1559–1562 гг. Французский политический кризис.

Заговор в Амбуазе , который резко дестабилизировал правительство Франсуа II и привел к насильственным действиям по всему королевству.

был Французский политический кризис 1559–1562 годов вызван смертью короля Генриха II в июле 1559 года. После его смерти трон перешел к Франсуа II, который, хотя и не был несовершеннолетним, не имел способности командовать властью из-за своего молодого возраста. Фактическая власть перешла к двум фаворитам Генриха II, герцогу де Гизу (герцогу Гизу) и кардиналу де Лотарингии , которые быстро предприняли шаги, чтобы утвердить монополию своей власти над управлением королевством. К ним и их клиентам перетекло королевское покровительство, а у их соперника, констебля Монморанси, быстро лишился королевской благосклонности. Оставшись с разорительными долгами Анри, они предприняли кампанию агрессивной жесткой экономии, которая еще больше оттолкнула многих вельмож и солдат, которые не были защищены от ее последствий (как это было с клиентами братьев Лорейн). Они также продолжили преследование протестантизма, которое имело место при Генрихе II, хотя с появлением на троне молодого Франсуа протестанты почувствовали смелость сопротивляться.

С этой целью возмущенные протестанты и политические оппоненты администрации братьев Лоррейн сформулировали заговор с целью взять под свой контроль короля и положить конец администрации Лотарингии. Это проявилось в попытке заговора в Амбуазе в марте 1560 года. Гиз и Лотарингия смогли подавить заговор, жестоко подавив его. Они подозревали, что протестантский принц дю Санг (принц крови) принц де Конде был архитектором заговора, и поэтому Конде покинул суд вскоре после заговора под облаком подозрений. Он присоединился к своему брату, главному принцу дю Сангу, королю Наварры, при южном дворе Наварры, Нераке , и они оба провели лето, готовя заговор против короны. Хотя Амбуаз был подавлен при дворе, его последствия продолжали ощущаться по всей Франции, с различными беспорядками, особенно на юге Франции. Администрация Лотарингии попыталась погасить угли восстания. В то же время они отказались от политики преследования Генриха II и впервые отличили «ересь» от «мятежа». В августе было созвано собрание знати для решения проблем королевства, и оно приняло решение о созыве Генеральных штатов и национального церковного совета. На собрании племянник Монморанси Адмирал Колиньи зарекомендовал себя как ведущий голос протестантов, представляя несколько их петиций, к большому неудовольствию правительства Лотарингии. Наварра и Конде отсутствовали на встрече, и после того, как были обнаружены дополнительные доказательства их причастности к попытке государственного переворота в Лионе, они были вызваны в суд. Они прибыли в октябре на предстоящие Генеральные штаты, и Конде был арестован за государственную измену. Незадолго до того, как Генеральные штаты смогли собраться в декабре, молодой король Франсуа умер, положив конец правительству Лотарингии.

Екатерина Медичи , мать молодого короля, переместилась в центр политической сцены в качестве фактического регента при своем втором сыне Карле IX . Чтобы занять эту должность, она вела переговоры с Наваррой, который как премьер-министр принц дю Санг имел право на регентство. Его выкупили с этой должности в обмен на освобождение его брата Конде из плена, должность генерал-лейтенанта королевства и ряд других уступок. Новая администрация решила пойти дальше, чем правительство Лотарингии, в продвижении к безоговорочной терпимости к протестантизму. В противовес их отчуждению от правительства и терпимости к протестантизму, Гизу, Монморанси и еще одному фавориту Генриха II маршал Сент-Андре заключил в апреле 1561 года соглашение, вошедшее в историю как «Триумвират». Они согласились поддержать сохранение католицизма и поддержать друг друга во время нынешнего политического кризиса. 1561 год был важным годом роста протестантизма, и протестанты становились все более смелыми, поскольку они видели благосклонность короны. В результате в конце 1561 года в королевстве царили большие беспорядки, особенно на юге королевства, где возникла гражданская война между протестантами и католиками. Корона попыталась умиротворить эти проблемы с помощью дальнейших религиозных указов, которые продолжали сводить на нет преследование протестантизма без явной легализации религии, однако это не удалось. В конце 1561 г. Коллоквиум Пуасси пытался достичь религиозного синтеза между протестантизмом и католицизмом, однако он перерос в резкость, и после этой неудачи Гиз, Лотарингия и многие другие вельможи покинули двор в октябре. Примерно в это же время была предпринята попытка похитить третьего сына Екатерины, герцога Орлеанского . К началу 1562 года Екатерина и ее канцлер Мишель де Лопиталь решили, что формальная терпимость к протестантизму будет необходима, чтобы успокоить проблемы в королевстве, и с этой целью опубликовали Сен-Жерменский эдикт 17 января . Публикация указа положила конец отчуждению генерал-лейтенанта Наваррского от правительства, частью которого он был, и он присоединился к «Триумвирату». Он вызвал Гиза явиться в суд и помочь в оппозиции указу. Гиз в это время находился в Саверне на встрече с герцогом Вюртембергским и по возвращении совершил резню в Васси , незадолго до начала войны. Первая французская религиозная война .

Мир Като-Камбрези

Основная статья: Договор Като-Камбрези (1559 г.)

Смерть Генриха II

Фелипе II Испанский и Генрих II Французский обнимаются для подписания мира Като-Камбрези.

Окончание войны с Испанией коренным образом изменило распределение французской жандармерии , которая в годы войны была сосредоточена на границах. Когда compagnies d'ordonnances (постановления) вернулись в свои родные провинции, губернаторы провинций получили в распоряжение крупные военные силы, которыми они не пользовались на протяжении нескольких поколений. В предыдущие годы король Анри заявил, что даже король Наварры не должен иметь вооруженной охраны. Теперь все губернаторы провинций имели в своем распоряжении сотни вооруженных ветеранов, которые путешествовали с ними в составе большой свиты.

Заключение мира Като-Камбрези в апреле 1559 года позволило французской монархии обратить внимание на внутреннюю протестантскую «ересь». Действительно, в суде, все более расколотом фракционностью между коннетаблем де Монморанси и любовницей короля Дианой де Пуатье, с одной стороны, и домом Лотарингии, представленным герцогом де Гизом и кардиналом Лотарингским , с другой, происходит подавление протестантской ереси. было единственной точкой, в которой существовало единство.

Роковой поединок Генриха II и графа Монтгомери.

Чтобы отпраздновать установление мира и два брака, содержащихся в его условиях (брак дочери Анри Элизабет с Фелипе II Испанским и сестры Анри Маргариты с герцогом Савойским (герцогом Савойским) ), Анри решил провести турнир. Анри был опытным наездником и поэтому участвовал в рыцарских турнирах (одевал цвета своей любовницы Дианы – черно-белые). Он успешно выступил против герцога Феррары (герцога Феррары) , герцога де Гиза (герцога де Гиза) и герцога де Немура, прежде чем совершить нерешительную попытку противостоять графу де Монтгомери (графу Монтгомери), капитану его Garde écossaise (Шотландская гвардия) . ). Поскольку в серии не было решающей победы, Анри потребовал еще одного паса от сопротивляющегося Монтгоммери, несмотря на уговоры его жены Кэтрин . Во втором заходе копье Монтгоммери пронзило забрало Анри, вонзив осколок дерева ему в глаз. Анри спешно доставили во дворец Турнель , где, несмотря на медицинскую помощь, он скончался 10 июля. В свои последние часы Кэтрин позаботилась о том, чтобы Диана не имела доступа к постели своего возлюбленного, и далее держала Монморанси подальше, когда ее муж был без сознания, хотя, придя в сознание, Анри настоял на возвращении констебля.

Протестанты увидели в смерти своего ненавистного гонителя знак божественной справедливости. Как быстро заметили их памфлетисты, тот самый глаз, которым Анри поклялся увидеть ожог протестантского парламентария (члена французского суверенного двора) Анны дю Бург , был проткнут копьем. Эта смерть привела Францию ​​в серьезный политический кризис. По оценке Гарриссона, именно в этот момент, а не в резне в Васси 1562 года , можно наблюдать разрыв между благородными фракциями.

Восхождение Франсуа II

Франсуа II , король Франции 1559-1560 гг.

После смерти Анри его маленький сын Франсуа взошел на трон как Франсуа II. Франсуа, хотя по закону был совершеннолетним, чтобы править, ему не хватало зрелости и опыта. Его также мучила болезнь, и поэтому принятие решений оставалось за окружающими. По оценке Ле Ру, аппарат французского государства не имел достаточной силы, чтобы действовать без сильного короля в его центре. Братья Лорейн вели переговоры с матерью короля Екатериной в последние дни жизни Генриха II, и она согласилась на то, чтобы они взяли на себя контроль над правительством Франсуа. Опустошенная кончиной мужа, она не хотела сама брать на себя бразды правления. Поэтому по рекомендации своей матери молодой король обратился к дядям своей жены, герцогу де Гизу и кардиналу Лотарингскому , чтобы они возглавили его администрацию.

Вскоре последовала дворцовая революция, когда семья Монморанси лишилась власти вместе с любовницей короля Дианой де Пуатье. Двор был перенесен из Турнелей в Лувр, где герцог де Гиз и кардинал де Лотарингия взяли под свой контроль апартаменты, которыми ранее пользовались Монморанси и Диана. Однако дворцовую революцию нельзя было сравнить с той, которая сопровождала восхождение на престол Генриха II в 1547 году. Изгнание Дианы де Пуатье позволило Гизу вернуть канцлера Франции Франсуа Оливье под его ответственность, поскольку ему было отказано в исполнении своих обязанностей во время восхождения Дианы. Оливье имел безупречную репутацию, и братья Лоррен надеялись получить от этого выгоду, поставив при этом канцлера в зависимость от них. Таким образом, канцлер Дианы Жан Бертран был опозорен. Диана была вынуждена отдать замок Шенонсо (в обмен на Шомон) и драгоценности короны, которые она получила от покойного короля. Позор Дианы был оливковой ветвью семьи Лотарингии по отношению к Екатерине, как будто Екатерина питала значительную антипатию к Диане, дочери бывшего фаворита, которая была замужем за братом Гиза, герцогом д'Омалем . В результате Аумале выразила протест против своего позора. В то время как Диана и ее дочь, герцогиня де Бульон, были изгнаны из двора, жене Омале, герцогине д'Омаль, было разрешено остаться.

Королевская печать, которую хранил Монморанси, была у него отнята, когда он еще выполнял свой долг по охране тела покойного короля. Его перевели в Лотарингию. Монморанси далее отказался от должности великого мэтра (великого магистра), но ему было разрешено сохранить должность констебля и губернатора Лангедока. Должность великого мэтра была одной из самых престижных в королевском дворе, она давала своему обладателю власть над всей придворной знатью. Обвинение с него сняли под предлогом преклонного возраста (ему было 67 лет). Обвинение Констебля сделало Монморанси фактическим главой французской армии. Гиз вступил в должность великого мэтра где-то между 14 и 17 ноября, а английский посол наблюдал, как он исполнял эту роль 3 декабря. В качестве дальнейшего утешения Монморанси в обмен на отказ от великой должности короны он получил повышение своего старшего сына Франсуа до маршалата в январе 1560 года.

Ходили слухи, что администрация Лотарингии также хотела лишить племянника Монморанси сеньора д'Андело, находившегося на посту генерал-полковника французской пехоты, отдав его графу де Ларошфуко (который впоследствии женился на протестантке Шарлотте де Руа). , сестра принцессы Конде), однако этого не произошло. Гиз сделал еще одно приобретение, отказавшись от должности великого шамбеллана (еще одной важной должности короны) их родственником, герцогом Лонгвилем , в его пользу. Лонгвиль был обручен с дочерью Гиза Кэтрин в январе того же года, ее приданое было компенсировано поддержкой герцога для выплаты выкупа за Лонгвиль. Должность великого шамбеллана в сочетании с должностью великого мэтра давала герцогу де Гизу большой контроль над королевским двором.

В стороне от новой администрации оказались и бурбонские принцы дю Санг (принцы крови — потомки французской королевской линии вне ближайших родственников). Это было отражением предательства своих родственников констебля де Бурбона десятилетиями ранее. В старшей Бурбонско-Вандомской ветви король Наварры (который также был графом Фуа и других земель Альбре в результате брака с королевой Наварры ) премьер-принц дю Санг - ближайший родственник короля по мужской линии за пределами непосредственной королевской семьи. - находился в далекой Гиенне. Гиз сообщил ему о новой администрации Лотарингии в письме, причем этот акт был представлен как свершившийся факт. Его младший брат, принц де Конде, присутствовавший при дворе, был отправлен для участия в ратификации мира Като-Камбрези, который позволил ему временно отстраниться от двора и отправиться в Нидерланды. Конде не хватало ресурсов, как у некоторых других великих деятелей, и он нанес себе финансовый ущерб в этой миссии, пытаясь достойно представить себя в своем ранге перед испанским королем Фелипе в Генте . предоставил ему за эту миссию 1000 экю (крон), но этого оказалось недостаточно. Кардинал Лотарингский Напротив, в январе 1560 года подарил Конде 70 000 ливров . король Младшая ветвь принцев дю Санг , Бурбон-Монпансье, состоящая из герцога де Монпансье и принца де Ла Рош-сюр-Йон, довольствовалась тихим обогащением, избегая при этом крупной политической роли в новой администрации. Монпансье получил от короны сумму в 1500 ливров за услуги, оказанные им во время правления Анри. По мнению Дюро, эта сумма была задумана как оскорбительная политическая отставка принца. Братья Лотарингии опасались переворота Бурбонов, направленного на утверждение прав принцев дю Санг на правительство Франции, и с этой целью, когда они покинули Турнель 10 июля после смерти короля, они позаботились о том, чтобы их окружили их политические союзники, герцог Феррарский и герцог де Немур.

Сеньор де Сен-Андре , маршал Франции, губернатор Лиона и бывший фаворит Генриха II, держал себя со всеми в хороших отношениях и поэтому смог приспособиться к господству братьев Лотарингии в новой администрации. С этой целью он предложил женитьбу своей дочери Екатерины на одном из сыновей герцога де Гиза. Хотя это предложение руки и сердца ни к чему не привело, у него были хорошие отношения с правительством, и он был вознагражден за дружбу. В апреле 1560 года он получил в подарок 13 000 ливров , а осенью — еще 6 000.

Правительство герцога де Гиза и кардинала Лотарингского будет доминировать в течение короткого правления молодого короля. Гиз взял на себя руководство военными делами администрации, оставив финансы, правосудие и дипломатию своему брату Лоррену. Два лотарингских принца всегда поддерживали физическую близость к Франсуа, а герцог де Гиз больше не ставил себя во главе армии и не собирался инспектировать пограничные укрепления. Таким образом, братья Лотарингских принцев служили их представителями в Шотландской экспедиции и Папском конклаве соответственно.

Хотя королевские советы будут сохранены, важные решения были согласованы Лотарингией и Гизом до их съезда, в результате чего вельможи, входящие в совет, редко присутствовали на нем и редко упоминались в его указах. Среди тех, кто будет присутствовать, будут маршал Сен-Андре , герцог де Монпансье , кардинал де Шатийон и кардинал де Бурбон . Лоррен и Гиз сами по большей части отсутствовали на советах, не считая присутствия необходимым для реализации своей политики. Это справедливо и для короля, и иногда случалось, что обсуждения проходили в совершенно другом городе, чем тот, где он проживал, как, например, когда он был в Сен-Жерман-ан-Ле, когда совет собирался в Понтуазе. По мнению Дюро, подавляя важность королевского совета, администрация Лотарингии рисковала нанести ущерб легитимности короны.

Анна де Монморанси , фаворитка Франсуа I и Генриха II.

Когда 11 июля Франсуа был вызван к королю на совет, он объявил Монморанси о разделении правительства между герцогом де Гизом и кардиналом Лотарингским. Их слову нужно было подчиняться, как если бы это было слово самого Франсуа, сказал молодой король. Франсуа подчеркнул, что преклонный возраст констебля помешает ему продолжать править. Констебля, присутствовавшего на приеме со своими сыновьями и племянниками, заверили, что ни его дети, ни племянники не будут лишены своих подопечных, поскольку в них нуждался король. Сознавая необходимость сохранить лицо, Монморанси сообщил Франсуа, что пришел к королю только для того, чтобы попросить разрешения удалиться от двора. Получив столь холодный прием, Монморанси решил удалиться от двора в свои поместья в Шантийи , смирившись с отсутствием контроля над правительством. Он отправился в Шантийи после похорон Генриха II (которые состоялись в Сен-Дени 12 августа) с большой свитой такого размера, что королевская свита казалась маленькой. Он оставался могущественным, наслаждаясь своим положением в центре большой сети покровителей из своего придворного изгнания. Действительно, именно эта великая сила мешала ему или его семье подвергнуться всестороннему опозорению.

Понимая, что их приход к власти может столкнуться с серьезным сопротивлением, новое правительство Лотарингии в это время привело в столицу сотни лояльных дворян. военного контрудара со стороны старшего сына Монморанси, графа де Даммартена , губернатора Иль- де-Франс Это должно было подготовить их к любому развитию событий, среди которых была возможность . Однако никто не пришел, и Монморанси позволил оттеснить себя в сторону.

Оппозиция

Для тех, кто выступал против возвышения администрации Лотарингии, «иностранность» лотарингских принцев была инструментом, который можно было использовать против них. И это несмотря на то, что семья была натурализована как французская еще при жизни их отца, первого герцога де Гиза в 1506 году. Сторонники Бурбонов в этот период насмешливо отмечали, что первый герцог де Гиз говорил по-французски с «немецким акцентом». Стремясь прекратить подобные нападения на Гиза и его семью, Генрих II в 1552 году возвел Жуанвиль в княжество. После свадьбы Марии Стюарт (их племянницы) и молодого Франсуа Лотарингия обрадовалась тому, что отныне «никто не может называть их иностранными принцами». Помимо того, что второй герцог де Гиз был дядей королевы молодого Франсуа, он был женат на Анне д'Эсте, внучке Людовика XII . Хотя они были во многом связаны с французской королевской семьей, они происходили из дома Лотарингии. Таким образом, некоторые утверждали, что их управление было узурпацией прав, которые, естественно, принадлежали принцам дю Санг , главным из которых был король Наварры.

«Иностранность» Лотарингии была значительным благом для протестантского дела. Преследование против них, предпринятое во время правления Генриха II, не могло ставить под сомнение его легитимность, однако, когда преследованием руководили «иностранные» принцы, которые «узурпировали власть», можно было утверждать, что их политика была незаконной и сопротивление было законным. .

