянством, некоторые из которых внесли свой вклад в ее кошелек, что позволило ей переехать в лучшее жилье в доме мистера Маршалла, торговца сыром в Олдерманбери.

Расследование Гаскойна

Сэр Крисп Гаскойн был убежден, что произошла судебная ошибка.

Не все остались довольны приговором. Судья первой инстанции сэр Крисп Гаскойн и некоторые из его коллег сочли версию Каннинга крайне маловероятной. Гаскойн испытывал отвращение к сторонникам Каннинга, которые, находясь за пределами суда, не позволяли свидетелям давать показания, и он особенно сочувствовал Мэри Сквайрс, которую он называл «бедняжкой». Гаскойн, которому тогда было 52 года, начал свою карьеру пивоваром Хаундсдиче, в прежде чем женился на дочери богатого врача. Он продвинулся по служебной лестнице и стал магистром пивоваренной компании, затем служил олдерменом округа Винтри , шерифом Лондона и был посвящен в рыцари после представления обращения к королю. Он выступал от имени городских сирот и был известен своей благотворительностью в Эссексе , где ему принадлежали большие поместья.

Гаскойн немедленно начал частное расследование и написал англиканскому священнику в Абботсвилле Джеймсу Харрису. Он считал маловероятным, что трое свидетелей, найденных Джорджем Сквайрсом, поедут так далеко, «чтобы отречься от имени этого жалкого объекта». и Харрис не разочаровал. Преподобному удалось подтвердить показания Гиббонса и предложить новых свидетелей, которые могли утверждать, что видели Сквайрса далеко от Энфилд-Уош. Гаскойн также думал, что некоторые каннингиты сомневались в правдивости девушки и вступили в сговор в ее версии событий, чтобы назло ему; По его мнению, это была политическая атака на государственного чиновника, и он отказался оставить этот вопрос в покое. Он оправдывал свои действия, сравнивая свое очевидное сострадание к жертве Мэри Сквайрс с возмущением по поводу обмана ее обвинительницы Элизабет Каннинг, но на его пыл отчасти повлияли настроения того времени. Он считал поведение каннингитов несоответствующим их низкому положению, и его больше впечатляли заверения таких людей, как олдермен Читти и преподобный Харрис, которые как джентльмены и общественные защитники считались более надежными.

Коллега Гаскойна по скамье подсудимых, судья Гандри, написал письмо заместителю шерифа Дорсета, который знал Джона Гиббонса и Уильяма Кларка. Заместитель шерифа написал в ответ, что они «не дали бы показаний, если бы это не было правдой». Кларк, возможно, был в отношениях с Люси Сквайрс и утверждал, что остался со Сквайрами в Риджуэе. Пятнадцать видных жителей Эбботсбери, в том числе церковные старосты, надзиратели за бедными , школьный учитель и сборщик десятины, клялись, что Сквайры были в Дорсете в январе и что их свидетели были людьми, заслуживающими доверия. Еще шесть мужчин из Эбботсбери прошли 20 миль (32 км), чтобы подписать письменные показания, подтверждающие показания их соседей.

Филдинг и Гаскойн выпустили противоречивые брошюры по этому делу, но именно показания Виртью Холла, имеющие основополагающее значение для обвинения Сквайрса и Уэллса, стали центральными в расследовании Гаскойна. Холл дала свои показания Филдингу под угрозой тюремного заключения, и когда случайно с Граб-стрит писатель Джон Хилл услышал от магистрата, что она проявила признаки раскаяния, ему представилась прекрасная возможность свести старые счеты. Выдающийся писатель и автор известной газетной колонки «Инспектор» , Хилл ссорился с несколькими своими коллегами, особенно в случае с Филдингом, поскольку Филдинг завершил этот спор в своем «Covent Garden Journal», заявив, что «этот холм был всего лишь ничтожным холмом». навозная куча , давно уже сровненная с землей».

