Гуджарат под Ахмадом Шах Бахадур

Провинция Гуджарат провинцией Гуджарат (ныне в Индии) управлял (ныне в Индии). Император Мухаммед Шах (1719–1748) умер в 1748 году, и его сменил его сын Ахмад Шах Бахадур . Он назначил Вахатсинга , брата Махараджи Абхейсинга из Марвара в качестве вице -короля, но он никогда не взял на себя ответственность. Возможности восприятия в ослаблении власти Моголов, маратхи и дворяне Моголов начали заговорить, чтобы зарекомендовать себя в Гуджарате. Маратха -дома, Гайквар и Пешва , участвовали в борьбе и, наконец, посвятили мир. Джаван Мард Хан, который отвечал за Ахмедабада , должен был сдаться им после долгой осады. Таким образом, маратхи твердо зарекомендовали себя в Гуджарате в 1752 году. В 1754 году Ахмад Шах Бахадур был свергнут, и Аламгир II пришел к власти на троне Моголов.

Вице -король под Ахмадом Шах Бахадур (1748–1754)

Махараджа Вахатсингх, пятьдесят девятый вице-король, 1748

Император Мухаммед Шах умер в 1748 году, и его сменил его сын Ахмад Шах Бахадур. Вскоре после его вступления Махараджа Вахатсинга , брата Махараджа Абхейсинга , был назначен пятьдесят девятым вице-королем Гуджарата. Когда он узнал, что такое состояние провинции, он умолял, что его присутствие будет более полезным в его собственных владениях, и никогда не занимался назначением вице -короля. Вахатсингх был последним вице-королем Гуджарата, назначенным имперским судом, поскольку, хотя в провинции, хотя по оказанию помощи Маратхас Фахр-Уд-Даула он никогда не мог утвердиться в качестве вице-короля. В этом году также произошла смерть Хушалчанд Шет , главного купца Ахмедабада .

Кхандерав Гайквар назначил Рагавшанкара своего заместителя в Ахмедабаде, а Сафдар Хан Баби издал из Ахмедабада с армией, чтобы получить дань от вождей на берегу реки Сабармати . Когда Фахр-уд-Даула, бывший вице-король, слышал о назначении Махараджа Вахатсинга, не видя шансов на какую-либо выгоду от более длительного пребывания в Гуджарате, он ушел в Дели. В 1748 году Асиф Джах, Нисам-уль-Мульк, умер в поломка, оставив шесть сыновей и оспариваемую преемственность.

Распространение расстройства.

Примерно в то же время Баладжирав Пешва , который завидовал силе Гайквара, послал тело войск и освободил Рангоджи из рук Хандерав Гайквар. В течение этих лет авантюристы, в разных частях страны, воспользовавшись распадом центральной власти, пытались зарекомендовать себя в независимости. Из этих попыток наиболее грозным было восстание одного из Патана Касбатиса, который так твердо установил свою власть в Патане, что Джаван Мард Ххан сочла необходимым лично продолжить его. Вскоре после этого Джаван Мард Хун считал целесообразным вспомнить своих братьев Сафдар Хан и Зоравар Хан, которые тогда находились в Унджхе под Патаном и отвез их с ним в Ахмедабад. Фида-уд-Дин Ххан, который проживал в Атарсумбе (недалеко от Вадодары ), теперь попросил разрешения вернуться в Ахмедабад, но, как Джаван Мард Ххан не одобрил это предложение, Фида-уд-Дин отправился в Бхаруч , и там занялся его жилье. Полем Джанардхан Пандит пошел в Кайру ( Хеду ) и в округе Бхил, чтобы получить дань, а Хандерав назначил Шевакрама своим заместителем.

Суратские дела, 1750.