В начале правления Франсуа II, в 1559 году, против их правительства были опубликованы две заметные клеветы: « Ливрет Страсбурга» и «Мемуар Октября» . Первое, вероятно, было делом рук ярого протестанта Франсуа Отмана , действовавшего в Страсбурге. Подлинность публикации последнего оспаривается, но это анонимный труд, сохранившийся в трудах современных историков де Ту и Ла Пласа. В обоих текстах подчеркивалось, что администрация Лотарингии была тиранической узурпацией. По мнению памфлетистов, власть по праву принадлежала принцам дю Санг до тех пор, пока Франсуа не достиг «действительного совершеннолетия», чтобы править. Последний текст добавляет аргумент, что, поскольку правительство состояло из тех, кто «подчинился Папе» (т.е. кардиналу Лотарингскому), оно было нелегитимным, поскольку нарушало конституцию королевства. Это была единственная ссылка на религиозные вопросы в брошюре, в основном посвященной политическим и конституционным вопросам. Таким образом, брошюры пытались представить оппозицию режиму Лотарингии не просто продуктом протестантской «ереси». Общей чертой обеих клевет было то, что, поскольку Лотарингские принцы были иностранными принцами, они не могли осуществлять власть над королевством. Далее последовало повествование, в котором роль Гиза в отмене Восельского перемирия в 1556 году и захвате Неаполя в 1557 году «истощила армию» таким образом, что сделало возможным поражение Сен-Кантена . В брошюре утверждалось, что в результате их преступлений король был вынужден заключить позорный мир в 1559 году. Однако клевета не приводила к насильственному сопротивлению своему правительству, поскольку они полагались на то, что законы королевства исправят ситуацию.

Другие протестантские клеветы также содержали прямые нападки на короля. Так, в конце 1559 года утверждалось, что «Франсуа купался в крови детей, чтобы поправить свое здоровье».

Исключенные из власти в новой конфигурации быстро опознали друг друга. Констебль Монморанси, который был у постели короля в его последние дни, убеждал короля Наварры из династии Бурбонов поспешить ко двору, чтобы они могли выступить единым фронтом. С этой целью он написал принцу на следующий день после смерти Анри. Наварра не поверила этому призыву, поскольку Монморанси мало что сделал для представления своих интересов в Като-Камбрезском мире . Некоторые из его окружения старательно подкрепляли это, часто напоминая ему о неспособности Монморанси сделать это. Тем не менее, посоветовавшись со своими советниками (среди них были канцлер Эмери Бушар и граф д'Эскар ), он покинул свой двор в Нераке и отправился на север вместе со своим младшим братом, принцем де Конде. Двоюродный брат Наварры, принц де Ла Рош-сюр-Йон, сумел убедить его приостановить свое путешествие на север в Вандоме 31 июля, где собрались противники правительства Лотарингии. Он останется в Вандоме на следующие две недели, где ему будет предложено отстоять свои права на регентство. На этой конференции оппозиции в Вандоме присутствовали Наварра, Конде (вернувшийся из Гента), граф де Ларошфуко , принц де Порсьен и видам де Шартр . Также присутствовали секретарь Монморанси и племянники коннетабля, три брата Шатийон ( адмирал Колиньи , Д'Андело и кардинал Шатийон ). У Колиньи было много клиентов в Нормандии, а у д'Андело была сеть в Бретани. Д'Андело уже был объявлен протестантом и был среди тех, кто опасался недавнего указа Экуэна о преследовании .

Группа недовольных не могла договориться о стратегии: некоторые выступали за военную конфронтацию с правительством Лотарингии, некоторые — за союз с матерью молодого короля Екатериной Медичи . Говорили, что Конде, Ларошфуко, Порсьен и видам де Шартр поддержали немедленное восстание, причем Конде был самым громким в отношении этого курса. Секретарь констебля и Колиньи выступали за то, чтобы выразить королю протест против администрации Гиза и провести переговоры с Екатериной. Единственным настоящим соглашением, достигнутым на встрече, было прекращение вражды между Бурбонами-Монпансье и Монморанси. Вражда началась в 1547 году с дуэли между Ла-Рош-сюр-Йон и д'Андело. Некоторые протестантские священники, присутствовавшие на конференции, призвали Наварру положить конец «идолопоклонству» при дворе. 8 августа Наварра провел секретную встречу с представителем английского посла по имени Киллигрю. Об этом сообщили в суде. Наварра покинула Вандом 14 августа. По мере приближения его партии к суду она медленно раскололась и отошла, поэтому к моменту прибытия Наварры 18 августа с ним была лишь небольшая группа.

Наварру не удалось найти при дворе приюта, и ему пришлось полагаться на маршала де Сен-Андре, который разместил бы его, поскольку Гиз и Лотарингия ничего для него не подготовили. Его не предупредили о заседаниях совета, когда они произошли. Когда через несколько дней Наварра получил аудиенцию у молодого короля, ему сообщили, что Франсуа доверил ведение своих дел дядям своей жены и ожидает, что его подданные будут им подчиняться. Франсуа сообщил королю Наварры, что обеспокоен ростом протестантской ереси. Наварра возразил Франсуа, что король может доверять его ортодоксальности, на что король ответил, что это хорошо, поскольку он не потерпит никаких отклонений от ортодоксальности. Наварре будет предоставлен доступ к королевскому совету, но она не станет частью его внутреннего органа принятия решений — совета по делам . В это время два его собственных советника, граф д'Эскар и епископ Менде, склоняли его к тому, чтобы он согласился на второстепенную роль при дворе. Другой дворянин из его сети, сеньор де Жарнак , губернатор Пуату, разочаровался в нем и предложил свои услуги врагам Наварры.

Впоследствии он был отстранен от двора, приняв престижную миссию сопровождать сестру короля Елизавету в Испанию, чтобы воссоединиться с ее новым мужем Фелипе II . Приняв эту задачу, Наварра надеялся, что Фелипе окажет благосклонность к возвращению своего королевства Наварра, которое в значительной степени было завоевано испанцами в 1513 году. В этом начинании он заручился поддержкой французской короны: Франсуа написал длинное письмо испанскому королю с просьбой пойти на территориальные уступки Наварре. Карпи характеризует это как свою главную политическую цель в этот период. Передача принцессы ее испанскому мужу была осуществлена ​​в первых числах января 1560 года. Во время передачи были различные споры по поводу приоритета, и испанцы презирали Наварру. Протестантский проповедник Ларош-Шандье отчаялся в попытках поставить Наварру во главе оппозиции. Его брат Конде также сожалел о том, что Наварра позволил отстранить себя от центра власти ради этой миссии. Франсуа де Морель , протестантский пастор, побывавший в Вандоме, 15 августа яростно написал Кальвину, осуждая Наварру как «труса» и «дурака» за его неспособность «выполнить свой долг». Он спросил Кальвина, действительно ли только Наварра имела право требовать собрания Генеральных штатов или сопротивляться тирании насильственными методами, если это не удалось. Сазерленд предполагает, что это указывает на то, что Кальвин не был полностью против насильственных действий. Уолцер утверждает, что Кальвин был открыт для сопротивления, вплоть до серьезного тираноубийства, когда инициативой действий был Бог.

Администрация Лотарингии

Кардинал Лотарингии

герцог де Гиз

Когда королевские секретари (государственные секретари) отчитались перед молодым королем, Франсуа посоветовал им направить свои дела Екатерине. Однако на практике это означало, что они будут подчиняться братьям Лоррейн. Многие письма, адресованные королю, сопровождались более длинными письмами, адресованными непосредственно братьям Лоррейн. После смерти государственного секретаря д'Тьера вскоре после прихода к власти новой администрации, примерно в марте 1560 года, братья Лотарингия выбрали сеньора д'Аллюйе, чтобы заменить его. Аллюйе и его двоюродный брат, сеньор де Френ , который также был государственным секретарем , были убежденными католиками и симпатизировали фракции Лотарингии при дворе. Сазерленд утверждает, что эта частная принадлежность не повлияла на политику, которую они проводили в своем официальном качестве. Секретарь Л'Обепин . присоединился к Екатерине

Реестр секретарей будет отражать господство при дворе, которым сейчас пользуется семья Лотарингии. Королевское покровительство перешло к семье и их клиентам и иссякло для клиентов Монморанси и Дианы. Действительно, 74% королевских подарков в 1560 году досталось клиентам Гиза и Лотарингии, в то время как для Монморанси эта цифра упала до 0%. В результате многие дворяне стремились снискать расположение клиентов семьи. Среди дворян, обратившихся к семье Лотарингии, был губернатор Берри , ранее находившийся в покровительственной сети Монморанси.

В 1559 году в рамках повышения до королевского Ордена Сен-Мишель (Орден Сен-Мишель - высший французский рыцарский орден) правительство Лотарингии ввело в должность Фелипе II Испанского и герцога Савойского. Помимо этих грандиозных зарубежных назначений, они награждали своих близких. Награду получил их брат, великий священник , а также один из соратников Гиза по последним итальянским войнам.

Пикардия стала пешкой в ​​фракционной борьбе, охватившей корону во время правления Франсуа II. В январе 1560 года Колиньи, племянник коннетабля, был отстранен от поста губернатора Пикардии в пользу графа де Бриссака . Колиньи был разочарован отказом администрации Лотарингии профинансировать восстановление укреплений Кале и Сен-Кантен. Автором его смещения по-разному приписывают Гизу (на том основании, что Бриссак был более надежным католиком) и Екатерине (что Бриссак был надежным слугой короны). Гиз высоко оценил приверженность Бриссака итальянскому проекту предыдущих лет. Еще в июле 1559 года была высказана идея замены Колиньи Конде, поэтому вполне возможно, что Колиньи мог согласиться на свое отстранение при этом понимании. Гиз, конечно, увидел в этом преимущество и дал понять Колиньи, что источником его смещения был Конде. По поводу своего отстранения Колиньи высказал Д'Юмьеру мнение , что он не способен выполнять совместные обязанности губернатора и адмирала, и поэтому его отъезд не был вынужденным. Если предполагалось передать губернаторство Конде, от этого предложения отказались после заговора в Амбуазе, и в конце марта 1560 года губернаторство было передано Бриссаку. Бриссак сначала отказался, сославшись на то, что он слишком стар для такого обвинения. . Тем не менее, он согласился бы взять на себя ответственность. Дюро предполагает, что его первоначальный отказ мог быть вызван страхом, что принятие поста губернатора сделает его слишком зависимым от правительства Гиза.

Франсуа провел свою коронацию в Реймсе 18 сентября 1559 года. Дюро отмечает, что коронация была поспешной церемонией, в которой не хватало помпезности. Это было связано с желанием братьев Лотарингии поскорее удостовериться в рукоположении короля. Кардинал Лотарингский короновал молодого короля. Наварра исполняла роль, которую традиционно занимал герцог Бургундский во время церемонии коронации (самый старший из пэров), льстив его чувствам. Он не возражал, когда его двоюродный брат, герцог де Монпансье, был вынужден уступить на церемонии место герцогу Неверскому . Невер не был принцем пения, в отличие от Монпансье. Однако это действие было предпринято потому, что Невер был возведен в звание герцога-пары (герцогского пэра) за месяц до Монпансье.

Большая часть политики правления Франсуа II соответствовала политике, установленной Генрихом II в начале 1559 года.

Наследие войны

Лопиталь , первый президент , Счетной палаты а затем канцлер Франции.

Новая администрация столкнулась с большими долгами, которые частично побудили Анри одобрить мир Като-Камбрези (на общую сумму около 40 000 000 ливров ). Таким образом, они начали агрессивную кампанию жесткой экономии. Сами братья Лорейн частично ответственны за создание дефицита, выступая за военную политику Анри в предыдущие годы. Мирные браки Като-Камбрези также были дорогими: приданое Элизабет составляло около 1 000 000 ливров . Денежному кризису способствовал большой приток драгоценных металлов (золота и серебра) из «нового мира». В результате этого притока ливр был девальвирован. Всего между 1501 и 1560 годами его стоимость снизилась на 56%. Многие из жителей Франции потеряли 2/3 своей покупательной способности. Особенно это коснулось сельского дворянства.

В результате финансовых трудностей кредиторы короны становились все более беспокойными: в ноябре посол Тосканы сообщил, что растет количество жалоб со стороны флорентийских купцов Лиона. Лоррейн возглавила усилия по облегчению финансовых проблем королевства. В этом ему помогали премьер-президент (первый президент) Счетной палаты (счетной палаты) и бывший советник парламента (суверенных судов Франции) L'Hôpital . Лопиталь был клиентом Лотарингии, который в своей работе благодарил кардинала за то, что он «дважды спас его» от клеветы. С целью увеличения доходов были привлечены принудительные ссуды для провинций, причем ожидалось, что только Нормандия предоставит 800 000 ливров , хотя этот принудительный ссуд не будет выплачен. Большинство мер, предпринятых правительством, были направлены на сокращение расходов. Большая часть солдат была расформирована указом от 14 июля с отсрочкой выплаты им заработной платы. Численность жандармерии (тяжелой кавалерии) была сокращена с 8800 до 6275 человек, что сэкономило казне около 700 000 ливров (фунтов) в год. Это затронуло 64 роты, капитанами которых были многие из самых могущественных дворян королевства. Королевские пенсии были приостановлены, отчуждения коронных земель, предпринятые для финансирования войны, отменены (указом от 18 августа, за исключением земель, отчужденных в качестве приданого), а проценты по королевскому долгу уменьшены почти вдвое. Пережитки королевских должностей (при условии получения должности по наследству) были отменены. Комиссары были отправлены, чтобы вернуть короне деньги принудительного займа 1558 года. произошло особенно заметное сокращение числа метрдотелей с 1558 по 1566 год. Некоторые королевские должности были упразднены, и в результате политики Лотарингии на этом фронте

Недовольные солдаты собрались, чтобы выразить свое недовольство братьям Лоррен в замке Фонтенбло. Гиз отнесся к ним сочувственно, извинившись за бедность короны и заверив их, что вскоре они снова увидят работу у короны. Лорейн применила более агрессивный подход и приказала им уйти под страхом казни, а вокруг замка была установлена ​​виселица, чтобы передать это послание солдатам. Франсуа издал указ, согласно которому все, кто обратился в суд по жалобам на оплату или по другим финансовым вопросам, должны были покинуть суд в течение 24 часов или быть повешенными. Солдаты ушли, разгневанные и жаждущие мести.

Либо в это время, либо с началом гражданской войны в 1562 году Гиз сформировал во французской армии первые три пехотных полка. Была надежда, что для пехоты можно будет обеспечить более широкую структуру, чем та, которая существовала ниже должности генерал-полковника. Еще одним преимуществом было создание капитанов, которые не были клиентами генерал-полковника пехоты д'Андело.

Эта мера строгой экономии не применялась одинаково, и те, кто был клиентами семьи Лотарингии, были избавлены от многих ее последствий. Например, отмена отчуждения не лишила Гиз контроля над Дурданом, Провеном и Сомюром. Кэрролл описывает этот подход как «откровенно партийный». Лотарингия, со своей стороны, будет освобождена от взносов в церковные налоги, такие как décime . Младшие братья Лоррен, такие как маркиз д'Эльбеф и великий приер, за свои заслуги получили королевские подарки в размере 45 000 и 8 000 ливров соответственно. Герцог Лонгвиль (который с августа 1560 года находился под опекой кардинала Лотарингского) получил в мае 1560 года подарок в размере 50 000 ливров . Родственник герцога де Гиза, герцог Феррара (герцог Феррары) , которому из-за своей роли ключевого кредитора королевства было передано право назначать всех королевских чиновников в Кане и его окрестностях, также был освобожден от возврата отчужденных территорий. Взамен он авансировал корону в размере 600 000 ливров . В результате этой приверженности она особенно радикализировала клиентов Монморанси и протестантскую знать, которые не могли присоединиться к Гизу. Те солдаты, которых администрация лишила пенсий, имели возможность получить субсидии, если бы они пользовались поддержкой родственника, который был в контакте с администрацией.

Что касается отчуждения, Монморанси был лишен графства (графства) де Бомон, пожалованного ему в 1527 году, стоимость которого составляла около 50 000 ливров . Маршал Сен-Андре, губернатор Лиона, потерял сеньорию (светлость) Сен-Сен-сюр-Вижан, а сеньор де Монлюк (который впоследствии стал генерал-лейтенантом Гиени) потерял графа де Гора. В целом стоимость земли, возвращенной короной, оценивается Хардингом примерно в 2 500 000 ливров . Сен-Андре пытался защитить себя от отчуждения, выдавая свою дочь замуж за сына герцога де Гиза. Несмотря на эти претензии, к 1567 году доходы короны от ежегодных поступлений от доменов составят всего 20 000 ливров по сравнению с полумиллионом, достигнутыми в 1523 году.

Среди грандов Гиз был единственным, кто мог рассчитывать на территориальную экспансию после 1559 года. С этой целью в сентябре 1559 года он приобрел сеньорию Кювервиль в Нормандии.

Монморанси и Гиз оказались вовлечены в спор о том, кто из них обладал правами на графа де Даммартена. Монморанси сначала обеспечил себе территорию, купив права у Филиппа де Буленвилье, одного из претендентов на графство. Гиз нанес ответный удар, купив права другого истца, сьера де Рамбюра, за 18 000 ливров и попытавшись убедить Булленвилье отменить ее продажу. Монморанси не выдержал попытки Гиза вторгнуться в сеньорию и застал врасплох то место, где Гиз разместил солдат. Использование артиллерии, чтобы позволить ему защитить свои права на графство. Он послал своего сына Дамвилля сообщить Гизу о своей решимости сохранить территорию. Поэтому дело дошло до суда.

К 1560 году финансовое положение стабилизировалось, если не улучшиться. Франсуа издал новый указ, в котором под предлогом бедности подданных королевства запретил дарить подарки королевским офицерам. Это служило механизмом контроля над потоком богатства губернаторам провинций и другим могущественным лордам. Монморанси в качестве губернатора Лангедока выразил протест, заявив, что он и его клиенты должны принять деньги, предложенные им провинцией (среди которых была сумма в 18 000 ливров для него самого). Лотарингия сообщила ему, что из королевского указа не должно быть никаких исключений.

По словам Ле Ру, сам король был источником указов, запрещающих ношение оружия 23 июля и 17 декабря. Нарушители, впервые совершившие правонарушение, должны были быть оштрафованы на сумму 500 экю , а правонарушители, совершившие повторное нарушение, должны были быть повешены. По мнению Дюро, именно неуверенность в себе администрации Лотарингии привела к тому, что братья убедили короля выдвинуть указ от 23 июля. Запрет на оружие будет широко нарушаться.

Религиозные дела

Основная статья: Суд и казнь Анны дю Бург

Анн дю Бур казнена .

Братья Лотарингии продолжили религиозную политику, проводившуюся при Генрихе II, а до него Франсуа I, — преследование протестантизма. Анри издал указы о преследовании в 1549 , 1550 , 1551 , 1557 и, наконец, в 1559 году . Последний эдикт, указ Экуана, историк Крете охарактеризовал бы как «объявление войны» протестантизму. Монморанси с гордостью считал это своим изобретением. Семья Лотарингии еще не имела репутации строгой ортодоксальности, которую она приобрела позже, и вместо этого испанский посол смотрел на Монморанси как на выдающегося защитника католицизма во Франции. Действительно, кардинал Лотарингский был заподозрен священником Хатоном в 1558 году как член «партии еретиков», а протестантские кантоны Швейцарского айдгеноссеншафта обратились к семье после компьенского указа о преследовании с просьбой разрешить подданным короля жить спокойно. До конца 1559 года именно Монморанси считался выдающимся придворным ультракатоликом. Тем не менее, Мец, находившийся под властью кардинала Лотарингского, имел репутацию правительства, особенно приверженного суровым репрессиям.