При поддержке каннингитов Холл к тому времени находился в тюрьме Гейтхаус , хотя ему до сих пор не было предъявлено никаких обвинений. Хилл немедленно сообщил о своих опасениях Гаскойну, который послал за молодой женщиной. В сопровождении группы каннингитов ее ответы поначалу были уклончивыми: но, оказавшись изолированной от друзей Каннинга, она вскоре призналась Гаскойну, что дала лжесвидетельство. Она была предана птицеводческому комплексу , где каннингиты продолжали поддерживать ее, пока не узнали, что «только определенным лицам» разрешено посещать. 7 марта Холла снова допросили сторонники Гаскойна и Каннинга. Когда ее спросили, почему она солгала суду, она сказала: «Когда я была у мистера Филдинга, я сначала сказала правду, но мне сказали, что это неправда. преступник, если только я не скажу правду». Один из ее сторонников спросил ее, лжет ли она все еще, но ее ответы были сочтены неубедительными, и, поскольку она призналась и отрицала большую часть вещей, о которых ее допрашивали, каждая сторона начала рассматривать ее как обузу.

Лжесвидетельство

Преподобный Харрис отправил нескольких своих свидетелей в Лондон, где их допросил Гаскойн. 9 марта в тюрьме Ньюгейт Гаскойн также взял интервью у Сюзанны Уэллс, которая подтвердила новую версию событий Холла. Затем с 12 по 13 марта он дал несколько интервью, в том числе с Fortune и Джудит Натус, а также со свидетелем, который мог поставить под сомнение показания Джона Инайзера. Гаскойн также расспрашивал Джорджа и Люси Сквайрс об их путешествиях в начале 1753 года; Джордж не смог вспомнить все места, которые они посетили, и поэтому Гаскойн отправил его в Дорсет, чтобы помочь ему вспомнить. Затем Гаскойн встретился с Элизабет Лонг (дочерью Уэллса), которой мафия не позволила дать показания в пользу ее матери, и 23 марта трое бывших свидетелей Каннинга выразили Гаскойну свои сомнения по поводу истории молодой горничной. Другой свидетель, который клялся, что Сквайрс был в Абботсбери в январе, был допрошен два дня спустя. Гаскойн поручил ему навестить Сквайрса в Ньюгейте, где они сразу узнали друг друга.

Тем временем Джон Майлз, сменивший Солта и теперь возглавлявший каннингитов, собирал свидетелей, которые могли утверждать, что видели Мэри Сквайрс в окрестностях Энфилда, штат Уош. Один из них сказал, что видел, как в начале января двое мужчин тащили женщину в сторону Энфилда. . Другие рассказали ему, что 29 января видели «несчастного беднягу», направлявшегося в сторону Лондона. Майлз нашел свидетелей, которые утверждали, что видели Сквайрса в Энфилд-Уош в декабре и январе. Майлз невольно сообщил Гаскойну о своем расследовании, когда он спросил Джона Купера из Солсбери, что он думает о семи свидетелях Гаскойна, которые утверждали, что видели Сквайрса в Кумбе. Купер написал в ответ, подтвердив хороший характер Томаса Гревилла (который давал показания в защиту Сквайрса на суде), но позже отправил ту же информацию Гаскойну, предложив свою поддержку.

В этот момент Гаскойну стало ясно, что Каннинг не сказал правду. Весь январь, подумал он, Сквайры, скорее всего, путешествовали через Дорсет, Хэмпшир , а затем Лондон и не были в Энфилд-Уош, чтобы похитить Каннинга. Поэтому 13 марта он приказал арестовать Каннинга за дачу ложных показаний.

Публичные ссоры

Расследование Гаскойна вызвало ажиотаж в прессе. Результаты писателей и издателей Grub Street придали смелости мнениям по этому делу, а в некоторых случаях укрепили давние стереотипы о «злых цыганах и бедной невинной девушке, отказывающейся отдать свою честь». Каннингиты разжигали антицыганские настроения рядом брошюр и рекламных объявлений, в одной из которых ныне крайне непопулярный Гаскойн был назван «королем цыган». Стали появляться сообщения о зловещих событиях; один из них утверждал, что несколько мужчин верхом на лошадях угрожали, что «они сожгут все дома людей, сараи и кукурузу поблизости», если Сквайрса повесят.

Георг II отложил казнь по приговору Сквайрса, а затем помиловал.