Тем временем в Сурате Саяд Аччан попытался объединить свое правило, и с этой точки зрения попытался исключить Хафиза Масуд Хабши и не дать ему снова войти в город. Но его планы потерпели неудачу, и он был вынужден оправдываться за его поведение. Затем Саяд Аччан угнетал других влиятельных людей, пока в конечном итоге Хабши и другие присоединились, не напали на него в Цитадели. За исключением английского лидера, мистера Лэмба, который считал себя связанным делом, подписанным в 1747 году в пользу Сайада Аччана, все торговцы Сурата присоединились к нападавшим. Среди главных противников Сайада Аччана были голландцы, которые отправляли корабли, вернувшие Сафдара Мухаммеда Хана из Тэтты и зарекомендовали его как губернатора Сурата. Английская фабрика была следующей осажденной, и, хотя было достигнуто стойкое сопротивление, охранники были подкуплены, а завод разграблен. В 1750 году Сайад Аччан, сдавая цитадель в Хабши, вышел сначала в Бомбей , а затем в Пуну , Баладжираву Пешву. Вскоре после этого, в результате осуждения, переданного ему правительством Бомбея за поддержку Сайада Аччана, г -н Лэмп покончил жизнь самоубийством. Устанные этими постоянными соревнованиями за власть, торговцы Суратом попросили Раджа Рагхунатдас, служить низаму, выбрать их губернатора. Раджа Рагхунатдас, соответственно, назначил своего собственного племянника Раджа Харпрасад, чтобы быть губернатором и писателем Mirăt-i-jahmedi, чтобы быть его заместителем. Но прежде чем Раджа Харпрасад смог присоединиться к его назначению в Сурате, и он, и его отец были убиты в битве.

В 1750 году произошла смерть Раджа Райсингха из Идара , Сафдар Хана Баби из Баласинора и Фида-уд-Дин Ххана, который некоторое время был урегулирован в Бхарухе.

Джаван Мард и Пешва, 1750.

Джаван Мард Ххан, который, видя, что они склонны стать постоянными жителями в Гуджарате, всегда был против власти Гайквара, теперь вступил в переговоры с Баладжирав Пешва. Он выбрал Патель Сухдев, чтобы собрать доход Мараты и попросил Пешву помочь ему в изгнании агентов Дамаджи. Пешва, теперь занимаясь войной в Дахане с Салабат Джанг Бахадур, сын покойного Низама, не смог отправить Джаван Марда Ххана. К концу года Джаван Мард Хан начал из Ахмедабада, чтобы получить дань от вождей Сабармати. Вернувшись в начале 1751 года, по просьбе Джеты Патель подчиненного Бхавсингха Десаи, он отправился в Банод или Ванод под руководством Вирамгама и уменьшил деревню. Али Мухаммед Ххан, автор Мирэт-и-Ахмеди , который примерно в это время был поднят в звании с титулом Бахадура, утверждает, что из-за въездов Мараты большинство округов полностью ушло в их владение; В других в соответствии с соглашениями с Джаваном Мардом Ханом они держали половину акции. Следовательно, несмотря на новые налоги, весь оставшийся доход провинции составлял всего четыре лаха рупий, и было невозможно сохранить военные посты или контролировать мятежные Взолнованный .

Пешва и Гайквар, 1751

In 1751, the Peshwa, decoying Dámájiráv into his power, imprisoned him and forced him to surrender half of his rights and conquests in Gujarát. Taking advantage of the absence of the Gáikwár and his army in the Dakhan, Jawán Mard Khán marched into Sorath. He first visited Ghogha, and then levying tribute in Gohilwad advanced into Kathiawad and marched against Nawanagar, and, after collecting a contribution from the Jám, returned to Áhmedábád. In 1752, as soon as the news reached Gujarát that the Maráthás’ share in the province had been divided between the Peshwa and Gáikwár, Momín Khán, who was always quarrelling with the Gáikwár's agent, sending Varajlál his steward to Bálájiráv Peshwa begged him to include Cambay in his share and send his agent in place of the Gáikwár's agent. Bálájiráv agreed, and from that time an agent of the Peshwa was established at Cambay. In the same year Raghunáthráv, brother of the Peshwa, entering Gujarát took possession of the Rewa and Mahi Kántha districts and marched on Surat. Shiaji Dhangar was appointed in Shevakrám's place as Dámáji's deputy, and Krishnáji came to collect the Peshwa's share.

Bharuch Independent, 1752

Up to this time the city of Bharuch had remained part of the Nizám's personal estate, managed by Abdúllah Beg, whom, with the title of Nek Álam Khán, Ásif Jáh the late Nizám-ul-Mulk had chosen his deputy. On the death of Abdúllah Beg in 1752 the emperor appointed his son to succeed him with the same title as his father, while he gave to another son, named Mughal Beg, the title of Khertalab Khán. During the contests for succession that followed upon the death of the Nizám in 1752, no attempt was made to enforce the Nizám's claims on the lands of Bharuch; and for the future, except for the share of the revenue paid to the Maráthás, the governors of Bharuch were practically independent.