В первые месяцы правления нового короля были организованы набеги на протестантские ночлеги в Париже. Это включало нападения на предместье (пригород) Сен-Жермен, где находился район, известный как «маленькая Женева ». Господин, собравшийся на богослужение, защищался с оружием в руках. Дальнейшие проверки домов были встречены вооруженными протестантами. В ходе рейдов были обнаружены различные тексты, содержащие протесты королю как по религиозным, так и по политическим мотивам. В частности, один трактат, принадлежавший дворянину по имени Ла Фредоньер, был отмечен в частном порядке королевским прокурором (королевским прокурором) как очень хорошо аргументированный, даже если он был применен с плохими целями. Хуанна предполагает, что это могло быть обсуждение законных методов отстранения Гиза от власти. Были приняты новые законы против протестантизма. Еще 25 августа Франсуа потребовал от теологического факультета Парижа доктринального осуждения некоторых взглядов на мессу и таинство, что было выполнено несколько дней спустя. 4 сентября указ, изданный в Виллер-Котре, объявил, что дома, используемые для тайных протестантских собраний, должны быть снесены. Этот закон будет зарегистрирован 23 декабря, поскольку парламент не желает регистрировать жесткие условия. 9 ноября новый закон предусматривал смертную казнь для тех, кто организовывал или посещал протестантские собрания. Согласно указу, митинги нападали не только на мессу, но и на короля. О таких встречах было обязательно сообщать, если о них было известно. Это привнесло элемент народного участия в кампанию против протестантизма. Информаторы могли воспользоваться долей имущества, конфискованного у осужденных еретиков. Парламенты . Экса и Тулузы особенно строго применяли указы о преследовании

В известном случае, произошедшем 23 декабря, протестантский парламентарий Анн дю Бур была задушена, а затем сожжена на костре . Другие парламентарии , арестованные вместе с ним по обвинению в ереси, были освобождены после отречения. Их судебные процессы в основном представляли собой игру в софтбол, их коллеги- парламентеры не хотели, чтобы кого-либо из их числа казнили, и поэтому предлагали им все возможности оправдать себя. Казнь Дю Бура произошла, несмотря на просьбы большей части протестантского мира в его пользу, в том числе курфюрста фон дер Пфальца (курфюрста Палатина) и герцогини ди Савойи (герцогини Савойской) . Один из судей парламента, наиболее связанный с ультра-крылом палаты, которая выступила за казнь Дю Бура, президент Минар, был убит 12 декабря, когда он возвращался домой из Дворца правосудия, вооруженными людьми в масках. Ворота в Париж были поспешно закрыты, пока расследовалось убийство. Шотландец по имени Роберт Стюарт был арестован, но под пытками ни в чем не сознался. Дю Бур также отрицал, что знал о заговоре из тюрьмы. Убийство Минара усилило желание правительства довести до конца казнь Дю Бура. Хотя существовала перспектива избежать казни после того, как он согласился на тщательно сформулированное исповедание веры 13 декабря, он отказался от своей подписи под документом 19 декабря.

В этом месяце в Сен-Медаре в Париже произошел бунт, в ходе которого были убиты несколько подозреваемых протестантов. По словам католического наблюдателя, протестанты напали на церковь. 25 декабря месть завершилась смертельным ранением священника церкви Сен-Медар во время его службы.

Наконец, в феврале 1560 года был принят закон, объявлявший обязанностью всех сеньоров, пользующихся правами высшего правосудия, применять предшествующие антипротестантские законы, иначе они лишатся своих прав на осуществление такого высокого правосудия.

Протестантская инициатива

В мае 1559 года протестанты провели свой первый национальный синод во Франции, тайно встретившись в Париже. Синод предоставил возможность для установления политики. Исповедание веры было одобрено собравшимися делегатами и установлена ​​дисциплина церковной иерархии. Принятые формы во многом были созданы по образцу женевских . Каждая церковь в королевстве должна была иметь равный статус. Представитель Пуатье предложил им терпимо относиться к богословскому разнообразию, и за эту точку зрения он был исключен. Синод подтвердил, что еретикам уготована участь. Представитель Сен-Ло оспорил практику десятины. Присутствовавшие старейшины твердо ответили им, что, хотя священник несправедливо узурпировал десятину в своих целях, платить ее необходимо, чтобы быть в послушании царю. Позже это будет расширено, чтобы подчеркнуть важность уплаты протестантами всех королевских налогов. Это позволяло протестантскому движению во Франции формально соответствовать взглядам Кальвина на королевскую власть. В статье 40 разработанного исповедания веры выражалась необходимость «доброй воли» подчиняться законам, налогам и другим аспектам сеньорической власти. Несмотря на это, когда был поднят вопрос о создании протестантских церквей и проведении проповедей, осуждения удалось избежать, несмотря на то, что протестантские церкви и проповеди противоречили королевскому закону.

В начале правления нового короля протестанты обратились к матери короля Екатерине, и она предложила им свою молчаливую поддержку при условии, что они будут вести себя тайно и без скандалов. Это вызвало рост доверия среди протестантов, и ей сообщили, что бог не оставит преступление убийства Дю Бура безнаказанным и оно постигнет ее и ее детей. Екатерина была разочарована этим и объяснила Конде (который обратился в протестантизм в августе 1558 года), его жене Элеоноре де Руа и Колиньи, что ее симпатия к протестантизму проистекает из жалости и сострадания, а не какого-либо мнения об их доктрине. Она была огорчена тем, что протестантов подвергали жестокому обращению не за какое-либо подстрекательство к мятежу, а просто за их мнения. В результате полученного ею протестантского упрека она отказалась от своих возражений против политики рейдов, проводимой правительством Лотарингии. Она также не вмешалась в пользу Дю Бура, и 23 декабря он был казнен. Тем не менее она поддерживала определенные тайные контакты с протестантской общиной, прекрасно понимая, что они могут оказать поддержку королю Наварры.

Даже в 1559 году можно было наблюдать первые акты протестантского религиозного радикализма. В предместье (пригороде) Сен-Марсо в Париже группа протестантов убила священника, когда он собирал войско. В ответ прихожане заперли двери церкви, прежде чем убить убийц священников.

Лотарингия, со своей стороны, стала поддерживать идею собрания Галликанской церкви, в обсуждениях которого приняли участие даже протестанты-кальвинисты. Его заигрывания с церковной реформой возмутили испанского посла Шантонне. Лорейн осознавала, что преследования, предпринимаемые его правительством, были неэффективными, и желала, чтобы религиозное единство было восстановлено во французской церкви.

Внешняя политика

12 июля Гиз написал губернатору Меца Сеннетеру , предупреждая его, что смерть Анри может быть использована немецкими князьями как предлог для попытки отбить приграничный город у французов. Он также принесет извинения Сеннетерру за невыплату зарплаты ему или его людям за три месяца.

Гизу и Лотарингии было важно убедить испанцев в том, что новое правительство намерено соблюдать мир, установленный при Генрихе II. Наряду с заверениями испанских посланников они выразили знаки дружбы испанскому королю и его савойскому союзнику, наградив его воротниками ордена Сен-Мишель . маршалу Бриссаку была поручена болезненная задача по демонтажу французских укреплений во французском Пьемонте и выводу последнего французского присутствия из Италии. На границах, где территориальные уступки мира были менее односторонними, передачи и торговля продолжались до 1560 года.

сумма в 500 000 ливров Като-Камбрези уточнил, что для полного установления французского контроля над Кале (который был захвачен в 1558 году) англичанам должна была быть выплачена . Лорейн, однако, неохотно соблюдала этот срок и высказала испанскому послу мнение, что у него нет ни средств, ни желания выплатить эту сумму, и он не чувствует себя обязанным делать это. Чтобы обеспечить соблюдение своей позиции по Англии, администрация Лотарингии заменила английского посла.

26 сентября Франсуа по приказу Гиза передал суверенитет над Барруа герцогу Лотарингскому .

По словам Кэрролла, именно в Шотландии прозвучали первые выстрелы гражданской войны.

Режим Лотарингии стремился продолжать оказывать военную поддержку своей сестре Марии де Лотарингии, регентше Шотландии. С этой целью предполагалось отправить в деревню с подкреплениями маркиза д'Эльбефа и великого приора , молодых братьев Гиза. Хотя она и не могла полностью облегчить проблему безработных солдат, шотландская экспедиция позволила перенаправить большую часть демобилизованных солдат итальянских войн. Первая экспедиция на север была проведена в августе 1559 года, чтобы присоединиться к символическим французским войскам, уже находившимся в Шотландии под командованием Ла Бросса и епископа Амьена . Война вызвала большие трудности в портах Нормандии. Размещение армии и ремонт кораблей ложились значительным бременем на этот район: только припасы и ремонт обошлись в 166 454 ливра . Адмирал Колиньи усердно работал над логистикой операции, используя возможность расширить свою клиентскую сеть в Нормандии. По словам английского посла, в августе он отправился в Кале (прибыв где-то до 21 числа), где должен был организовать конвой 1500 человек в Шотландию. Колиньи отправил в Гавр приказ о подготовке остального королевского флота к отплытию. 2 декабря маркиз д'Эльбеф был назначен Франсуа генерал-лейтенантом Шотландии, однако у Эльбефа не было большого доверия в Нормандии, на котором можно было бы основывать эту комиссию. 6 декабря отряд помощи отправился в Шотландию, но из-за плохой погоды был в основном вытеснен на песчаные отмели в Зеландии. Сам Эльбеф покинул Кале 21 декабря, но ветер заставил его вернуться во французский порт. Поэтому 5 января Эльбеф обосновался в Дьеппе, готовясь к новой попытке отхода. Он пробыл там два месяца, в течение которых в городе был строго запрещен протестантизм. Когда в марте он уехал в Шотландию, в Дьеппе возобновились службы и пение псалмов.

Поскольку Франция продемонстрировала свою враждебность к ее режиму, Елизавета I приступила к блокаде Лейта . Далее она вступила в союз с протестантскими шотландскими повстанческими лордами Конгрегации в Бервике 27 февраля 1560 года.

Проведение осады Лейта

2 апреля Лорейн написал своей сестре Мари де Лотарингии, убеждая ее позволить протестантским повстанцам жить в мире, если они согласятся не бросать вызов власти Франсуа и Марии Стюарт. Епископ Валансский был отправлен в Лондон, чтобы сообщить англичанам, что Мария Стюарт откажется от своих притязаний на английский престол, но эта уступка пришла слишком поздно: англичане уже послали 6000 солдат для поддержки лордов Конгрегации. Бомбардировка Лейта продолжалась.

Второй отъезд был запланирован на май 1560 года, на этот раз с участием большего количества местных знатных людей, в том числе губернатора Нормандии герцога Бульонского; baillif (baillif) Руана и герцог д'Омаль. Тем временем Колиньи провел 20 июня военный совет в Гавре с участием различных военно-морских капитанов. Он надеялся перенаправить энергию мародерствующих банд французских компаний на зарубежный проект. Капитаны сообщили ему, что войска не хотят уходить и кораблей для участия недостаточно. Д'Андело, находившийся в Марселе, отказался сесть на корабли со своими людьми, что привело к тому, что другие капитаны последовали его примеру. Мир будет заключен до того, как экспедиция отправится в июле, вскоре после смерти Марии де Лотарингии. Мир был в значительной степени навязан администрации Лотарингии внутренними делами. Франция была теперь слишком нестабильна и слишком бедна, чтобы предпринять экспедицию. В результате французское влияние в Шотландии рухнуло вместе с прекращением Старого Альянса . Французские войска эвакуировали Шотландию, и Мария Стюарт согласилась отказаться от своего герба, но этого не произошло.

В этот период у Франции были сложные отношения с Португалией. Присутствие французской колонии в Виллеганьоне сильно огорчило португальцев. Ситуация достигла апогея в марте 1560 года, когда португальцы разрушили Форте Колиньи в Бразилии. Стремясь сгладить отношения после этого жестокого эпизода, было сделано предложение о браке между сестрой короля Маргаритой и португальским королем Себастьяном , хотя Лоррейн стремилась зарезервировать Маргариту для испанского матча.

Коллапс заказа

15 ноября 1559 года английский посол сообщил, что король отказался от охоты после того, как узнал о слухах о заговоре против короны. Его Garde Écossaise (Шотландская гвардия) получила для ношения почту и пистолеты.

К концу 1559 года Лорейн почувствовал, что все больше опасается быть убитым. Действительно, в январе 1560 года люди с такими гнусными мотивами проникли во двор, пока он находился в Блуа , но из этого ничего не вышло.

Поскольку правительство все больше осознавало тяжелую ситуацию в королевстве, было решено, что весной 1560 года двор проведет экскурсию по королевству, посетив те его части, которые наиболее подвержены беспорядкам (в Гиенну, проходящую через Пуатье, Бордо , Байонна, затем Лангедок и Прованс). Король сможет продемонстрировать свою власть и продемонстрировать, что братья Лорейн были его советниками, а не регентами. Однако прежде чем тур действительно мог начаться, против короны напал заговор, вынудивший его отменить.

Ситуация в Париже была настолько плохой, что в феврале 1560 года Колиньи было поручено въехать в город раньше короля, чтобы успокоить народ.

Заговор Амбуаза

Основная статья: Заговор Амбуаза

Предполагаемый «шеф-повар» заговора принц де Конде

Премьер-принц дю Санг король Наварры , который оставался в стороне от участия в заговоре

Между различными недовольными джентльменами был задуман протестантский заговор, главным архитектором которого был некий перигорский джентльмен по имени сьер де Ла Реноди . Чтобы обеспечить легитимность заговора, он действовал под покровительством принца дю Санга Конде, дальнего родственника короля. В то время как премьер-министр Наварры желал инициативы ее создателям, он оставался в стороне. Глубина участия Конде является предметом научных споров. Он будет действовать из тени, в то время как руководство заговором возьмет на себя Ла Реноди. Холт описывает его как «явно одобряющего» сюжет. Хуанна утверждает, что он явно знал о заговоре и одобрял его, но помимо этого мало в нем участвовал. Дюро занимает позицию, согласно которой, хотя доказательства его причастности отсутствуют, было очевидно, что он знал об этом и не удосужился сообщить королю - следовательно, он был виновен перед правительством Лотарингии уже одним этим фактом.

Жану Кальвину также сообщили о планируемом заговоре, и он оказал ему молчаливую поддержку, хотя он хотел, чтобы любое такое движение сопротивления возглавлял премьер-министр принц дю Санг (Наварра). В письме, которое он написал 23 марта, еще до того, как узнал о провале заговора, он описал его как «великолепное усилие», которое приведет к «уничтожению Антуана» (под которым имеется в виду Гиза). По словам Крузе, его подход заключался в том, чтобы «подождать и посмотреть», успех заговора докажет, что Бог благоволит ему, а если он потерпит неудачу, это будет глупостью. Теодор де Без , правая рука Кальвина, был более напыщен в своей поддержке и написал одобрительный псалом Ла Реноди. Де Без также помогал в распространении брошюры в поддержку восстания. Ла Реноди посетил Женеву для вербовки участников заговора в декабре и сообщил тем, кого он завербовал, о тайном одобрении Кальвина переворота. Он имел значительный успех среди изгнанной французской знати: сьер де Вильмонжи и сьер де Компей согласились участвовать среди примерно 60 других дворян, находившихся в городе.

Заговорщики также обращались за границу как к королеве Англии Елизавете, так и к курфюрсту фон дер Пфальца (курфюрсту Пфальца) , однако ни один из них не предложил материальной поддержки.

Протестантская церковь во Франции в целом осталась в стороне. За исключением некоторых церквей в Провансе, Лионе и Париже, большинство из них отказалось внести свой вклад. Например, протестантская церковь Нима, к которой обратились, отклонила это предложение. 21 февраля в Провансе представители шестидесяти церквей Мериндоля встретились и объявили протестантского сеньора де Мована своим военным главой, который возглавит армию численностью около 2000 человек. Сто добровольцев направили на север, чтобы присоединиться к Ла Реноди. Солдаты Мована сначала атаковали Пертюи, а затем «стратегическое место» Дюранса.

Активное участие в этом приняли протестантские пасторы Ла Рош Шандье и Буанорман. Ла Реноди также наняла наемников для переворота. В этом участвовали некоторые важные дворяне, во главе которых сам Ла Реноди был богатым дворянином древнего рода Перигурден, чей зять сьер де Бюй , эшевен (олдермен) Меца, был казнен администрацией Лотарингии после того, как он отправился в Империю, чтобы заручиться поддержкой лютеранских немецких князей протестантской общины Меца и политических амбиций короля Наварры. Вокруг Ла Реноди жил барон де Тюрсан, чья семья восходит к XII веку и который хвастался связями с королевой Наварры ; капитан Мазер, дворянин из Беарне, который также был связан с семьей Альбре, членом которой была королева Наварры; сеньор де Малиньи и Малиньи «le jeune» (молодой) , два бургундских джентльмена из семьи Бурбонов (и двоюродные братья видама де Шартра ); капитан Коквилль, клиент Конде из дворянства Пикардов и барон де Рони, который пристроил свой замок де Нуазе всего в 5 км от королевской резиденции Амбуаз для укрытия заговорщиков. Многие изгнанники, проживавшие в Женеве, присоединились к заговору, в том числе главный лейтенант Ла Реноди сьер де Вильмонжи .

Некоторые из заговорщиков надеялись, что им позволят подойти к царю и представить свое исповедание веры. Другие надеялись договориться с королем по поводу его управления. В ответ на их просьбы он уволит братьев Лоррейн, после чего двое мужчин могут предстать перед судом. Некоторые историки, такие как Кингдон, утверждают, что заговор планировал не суд над Гизами, а их убийство. Дюро отмечает, что провал заговора, возможно, спас им жизни. Будут созваны Генеральные штаты, и протестантизм будет легализован. В случае необходимости короля похитят или даже свергнут, если он не примет протестантскую веру. Генеральные штаты могли бы собраться на том основании, что король был слишком молод, чтобы править в одиночку.