Честность Каннинга (или ее отсутствие) и подход Филдинга к делу были подняты в резко критической нападке, напечатанной The London Daily Advertiser . В тот же день, когда Гаскойн приказал арестовать Каннинга, в « Паблик рекламодатель» появилось объявление , в котором читателям предлагалось «отложить принятие решения по делу цыганки до полной оценки всей ситуации, которую сейчас готовит мистер Филдинг. опубликовано». Филдинг узнал о допросе Холла Гаскойном и привел Каннинг в свой дом на Боу-стрит , чтобы «выяснить из нее правду и заставить ее признаться, если она виновна». Удовлетворенный ее рассказом и не беспокоящийся о Холле, его критика сторонников Сквайрса была опубликована под названием « Четкое изложение дела Элизабет Каннинг» , в котором он поддержал добродетельную природу молодой горничной и напал на ее недоброжелателей. Копии разошлись так быстро, что через два дня был заказан второй тираж. Джон Хилл рассматривал «Четкое заявление» как прямую атаку на Гаскойна. и раскритиковал Филдинга «Историей Элизабет Каннинг Рассматриваемой» , которая высмеивала его врага такими комментариями, как: «Кто вы, сэр, что таким образом диктуете правительству? Уединитесь в себе и знайте свое положение». Однако с тех пор Филдинг не играл особой роли в саге. полагая, что сторонники Каннинга начали видеть в нем препятствие для своего дела.

Около половины приговоренных к смерти в XVIII веке отправлялись не на виселицу, а в тюрьмы или заграничные колонии. Хотя помилование не было обычным явлением, можно было обойти судью и обратиться напрямую к королю. и хотя Гаскойн имел некоторые опасения по поводу характера свидетелей, к которым он смог обратиться, он, тем не менее, написал Георгу II с просьбой о помиловании Сквайрса. Поэтому 10 апреля 1753 года король предоставил отсрочку казни на шесть недель, а новые доказательства с обеих сторон дела были отправлены лорду -канцлеру лорду Хардвику , а также прокурору и генеральному солиситору. Сквайрс получит ее помилование 30 мая 1753 года. но Уэллсу повезло меньше; она отбыла наказание и была освобождена из Ньюгейта 21 августа.

Суд над мужчинами Эбботсбери

Пока обсуждался вопрос о возможном помиловании Сквайрса, Майлз был занят выстраиванием защиты Каннинга. Он был далек от самодовольства; 20 апреля он находился в Дорчестере с ордером на арест Гиббонса, Кларка и Гревилла, троих мужчин из Эбботсбери, которые давали показания в пользу Сквайрса. С небольшой вооруженной группой он схватил Гиббонса и Кларка в местной гостинице и отвез их обратно в Дорчестер, но его ордер был неправильно сформулирован, и Гиббонс был освобожден судьей. Кларк был доставлен в Лондон и допрошен Майлсом в его доме в течение двух дней, но шнуровщик отказался сотрудничать. Он был освобожден под залог и вернулся в Абботсбери.

Этим троим было предъявлено обвинение в «умышленном коррумпированном лжесвидетельстве» и судили их 6 сентября 1753 года в Олд-Бейли. Будучи лорд-мэром и опасаясь обвинений в предвзятости, Гаскойн отказался от участия в этом деле. Обвиняемых представлял Уильям Дэви, ранее защищавший Сквайрса и Уэллса. Более 100 человек присутствовали, чтобы дать показания от их имени, но каннингиты остались в стороне; они не знали об отказе Гаскойна и опасались смущающего обнародования доказательств в результате выступления Каннинга. Они также не пускали своих свидетелей; за исключением одного из соседей миссис Каннинг, никто не присутствовал. Майлсу не заплатили его работодатели, и, чтобы отложить судебное разбирательство, его брат Томас послал клерка, чтобы доставить в суд подборку исков, но, тем не менее, Гиббонс, Кларк и Гревилл были признаны невиновными и освобождены.

К этому моменту Каннинг какое-то время не появлялась на публике, и ее объявили вне закона. Когда в ноябре 1753 года был назначен новый лорд-мэр, она осталась вне поля зрения, но на февральских сессиях 1754 года она вновь появилась в Олд-Бейли и предстала перед властями.

Суд над Каннингом

Господа, подсудимому предъявлено обвинение в одном из самых отвратительных преступлений; попытка путем умышленного и коррумпированного предательства лишить жизни невиновного человека; и что еще хуже, в черном списке преступлений я не знаю ни одного более глубокого преступления. Это извращение законов ее страны в худших целях; это вырвать меч из рук правосудия, чтобы пролить невинную кровь.