Pándurang Pandit Repulsed at Áhmedábád, 1752.

The Peshwa now sent Pándurang Pandit to levy tribute from his share of Gujarát, and that officer crossing the Mahi marched upon Cambay. Momín Khán prepared to oppose him, but the Pandit made friendly overtures, and eventually Momín Khán not only paid the sum of Rupees 7000 for grass and grain for the Pandit's troops, but also lent him four small cannon. Pándurang Pandit then marched upon Áhmedábád, and encamping near the Kankaria Lake laid siege to the city which was defended by Jawán Mard Khán. During the siege Pándurang Pandit, sending some troops, ravaged Nikol, part of the lands of Áli Muhammad Khán Bahádur, the author of the Mirăt-i-Áhmedi. Meanwhile, as the operations against Áhmedábád made no progress, Pándurang Pandit made offers of peace. These Jawán Mard Khán accepted, and on receiving from Jawán Mard Khán the present of a mare and a small sum of money under the name of entertainment, the Marátha leader withdrew to Sorath.

Marátha Invasion.

About this time the Peshwa released Dámáji Gáikwár on his promise to help the Peshwa's brother Raghunáthráv, who was shortly afterwards despatched with an army to complete the conquest of Gujarát. Meanwhile, Jawán Mard Khán's anxiety regarding the Maráthás was for a time removed by the departure of Pándurang Pandit. And, as the harvest season had arrived, he with his brother Zoráwar Khán Bábi, leaving Muhammad Mubáriz Sherwáni behind as his deputy, set out from Áhmedábád to levy tribute from the chiefs of the Sabarkantha. Certain well informed persons, who had heard of Raghunáthráv's preparations for invading Gujarát, begged Jawán Mard Khán not to leave the city but to depute his brother Zoráwar Khán Bábi to collect the tribute. Jawán Mard Khán, not believing their reports, said that he would not go more than from forty-five to sixty miles from the city, and that, should the necessity of any more distant excursion arise, he would entrust it to his brother. Jawán Mard Khán then marched from the city, levying tribute until he arrived on the Pálanpur frontier about seventy-five miles north of Áhmedábád. Here meeting Muhammad Bahádur Jhálori, the governor of Palanpur, Jawán Mard Khán was foolishly induced to join him in plundering the fertile districts of Sirohi, till at last he was not less than 150 miles from his headquarters. Meanwhile, Raghunáthráv, joining Dámáji Gáikwár, entered suddenly by an unusual route into Gujarát, and news reached Áhmedábád that the Maráthás had crossed the Narmada river. On this the townspeople sent messenger after messenger to recall Jawán Mard Khán, and building up the gateways prepared for defence, while the inhabitants of the suburbs, leaving their houses, crowded with their families into the city for protection. Raghunáthráv, hearing that Jawán Mard Khán and his army were absent from the city, pressed on by forced marches, and crossing the Mahi river despatched an advance corps under Vithal Sukhdev. Kosáji, proprietor of Nadiad, at Dámáji Gáikwár's invitation also marched towards Áhmedábád, plundering Mehmúdábád Khokhri, only three miles from the city. In the meantime Vithal Sukhdev reached Kaira (Kheda), and taking with him the chief man of that place, Muhammad Daurán, son of Muhammad Bábi, continued his march. He was shortly joined by Raghunáthráv, and the combined forces now proceeded to Áhmedábád and encamped by the Kánkaria lake.

Next day Raghunáthráv moved his camp to near the tomb of Sháh Bhíkan, on the bank of the Sabarmati river to the south-west of the city. Raghunáthráv now proceeded to invest the city, distributing his thirty to forty thousand horse into three divisions. The operations against the north of the city were entrusted to Dámáji Gáikwár; those on the east to Gopál Hari; while the troops on the south and west were under the personal command of Raghunáthráv and his officers.