В дискурсах литературоведов этот аргумент поддерживался теоретиками литературы, которые игнорировали достижение королем совершеннолетия, позволяющего править, разделив наступление взрослой жизни на два периода, первый из которых закончился в четырнадцать лет, второй из которых длился до тех пор, пока королю не исполнилось двадцать пять лет. . По этой логике, хотя подпись короля была действительна, он не мог разумно оценить тех, кто должен был править от его имени. Те, кто спорил по этому поводу, также вспоминали времена правления Карла VI , который был провозглашен королем, когда ему было еще 11 лет, но которым правили его дяди, пока ему не исполнилось 20 лет. Правительство Лотарингии ответило на эту идеологическую точку зрения просьбой к одному из своих протеже ( Дю Тийе ) ответить тем же. Поэтому Дю Тийе написал трактат, озаглавленный «Pour la majorité du roy très chrestien contre les escrits des rebelles» («За большинство самого христианского короля против сочинений повстанцев»). В этой работе цитировался указ 1403 года, но он также продвигался дальше, утверждая, что король был полностью вложен в свою власть в момент смерти своего предшественника, и поэтому регентство было ненужным для короля любого возраста. Для администрации было важно, чтобы Гиз и Лотарингия лично не выдвинули аргумент, поскольку это означало бы уступить точку зрения их недоброжелателям. Дю Тийе, ​​в свою очередь, подвергся нападкам как человек, нанятый Гизом; контрпримеры, такие как Генеральные штаты 1484 года . тем, кого он предоставил, были представлены

Если перевороту окажет сопротивление, заговорщики принесут с собой оружие, чтобы использовать его против Гиза. Заговорщики встретились в Нанте в феврале 1560 года и подтвердили цель предстоящего переворота: это собрание должно было заменить Генеральные штаты, на созыв которых в настоящее время у них не было полномочий. Ла Реноди открыла собрание напоминанием о различных несправедливостях, которые братья Лотарингия причинили королевству. Руководство Ла Реноди было подтверждено, и было установлено его право собрать армию. Присяга была принесена в пользу шеф-повара муэта (молчаливого лидера) заговора. Такая присяга была традицией немецких ландскнехтов. Встреча такого большого количества дворян могла пройти без подозрений, поскольку недавно в городе Нанте состоялась свадьба, которая привлекла многих дворян. По завершении встречи Ла Реноди отправился в Париж, чтобы встретиться с Конде и собрать больше людей для переворота.

Информация об этом заговоре дошла до правительства Лотарингии, которую им сообщил парижский адвокат по имени де Авенель, который останавливался у Ла Реноди в Париже. Он признался, что был обеспокоен услышанным, но вскоре получил подарок в размере 10 000 ливров за свои проблемы. от правительства Правительство отнеслось с некоторым скептицизмом к тому, что им рассказал де Авенель, но подробности подтвердил клиент герцога Неверского, чей брат был замешан в заговоре.

Екатерина воспользовалась моментом этого заговора, чтобы выразить свое разочарование по поводу политики, которой до сих пор придерживалось правительство. Лоррейн была ошеломлена и предложила ей отставку, однако она отказалась.

Суд быстро переехал из Блуа в более защищенный замок Амбуаз . Ношение длинных пальто и широких ботинок было запрещено Гизом в это время из опасения, что они могут скрыть оружие. Герцоги д'Омаль, Невер и Немур, маршал де Сент-Андре и маркиз д'Эльбеф взялись за формирование защитного кольца вокруг личности короля в этот опасный период. Гиз последовал его примеру и нанял для своей защиты итальянскую охрану. Кавалерам ордена Сен-Мишель (кавалерам ордена Сен-Мишель) и gentilhomme de la chambre du roi (кавалерам королевской палаты) было приказано поселиться и ночевать в замке вместе с королем. Лотарингия пригласила в Амбуаз племянников Монморанси: адмирала Колиньи, кардинала де Шатийона и д'Андело. Колиньи присутствовал при дворе лишь неохотно, стремясь сосредоточиться на борьбе с замыслами английской королевы в отношении Шотландии. Поэтому он очень хотел, чтобы его освободили, чтобы он мог поехать в Нормандию. Таким образом братья Лотарингия надеялись добиться разделения Монморанси и Бурбонов. В Амбуазе Колиньи протестовал против плохого обращения администрации с его дядей Монморанси. Конде, чью причастность к заговору подозревали братья Лорейн, также был приглашен, и он прибыл около 14 марта, чтобы участвовать в защите Амбуаза.

Раскрытие заговора Амбуаза

Затем Амбуаз был переведен в режим осады. Заговорщики, собравшиеся в лесу вокруг Амбуаза, были схвачены с 16 по 20 марта. Многие из захваченных были простыми ремесленниками, которые не представляли особой угрозы для двора, поэтому такие заключенные были освобождены вскоре после их поимки, а некоторым король вручил корону. Первоначальные аресты были проведены с небольшим насилием, в результате чего испанский посол с шоком заметил, что они сдались, как дети или овцы. 14 марта в Туре произошла стычка между королевскими войсками и повстанцами. Нападение, предпринятое 17 марта на замок Амбуаз силами 200 человек, в том числе Малиньи Ле Женя , Бертрана де Шедю и капитана Коквиля, было кроваво отражено лично Гизом. Конде мало что мог сделать, кроме как наблюдать за неудавшейся атакой с зубчатых стен. Сам Ла Реноди был убит в небольшой стычке несколько дней спустя, 19 марта. Его тело было доставлено в Амбуаз, где его расчленили и выставили напоказ. Нападение на замок 17 марта привело к тому, что суд отреагировал на это повешением тел, выставленным на стенах замка. Другие были зарезаны там, где собрались, или утонули в Луаре. Казни за преступление « оскорбления величества» давали возможность для инсценировок, что впоследствии хорошо проиллюстрировано пересказами о том, как сьер де Вильмонжи окунул руки в кровь своих умерших товарищей и воскликнул: «Господин, это кровь ваших детей! ты отомстишь за них», прежде чем его казнили. Конде присутствовал на всех казнях и старался не выдавать никаких эмоций по поводу этих событий. Д'Андело, напротив, протестовал против кровавого подавления заговора.

Гиз направил верных капитанов и сеньоров, чтобы обеспечить сохранение близлежащих Орлеана, Блуа, Анжера, Тура и Буржа. Граф де Сансер, которому была поручена охрана Тура, 14 марта столкнулся с бароном де Кастельно и был вынужден отступить. Кастельно не воспользовался этим преимуществом и ускользнул. Сансеру удалось арестовать пятерых мужчин в Туре и доставить их обратно в Амбуаз. 15 марта маршалу Сен-Андре было поручено вернуться в Тур с 200 всадниками. Вместе с ним прибыли герцог де Немур и герцог д'Омаль (брат Гиза) . 17 марта в Туре произошло еще одно ожесточенное столкновение. Маршал Терм был отправлен в Блуа, маршал Вильвиль направился к Орлеану, а герцог де Монпансье направился в Анже. Сеньор де Ларошфуко отправился в Бурж, а генерал-лейтенант Гиени Бюри был отправлен в Пуатье. В Блуа был обнаружен тайник с оружием.

(сенешалю) Лиона было отправлено письмо Сенешалю с указанием сообщить, что любому, кто был причастен к заговору и кто теперь желает выступить и сообщить правительству о том, что им известно, будет предоставлена ​​полная амнистия, но Любой, кто продолжал участвовать в заговоре по истечении восьмидневного периода, был бы объявлен виновным в оскорблении величества .

Герцог де Немур был ответственен за захват Мазера и Раоне. Затем он перехватил отряд, приближавшийся с юга от замка Нуазе. Он пообещал им, что позаботится о том, чтобы они получили аудиенцию у короля. Вместо этого их отвезут в Амбуаз и подвергнут пыткам. Среди тех, кого он перехватил, был барон де Кастельно, казненный после короткого суда. Немур заявил канцлеру Оливье, что его заставили нарушить свое слово, на что Оливье ответил, что король не связан обещаниями, данными повстанцам. Кастельно был особенно видным участником заговора - его отец был chambellan du roi (королевским камергером) и советником королевского совета во время правления Людовика XII. Он был казнен, несмотря на протесты Шатийона, герцога д'Омаль, герцогини де Гиз и Екатерины, которые умоляли сохранить жизнь Кастельно и нескольким другим заключенным.

Последствия заговора

Казнь заговорщиков

Неудавшийся заговор закрепил в сознании многих католиков впечатление, что протестантизм и подстрекательство к мятежу — это одно и то же. Тем временем протестантская полемика осуждала тиранию правительства Лотарингии. Наиболее ярко это было воплощено в брошюре Франсуа Отмана под названием «Ле Тигр», в которой кардинал де Лотарингия осуждался как «ядовитая змея», злоупотребляющая «юностью нашего короля». Брошюра далее возложила к ногам Лотарингии все беды, постигшие королевство при правлении Генриха II, от войн до интриг Дианы. Печатник, у которого была обнаружена брошюра в Париже, был казнен. Другие протестантские брошюры стремились проиллюстрировать чисто политическую природу заговора, отделяя его от их религии. В своих усилиях по борьбе с ростом протестантских памфлетистов, возникшим после заговора в Амбуазе, правительство постоянно терпело разочарования, поскольку обнаруживало, что адреса типографий в брошюрах часто были ложными, что затрудняло доступ к типографиям. Протестантская полемика также начала обращаться к самому Франсуа в надежде, что теперь он приближается к тому возрасту, в котором он сможет «освободиться от опеки братьев Лоррен».

У секретаря Ла Реноди, Ла Бинь, были найдены два документа: один - исповедание веры, которое должно было быть представлено королю, другой - под названием Les États de France opprimes par la tyrannie de Guise, au Roi leur Souverain Seigneur (Сословия Франции, угнетенные тиранией Гизов своему суверену королю). Этот текст носил в основном политический характер: в нем говорилось, что, хотя в заговоре были протестанты, только политическая несправедливость заставила их восстать. Предполагалось, что этот документ будет представлен королю. Гиз и Лотарингия знали, что заговор был в основном сосредоточен на их правительстве, однако к концу марта официальная версия заключалась в том, что самому королю грозила опасность быть убитым, если заговор увенчается успехом. Идее цареубийства не придавалось слишком большого значения, однако из-за опасений, что оно может действительно вызвать желание совершить такое деяние, а также тот факт, что это будет трудно поддерживать.

Франсуа назначил Гиза генерал-лейтенантом королевства, чтобы он мог лучше бороться с кризисом. Историк Гарриссон утверждает, что Амбуазский заговор следует рассматривать не как изолированный заговор, а как первое событие, которое можно считать ударом Религиозных войн. Замученные заключенные уличили Конде в заговоре. Подозреваемая причастность Конде к заговору в Амбуазе привела к его позору. 70 000 ливров, подаренные ему королем годом ранее, не были доставлены. Подозрение в его вине лишь усилилось ролью одного из его écuyers (оруженосцев) в побеге из плена Малиньи. Конде было запрещено покидать двор без разрешения короля. Аналогичные запреты были даны братьям Шатийон и сьеру де Субизу .

Конде с негодованием заявил о своей невиновности перед королевским советом, герцогами и пэрами королевства, а также кавалерами (рыцарями) Ордена Сен-Мишель (Орден Сен-Мишель) . 2 апреля Обличая «злую и трусливую ложь», выдвинутую против него, кардинал Лотарингский не сводил глаз с земли. Он назвал своих обвинителей лжецами, что было худшим оскорблением, которое один дворянин мог нанести другому. Любой вызов Конде после этого будет означать приглашение на дуэль (вопрос, в котором Конде сообщил совету, что откажется от своих привилегий принца дю Санга ). Гиз заверил его, что король рад услышать о его невиновности. Гиз далее пообещал, что, если кто-нибудь осмелится обвинить его, то он будет служить принцу его секундантом в последующей дуэли. Тем не менее 18 апреля в доме Конде был проведен обыск в поисках доказательств его соучастия, но безрезультатно. Секретаря его брата, присутствовавшего в столице, разыскивали доказательства, которые могли бы доказать соучастие Бурбонов.

Конде смог покинуть двор свободным человеком и после первоначального отступления в Ла-Ферте-су-Жуар укрылся в Наварре в их южном дворе Нерак, вдали от двора. По пути на юг он встретился со старшим братом Малиньи в Пуатье. Наварра был вынужден поддержать своего брата (теперь он был убежден, что среди дворянства было большое недовольство) и вступил в диалог с протестантской королевой Англии Елизаветой и немецкими принцами в надежде заручиться военной поддержкой. Наварра обратилась за поддержкой к Schmalkaldischer Bund (Шмалькадишерская лига) В мае . В июне ярый протестантский полемист Франсуа Отман , только что начавший обличать Лотарингию («Ле Тигр»), также отправился в Нерак, чтобы встретиться с Конде. 20 июля правая рука Кальвина Де Без был отправлен в Нерак по просьбе Наварры и, возможно, добился обращения в протестантизм Жанны д'Альбре , королевы Наварры, во время его пребывания. Де Без пробыл при дворе Наварры три месяца. Бенедикт утверждает, что де Без и Кальвин совместно работали над финансированием набора войск для Наварры, чтобы его можно было убедить отстоять свое право на правительство. Несмотря на заговор, Наварра также предложила короне услуги 5000 человек для защиты Франсуа от повстанцев. Вместо того, чтобы принять это предложение, Франсуа попросил заключить в тюрьму протестантских министров Наварры (Давида и Буанормана), но принц сообщил ему, что они больше не находятся у него на службе, но что он арестует их, если они вернутся в Нерак. Когда Буанорман вернулся в июне, вместо того, чтобы арестовать его, Наварра приняла его обратно на свою службу.

В причастности к заговору также подозревали племянника Монморанси д'Андело, и он в ответ отступил в Бретань. По мнению Крете, д'Андело не стал бы вмешиваться без согласия своего брата Колиньи, а Колиньи не одобрял беспорядок в заговоре, предпочитая законные способы бросить вызов Гизу.

Монморанси был первым, кто был проинформирован правительством о заговоре после того, как короне стало известно о запланированном. Его попросили передать нескольких пленных из Венсена, но не приказали приехать в Амбуаз. Гиз был уверен, что констебль не причастен к заговору, и не хотел, чтобы он затмил их в Амбуазе. Констебль присоединился к своему старшему сыну, маршалу де Монморанси, и возглавил усилия по борьбе с любыми шагами в поддержку заговора, возникающего в Париже. Они наблюдали за обысками домов и изгнанием тех, кто не проживал в городе. За исключением нескольких единиц оружия, обыски не дали никаких результатов. Действительно, главным эффектом их мер безопасности было возбуждение опасений парижан-католиков. Несмотря на их участие в подавлении, Монморанси, сообщая парижскому парламенту о заговоре, охарактеризовал его как попытку против королевских министров, а не как нападение на самого короля. В ответ на его объяснение происходящего парламент присвоил Гизу почетное звание хранителя отечества . 28 марта

Начиная с 10 марта 1560 года протестанты провели свой второй национальный синод в Пуатье. Собрание готовилось к политическим действиям в предстоящих генеральных поместьях и поставило под сомнение права семьи Лотарингии на управление. Что касается конфессиональных вопросов, было решено, что протестантские браки между двоюродными братьями и сестрами не должны быть запрещены, поскольку это был не «библейский запрет», а, скорее, запрет, исходящий от магистратов, поэтому Священное Писание было возвышено над светским законом. Далее было решено, что каждая провинция должна иметь представителя при дворе, который будет представлять ее интересы и преподносить короне исповедание веры. Было решено, что соблюдение королевских религиозных указов будет оставлено на усмотрение отдельного протестантского пастора.

Этот синод представлял собой новшество в протестантской стратегии, которое теперь могло учитывать возможность прямого давления и влияния на корону, а не единственный механизм выражения, основанный на заговоре и иностранном дипломатическом давлении.

27 марта 1560 года умер престарелый канцлер Франции Оливье.

В Париже после проповеди в церкви Сен-Иннокентия подозреваемому «лютеранину» перерезали горло.

Новая религиозная политика

Основные статьи: Амбуазский эдикт (1560 г.) и Роморантинский эдикт.

В это время корона начала проводить новую политику в отношении протестантов королевства. Первым проявлением этого стал Амбуазский эдикт , изданный 2 марта. Он впервые провел различие между преступлениями ереси и подстрекательства к мятежу. Религиозные заключенные также должны были быть освобождены при условии, что они впредь будут жить как добрые католики. Те, кто взял в руки оружие и вступил в заговор против короля или государства, пытался силой освободить других заключенных или были пасторами, были лишены права на освобождение. Указ был оправдан тем, что Франсуа не хотел начинать свое правление с кровопролития. Его подписали кардиналы Лотарингии, Бурбона и Шатийона, герцоги Гиз, Невер, Омаль и Монпансье, а также лорды Сен-Андре и Колиньи вместе с секретарем Л'Обепином . Этот указ предшествовал самому заговору, хотя суд уже переехал в Амбуаз в целях его безопасности. Этим указом де-факто была предоставлена ​​молчаливая терпимость к частному богослужению. Екатерина позаботилась о том, чтобы указ был быстро зарегистрирован парламентом , отправив министра финансов Жака де Морожа , чтобы тот проследил за тем, чтобы он был выполнен вовремя. Через несколько дней после этого указа протестантам было предоставлено право петиции. Лидеры этого лица в королевской политике оспариваются, некоторые утверждают, что ее архитекторами были Екатерина или Колиньи. Дюро рассматривает февраль как время, когда Екатерина выходит из периода траура и начинает играть активную политическую роль, отстаивая новую политику. Поскольку королевская власть ослабла, она увидела необходимость занять активную позицию для защиты своего сына. Другие историки, такие как Ле Ру, утверждали, что на самом деле кардинал Лотарингский был автором изменения в королевской политике. Действительно, Лотарингия написала Папе вскоре после заговора 22 марта, утверждая, что, если общий совет церкви не может быть созван в ближайшее время для реформирования католической церкви, то кардинала де Турнона следует отправить с полномочиями легата для проведения национального совета для оживления католической церкви. Французская католическая церковь, восстанавливающая свою «первобытную красоту». Папа ответил резкой критикой французской религиозной политики, осудив недавнее помилование протестантов. Пий упрекнул саму Лоррейн как потенциального раскольника. Кристин утверждает, что целью указа было лишить протестантов риторической позиции защитников традиций и законности от «иностранной тирании» путем отделения политического протеста/мятежа от «ереси». Радикальные протестанты будут изолированы, а более миролюбивое большинство перестанет быть проблемой.

Примерно в этот период среди протестантов Франции стал популяризировать новый термин - термин «гугенот». Этот термин, возможно, происходит от термина «eidegenossen» (конфедераты), фракции в женевской политике. Используя этот термин, протестанты были связаны с Женевой, источником их «ереси» и «бунтарских наклонностей». Альтернативная этимология имени связывает его с «королем Гуге», мифическим повелителем теней. Это произошло из-за склонности протестантов тайно встречаться по ночам.

Гиз продолжал свои усилия по поддержке режима против любого военного вызова. 31 марта он написал письмо в парламенты , палаты и сенешо королевства. Он осудил заговор как отвратительную измену, совершенную сторонниками «новой доктрины» (протестантами). Он собрал войска из Лотарингии, Священной Римской империи и своих гасконских банд, дислоцированных в его губернаторстве Дофине. Он основал гарнизоны в Орлеане, Жьене и Монтаржи. Он распределял королевское покровительство, чтобы вознаградить верных товарищей, семнадцать из них получили воротник Ордена Сен-Мишеля. Тем временем в Меце, находившемся под управлением Лотарингии с 1558 года, гонения на протестантизм усилились. По Эдинбургскому договору в июле администрация Лотарингии отказалась от своих обязательств перед Шотландией, чтобы сосредоточиться на внутренних проблемах.

Весной протестанты разграбили поместья кардинала Лотарингского в Дампьере и Клюни. Чучело Лоррен также было сожжено в Париже на площади Мобер . В мае английский посол сообщил, что шесть человек планировали убить герцога де Гиза, пока он был на охоте. Примерно в это же время Колиньи также предупредил герцогиню де Гиз о заговоре против жизни ее мужа.