Эдвард Уиллс , отрывок из вступительного заявления

Суд над Каннингом начался в Олд-Бейли в понедельник, 29 апреля 1754 года, продолжился в среду, 1 мая, 3–4 мая, 6–7 мая и завершился 8 мая - необычно длительный судебный процесс для того времени. Во время отбора присяжных защита возражала против трех потенциальных присяжных (намного меньше, чем 17 возражений Короны), но было слишком поздно, чтобы оспаривать выбор бригадира, который, как утверждалось, публично назвал Каннинга «ЛЖУЩИМ СЕРДЦЕМ, МОШЕННИКОМ». , или САМОЗВОНЧИК». Председательствовал в зале суда новый лорд-мэр Томас Роулинсон (преемник Криспа Гаскойна Эдвард Айронсайд умер на своем посту в ноябре 1753 года) с Эдвардом Клайвом (судья по общим делам), Хенидж Легг (барон казначейства), Уильям Мортон ( Регистратор Лондона) и Сэмюэл Флюдер , олдермен. Каннинга представляли три адвоката: Джордж Нэрс , Джон Мортон и мистер Уильямс. Обвинение вели сын Гаскойна Бамбер , Эдвард Уиллс и Уильям Дэви . После того, как ее обвинительное заключение было зачитано секретарем судебного заседания, Бамбер Гаскойн пересказал историю предполагаемого похищения и заключения Каннинга. Затем Дэви заговорил подробно. Он раскритиковал историю Каннинг и рассказал, как Сквайрс и ее семья путешествовали по Англии с контрабандными товарами на продажу. Он предложил новые доказательства в поддержку алиби Сквайрса и опроверг описание Каннинг ее тюрьмы, прежде чем подвергнуть сомнению ее версию о побеге. В заключение он отказался от своих предыдущих показаний. Следующим заговорил Уиллс, обращая внимание на несоответствия между различными версиями ее исчезновения, предложенными Каннингом.

Современный эскиз лофта, в котором, как предполагалось, хранился Каннинг.

Защита Каннинга началась со вступительных заявлений Уильямса и Мортона. Последняя подчеркнула свое несчастье, поскольку она дважды подвергалась таким страданиям, во-первых, за преследование нападавших, а во-вторых, за то, что была наказана за это. Он похвалил присяжных и презрительно отнесся к обвинениям Дэви: и ухватился за нежелание обвинения вызвать в суд Virtue Hall. Мортон подчеркнула, насколько маловероятно, что Каннинг смогла так глубоко обмануть своих сторонников, и опровергла жалобу обвинения на описание лофта Каннингом. Третий адвокат, Джордж Нэрс, сосредоточился на социальных проблемах преследования Каннинга за дачу ложных показаний, подразумевая, что другие жертвы преступлений с меньшей вероятностью будут преследовать нападавших из-за страха подвергнуться судебному преследованию сами.

Мортон допросил Джорджа Сквайрса, который не мог с абсолютной уверенностью вспомнить путь, который, как он утверждал, прошла его семья через юг Англии, пока Каннинг пропал без вести. Его сестру Люси не вызвали в суд, поскольку ее считали «гораздо более глупой, чем ее брат, и она не была в дороге с тех пор, как они приехали в Энфилд-Уош». Роберт Уиллис, который сопровождал Сквайрса по следам цыганской семьи, также был вызван для дачи показаний; его показания были расценены как слухи и признаны неприемлемыми. Как и в суде над Сквайрсом и Уэллсом, надежность свидетелей обвинения считалась зависящей от их характера. Трое мужчин из Литтона Чейни показали, что видели, как 30 декабря семья Сквайрсов вошла в деревню. Затем подошли трое мужчин из Эбботсбери и дали свои показания. Только в первый день были допрошены 39 свидетелей обвинения; большинство из них на короткое время подтверждают алиби семьи Сквайрсов.

Несколько человек, устроивших беспорядки у ворот Олд-Бейли, были взяты под стражу и отправлены в Ньюгейт. Секретарь Уильям Мортон, эсквайр, самым жалким образом рекомендовал всем лицам, которых это касалось, задуматься о достоинстве Суда, о необходимости поддерживать это достоинство и о том, что к магистратуре этого суда не следует относиться таким таким образом, чтобы уменьшить вес гражданской власти. После закрытия суда у ворот Сессионного зала собралась такая большая толпа, угрожавшая сэру Криспу Гаскойну, что мистер шериф Читти с несколькими констеблями сопровождал его до Королевской биржи.