After leaving Sirohi, Jawán Mard Khán had gone westwards to Tharad and Vav, so that the first messengers failed to find him. One of the later messengers, Mándan by name, who had not left Áhmedábád until the arrival of Raghunáthráv at the Kánkaria lake, made his way to Váv and Tharád, and told Jawán Mard Khán what had happened. Jawán Mard Khán set out by forced marches for Radhanpur, and leaving his family and the bulk of his army at Pátan, he pushed on with 200 picked horsemen to Kadi and from that to Áhmedábád, contriving to enter the city by night. The presence of Jawán Mard Khán raised the spirits of the besieged, and the defence was conducted with ardour. In spite of their watchfulness, a party of about 700 Maráthás under cover of night succeeded in scaling the walls and entering the city. Here they could do any mischief they were discovered and driven out of the town with much slaughter. The bulk of the besieging army, which had advanced in hopes that this party would succeed in opening one of the city gates, were forced to retire disappointed. Raghunáthráv now made proposals for peace, but Jawán Mard Khán did not think it consistent with his honour to accept them. On his refusal, the Marátha general redoubled his efforts and sprung several mines, but owing to the thickness of the city walls no practicable breach was effected. Jawán Mard Khán now expelled the Marátha deputies, and continuing to defend the city with much gallantry contrived at night to introduce into the town by detachments a great portion of his army from Pátan. At length, embarrassed by want of provisions and the clamour of his troops for pay, he extorted Rupees 50,000 from the official classes. As Jawán Mard was known to have an ample supply of money of his own this untimely meanness caused great discontent. The official classes who were the repository of all real power murmured against his rule and openly advocated the surrender of the city, and Jawán Mard Khán, much against his will, was forced to enter into negotiations with Raghunáthráv.

Raghunáthráv was so little hopeful of taking Áhmedábád that he had determined, should the siege last a month longer, to depart on condition of receiving the one-fourth share of the revenue and a safe conduct. Had Jawán Mard Khán only disbursed his own money to pay the troops, and encouraged instead of disheartening the official class, he need never have lost the city. At last to Raghunáthráv's relief, Jawán Mard Khán was reduced to treat for peace through Vithal Sukhdev. It was arranged that the Maráthás should give Jawán Mard Khán the sum of Rupees 1 lákh to pay his troops, besides presenting him with an elephant and other articles of value. It was at the same time agreed that the garrison should leave the city with all the honours of war. And that, for himself and his brothers, Jawán Mard Khán should receive, free from any Marátha claim, the districts of Patan, Vadnagar, Sami, Munjpur, Visnagar, Tharád, Kheralu, and Rádhanpur with Tervada and Vijapur. It was further agreed that one of Jawán Mard Khán's brothers should always serve the Maráthás with 300 horse and 500 foot, the expenses of the force being paid by the Maráthás. It was also stipulated that neither the Peshwa's army nor his deputy's, nor that of any commander should enter Jawán Mard Khán's territory, and that in Áhmedábád no Marátha official should put up at any of the Khán Bahádur's mansions, new or old, or at any of those belonging to his brothers followers or servants. Finally that the estates of other members of the family, namely Kaira, Kasba Mátar and Bánsa Mahudha, which belonged to Muhammad Khán, Khán Daurán, and Ábid Khán were not to be meddled with, nor were encroachments to be allowed on the lands of Káyam Kúli Khán or of Zoráwar Khán. This agreement was signed and sealed by Raghunáthráv, with Dámáji Gáikwár (half sharer), Malhárráv Holkar, Jye Ápa Sindhia, Rámchandar Vithal Sukhdev, Sakhárám Bhagvant, and Mádhavráv Gopálráv as securities. The treaty was then delivered to Jawán Mard Khán, and he and his garrison, marching out with the honours of war, the Maráthás took possession of Áhmedábád on 2 April 1753.

On leaving Áhmedábád Jawán Mard Khán retired to Pátan. At Áhmedábád Raghunáthráv with Dámáji arranged for the government of the city, appointing Shripatráv his deputy. He then marched into Jhalawad to levy tribute from the Limbdi and Wadhwan chiefs; and was so far successful that Harbhamji of Limbḍi agreed to pay an annual tribute of Rupees 40,000. As the rainy season was drawing near Raghunáthráv returned to Dholka, while Patel Vithal Sukhdev forced Muhammad Bahádur, the governor of Palanpur, to consent to a payment of Rupees 1,15,000. From Dholka, Raghunáthráv went to Tárápur, about twelve miles north of Cambay (Khambhat), and compelled Momín Khán to submit to an annual payment of Rupees 10,000. At the same time Áli Muhammad Khán Bahádur, the author of the Mirăt-i-Áhmedi, was appointed collector of customs, and his former grants were confirmed and he was allowed to retain his villages of Sayadpur and Kûjádh close to Áhmedábád, as well as the village of Pánmûl in Vijápur. Dámáji Gáikwár, after levying tribute in the Vátrak Kántha, went to Kapadvanj, which he took from Sher Khán Bábi. From Kapadvanj he passed to Naḍiád and appointed Shevakrái to collect his half share of the revenue of Gujarát.