В мае либеральная религиозная политика получила дальнейшее развитие в двух указах, первый из которых — Лошский эдикт , изданный где-то между 15 и 24 мая. Этот указ подтвердил королевское прощение религиозных преступлений. В этом указе, возможно, не содержались положения об исключении, которые фигурировали в мартовском помиловании. В указе также не подчеркивалась будущая католичество помилованных еретиков, как это было в указе Амбуаза. Вполне возможно, что этот указ был издан в ответ на новый заговор, подобный Амбуазу, поскольку английский посол сообщает о сборе около 6000 человек в Роморантене, недалеко от того места, где 19 мая находился суд в Лоше. Некоторые из них сбежали из тюрьмы в Туре. более существенный Роморантинский эдикт В том же месяце последовал . Он лишил королевские суды права наблюдать за судебными процессами над протестантами, которые теперь должны были стать компетенцией церковных судов. Церковные суды не имели права выносить смертный приговор. Таким образом, смертная казнь только за ересь была фактически отменена, если только церковный суд не передавал дело в парламент для вынесения приговора. Католических священников поощряли возвращать протестантов к вере посредством убеждения и образцового образа жизни в качестве примера. Это включало в себя призывы к епископам проживать в своей епархии. Таким образом, ситуация с преследованием «ереси» вернулась к той, которая была во время указа Куси 1535 года . Однако было вновь подтверждено, что незаконные собрания по-прежнему запрещены. Подстрекательские собрания и жестокие демонстрации теперь стали прерогативой президиумов . Свобода совести подразумевалась в указе, но не оговаривалась. Парламент . сопротивлялся регистрации нового указа, возражая короне, что было неправильно лишать королевских судей компетенции рассматривать такие дела. Это привело к задержке регистрации на два месяца, поскольку указ был одобрен 16 июля В сентябре Лопиталь спорил с президентом Ле Местром в парламенте Парижа по поводу подхода суда к вопросам ереси, обвиняя суд в поощрении подстрекательства к мятежу, который Ле Местр отрицал. Парламентарий в ответ заметил , что несколько важных должностей короны занимают протестанты. Указ по большей части останется мертвым письмом, оставленным без исполнения властями, которым он был доверен.

24 мая к Екатерине снова обратились протестанты. Они выразили письменный протест тем, что меры амнистии предыдущих месяцев на самом деле не были применены к «добросовестным джентльменам», которые отказались от участия в перевороте в Амбуазе, но все еще подлежат казни. Во время чтения протеста к Кэтрин подошла Мария Стюарт, которая сообщила об этом правительству Лотарингии. Поэтому Екатерина принесла подателя протеста в жертву тюремному заключению, сохраняя при этом тайную связь. В июне она разговаривала с Ла Планшем, советником старшего сына Монморанси. Он сообщил ей, что существует два типа протестантов: религиозные и политические. Последний из которых желал установления правительства князей дю Санг . Если бы власть была передана в их руки, они бы исчезли, а религиозные протестанты успокоились бы.

В июле Екатерина направила Колиньи для расследования религиозной ситуации в Нормандии. Таким образом Екатерина стремилась показать правительству Лотарингии, что не только вопросы религии мотивировали раздоры, сотрясавшие королевство.

Восстание и мятеж

Франсуа, со своей стороны, был унижен попыткой государственного переворота и объявил, что намерен установить свою власть как короля над повстанцами. На юге Франции, в Дофине, Провансе и Гиени, люди восстали с оружием в руках в различных беспорядках после провала Амбуаза. Города и деревни были захвачены протестантами. Беспорядки, последовавшие за Амбуазом, привели к тому, что историк Брюне отложил начало религиозных войн на март 1560 года, по крайней мере, на юге Франции. Историк Крузе описывает период после Амбуаза как «гражданскую войну перед религиозными войнами». Гринграсс видит переход от «локальной воинственности» к «устойчивому воинственному восстанию» между 1560 и 1562 годами. В захваченных городах протестанты строили свою администрацию по образцу независимых городов-государств, таких как Женева. В Провансе протестантскими повстанцами руководил сеньор де Мован (чей брат Антуан был убит в 1559 году при Драгиньяне ), в Дофине - капитан Монбрен , Малиньи будет участвовать в заговоре в Лионе, в Лангедоке Ардуан де Майан. заговорщиков возглавил , а сеньор де Дюрас действовал в Гаскони. В сентябре посол Феррары сообщил, что в Эно, Нормандии, Гиени и Дофине наращиваются войска.

Крестьяне вокруг Сен-Ло отказались платить дайм (десятину) католической церкви. сеньор де Монлюк сообщает о подобных отказах в Гиени. Подобные отказы также зафиксированы в окрестностях Нима и Сентонжа. Этот отказ можно было увидеть за пределами религии. Хеллер отмечает, что в период гражданских войн оно столь же заметно среди католического крестьянства Битерруа, как и среди протестантских крестьян Севенны.

Губернаторы юга и запада Франции сообщали, что протестанты совершали публичные богослужения, на которых присутствовали сотни или даже тысячи верующих. Генерал-лейтенант Лангедока выразил протест короне, что они обратились к финансово уязвимым дворянам, предложив им деньги за то, чтобы они стали их защитниками. Сеньор де Монлюк утверждал, что к нему трижды обращались с такими предложениями на общую сумму 120 000 ливров .

Нормандия

Герцог Бульонский, губернатор Нормандии

Король приказал губернатору Нормандии отправиться в его губернаторство в октябре, чтобы подавить все беспорядки и позаботиться о наказании виновных.

В Дьеппе была основана протестантская церковь, и в октябре губернатор Нормандии герцог Бульонский руководил ее демонтажем. Он также заменил капитана Дьеппа, протестантского клиента Колиньи. Однако Бульон разрешил протестантской общине Дьеппа продолжать собрания приватно. Губернатор понял, что правительство с радостью игнорирует протестантов, которые не нарушают общественного спокойствия.

Когда протестанты Дьеппа, Гавра и Руана представили исповедание веры, 12 июня этот документ был подожжен перед собором Руана.

Католические партизаны не были против насилия в Руане. На следующий день после сожжения исповедания веры неспособность протестантов правильно задрапировать свои дома ко Дню Тела Христова спровоцировала католический бунт, а неукрашенные дома подверглись грабежам и другим нападениям. Протестанты отреагировали на бунт демонстрацией силы: 2000 из них отправились в парламент за справедливостью. Баи . Руана, сьер де Вильбон, в свою очередь ответил на это собственным маршем, в котором он ясно выразил свое желание, чтобы католическая церемония соблюдалась Фундаменталистская позиция Виллебона вызвала упрек со стороны Лорейн, которая утверждала, что такой подход к управлению (с «слишком большим рвением») ставит под угрозу стабильность короны. В августе в городе последовал еще один бунт в отместку за то, что протестанты прервали проповедь, с несколькими жертвами.

Бретань

Герцог Этамп, губернатор Бретани

Подозревая, что Малиньи укрылся в Бретани в надежде перебраться в Англию, Гиз написал губернатору провинции герцогу Этампу , что никакая услуга, которую он может оказать, не может быть большей, чем задержание Малиньи.

В мае протестантские джентльмены и церковники собрались в Ла-Фонше, чтобы заключить союз, чтобы поддерживать друг друга своим «имуществом и людьми».

В панических письмах, отправленных губернатором Бретани Гизу в суд, губернатор сообщал о своих опасениях по поводу Англии. 16 июня он объявил, что англичане собирают силы через Ла-Манш и что он не видит единственной целью их сил — Шотландию. Поэтому он запросил у суда больше денег на береговую оборону. Эти предупреждения становятся еще более настойчивыми в другом письме от 20 июля, в котором Этамп утверждал, что английское предприятие скоро будет развязано, и это было всем известно, поэтому необходимо было обеспечить безопасность Бретани. Напротив, Этамп отметил, что внутри страны нет особых причин для беспокойства в провинции или вокруг нее.

В Ренне произойдет бунт против протестантизма.

Орлеан и Пуату

Что касается дальнейших событий в центральной Франции, то и Орлеан, и Пуатье будут подвергаться угрозе со стороны групп вооруженных людей в сентябре и октябре. Виллар сообщил, что в октябре группы вооруженных людей маршировали через Овернь и горы Форе в сторону Пуатье. В этом районе были замечены около 100 вооруженных всадников, что вызвало ярость Франсуа. 21 октября он также сообщил, что в Виварэ насчитывается около 1100 солдат, которые хвастаются, что спровоцируют еще более масштабное восстание, чем восстание в Амбуазе и Лионе.

После напряженной встречи в суде 5 октября в Пуатье был переброшен контингент войск для обеспечения безопасности города.

В ходе оспариваемого захоронения в Ньоре группа из 800 вооруженных протестантов эксгумировала тело, которое было похоронено по католическому обычаю, чтобы они могли похоронить его в протестантском стиле, звоня в городские колокола. Генерал-лейтенант Пуату, граф дю Люд, выразил протест Гизу по поводу этой «пародии на правосудие».

Анжу

В Анжере группа протестантской знати взяла на себя инициативу по созданию тайника с оружием, чтобы празднование Тайной вечери напоминало военные часы. Бывший соратник Ла Реноди, Ла Шене вместе с группой повстанцев организовал различные беспорядки по всему Анжу. В октябре Монпансье занялся репрессиями против протестантов города.

Турень

В октябре тюрьмы Тура и Амбуаза подверглись штурму, а заключенные в них из-за своей религии были насильственно освобождены. Тур (вместе с Орлеаном) отверг бы введение королевских компаний d'Ordonnance по наущению принцев Бурбонов.

Аунис

Барон де Жарнак, губернатор Ла-Рошели и земли д'Они

Губернатор Ла-Рошели барон де Жарнак сообщил в сентябре, что министры работают в сельской местности, убеждая людей не подчиняться королю, и планируют провести встречу ближе к концу месяца, на которой они осуществят свои противозаконные намерения.

Гайенн

В Бордо произошел жестокий фракционный конфликт между двумя уличными труппами, названными «basoche» и «écoliers», первая из которых состояла из молодых парламентариев , а вторая — из студентов колледжа де Гиенн . К 1550-м годам ненависть между ними приобрела религиозный характер: гуманизм колледжа Гиенн утвердил протестантский характер среди экольеров, в то время как басоши стали защитниками католической ортодоксальности. К 1559 году обе группы бандами патрулировали город, участвуя в вооруженных стычках. В мае 1560 года группа экольеров, направлявшаяся с целью сорвать католическую службу, была перехвачена городской стражей. Однако они превосходили охрану численностью, и в последовавшем бою гвардии потребовалась поддержка гарнизона замка дю Ха, который смог ограничить свои потери. После этого столкновения парламент запретил экольерам собираться перед колледжем Гиенны. Колледж , однако, пользовался покровительством Наварры, которая яростно отреагировала на это решение и добилась отмены меры против écoliers. В парламенте был достигнут компромисс, согласно которому осуждение экольеров было пересмотрено в обмен на расследование протестантских собраний в городе.

После этих беспорядков в период с мая по сентябрь корона санкционировала направление юристов -парламентариев для поддержки городской стражи. Лейтенант Бордо, граф д'Эскар, хотел продолжить эту королевскую директиву и поручить городскую стражу отвечать за стены и ворота только католикам. В этом ему противостоял генерал-лейтенант Гиени, сеньор де Бюри , который считал, что такое сектантское ополчение будет компрометирующим. Умеренность Бури вызвала возмущение некоторых радикальных католиков, которые жаловались короне на его некомпетентность и неспособность предпринять соответствующие шаги для защиты провинции. Бурье, в свою очередь, обратился к Екатерине, защищая свои услуги и прося задержать автора жалобы на него.

В июне сообщалось, что племянник казненного барона де Кастельно собрал 100 человек, чтобы отомстить за смерть своего дяди, с указанием каждому из ста собрать по очереди по сто человек. В меморандуме, составленном агентом короны, говорилось, что столица герцога д'Альбре (Нерак) была центром усилий по набору солдат в течение весны и лета. Эти люди должны были встретиться в Пуатье 11 ноября. Было желательно, чтобы любые действия были отложены до тех пор, пока Пиренеи не станут непроходимыми из-за снега, чтобы помешать Испании прийти на помощь французской короне.

Лангедок

Виконт де Жуайез, генерал-лейтенант Лангедока

В Лангедоке генерал-лейтенант виконт де Жуайез сообщил 5 сентября, что 1200 дезертиров с королевской службы терроризируют сельскую местность со своих баз в горах Веле и Жеводана. Их банды нападали на церкви и уничтожали материальные памятники католицизма. По словам Жуайеза, они направлялись в Лион. Три дня спустя он добавил, что еще 800–1000 вооруженных людей покинули Монпелье и Ним , а 300 скрывались в окрестностях Вальвиньера . Был спор относительно их пункта назначения, будь то суд в Лионе или противостояние с Ла Мотт-Гондреном. С 19 по 21 октября в окрестностях Монпелье было разрушено шестьдесят церквей и убито множество католиков.

К 1560 году число протестантов в Тулузе достигло такой точки, что парламент города счел необходимым учредить chambre extraordinaire (чрезвычайную палату) для их судебного преследования, чтобы очистить накопившиеся дела. в котором доминировали католики Парламент, , sénéchaussée и vigurie (два меньших суда, отвечающих за охрану правопорядка и безопасность) столкнулись с протестантскими капитолиями , которые представляли гражданское правительство Тулузы. Президентский суд занял умеренную католическую позицию и поэтому вступил в противоречие с парламентом . городским

Университет Тулузы оказался центром воинствующего протестантизма, организовавшегося в отряды с капитанами, что придало ему характер ополчения. В 1560 году по улицам города бродили вооруженные банды студентов, срывая католические службы и нападая на имущество. Им противостояли «басоши» (актеры и музыканты, выступавшие на католических церемониях) и члены братств. Басоши руководили нападениями на протестантов на улицах и обязательно сообщали властям о каждом проступке протестантов, чтобы они могли принять более репрессивные меры.

Едва был издан Амбуазский указ, как в Ниме началось публичное протестантское богослужение. Консулы сочувствовали (или обращались) в протестантизм, но не желали терпеть публичные проповеди, нарушающие закон. Президентский суд объявил , что незаконные собрания и ношение оружия запрещены. Суд написал генерал-лейтенанту Лангедока виконту де Жуайезу с просьбой помочь им. отчета о делах Жуайез прибыл 24 апреля и потребовал от президиума . Он также заявил, что намерен положить конец ношению оружия и незаконным собраниям. Затем Жуайез написал королю, выразив свое недовольство как двором Нимуа, так и городским советом. 20 мая президент собрался и выдал ордера на арест ряда протестантов, однако слухи разошлись, и все названные партии бежали. Жуайез поздравил город с этой акцией, а констебль де Монморанси (губернатор Лангедока) написал, что он рассматривает возможность введения в город гарнизона на случай, если ордера на арест не будут успешно выполнены.

После Роморантена отношение элиты Нима к протестантизму снова либерализовалось. Публичная проповедь началась снова. Начали ходить слухи о том, что в Ниме будет установлен королевский гарнизон, и совет с тревогой написал об этой перспективе герцогу де Гизу, который ответил уклончиво. Совет и президентский двор начали нервно тыкать друг в друга пальцем, чья обязанность возглавить подавление «ереси», надеясь предотвратить введение королевского гарнизона. По словам генерал-лейтенанта Жуайеза, в сентябре несколько сотен протестантов вышли из города под командованием адвоката по имени Гийом де Созе. В том же месяце совет согласился написать Жуайезу, проинформировав его о ситуации в городе. Письмо было щедрым по отношению к протестантам, давая понять Жуаезу, что они не устраивали подстрекательства к мятежу. Жуайез ответил неодобрительно, упрекая совет Нима за либеральную позицию и сообщая, что 400 солдат направляются навести порядок. Это только усугубило неповиновение Нима: совет дошел до того, что написал Жуаезу, что уровень беспорядков в городе фактически снизился по мере роста протестантизма. Тем не менее, по мере того как военное присутствие в провинции росло, 22 октября совет уступил давлению и сделал новое заявление против незаконных собраний. В качестве нового губернатора прибыл виконт де Шейлан , и ему стало очевидно, что совет активно сопротивляется его усилиям.

Маркиз де Виллар угрожал сельской местности вокруг Нима кровавыми разрушениями и заставил многие семьи искать убежища в горах и лесах. В письме Монморанси Виллар назвал двух дворян, которых он назвал ответственными за проблемы провинции (сеньора де Сен-Жана де Гардонненка и сьера де Карде). Эти люди были связаны с графом де Круссолем .

23 ноября заместитель епископа Нима разработал план по приведению Нима в порядок. Будут проведены внеочередные выборы для замены консулов, и только католикам будет разрешено голосовать. Новый губернатор виконт де Шейлан был доволен этим планом и рад поддержать его реализацию. Хотя в краткосрочной перспективе был создан более приятный совет, он позволил протестантской оппозиции изобразить корону как тиранически попирающую городские привилегии.

Гайяк станет свидетелем антипротестантского бунта.

Летом 1560 года протестанты захватили церковь Сен-Жак в Монтобане.

Монпелье был захвачен восставшими протестантами под крики «Наварра!» Наварра! Свобода! Свобода!», когда католические магистраты изгнаны из города.

Сен-Андре был отправлен Вилларом, чтобы обеспечить безопасность Монпелье для роялистов. Сен-Андре прибыл в город с тремя ротами пехоты 15 октября. По его прибытии протестанты бежали из Монпелье, и епископ вновь появился. Чтобы способствовать умиротворению провинции, Виллар назначил Сен-Андре и Шейлана губернаторами Нима, Монпелье и Эг-Морта. Протестантский пастор Эг-Морта был повешен, а дома мятежной знати, покинувшей город, были снесены.

В судебном заседании протестантов Монпелье обвинили в различных правонарушениях. Среди них был захват церкви Сен-Матье, штурм ворот резиденции епископа, установление собственной ночной стражи, капитанов, участие в публичных проповедях и содействие попытке захвата Лиона. В городе был введен гарнизон с налогом, взимаемым с протестантских домохозяйств города, чтобы платить за него.

В феврале 1560 года восстание в Монсегюре привело к нескольким неделям разрушений, после чего город остался в руинах.

Встревоженная тем, что происходило в соседнем Монсегюре, и охрана была приведена в состояние повышенной готовности на случай, если протестанты попытаются осадить город, Наварра согласилась на просьбу города сделать это. Сеньора де Монлюка пригласили в город в конце февраля, и он призвал городских вельмож к осторожности. Местный учитель был арестован по подозрению в протестантизме и предан суду в городе.

После ареста в мае двух своих проповедников за подстрекательство к нападениям на членов президентского суда протестанты Ажена взялись за его освобождение. Возникла необходимость развернуть охрану вокруг тюрьмы, но оба министра скрылись. Монлюк возглавил силы для подавления беспорядков и подтвердил, что арест проповедников соответствует указам короля. В отместку разгневанные протестанты осадили его резиденцию в Эстильяке. Наварра была в ярости на Монлюка и юраде (городской совет) Ажена за превышение своих полномочий. Вновь арестованного министра перевели в Бордо, где его будут судить.