Whitehall Evening Post или London Intelligencer , вторник, 30 апреля 1754 г.

В конце первого дня заседания толпа снаружи, ожидавшая короткого суда и оправдательного приговора, была представлена ​​не молодой горничной, а Криспом Гаскойном. В ярости они забросали его землей и камнями, вынудив его отступить в ближайшую гостиницу, прежде чем вернуться во двор, чтобы вывести Каннинга из здания. Поэтому 1 мая суд продолжился не возобновлением допроса первого дня, а беспокойством по поводу нападения на Гаскойна. Был найден охранник, который защищал его и присяжных, член защиты Каннинга был вынужден извиниться, а позже в тот же день каннингиты напечатали объявление с призывом к толпе не вмешиваться. Олдермен Томас Читти был приведен к присяге и под руководством Бамбера Гаскойна дал отчет о своей первой встрече с Каннингом 31 января 1753 года. Дэви допросила нескольких свидетелей, которые описали неточности в рассказе Каннинг о ее тюрьме. Один из них рассказал о своем отвращении к показаниям Виртью Холла против Сквайрса. Вместе с несколькими другими свидетелями, включая Сару Ховит, Форчун и Джудит Натус показали, что Каннинг никогда не был на чердаке до 1 февраля и что на самом деле это Ховит и Виртью Холл были на чердаке в январе. Конец дневного разбирательства снова был омрачен толпой снаружи, и Гаскойну был предоставлен эскорт «Группы констеблей».

В пятницу появилось еще больше свидетелей обвинения, в результате чего общее число свидетелей, приведенных Дэви, достигло примерно 60. Защита допросила нескольких из тех, кто присутствовал при первоначальном обыске дома Уэллса. Дядя Каннинга, Томас Колли, подвергся перекрестному допросу о том, что ела его племянница во время своего визита на Новый год. Обвинение, очевидно, стремилось установить, могла ли она прокормиться в течение месяца хлебом, который, как она утверждала, ей дали. На третий день суда миссис Каннинг предстала перед судом. Одной из возможных линий защиты ее дочери было просто то, что она была слишком глупа, чтобы когда-либо придумать эту историю, но под перекрестным допросом Дэви миссис Каннинг продемонстрировала, что ее дочь способна писать «немного». Этого, по мнению Дэви, было достаточно, чтобы продемонстрировать, что она определенно не идиотка. Следующим был допрошен Скаррат, и он признался, что был в доме Уэллса до исчезновения Каннинга. Двое соседей Каннинг рассказали о ее «плачевном состоянии». Ее работодатель был допрошен, как и ее аптекарь, который считал, что Каннинг вполне могла бы выжить, питаясь кувшином с водой и корками хлеба, которые, как она утверждала, ей дали. Защита ответила тремя свидетелями, каждый из которых считал, что они столкнулись с «бедным, несчастным несчастным» в конце января, когда она утверждала, что сбежала.

Суд над Элизабет Каннинг

6 мая были вызваны новые свидетели обвинения. Пока Сквайрс и ее семья наблюдали, несколько соседей Уэллса утверждали, что примерно в начале 1753 года они видели в этом районе старую цыганку. Другие свидетели утверждали, что видели ее в разных местах вокруг Энфилд-Уош, включая одну женщину, которая поклялась, что видела ее в Старый Рождество. В сентябре 1752 года британский календарь был изменен со старого юлианского календаря на григорианский , и женщина не смогла определить точный день, в который, по ее словам, она видела Сквайрса. Она была не одна; несколько свидетелей защиты также не смогли внести 11-дневную коррекцию, необходимую в связи с изменением календаря. Другие были неграмотны и страдали так же. Суд также заслушал трех свидетелей, присутствовавших исключительно для того, чтобы дискредитировать показания Натусов.

Разбирательство последнего дня было продолжено Дэви, который представил дополнительных свидетелей обвинения и приступил к разбору показаний тех, кто утверждал, что видел Сквайрса в Энфилд-Уош в январе. Он резюмировал версию обвинения, сообщив присяжным, что Каннинг виновен в «самом нечестивом и отвратительном [преступлении], которое только может помыслить человеческое сердце». Секретарь Уильям Мортон изложил доводы защиты и попросил присяжных подумать, считают ли они, что Каннинг ответила на предъявленные ей обвинения к их удовлетворению, и если бы это было возможно, она могла бы прожить почти месяц «не более чем на четверть хлеба и кувшин воды».