Mughal Coinage Ceases

In the Áhmedábád mint, coin ceased to be struck in the emperor's name and the suburbs of the city which had been deserted during the siege were not again inhabited. The Kolis commenced a system of depredation, and their outrages were so daring that women and children were sometimes carried off and sold as slaves. After the rains were over (1754) Shetuji, commander of the Áhmedábád garrison, and Shankarji, governor of Víramgám, were sent to collect tribute from Sorath. Though the imperial power was sunk so low, the emperor was allowed to confer the post of Kázi of the city on Kázi Rûkn-ul-Hak Khán who arrived at Áhmedábád and assumed office.

Failure of an Attempt on Cambay, 1753

At the close of the year Shripatráv, who was anxious to acquire Cambay, marched against Momín Khán. After two doubtful battles in which the Maráthás gained no advantage, it was agreed that Momín Khán should pay a sum of Rupees 7000, and Shripatráv departed from Áhmedábád early in 1754. The Kolis. When the Kolis heard of the ill success of the Maráthás at Cambay, they revolted and Rághoshankar was sent to subdue them. In an engagement near Luhára in Bahyal in the Gáikwár's territory about eighteen miles east of Áhmedábád, Rághoshankar scattered the Kolis, but they again collected and forced the Maráthás to retire. At this time Shetuji and Shankarji returned from Sorath, where they had performed the pilgrimage to Dwarka. Shetuji was sent to the Bhíl district against the Kolis. He was unsuccessful, and was so ashamed of his failure that he returned to the Dakhan and Dandu Dátátri was appointed in his place.

In this year died Nek Álam Khán II, governor of Broach. He was succeeded by his brother Khertalab Khán who expelled his nephew Hámid Beg, son of Nek Álam Khán. Hámid Beg took refuge in Surat. At Bálásinor a dispute arose between Sher Khán Bábi and a body of Arab mercenaries who took possession of a hill, but in the end came to terms.

Maráthás Attack Cambay, 1754

С разрешения Пешвы его заместитель Бхагвантрав пошел на Камбай. Но Вараджлаль, стюард Момин Хана, который был тогда в Пуне, послал слово своему хозяину, который подготовился к какой -либо чрезвычайной ситуации. Когда Бхагвантрав прибыл в Камбай, он не проявил враждебных намерений и был хорошо принят Момин Хуном. Впоследствии письмо от Бхагвантрава Салим Джамадар в Ахмедабаде, приказывающее ему идти против Камбая, попало в руки Момин Ххан. Он сразу окружил дом Бхагвантрава и сделал его в плену. Когда Пешва услышал, что Бхагвантрав был захвачен, он приказал Ганеш Апе, губернатору Джамбусара, а также губернаторам Вирамгама, Дханхаки и других мест, чтобы сразу же идти по Камбаю. Они пошли и осадили город на три месяца, но без успеха. В конце концов Шрипатрав, заместитель Пешвы, послал автора Мирэт -и-Ахмеди для переговоров, и было решено, что Бхагвантрав должен быть освобожден и что никаких изменений не должно быть внесено в позицию Момин Хан. Вскоре после этого Шрипатрав был отозван Пешвой и его место, поставляемое офицером имени Раго. Примерно в это же время, погибший Херталаб Хан, губернатор Бродяга, и возникли ссоры в отношении преемственности. В конечном счете, Хамид Бег, племянник Херталаба Хана, получил пост, и впоследствии он получил имперский приказ, подтверждающий его как губернатора, и дал ему титул Нейнама Хана Бахадура.

В Дели, в течение 1754 года, император Ахмад Шах Бахадур был свергнут, и Азиз-уд-Дин, сын Джаханддара Шах, был поднят на трон с титулом Аламгира II .

Список наместителей при Ахмаде Шах Бахадуре (1748–1754))

• Махараджа Вахатсингх , пятьдесят девятый вице-король, 1748

Ссылки

Библиография

• Кэмпбелл, Джеймс Макнабб (1896). «Глава III. Могольские вице -король (AD 1573–1758)». В Джеймсе Макнабб Кэмпбелл (ред.). История Гуджарата . Gazetteer of Бомбейского президентства. Тол. I (II). Государственная центральная пресса. С. 333–340. Эта статья включает текст из этого источника, который находится в общественном доступе .