В июне пришло известие, что приближаются протестантские силы из Нерака с намерением разграбить собор Ажена. Для подготовки ответа были вызваны местные вельможи. Было решено сформировать военный совет для их защиты, который будет следить за протестантской деятельностью в Ажене и задействовать силы ополчения в чрезвычайных ситуациях. Разрешение было получено от короны Монлюком, Франсуа ответил двусмысленным одобрением их рвения, не одобряя их коалицию, даже выдвигая идею о биконфессиональных палатах. Протестанты Ажена подхватили эту идею и стали требовать ее реализации, нападая с этой целью на церкви и католические дома.

Прованс

Сеньор де Мован возглавил свои войска в Провансе в антипапской кампании. Сначала он попытался осадить Пертюи , а когда пришло известие о провале основного заговора в Амбуазе, он двинулся к Дюрансу, чтобы достичь соединения с Монбреном. Из-за высокой цены за головы некоторые из его солдат начали дезертировать. Тем временем королевский лейтенант Лагард посетил по очереди Систерон , Маноск , Форкалькье , Пертюи и Мериндоль, пытаясь успокоить места их волнений и позаботиться о реадмиссии протестантов, чтобы они не присоединились к повстанцам за стенами. Как только стало ясно, что Лопиталь придерживается умеренного курса, Мован снова начал набор персонала, добавив 500 водуа из Кабриера . к своей численности Он уволил Кастеллан , Антрево , Кольмар и Ла Бом-де-Систерон. К июлю возможность его ареста становилась все более неизбежной. Не сумев удивить Систерона, он был загнан в угол губернатором Прованса графом де Тендом . Он капитулировал при условии обеспечения безопасности своих людей и решил отступить в Кастеллан со 100 всадниками. Поэтому он рассредоточил свои силы (которые продолжали действовать без него) и 9 июля попросил убежища в Женеве. Эта просьба о предоставлении убежища была немедленно удовлетворена, и Мован будет проживать в Женеве в течение неопределенного времени, хотя к 1562 году он вернулся во Францию.

Дофине

В связи с первоначальными весенними волнениями в Дофине губернатор провинции Гиз был неудовлетворен репрессивными усилиями своего лейтенанта Антуана де Клермона и заменил его на Ла Мотт-Гондреном должность генерал-лейтенанта , своим собственным братом, великим приером. и отряд под командованием сеньора де Можирона . Эти силы успешно отбили Валанс у повстанцев 20 апреля и стремились «наказать повстанцев города» ( парламент , наблюдавший за некоторыми казнями), у нескольких протестантских проповедников на шее висели плакаты с надписью «вот лидер повстанцев». они были обезглавлены. Королевская армия двинулась дальше и осуществила оспариваемый вход в Монтелимар . Протестанты Монтелимара были разоружены, а остальные бежали в горы Виварэ. Гиз также попросил своего брата Омале привести войска в Дофине из Бургундии, что было сделано Таванном в его отсутствие.

Некоторое время спустя сеньор де Можирон возглавит карательную экспедицию против вальдуа Фрейсиньера и Прагелато .

Лидер протестантских повстанцев Монбрен попытался вторгнуться в «Comtat Venaissin» — папскую территорию в границах Франции. Для достижения этой цели он заручился поддержкой протестантов из княжества Оранж (соседняя независимая территория). Находясь в Ньоне , Монбрен мог рассчитывать на 300 всадников. Житель Авиньона по имени Гильотен пообещал ему поддержку в привлечении Комтат Венассен во владение Франции. Он должен был захватить Везон для Монбрена, но ему это не удалось. Тем временем 5 августа Маласен был предан протестантскому военачальнику. Монбрен успешно предпринял захват нескольких деревень в сопровождении проповедника. В каждом из них он установил протестантское богослужение.

Королевскую оборону возглавил генерал-лейтенант Ла Мотт-Гондрен . Ла Мотт-Гондрен пришлось обходиться без королевских средств для поддержки подавления восстания. Он получил милость, когда папский легат одолжил ему 12 000 экю д'ор (золотых крон). Он двинулся на Боллен , где ждал поддержки папских войск. Вместе они приближаются к Оранжу с 4500 человек и охраняют город, наложив штраф на вельмож Оранжа за поддержку Монбрена. Двигаясь дальше из Оранжа, они подошли к Малаусене, но протестанты уже покинули лагерь и двинулись на север. Когда к нему подошел барон де Кастр, Монбрен высказал мнение, что его «начальники», принадлежавшие к очень знатному дому, приказали им на время уйти в отставку. В это время Монбрен и Мован были разделены, причем последний направился в Драгиньян, где был убит его брат, предав город мечу. Барон де Лагард разместил солдат вдоль Роны, чтобы гарантировать отсутствие связи между повстанцами, поднятыми в Лангедоке, и повстанцами под командованием Монбрена или Мована. Самому Монбрену пришлось замаскироваться под крестьянина, и он едва избежал плена, когда бежал в Женеву. Как и в случае с Мованом, в будущем он вернется во Францию, чтобы продолжить борьбу. После его ухода замки Монбрен и Рейлямет были снесены.

В отличие от своих современников Мована, Монбрен вел свою кампанию с фанатичным стремлением к истреблению. Захватив Морнаса , он убил католиков и детей города вместе с гарнизоном.

Лионне

Маршал де Сен-Андре, губернатор Лиона и фаворит Генриха II.

Лион был привлекательным призом для повстанцев Амбуаза, это был второй город королевства, и его захват до созыва Генеральных штатов мог оказаться ценной разменной монетой для навязывания короне урегулирования. Это также было бы ценным центром для протестантов Дофине, Бургундии и долины Роны. По мнению шпионов администрации Лотарингии, именно Жан Дарю, купец швейцарского происхождения, был руководителем мятежных планов в городе. По данным их шпионов, Дарут был в союзе с королем Наварры с целью захвата Лиона. Монбрен и Мован также участвовали в этом плане, надеясь, что благодаря его захвату он станет ядром их южного проекта. Эта захваченная южная земля будет укреплена, а затем станет местом создания «Генеральных штатов», с помощью которых правительство и религия штата будут свергнуты. Посредником между Наваррой и Дарутом был Малиньи, присутствовавший при заговоре в Амбуазе. Он прибыл в Лион в августе, а к сентябрю за ним последовало около 500 заговорщиков. Лидером этих 500 человек был капитан Ле Пейро, ожидавший сигнала к захвату города. Наварр передумал и призвал заговорщиков уйти и перегруппироваться в Лиможе, где они могли бы соединиться с ним во время его продвижения на север. Однако, хорошо осознавая происходящее, заместитель губернатора Лиона Антуан д'Альбон, аббат Савиньи (двоюродный брат маршала), обнаружил склад оружия на улице Лонг и послал несколько аркебузиров захватить склад. Протестантские повстанцы одолели аркебузиров, оттеснив их на правый берег Соны, но не получили приказов, как действовать, и, опасаясь, что они были скомпрометированы, бежали ночью 3 сентября. На следующий день ворота города были закрыты и начались обыски.

Заместитель губернатора призвал, чтобы помощь в сохранении Лиона оказали Ла Мотт-Гондрен и Можирон (которые приведут в город 300 аркебузиров), генерал-лейтенант Бургундии Таванн и граф де Монреваль, лейтенант герцога Савойского. в Брессе . Лейтенант Савойи привел савойские войска к воротам Лиона. Те заговорщики, которые остались, были схвачены и повешены, многие из них во время допроса обвиняли короля Наварры. Особого внимания заслуживают двое заключенных. Жиль Триу, допрошенный 7 сентября, признался во всем, что знал, и его показания позже будут использованы при осуждении Конде. Другой был бывшим пажом Конде, который отказался что-либо говорить, но чье присутствие рассматривалось как достаточное доказательство. Бенедикт также выступает за участие Кальвина и Беза в заговоре, утверждая, что, хотя для женевцев это не был идеальный заговор, его все же стоило финансировать.

После ареста пары лионских заговорщиков в Брессе (один из которых был женевцем) группа жителей Женевы покинула город и направилась в сторону Бресса. Совет Женевы запаниковал, опасаясь, что они могут принять участие в насильственных действиях, которые вовлекут город в неудавшийся переворот в Лионе, и разослал приказы об их аресте. Затем совет начал переговоры с Брессом и добился освобождения пленников под их стражу. Франсуа и Гиз были в ярости против Женевы, подозревая роль города в разжигании беспорядков в Лионе. Поэтому Гиз предложил герцогу Савойскому вторгнуться в графство.

Сен-Андре прибыл в Лион с пятью ротами 20 сентября вместе с кардиналом де Турноном. Город был вынужден их разместить, и в последующие месяцы городская буржуазия подверглась сильному давлению.

Реконфигурация провинции

Герцог Монпансье , принц крови и губернатор Анжу , Турени , Мэна и т. д.

Принц Ла-Рош-сюр-Йон, губернатор Орлеана , Берри , Бос

В августе 1560 года администрация Лотарингии предприняла крупномасштабную консолидацию внутренних губерний. Были созданы два супергубернаторства. Один состоит из Анжу , Турени , Мэна , Перша , Вандомуа и Лудена , Блуа , Лаваля и Амбуаза ; в другой входили Орлеан , Берри , Бос , Монтаржи и Шартр . Первый был пожалован принцу дю Санг, герцогу де Монпансье, второй - его младшему брату, принцу де Ла Рош-сюр-Йон. Премьер -принц дю Санг Наваррский также получил повышение, включив Пуату в состав своего губернаторства Гиень в качестве подчиненного губернатора. Этот район де-факто находился под контролем губернаторов Гиенны со времен тестя Наварры . Патентные письма на этот счет ему были вручены в конце весны. Таким образом, Гиз и его брат надеялись показаться своим критикам защитниками прав принцев дю Санг и сохранить отношения с группой, несмотря на отстранение принцев от власти. В это время Монпансье под влиянием своей жены Жаклин проводил политику умеренного католицизма. После ее смерти он приобрел репутацию воинствующего католициста. Его генерал-лейтенантом в этом великом новом задании станет сеньор де Шовиньи, верный помощник Гиза. Ла-Рош-сюр-Йону был предоставлен сьер де Сипьер в качестве генерал-лейтенанта, еще один клиент Гиза, который был подотчетен ему. Роль генерал-лейтенанта заключалась в том, чтобы не только контролировать губернаторов, но и подчиняться их приказам.

За пределами этих сверхправительств Лимузен был вверен сеньору де Понбриану , а Ангумуа - сеньору де Сансаку . В октябре Колиньи получил управление портовыми городами Гавр и Онфлер .

Дальнейшей наградой для Монпансье стало возвращение последних частей наследства Бурбонов, конфискованных у коннетабля де Бурбонов в 1523 году, — Божоле и Домб. Парламент . Парижа воспротивился такому отчуждению части королевских владений, но Лотарингия заставила их согласиться

В следующем году Монпансье и Ла-Рош-сюр-Йон будут использовать совершенно разные подходы к вопросу о протестантах в своих провинциях. Ла Рош-сюр-Йон сообщил протестантам на своих территориях, что, хотя он не потерпит их публичных собраний или ношения оружия, он не будет препятствовать их совести или заставлять их обратиться в христианство. Он призвал их сдерживать свои страсти до тех пор, пока они не составят достаточно большую часть французского населения. Монпансье, напротив, был вызван в суд в 1561 году за отказ освободить несколько сотен протестантов, которых он заключил в тюрьму в Шимоне.

Новая королевская политика

20 июня был назначен новый канцлер Мишель де Лопиталь . Хотя он не верил, что протестанты и католицизм могут сосуществовать, он понимал, что протестантизм вырос до такой степени, что его невозможно уничтожить без военной силы. Поэтому единственным выходом было сосредоточить внимание администрации на реформировании церкви и судебной системы. Новый канцлер активно мыслил вопросы королевской власти: недавно он написал латинский трактат, который принял форму обращения к Франсуа после его коронации. По мнению Лопиталя, добрым королем был тот, кто, подобно Христу, был «князем мира», который не стремился пролить кровь ни своего народа, ни другого народа. Лопиталь возлагал надежды на Бога как на архитектора воссоединения французской церкви. Обеспокоенное яростным сопротивлением Амбуаза, правительство Лотарингии согласилось на то, чтобы Лопиталь заменил недавно умершего Оливье. Лопиталь обязан Действительно, своим появлением на частном совете покровительству Лотарингии. Наряду с поддержкой братьев Лотарингии он пользовался поддержкой Екатерины, королева-мать считала его умеренной фигурой, подходящей для этой должности. По мнению Лопиталя, именно бог заставил короля вспомнить о нем и предоставить ему должность канцлера. В июле администрация Лотарингии наградила его 10 000 ливров , чтобы он мог купить подходящие удобства для своего нового достоинства.

Где-то в июле Сен-Андре отправился на юг, в Гасконь, номинально, чтобы провести там некоторое время на своих землях, но на самом деле для того, чтобы шпионить за Бурбонами.

Королевским заявлением от 6 августа парижскому парламенту было разрешено рассматривать дела о незаконных собраниях, которые до этого момента находились в ведении президентских судов. Таким образом предполагалось лучше установить общественный порядок и подавить публичное протестантское богослужение.

Гиз и Лотарингия изначально были открыты для предложения герцога Савойского (герцога Савойского), который объявил о своем плане вторжения и завоевания Женевы. Однако к июлю Лорейн написала Савойе, заявив, что Франция больше не может поддерживать эту политику, утверждая, что король слишком сосредоточен на делах в Шотландии. Помимо этой обеспокоенности, нападение на Женеву грозило новой войной в Европе и полномасштабной гражданской войной во Франции. К сентябрю Гиз почувствовал себя иначе и заверил Савойю, что лично поддержит нападение на Женеву с применением военной силы.

Собрание знати

Основная статья: Собрание знати 1560 г.

Адмирал Франции и бывший губернатор Пикардии Колиньи, дебютировавший в протестантской политике на Ассамблее знати.

В августе корона решила созвать собрание знати в Фонтенбло, чтобы решить проблемы королевства. С 21 по 26 августа на мероприятии присутствовали 54 человека, в том числе королевские советники, принцев дю Санг , великие офицеры короны, maître des requêtes de l'hôtel ( магистры просьб ) и кавалеры ордена Сен- Мишель . Присутствовали также четыре государственных секретаря , хотя их роль в основном ограничивалась ведением заметок и передачей приказов. Присутствовали Екатерина, Мария Стюарт и Франсуа. Из шести братьев Лоррен все, кроме великого священника присутствовали . Также присутствовали: Монморанси, двое его сыновей и все трое его племянников Шатийона; герцоги Неверские , Лонгвиль , Монпансье; принц де Ларош-сюр-Йон; маршалы Сен-Андре, Бриссак и Терм; кардинал де Бурбон, архиепископ Вьенны, епископы Орлеана и Валанса; сеньоры де Гоннор , Вильвиль , Сансак (все трое впоследствии стали маршалами) и Гонзаг (будущий герцог де Невер). Судебное разбирательство проходило в покоях Екатерины, что Дюро считает символом меняющегося баланса политических сил. Чтобы гарантировать, что большинство присутствующих поддержит планы короны, новая партия кавалеров . возведена в сан незадолго до созыва Ассамблеи была

Ни Конде, ни Наварра не присутствовали, чтобы представлять их интересы на Собрании знати, несмотря на то, что Монморанси убеждал их присоединиться к нему там. Сама корона обратилась с призывом об их присутствии, отправив сьера де Карружа в Гиень 3 августа. Письма с просьбой приехать были отправлены как Екатериной, так и Гизом, причем последний говорил, что «благоразумный и мудрый совет» Наварры крайне необходим. У братьев Лорейн была уверенность, что Бурбоны либо проигнорируют вызов, либо, если они действительно прибудут, окажутся слишком робкими, чтобы бросить вызов большинству Франсуа. По возвращении Карружа и Сен-Андре ко двору последний объяснил, что не может предугадать намерения принцев Бурбонов, в то время как первый принес письма из Наварры, в которых Наварр объяснил, что не сможет присутствовать на собрании вовремя, поэтому они должно было начаться без него, он далее выступил с обвинениями в несправедливости, направленной против него. Эта неявка ослабила аргумент принцев Бурбон-Вандома о том, что их несправедливо исключили из правительства. Кроме того, Франсуа, Катрин и Монморанси были оскорблены тем, что он не выслушал их вызов. Сам Монморанси прибыл с большим размахом вместе со своими тремя племянниками Шатильон, своим кузеном маркизом де Вилларом и 800 всадниками в сопровождении, чтобы продемонстрировать свою силу. Он получил теплые приветствия от короля, королевы-матери и Гиза, обнявшего его.

Собрание открылось речами Екатерины, которая призвала присутствующих обеспечить сохранение королевской власти и смягчение проблем, от которых страдала страна. Екатерина надеялась, что собрание докажет ложность клеветы, в которой король обвинялся в том, что он является марионеткой братьев Лотарингии. Затем выступил новый канцлер Лопиталя. Он охарактеризовал собрание как сочетание первого (духовенства) и второго (дворянства) сословий без присутствия третьего, чьи проблемы они успокаивали посредством своих дискуссий. Как и Екатерина, он призвал собравшихся делегатов исправить недуги государства. Последовали отчеты как герцога де Гиза, так и кардинала Лотарингского, в которых они информировали Ассамблею о государственных вопросах, касающихся их сфер управления. В своем обращении Лотарингия сообщила собравшимся, что годовой дефицит бюджета сейчас составляет около 2 500 000 ливров . После этого слово было предоставлено собравшимся делегатам.

Ассамблея перешла к гневным обвинениям в необходимости реформ и религиозных вопросах. Это произошло после того, как Колиньи, вернувшийся с порученной ему Екатериной миссии, 23 августа подал две петиции (одну королю, одну Екатерине) от протестантов Нормандии, в которых они просили прекратить преследования и предоставить храмы. . Петиции доходили до того, что проводили аналогию с обращением с протестантами и евреями, утверждая, что последним, хотя они и «отвратительны перед богом», ради мира были предоставлены храмы для их поклонения в нескольких частях христианского мира, и поэтому насколько они более достойны храмов – это те, которые признают Христа своим господином. Колиньи оправдал просьбу о строительстве храмов, подчеркнув, что именно их отсутствие вызвало беспорядки, поскольку протестанты под вооруженной охраной передвигались к местам отправления культа за пределами города, где была более вероятна конфронтация с католиками. Франсуа щедро ответил на просьбы Колиньи, похвалив адмирала за хорошее поведение. Гиз заметил, что религиозная терпимость к протестантизму приведет к проклятию короля. Он также отметил, что петиция не была подписана, что положило начало спору между двумя мужчинами на собрании. Колиньи сообщил Гизу, что при необходимости он может получить десять тысяч подписей, на что Гиз ответил, что может получить 100 000 за контрпетицию, главную из которых составляет его собственная. Далее он добавил, что никакой собор не отлучит его от веры в таинство, хотя он и согласился, что оставит вопросы доктрины прелатам. Колиньи также жаловался, что невозможно подойти к королю или обратиться с петицией. Эта жалоба была направлена ​​на состояние короля, которого окружила рота аркебузиров под командованием Ришелье «Ле Муан» . Он также стремился отменить запланированное в начале года королевское турне по королевству. Гиз возразил, что такие меры предосторожности были необходимы из-за недавнего заговора, который, хотя и протестовал против того, чтобы нацелиться только на советников короля, на самом деле был нацелен на короля, поскольку его советники не ошиблись.