Приговор, последствия, дальнейшая жизнь

Присяжным потребовалось почти два часа, чтобы признать Каннинга «виновным в лжесвидетельстве, но не умышленным и коррумпированным». Регистратор отказался принять приговор, поскольку он был частичным, и присяжным потребовалось еще 20 минут, чтобы признать ее «виновной в умышленном и коррумпированном лжесвидетельстве». Крисп Гаскойн не присутствовал при вынесении приговора; ему посоветовали уйти раньше, чтобы избежать неприятностей за пределами суда. Защита безуспешно пыталась провести повторное рассмотрение дела. Каннинг, содержавшийся в тюрьме Ньюгейт, был приговорен 30 мая. Большинством голосов девять против восьми ей дали месяц тюремного заключения с последующей отправкой на семь лет . Согласно государственным процессам , Каннинг говорила и «надеялась, что они будут к ней благосклонны; что она не собиралась покляться лишить цыганку жизни; и что то, что было сделано, было всего лишь защитой себя; и желала, чтобы ее считали несчастной». .

Фокусники (1753). Каннинг, Филдинг, Гаскойн, Хилл и Сквайрс делят сцену с Бутылочным фокусником .

Приговор никоим образом не смягчил ожесточенность дебатов. Стенограммы процесса пользовались огромной популярностью, а портреты непримиримой молодой горничной выставлялись на продажу с витрин магазинов. За информацию о каждом, кто напал на Гаскойна, было предложено вознаграждение, но в основном пресса на Граб-стрит занималась последствиями этого дела. Газетир . был наполнен сатирическими письмами между такими авторами, как Аристарх, Тацит и Т. Труман, эсквайр Один из них, каннингит по имени Никодим, жаловался, что без цыган, «что стало бы с вашим молодым дворянством и дворянством, если бы не было сводниц, которые доставляли бы им молодых девушек для удовольствия?» Сторонники Сквайрса были не единственными, кто подвергся таким нападкам; Джон Хилл написал короткую песню, прославляющую роль его и Гаскойна в этом романе, и фотографии Каннинг на чердаке с расстегнутым лифом, обнажающим грудь, были легко доступны. На другом изображены Уэллс и Сквайрс, поднятые вверх на метле, что является явным намеком на колдовство .

Гаскойн баллотировался в парламент во время суда над Каннингом, но занял последнее место в опросах. Чтобы оправдать свое преследование Каннинга, он написал «Обращение к ливерименам лондонского Сити» от сэра Криспа Гаскойна и подвергся не только литературным, но и физическим нападениям, а также угрозам смертью. Каннингиты опубликовали несколько ответов на мысли Гаскойна, в том числе «Ответ ливрейщика на обращение сэра Криспа Гаскойна» и «Опровержение поведения сэра Криспа Гаскойна в делах Элизабет Каннинг и Мэри Сквайрс» . последний представляет судебный процесс как кульминацию вендетты Гаскойна против Каннинга.

Сообщается, что Каннинг, содержавшаяся в Ньюгейте, находилась в присутствии методистов , что было неудачным обвинением для ее стороны. В тот же день, когда появился этот отчет, были распространены рекламные листовки, в которых утверждалось, что настоятель церкви Святой Марии Магдалины посетил ее и убедился, что она все еще является членом англиканской церкви . Среди ее посетителей был г-н судья Лединар, который помог доставить Зал Добродетели в Гаскойн. Лединар попросил Каннинга признаться, но Каннинг сказал ему: «Я сказал в суде всю правду и ничего, кроме правды; и я не хочу отвечать ни на какие вопросы, если только это не произойдет снова в суде». Несмотря на призывы о помиловании, ее доставили на каторжный корабль «Триал» для путешествия в Британскую Америку . Однако несколько угроз со стороны команды корабля привели к тому, что в августе 1754 года она в конце концов отплыла на борту « Миртиллы» . Каннинг прибыла в Уэтерсфилд, штат Коннектикут , и по договоренности со своими сторонниками переехала жить к методистскому преподобному Элише Уильямсу . Она не работала прислугой, а была принята как член семьи Уильямса. Уильямс умер в 1755 году, и Каннинг вышла замуж за Джона Трита (дальнего родственника бывшего губернатора Роберта Трита ) 24 ноября 1756 года, родила сына (Джозефа Каннинга Трита) в июне 1758 года и дочь (Элизабет) в ноябре 1761 года. еще два сына (Джон и Салмон), но внезапно умерли в июне 1773 года.