В Ассамблее прозвучали призывы сочувствующего протестантам архиепископа Вены , епископа Орлеана и епископа Валанса к созданию Генеральных штатов и Генерального совета церкви. Епископ Орлеанский осудил коррупцию католической церкви и заявил, что неудивительно, что так много людей были привлечены к протестантизму, когда французская церковь находилась в таком состоянии. Епископ Валанса утверждал, что бессмысленно бороться с пламенем, охватившим французскую церковь, «водами из Тибра», когда можно сделать это «водами из Сены», под этим он имел в виду национальный совет, а не генеральный совет. Кардиналу де Турнону эта метафора не понравилась. Архиепископ Вьенский утверждал, что, учитывая, что Папа так неохотно проводил общий собор церкви, вполне уместно было бы провести национальный совет. Генеральным штатам также необходимо было бы решить проблемы королевства. Правительство Лотарингии поддержало эти предложения: и Лорейн, и Гиз одобрили эти планы, причем первое предложило провести расследование церковной коррупции, чтобы подготовить почву. Лоррейн далее заявила, что государство мирно оставит в покое тех, чьим единственным преступлением является практика протестантизма, продолжая при этом преследовать тех, кто вызывает мятежи и беспорядки. Задача епископов заключалась в том, чтобы вернуть миролюбивых протестантов в Римскую церковь. На следующий день кавалеры ордена Сен-Мишель выразили согласие с позициями, изложенными Лотарингией, и собрание начало сворачиваться. 31 августа большинство проголосовало за эти предложения. Было решено провести у себя Генеральные штаты, причем планировалось, что они соберутся в Мо , хотя 2 октября это место будет изменено на Орлеан. Канцлер Лопиталь был рад созыву Генеральных штатов, рассматривая это как средство, с помощью которого король мог бросить ширму, полагаясь на советников, которые будут рассказывать ему, что происходит в его королевстве, предоставляя ему доступ ко всему своему народу. . Ассамблея также установила, что губернаторы и судебные чиновники должны разыскивать протестантов только тогда, когда они участвуют в подстрекательстве к мятежу (т.е. собираются с оружием в руках).

В качестве временной меры до созыва органов был издан указ, запрещающий любому подданному короля собирать войска или деньги. Таким образом надеялись, что беспорядки уменьшятся.

Учреждение Генеральных штатов не созывалось со времен Людовика XI, хотя меньшие сословия были созваны в 1506 и 1558 годах соответственно без полного присутствия Третьего сословия или процесса выборов.

Лорейн верила в возможность религиозного воссоединения королевства. Именно поэтому он поддержал созыв национального совета с приглашением протестантов для достижения религиозного единства. Испанский король Фелипе пришел в ярость, когда до него дошла новость о плане создания национального совета. В отличие от своего брата, для Гиза необходимость этой псевдотерпимости, обусловленная политическими реалиями королевства, сильно противоречила его убеждениям. Это должна была быть пауза, прежде чем королевство сможет вернуться к единой католической ортодоксальности.

Жесты в сторону хотя бы временной терпимости, сделанные на Собрании знати, вызвали юридический хаос. Хотя Лорейн говорила, что миролюбивых протестантов следует оставить в покое, ни один из указов о преследованиях 1550-х годов не был отменен. Таким образом, судам остались противоречивые указания. 23 августа Франсуа приказал генерал-лейтенанту Пуату принять религиозную политику мягкого протеста. В следующем году сенешаль Пуату -Монпеза пожаловался короне на эту противоречивую политику. Точно так же епископ Риеса в ноябре заявил Лотарингии, что ему нужна ясность, чтобы знать, как не отклоняться от королевских намерений из-за слишком большой строгости или слишком большой слабости.

29 ноября Папа объявил о своем намерении созвать Тридентский собор, чтобы возобновить его заседания в апреле 1561 года. Это было большим разочарованием как для Лотарингии, так и для Кэтрин, которые надеялись на новый генеральный совет церкви. В это время к Лотарингии относились с большим подозрением как со стороны Испании, так и со стороны папства, и он усиливал их недоверие, постоянно отправляя послания цыганам, приводя доводы в пользу создания нового совета, который мог бы удовлетворить лютеран, а не продолжения Трента. По мнению Фелипе, любой ценой следует избегать возможности религиозного совета между Францией, императором и немецкими протестантскими принцами, поскольку это могло представлять риск для испанского контроля над Нидерландами .

Лорейн позаботилась об организации пышного двойного бракосочетания, который отмечался в Сен-Жермен-ан-Ле в первую неделю октября. В этом двойном браке герцог Невер женился повторно. В это же время молодой принц де Порсьен был женат на дочери Невера Екатерине . На мероприятии, которое Кэрролл назвал «самым блестящим светским событием года», присутствовали все французские принцы, за исключением Наварры и Конде. Порсьен был открытым протестантом, а Невер занимал двусмысленную позицию между Женевой и Римом.

Наварра и Конде

Брат мятежных принцев кардинала де Бурбона.

Из суда были отправлены запросы с просьбой о присутствии Наварры и Конде. Была надежда, что все более мятежные действия принцев можно будет сдержать от распространения, если они будут держаться близко к короне. В июне и июле принцы встретились со старшим братом Малиньи, участвовавшим в Амбуазском заговоре. В это время Наварра намекнул Екатерине, что существует риск гражданской войны, если корона не поддержит его в его усилиях вернуть свое королевство от Фелипе II.

26 августа агент Конде по имени Жак де ла Саг был задержан капитаном Гизара в Этампе. Ла Саг недавно посетил Шантильи, Париж и суд, раздавая письма. При себе у него были документы, указывающие на причастность Наварры и Конде к новому задуманному восстанию. Необходимо было поднять солдат, выплатить зарплату, наладить отношения с протестантами Империи. Под пытками он обвинил еще нескольких своих близких. Косвенно в этом были замешаны губернатор Прованса граф де Тенд , генерал-лейтенант Гиенны Бюри ; будущий генерал-лейтенант Гиени Монлюк, генерал-лейтенант Пикардии Сенарпон ; и несколько великих протестантских лордов. Присутствие Монлюка среди обвиняемых можно было бы считать удивительным, учитывая его более позднюю репутацию, но в 1560 году ходили слухи о его контактах с Наваррой и посещении протестантских служб. В письмах, находящихся в распоряжении Ла Саги, Конде призывал констебля Монморанси и видама де Шартра оказать поддержку в противодействии правительству Лотарингии , причем первый возражал, а второй предлагал свою поддержку «достойному предприятию во имя короля», и он был поэтому 29 августа немедленно заперли в Бастилии. Принц де Конде также обратился за финансовой помощью к Елизавете Английской, но теперь, когда ее шотландские амбиции были удовлетворены, она меньше нуждалась в этом предложении. 31 августа Франсуа написал герцогу Савойскому конкретную информацию о капитанах, которые должны были быть подняты под знамена Конде, причем в этих планах также была замешана Наварра.

После неудачи первых попыток вызова брата принца , кардинала де Бурбона, Екатерина послала чтобы доставить их в суд, прибывший на юг 2 сентября. Его апелляция не удалась. 31 августа Фелипе II был отправлен запрос, чтобы он мог угрожать Наварре своими войсками, и 13 сентября он положительно отреагировал на эту перспективу. Таким образом, мятежные принцы оказались бы между королевской и испанской армиями. Наварра был соответствующим образом наказан действиями Испании в отношении его земель jure uxoris (по правам его жены). Наконец, 31 августа сеньор де Круссоль Екатерины, , кавалер был отправлен с ультиматумом, требующим присутствия на предстоящих Генеральных штатах. Крусол был выбран как из-за его лояльности к короне, так и из-за его предполагаемых протестантских взглядов, которые, как считалось, делали его более приемлемым для принцев. Он прибыл, чтобы доставить его 9 сентября, и они согласились отправиться на север. Крусолю было приказано сообщить Наварре, что его мятежные неосторожности были раскрыты суду Монморанси. К этому добавилась информация об аресте видама де Шартра. Таким образом предполагалось, что между двумя сторонами будет вбит клин. Крусоль вернулся в суд 19 сентября и сообщил короне, что принцы прибудут до завершения сентября, тем временем Бурбон, вернувшийся 28 сентября, подсчитал, что принцы-отступники прибудут не раньше 20 октября. Франсуа был очень расстроен известием о том, что их прибытие будет настолько задержано, поскольку это противоречило его инструкциям по их прибытию.

Екатерина поставила Фелипе II Испанского и герцога Савойского (герцога Савойского) в режим ожидания на случай крупного противостояния между короной и принцами. И Фелипе, и Савойя были заинтересованы в противодействии протестантскому заговору во Франции: первый не хотел, чтобы его подданные в Нидерландах были свидетелями какой-либо международной поддержки со стороны Франции, в то время как Савойя стремился к тому, чтобы Женева была возвращена его владениям. 13 сентября Фелипе дал положительный ответ на перспективу угрозы Наварре. Неделю спустя, 21 сентября, ко французскому двору прибыл посланник, и было решено, что Фелипе соберет на французской границе силы численностью около 8000 солдат. Этот посланник также воспользовался возможностью, чтобы выразить протест против перспективы создания национального совета французской церкви, но Франсуа защищал этот проект, утверждая, что репрессии не привели ни к чему, кроме дестабилизации его королевства. Тем не менее герцог де Альбуркерке (герцог Альбуркерке) мобилизовал силы в контролируемой Испанией Наварре для оказания давления на принцев Бурбонов.

Решение Наварры и Конде явиться в суд было принято, несмотря на предупреждение их жен Жанны д'Альбре (Наварра) и Элеоноры де Руа (Конде). Де Без посоветовал им сделать все возможное, чтобы гарантировать, что предстоящие Генеральные штаты привлекут правительство Гиза к ответственности. Другие советники заверили его, что люди поднимутся по всей Франции, чтобы обеспечить ему сильную власть в поместьях. Два мятежных принца уехали где-то после 17 сентября. Вокруг них собирается армия дворян, идущих на север. Наварра и Конде надеялись, что таким образом они внушит благоговение двору и установят выгодное для себя соглашение в Генеральных штатах; с этой целью они призвали Малиньи и Монбрена объединиться с ними в Лиможе. В конце сентября и начале октября отряды солдат с Юга (около 3–4000 человек) направились к Пуату и Лимузену, в последний прибыло около 800 джентльменов. Зная об этом, король поручил д'Эскару и графу де Вентадуру обеспечить подавление волнений в Лимузене. Еще 6000 пехотинцев из Гаскони были готовы присоединиться к нему в марше на север, если он отдаст приказ. Де Без первоначально путешествовал с принцами, когда они шли на север, но, предупредив об опасности, которая ждала впереди, он ускользнул во время перехода через центральную Францию. Опасаясь, что их шествие ко двору может превратиться в военный марш, кордон королевских войск медленно окружал отряд принцев по мере их продвижения. Наварра был возмущен: по прибытии в Шоне в Пуату 13 октября и обнаружив, что Монпеза встретил его с приказом запретить ему въезд в город, он выразил протест Екатерине, которая заверила его, что она не отдавала приказа о действиях Монпеза, но сенешаль заверил Наварру, что она это сделала. лично поручил ему следовать этим курсом. За партией Наварры следил маршал де Терм , которому было предоставлено командование восемью ротами ордонанса , с которыми Наварра вступит в спор, когда он прибудет в Пуатье. Наварра, оскорбленный поведением Термеса, написал Екатерине, чтобы заставить его отступить. Наварра, все более осознавая из-за окружающих роялистских компаний d'ordonnance , что правительство сохранило лояльность большей части военной знати, чем он рассчитывал, начал сокращать размер своего окружения и позволять смутьянам, бывшим вместе с ним, ускользнуть. прочь. Когда партия принцев прибыла в Шательро , те, кто сочувствовал делу принца, предложили тайно увезти их в Анжу и норманнские порты, но Наварра неохотно решила продолжить путь ко двору.

Оскорбление Величества

Франсуа объявил о своем намерении прибыть принцев 5 октября. Он «заставит [Наварру] понять, что я король и что у меня есть сила и средства заставить его подчиняться мне». Все кавалеры ордена Сен-Мишель (которых присутствовало около 40) и придворные вельможи были вызваны в покои Франсуа, чтобы возобновить свои клятвы верности ему, при этом Гиз заявил, что его жизнь, жизнь его детей и его имущество будет служить королю. Король обратился к Екатерине и сообщил ей, что она тоже будет участвовать в будущей войне. Кардинал де Бурбон в слезах умолял, что его братья будут хорошими слугами короля, на что Франсуа ответил, что если бы они были так, то он обращался бы с ними так же, как со своими родителями, а в противном случае он увидел бы их наказание. В это время корона объявила, что все губернаторы провинций, за исключением Гиза и Монморанси, должны вернуться к своим подопечным. Была проведена полная мобилизация королевских войск. запрет на прибытие Был объявлен . Франсуа приказал католической знати перейти на военную позицию для борьбы с беспорядками. Губернатор Бретани жаловался Гизу, что частое объявление запрета на прибытие приведет к ухудшению повиновения вызову в сочетании с проблемой протестантской знати. Четыре артиллерийских роты были созданы в Турени под руководством герцога де Монпансье, пять в Орлеане под руководством принца де Ла Рош-сюр-Йона, пять в Шампани под руководством герцога Невера , две в Иль-де-Франс под руководством маршала де Монморанси, шесть в Лионе под командованием маршала де Сен-Андре, шесть в Пикардии под командованием маршала де Бриссака, еще шесть распределено по Нижней Нормандии и Руану. Командующим Ла Бросу и Себастьяну Люксембургскому было приказано вернуть свои опытные войска из Шотландии. Войска были выведены из приграничных крепостей, таких как Сен-Кантен в Пикардии, чтобы их можно было повернуть лицом к лицу с перспективой внутренней войны. 7 октября Монморанси покинул двор, недовольный обращением с ним короля. Он надеялся попросить Гиза о помиловании видама де Шартра, но король упрекнул его в том, что он желает знать слишком много. В борьбе с заговорами, охватившими юг Франции, королевские войска жестоко усмирили долину Роны. Протестантские собрания были разогнаны, но к ним относились скорее как к крамольным, чем к еретическим, и не было повторения религиозных преследований 1559 года. Протестантов не казнили за веру. После этого на юго-западе королевства вспыхнули новые волнения. Суд также продолжил усилия по церковной реформе, при этом епископы были вынуждены проживать в своих приходах. Прогресс на этом фронте был медленным: Виллар жаловался, что большинство епископов Лангедока остались отсутствующими.

Незадолго до прибытия двора в Орлеан сеньора де Сипьера отправили войти первым и обеспечить безопасность города. Франсуа прибыл в Орлеан на предстоящие поместья 18 октября и поселился в отеле . Орлеан играл центральную роль во время заговора Амбуаза и был очень близок к герцогу Вандомскому , оплоту Бурбонов. Его центральное положение в королевстве сделало его идеальным для восстания, которое могло разделить королевство на две части. Подозревая, что Бурбоны замышляют именно это, Франсуа упредил их, основав в городе и себя, и поместья. В город были введены четыре роты солдат. Король заявил, что при необходимости он будет защищать силой и свою корону, и жизнь. 29 октября суд узнал, что Наварра и Конде находятся в Блуа и скоро прибудут, Ла Рош-сюр-Йон, его сын и сын герцога де Монпансье отправились на встречу со своими кузенами.

Наварра и Конде прибыли в суд в Орлеане 30 октября. Правительство Лотарингии встретило их как повстанцев. Не было никакого приема, который обычно оказывался мужчинам их ранга. К их прибытии город был окружен войсками, и в нем царили условия, мало чем отличающиеся от военного положения. Многие дворяне были вызваны ко двору для последующего деликатного маневра с дальнейшим введением в орден Сен-Мишель (беспрецедентное повышение в должности 18 29 сентября), все они были клиентами Гиза, Монморанси и Екатерины. Среди привлеченных были сьер де Жанлис — бывший хозяин дома Гиза, сеньор де Ла Мотт-Гондрен — генерал-лейтенант в Дофине; сеньор Бове-Нанжи – комендант города Гиза; виконт Мартиг и граф Круссоль Екатерины , рыцарь чести . Хотя многие из этих людей не были клиентами Гиза или Лотарингии на момент своего продвижения по службе, в основном они оказывали услуги, которые были полезны администрации. В это время Крусол был также введен в должность в приватном совете . Войдя в присутствие короля, Наварре и Конде пришлось пробираться сквозь толпу придворных, подвергаясь насмешливым насмешкам. Наварра первым поговорил с королем, заявив, что двое мужчин пришли подчиниться королю и что Конде стремится очистить свое имя. Франсуа сдержанно похвалил Наварру за его послушание и сообщил ему, что не должен покидать двор, пока не будет выяснен характер его поведения. Когда Конде попытался подражать своему брату, король сообщил ему, что он выбрал подходящих людей, чтобы судить его действия. Франсуа удалился в свои личные покои, а затем вызвал к себе братьев. В этой более приватной обстановке (где присутствовали только Екатерина, король и кардинал де Бурбон) Конде был обвинен в участии в заговоре Амбуаза и восстаниях в Бордо и Лионе. . Конде гневно осудил правительство Лотарингии, Наварра протестовала, а кардинал де Бурбон плакал. Франсуа заставил протесты замолчать, заявив Наварре, что вопрос давно решен. Конде увели двое охранников и арестовали. Братья Лоррен держались подальше от ареста, лишь маршалы, Монпансье и Ла-Рош-сюр-Йон подписали ордер на арест. Сообщается, что кардинал Лотарингский был опечален арестом. Принц де Конде обратился с просьбой к сьеру де Жанлису, зная о его близости с Гизом, надеясь, что тот сможет заступиться в его пользу. Конде перевели в дом с решетками на окнах, охраняемый пушками. Командиром его заключения был некий «капитан Гохаз», служивший в Шотландии под командованием Мартига . Его арест стал международным разочарованием для протестантов, а его немецкие единоверцы огорчились по этому поводу. После нескольких недель домашнего ареста 13 ноября он предстал перед судом. Свекровь Конде, графиня де Руа, также была арестована в Анизи-ле-Шато сьером де Карружом по обвинению в сокрытии Малиньи. Ромье утверждает, что эта «ошибка» с арестом сводной сестры братьев Шатийон и племянницы Монморанси была ошибкой короля. Барону де Жарнаку было поручено добиться ареста канцлера Наварры Амори Бушара. Было сочтено необходимым обеспечить, чтобы осуждение Конде было решено до того, как Сословия смогут прибыть и потенциально нарушить договоренность.