Взгляды и теории

Это не хитрая, а, наоборот, чрезвычайно глупая история. Искусной историей является такая история, как «Том Джонс» , где события настолько разнообразны, но в то же время настолько согласуются сами с собой и с природой, что чем больше читатель знакомится с природой, тем больше он обманывается, веря в ее существование. быть правдой; и его с трудом отменяют от этого убеждения, поскольку автор время от времени признается, что все это выдумка. Но что правдоподобного в приключениях Энфилда Уоша? Что странного или поэтически выдуманного в случаях ограбления, сбивания с ног – кричал об убийстве – затыкал рот платком – сука, почему бы тебе не пойти быстрее? – нести в публичный дом – предлагать штраф плащи — перережешь себе горло, если пошевелишься? Таково разнообразие этих происшествий, которые всей своей странностью обязаны бессмысленному способу, которым они были перемешаны во времени и месте.
В таких рассказах нет ничего удивительного , кроме встречи их с какой-либо степенью веры; и это удивление обычно прекращается, когда мы хладнокровно начинаем исследовать их происхождение и прослеживать их источник.

Аллан Рамзи (1762)

Для грузинской Британии история Элизабет Каннинг была захватывающей. На суде мало внимания было уделено просьбе Сквайрса к Каннингу «идти своей дорогой»; по словам Мура (1994), сага открыто ставила под сомнение целомудрие Каннинг, а скрыто ставила под сомнение, имеет ли кто-то с ее социальным положением какое-либо право на то, чтобы на него обращали внимание. Автор Кристина Штрауб сравнивает этот случай с более общими дебатами о сексуальности служанок; Каннинг могла быть либо «невинной по-детски, ставшей жертвой жестоких преступников», либо «хитрым манипулятором системы правосудия, которая использует невинных свидетелей, чтобы избежать последствий своих собственных сексуальных проступков». В деле Элизабет Каннинг Fairly Stated утверждалось, что Каннинг либо была заключена в тюрьму, чтобы защитить свою добродетель, либо солгала, чтобы скрыть «свои собственные преступные операции в темноте». Штрауб полагает, что дебаты велись не просто о виновности или невиновности Каннинг, а скорее о «видах сексуальной идентичности, которые были свойственны женщинам ее положения в социальном порядке».

Партийный характер каннингитов и египтян привел к тому, что суд над Элизабет Каннинг стал одной из самых известных криминальных загадок в английском праве XVIII века. В течение многих лет этот случай регулярно появлялся в таких изданиях, как «Календарь Ньюгейта» и «Регистры злоумышленников» . Художник Аллан Рамзи написал «Письмо досточтимому графу о деле Элизабет Каннинг» , которое послужило источником вдохновения для Вольтера « Истории Элизабет Каннинг и Жана Каласа» (1762), который разделял мнение Рамзи о том, что Каннинг пропала, чтобы скрыть беременность. К этому делу вновь обратился в 1820 году Джеймс Колфилд , который пересказал историю, но с несколькими явными ошибками. На протяжении XIX и XX веков несколько авторов предлагали свои собственные интерпретации этого случая. За эссе Колфилда в 1852 году последовала Джона Пэджета « Элизабет Каннинг» . Удачное изложение дела Пэджета гласило: «По правде говоря, это, пожалуй, самая полная и самая необъяснимая судебная загадка из когда-либо существовавших».

Суд над Каннинг ознаменовался неспособностью обвинения найти какие-либо доказательства того, что она была где-либо, кроме дома Уэллса. и где находился Каннинг в январе 1753 года, остается неизвестным. Точно так же тайна окружает точные перемещения семьи Сквайрсов, когда предполагалось, что они путешествовали через Дорсет в начале 1753 года. Писатель Ф. Дж. Харви Дартон подозревал, что семья была контрабандистами , и что важно, что они прошли через Эггардон , где Исаак Гулливер прооперировал (хотя Гулливер в то время был еще ребенком). Художник XVIII века Аллан Рамзи утверждал, что первоначальная история Каннинга была «чрезвычайно глупой» и ложной. Он считал отсутствие подробностей в ее показаниях неудивительным для более аналитического ума. Американская писательница Лилиан Буэно МакКью предположила, что у нее амнезия и что ее бывший работодатель Джон Уинтлбери был виноват в ее заключении в доме Уэллсов. Однако Трехерн (1989) считает эту теорию очень маловероятной. и вместо этого приходит к выводу, что Каннинг почти наверняка находился в Энфилд-Уош, но не содержался в плену в доме Уэллса. Он предполагает, что Роберт Скаррат внедрил предположение о том, что Каннинга держали в доме Уэллсов, в качестве полезной приманки, и что он каким-то образом был замешан в нежелательной беременности. Трехерн также предполагает, что Каннинг страдала частичной амнезией и что она, возможно, не лгала намеренно на суде над Сквайрсом и Уэллсом. Он называет Каннинга «первым медиа-продуктом». Хотя некоторые ранние авторы придерживались той же позиции, что и Филдинг или Хилл, которые активно принимали чью-либо сторону в этом деле, большинство более поздних авторов считают, что Каннинг не говорил правды. Мур (1994), однако, считает, что Каннинг, вероятно, был невиновен. Мур объясняет расхождения между показаниями Каннинга и Сквайров понятными упущениями и изменениями, а также уделяет большое внимание способности людей, находящихся у власти, следовать своим собственным целям - часто за счет других.

См. также

• Жозефины Тей ( «Дело Франшизы» 1948), основанное на деле Каннинга и действие которого происходит в современной одежде. Тей рассматривала всю эту историю как ткань лжи от начала до конца, и ее книга отражает это.
• Список похищений
• Список раскрытых дел о пропавших без вести

Ссылки

Библиография

• Баттестин, Мартин С.; Баттестин, Рут Р. (1993), Генри Филдинг: Жизнь (переиздание, иллюстрированное издание), Routledge, ISBN  0-415-09715-0
• Бертельсен, Лэнс (2000), Генри Филдинг за работой: судья, бизнесмен, писатель (иллюстрированный ред.), Пэлгрейв Макмиллан, ISBN  0-312-23336-1
• Хэй, Дуглас (1980), Майк Фицджеральд (редактор), «Часть 1: История» , «Преступление и общество» (иллюстрированное издание), Routledge, ISBN  0-203-47878-9
• Лэнг, Эндрю (1905), Исторические тайны , Лондон: Smith, Elder & Co.
• Мур, Джудит (1994), Видимость истины: история Элизабет Каннинг и повествование восемнадцатого века , Нью-Джерси: Associated University Presss Inc, ISBN  0-87413-494-3
• Пэджет, Джон (1876), Судебные загадки, собранные в ходе государственных судебных процессов , Сан-Франциско: С. Уитни.
• Рамзи, Аллан (1762 г.), Исследователь: Содержит следующие трактаты: I. О насмешках. II. Об Элизабет Каннинг. III. О натурализации. IV. По вкусу : Миллар на Стрэнде
• Штрауб, Кристина (2009), Домашние дела: близость, эротизм и насилие между слугами и хозяевами в Великобритании восемнадцатого века , Издательство Университета Джонса Хопкинса, ISBN  978-0-8018-9049-9
• Трехерн, Джон (1989), Загадка Каннинга , Лондон: Джонатан Кейп, ISBN  0-224-02630-5
• де ла Торре, Лилиан (1945), Элизабет пропала

Дальнейшее чтение

• Анон (1753 г.), Журнал Каннинга: или Обзор всех доказательств за или против Э. Каннинга и М. Сквайрса.
• Мейчен, Артур (1925), Чудо консервирования , Лондон: Чатто и Виндус.
• Веллингтон, Барретт Рич (1940), Тайна Элизабет Каннинг, обнаруженная в показаниях суда в Олд-Бейли и других записях , Дж. Р. Пек

Внешние ссылки

• Работы, связанные с «Ясным положением дела Элизабет Каннинг» в Wikisource
• Работы Элизабет Каннинг в Открытой библиотеке