Судьям были представлены результаты допросов Жака де Ла Сага и Жиля Триу. Сен-Андре привел в город пленных, чтобы они могли противостоять Конде. Князь первоначально не признавал ни юрисдикции комиссаров, которым было поручено его допросить, ни полномочий совета судить его. На вопрос де Ту он отказался отвечать. Он настаивал на том, что только судебное разбирательство со стороны всех пэров королевства (или всего парламента наряду с пэрами королевства может быть уместным для человека его статуса. Далее он впервые открыто предположил, что король на самом деле был несовершеннолетний, и поэтому акты частного совета были недействительны. Следователи обвинили его в оскорблении величества, на что он ответил новыми обвинениями, направленными против Гиза. Несмотря на совместные усилия Бурбона и Наварры спасти своего брата, а также Элеонору (которую освободила Екатерина) спасти мужа, Конде был приговорен судьями 26 ноября, возможно, к смертной казни (хотя двое из его судей не подписали приговор). приговор - Лопиталь и дю Мортье), причем Гиз и Лотарингия стремились к тому, чтобы это произошло как можно скорее, поскольку в ноябре здоровье короля начало ухудшаться. Действительно, Франсуа впервые потерял сознание во время вечерни 17 ноября. Лотарингия отреагировала на ухудшение здоровья короля, приказав провести процессии и молитвы за его здоровье, Гиз тем временем пригрозил повесить королевских врачей.

Ромье утверждает, что идея приговора Конде к смертной казни является изобретением более поздних историков, сторонников Бурбонов. Томпсон соглашается с ним, что самым суровым наказанием, которое мог ожидать Конде, было заключение в Лоше на всю оставшуюся жизнь - таково было мнение венецианского посла. Дюро просто утверждает, что судьи не вынесли смертный приговор. Карпи, напротив, утверждает, что его должны были казнить 10 декабря. Тем не менее, нежелание всех судей подписывать контракт выиграло время для Конде. Екатерина поддержала сдержанных судей. Были также опасения, что готовится новый заговор в Амбуазе с целью вызволить Конде из плена, приуроченный к заседанию Генеральных штатов.

В дни плена Конде Наварра участвовал в совете по делам , ходил с королем на охоту и, сохраняя веру в невиновность своих братьев, позволил себе построить отношения с кардиналом Лотарингским и Екатериной. По словам испанского посла, к нему обратился лидер предполагаемого восстания в Гренобле, который хвастался, что у него около города 1800 человек, готовых сражаться за Евангелие. Однако, по словам посла, Наварр, стремясь доказать свою лояльность, быстро донес на этого человека в суд. На совете 20 ноября он заявил протест против того, что двое его братьев погибли на службе Франсуа I, заявив, что граф д'Энгиен подарил королю самый славный день своей победы при Церезоле . Теперь внук короля желал крови Конде. Екатерина заверила его, что Франсуа II подпишется под решением, избранным судьями принца, и Наварра успокоился, извинившись за свою выходку.

Смерть короля

Франсуа II умер 5 декабря от опухоли, развившейся за ухом, после того как в тот день он получил чрезвычайное помазание от кардинала Лотарингского. На следующее утро в его покоях Бриссак, Лонгвиль, Немур, Этамп и Гиз провели мессу перед отъездом в резиденцию нового короля. Вместе с братом Франсуа, девятилетним Карлом, Екатерина, Мария Стюарт и Наварра присягнули новому королю. Сначала Гиз, а затем Лоррен заявили, что сожалеют об ошибках прошлого, но будут работать только на благо короля. Екатерина заверила их, что их действия всегда осуществлялись по указанию Франсуа. Поскольку ситуация в королевстве изменилась после смерти Франсуа, Конде был быстро освобожден из заключения и восстановлен на свободе 24 декабря. Чтобы сохранить достоинство братьев Лотарингии, было объявлено, что его заключение было единственной волей покойного короля. Конде сначала отправился в Ла-Фер, а затем в суд, куда его допустили 15 марта. объявил его реабилитированным . 13 июня парламент Парижа В августе он официально помирился с герцогом де Гизом на официальной церемонии, хотя это мало что могло скрыть ненависть между двумя мужчинами.

Видам де Шартр, напротив, не был освобожден из заключения. Он умер, все еще находясь под охраной в отеле des Tournelles 22 декабря.

Франсуа не был официально похоронен по-королевски. Вместо этого 8 декабря его останки были перевезены принцем де Ла Рош-сюр-Йон под золотым балдахином в собор Сент-Круа в Орлеане, где его сердце было заключено в свинцовый гроб. Протестанты считали короля тираном за его обращение с Конде, в то время как католики считали его слабым. Через месяц после смерти короля собственный сын Ла-Рош-сюр-Йона , маркиз де Бопре умер и . Это побудило испанского посла заметить, что первый и последний представитель королевского дома были захвачены подряд.

Подобно тому, как они праздновали божественное вмешательство в смерть Анри, некоторые протестанты праздновали чудесную смерть Франсуа, которая «спасла жизнь Конде». Были написаны стихи, в которых его смерть описывалась как божественное наказание. Среди праздновавших был английский посол, который с нетерпением ждал возможности возвращения фракции Шатийон-Монморанси к власти при дворе. Из Женевы Кальвин с воодушевлением писал о своевременности смерти Франсуа, которая была «явно даром божьим». Тем временем испанский посол высказал мнение, что, похоже, при дворе будут доминировать различные благородные семьи, каждая из которых будет стремиться продвигать интересы своего дома, что приведет королевство к хаосу.

Регентство

Новое правительство

Екатерина , фактический регент королевства, жена Генриха II , мать Франсуа II , Карла IX и герцога Орлеанского.

Смерть Франсуа II ознаменовала конец правительства Лотарингии, и второй сын Екатерины, герцог Орлеанский, взошел на престол как Карл IX . Несмотря на то, что он был несовершеннолетним, по мнению канцлера Лопиталя, молодой король уже обладал единственным видением, необходимым для наведения порядка в королевстве и изгнания страха. Поскольку Чарльзу было всего 10 лет, было объявлено регентство. Екатерина взяла на себя роль регента. Лоррейн был отстранен от должности руководителя финансовых дел короля и заменен канцлером Лопиталя. Таким образом, 12 декабря он объявил о своем желании уйти в отставку в Реймс. Гиз, по крайней мере временно, оставался влиятельной фигурой в военном деле. Чтобы принять на себя регентство, Екатерине пришлось вести переговоры с королем Наварры, который, как премьер-министр, принц дю Санг, сам претендовал на регентство. 2 декабря, перед смертью короля, Наварра предстала перед Екатериной, которая упрекала его в причастности к различным заговорам Бурбонов. Екатерина представила весомые доказательства его причастности к заговорам. Видя свою обреченность, Наварра заявил о своей невиновности и пообещал отказаться от всех своих прав на регентство. Екатерина оформила это письменно, пообещав, что взамен он получит роль генерал-лейтенанта королевства. Екатерина согласилась поддержать его в его усилиях по получению компенсации за Наварру, которая в значительной степени была аннексирована испанцами, и будущий брак между ее дочерью Маргаритой и его сыном молодым Анри . Поэтому он согласился поддержать притязания Екатерины на обязанности регентства. Затем были инсценированы объятия между ним и его великими врагами, принцами Лотарингии, в которых они обменялись мирным поцелуем. В последующие дни Наварра провёл много времени с Гизом, который объяснил уверенному в себе, что Наварра просила у него прощения. 17 декабря Гиз и Лотарингия покинули двор, чтобы совершить паломничество Марии в базилику Нотр-Дам де Клери в сопровождении около 500 дворян, демонстрируя силу. Паломничество было вооруженным, как крестовый поход. По словам Брантома, советники и один из его братьев в это время убеждали Гиза совершить переворот.

В отсутствие Гиза Екатерина начала предпринимать шаги по консолидации: роты лакеев, предположительно преданных Гизу, были распущены, командование армией было восстановлено Монморанси, а д'Андело было разрешено возобновить свои обязанности в качестве генерал-полковника и придворного капеллана. На смену Шарлю д'Юмьеру пришел гуманист Жак Эмо. Тем не менее, видя силу его ухода, Екатерина отозвала его ко двору, после чего Гиз предложил молодому королю жизнь ради защиты его короны и королевства. Король ответил, что считает Гиза одним из самых верных своих слуг. Екатерина была официально назначена на эту должность королевским советом 21 декабря. В условиях формального регентства королевская власть была менее абсолютной и более открытой для возможностей вызова со стороны великих лордов, не говоря уже о религиозном кризисе, охватившем королевство. Екатерина решила, что путь к политическому выживанию — это баланс между конкурирующими фракциями, окружавшими двор.

6 декабря было объявлено, что в состав секретного совета войдут кардиналы Лотарингский и Турнон, герцог де Гиз и Монморанси, король Наварры, канцлер Лопиталя и маршалы де Бриссак и Сен-Андре. Тем временем conseil privé останется таким же, каким он был во время правления Франсуа.

На закрытом совете 8 декабря Гиз потерял терпение по отношению к Колиньи по поводу протестантских собраний. Он заявил, что если бы не достоинство их окружения, он бы зарезал Колиньи.

Гиз, лишенный формальной власти, по-прежнему обладал значительной властью через свою клиентскую сеть. В путешествие он взял с собой 800 дворян. В это время один из них, бастард Бюэйль, был убит родственником Монморанси, графом де Лавалем .

Падение Гиза и Лотарингии было уравновешено возвращением Монморанси ко двору: пожилого вельможу отозвали вскоре после ухода лотарингских принцев от власти. Монморанси подошел к суду с большим собственным вооруженным отрядом, прибывшим вечером 7 декабря. Колиньи стремился использовать новый политический баланс, преследуя Гизов за их «заговоры против него», и с этой целью представил против них «компромат». Однако Кэтрин, к его большому раздражению, убеждала его быть к ним добрым. Колиньи воодушевился заверением, которое он получил от английской королевы, что он сможет «смело засвидетельствовать ее постоянство».

Епископ Дакса взял на себя ответственность за руководство переговорами между Екатериной и Наваррой, в результате которых была достигнута договоренность, обеспечившая Екатерине регентство. Позже в 1563 году инквизиция обвинила его в протестантстве из-за его поддержки религиозной терпимости и близости с братьями Колиньи.

Луи де Гонзаг, будущий герцог Неверский , в это время дал свою оценку баланса сил при дворе, при котором он проживал. По его словам, Екатерина пользовалась наибольшим превосходством, в то время как Наварра был вторым по авторитету, ограниченному его бедным умом, Турнон имел бы третье место, если бы не его возраст. Гиз ждал повестки, а Лорейн заявила, что желает покинуть суд. Маршал де Сен-Андре пользовался большим влиянием, тогда как другой маршал, Бриссак, был более второстепенным. Монморанси также был второстепенным по мнению Гонзага.

Королевский совет при Екатерине был широким и содержал самые разные религиозные взгляды. По мнению современного юриста Франсуа Бодуэна, в суде было три фракции. Для бескомпромиссных католиков — кардиналы де Бурбон, Гиз и Турнон, герцоги д'Омаль, д'Этамп и Гиз; и маршалы де Сен-Андре и Бриссак. Кардинал Лотарингия все еще надеялась на какую-то форму религиозного урегулирования путем переговоров. Дюро старается отличать Лотарингию от других, надеявшихся на мирное примирение французской церкви, утверждая, что его взгляды отличались от взглядов епископа Валанса или Екатерины. Для него признание Аугсбурга открыло путь вперед. Принятие причастия было для Лотарингии различием между раскольниками, такими как лютеране, и еретиками. Признание Аугсбурга имело дополнительные преимущества, заключавшиеся в том, что оно подчеркивало независимость Франции и укрепляло связи с князьями Священной Римской империи. Канцлер Лопиталь, принц де Ла-Рош-сюр-Йон, король Наварры, кардинал де Шатийон и епископы Валанса и Орлеана также надеялись на мирное воссоединение французской церкви. Бодуэн также относит к этой партии советников Поля де Фуа, Клода д'Эспенса и Жана де Салиньяка. Колиньи представлял определенно протестантское крыло совета.

Когда Екатерина пришла к власти, государственные секретари теперь подчинялись непосредственно центру королевской власти, без какого-либо посреднического влияния. Кэтрин обратилась к ним за поддержкой. В дальнейшем, как правило, депеши из различных сфер их ответственности передавались Екатерине, которая затем открывала их. Это упростило процесс управления и избавило от запутанной ситуации, существовавшей в прежние времена. Это также позволило Наварре скрыть от зрителей репортажи.

Королевство Наварра

В период испанской мобилизации на границах Франции королева Наварры позаботилась об укреплении Беарна.

25 декабря королева Наварры из своих поместий в По ранее заявила о своем отречении от католицизма и принятии протестантизма. Некоторые историки связывают ее обращение с усилиями де Беза. Вскоре после этого шага она получила восторженное письмо от королевы Англии . Кальвин, со своей стороны, написал свое первое письмо королеве в январе 1561 года.

Генеральные штаты Орлеана

Основная статья: Генеральные штаты 1560–1561 § Орлеан

Генеральных штатов Орлеана Заседание

Ко времени Генеральных штатов 1560 года, которые должны были состояться в Орлеане , протестантские общины в таких местах, как Пуатье, росли в уверенности. Поскольку выборы проводились в октябре и ноябре, они включили требование о полной религиозной терпимости в кассиры (жалобы, составленные местными сословиями), чтобы делегаты третьего сословия могли передать их всему органу. И это несмотря на призывы Лоррен и Гиза запретить религиозный вопрос в избирательном процессе из опасения разжечь страсти, которые стали причиной заговора в Амбуазе. Протестанты также заявили о себе в Блуа , Анжере , Ангулеме , Родезе , Мийо , Руане , Каоре и Монтобане , требуя права общественного богослужения и храмов. Даже в тех регионах, где протестанты составляли небольшое меньшинство, они смогли вызвать сочувствие своими протестами из-за широкомасштабного характера злоупотреблений. Хотя ересь осуждалась каерами Эперне , те же каиры объясняли национальное присутствие «нового мнения» ответом на злоупотребления церкви, которая осуждала любую критику их практики как ересь. В Анжере адвокат Франсуа Гримоде выступил с громкими нападками на коррупцию церкви и судебной системы. Собрание в городе было заполнено вооруженными людьми, которые носили платки, чтобы опознать друг друга. Они обеспечили восторженный прием терпимости к протестантизму и конфискации церковных богатств и предотвратили внесение любых предложений против этих предложений. Возмущенные католики покинули собрания. В Блуа простые люди предприняли попытку выломать дверь ратуши, где собирались городские знатные люди для участия в выборах, поэтому их допустили к процессу. Католики не были полностью против антиклерикализма. В Тулузе, в то время как кассир призывал к искоренению ереси, также требовалось уменьшить десятину, а жадность и невежество духовенства подверглись резкой критике. Амьен призвал короля забрать доходы от вакантных бенефиций. Мариежоль подчеркивает, что Генеральные штаты 1560 года были первыми, в которых мы можем быть уверены в участии крестьянства в выборах третьего сословия, и что это отразилось на выборах офицеров короны, с которыми им приходилось иметь дело, представители юстиции и финансов.

Всего на данный момент присутствовало 455 депутатов. Первое сословие (духовенство) пошлет 127 депутатов, второе сословие (дворянство) — 107, а третье сословие (община) — 221 депутат. Разница в численности не имела никаких последствий для сословий, поскольку голосование проводилось по приказу, а не по главе.

13 декабря, вскоре после смерти Франсуа, в Орлеане открылись Генеральные штаты. Делегаты изначально не были уверены, останется ли их мандат на встречу действительным после смерти короля. Была выдвинута идея вернуться в провинции для новых выборов, однако это было неприемлемо для Екатерины, которая опасалась, что это вернет список делегатов, стремящихся передать регентство в руки Наварры. Поэтому она заявила на частном совете , что их полномочия остаются в силе, несмотря на смерть короля.

Во вступительной речи L'Hôpital он призвал депутатов отказаться от религиозных эпитетов, таких как «папист» и «лютеранин», и объединиться как христиане. Им предстояло соревноваться друг с другом только в делах благотворительности, молитв и убеждения. Те, кто во имя религии устраивал беспорядки или мятеж, подвергались королевскому правосудию и наказанию. Крамольное насилие было для Лопиталя таким же, как атеизм, и для магистратов было ключом к подавлению таких проблем. Он подчеркнул финансовое положение короны, объявив сословиям, что задолженность по всем королевским пенсиям составляет от двух до пяти лет. Лопиталь рассматривал сокращение королевской благосклонности как причину проблем с обиженными, которым отказывают в наградах, которые, по их мнению, они по праву заслуживают, что приводит к восстаниям. Те, кто пользовался благосклонностью Генриха и больше не пользовался теми же королевскими привилегиями, должны были помнить, что корона не была передана королю его подданными. Такая ситуация, утверждал Лопиталь, была неправомерной, король всемогущ и мог распределять свою благосклонность по своему усмотрению. Канцлер утверждал, что духовенство должно помнить, что его единственная власть принадлежит душам, и что им не следует пытаться давать законы князьям.

Екатерина направляла сословия к политике религиозной умеренности. И второе, и третье сословия были открыты идее религиозной терпимости, и среди них было много протестантов. Некоторые из руководителей второго сословия были тонко замаскированы под протестантизм, призывая вернуться к Библии для разрешения доктринальных споров. Помимо этого, они поддерживают основательную реформу церковной практики. Протестанты второго сословия пытались направить дискуссии на вопрос о праве Наварры на регентство, однако большинство дискуссий было посвящено финансам. Второе сословие оказалось слишком разделенным даже для того, чтобы создать единую кассу .

Встречаясь отдельно, представители трех сословий собрались на свое первое полное заседание 1 января. Заставляя сословия встречаться отдельно до этого момента, корона гарантировала, что они не смогут участвовать в совместных действиях, однако это имело обратный эффект: короне стало сложнее определять повестку дня своих обсуждений. Спикер Первого сословия, каноник-юрист из Парижа по имени Квентин, заявил, что единственной обязанностью короля является истребление «еретиков» и что не следует поддерживать никаких отношений с протестантскими государствами, такими как Женева. Он выразил сожаление по поводу второго и третьего сословий, которые советовали королю финансировать себя за счет духовенства. Это вызвало негодование ораторов Второго ( барон де Рошфор ) и Третьего сословий (Жан Ланге, адвокат из Бордо), обличавших невежественную жадность Первого. Рошфор далее утверждал, что дворянство в силу своего положения джентльмена имело право на свободу вероисповедания. В «Церковной истории» с одобрением отмечалось, что Рошфор никогда не обращался к королю как к его величеству («недавнее изобретение льстецов»). Колиньи пожаловался королеве на адрес Квинтина, и тот был вынужден извиниться, заявив, что это были не его собственные мысли, а те, которые его попросили прочитать. Фракции второго сословия из Дофине и Бургундии (которыми управляли Гиз и Омале соответственно) настаивали на том, чтобы принцев Лотарингии были равны принцам дю Санг по рангу . Однако это было отклонено сословиями в целом из-за того, что более широкое второе сословие не поддержало это предложение.

Екатерина была расстроена этим спором и попыталась склонить Сословие к финансовым вопросам. Вопросы финансов не были упомянуты в повестке дня сословий. 13 января Лопиталь попытался предложить Сословию крупный финансовый пакет, который освободил бы корону от ее долгов. Он сообщил поместьям, что королевский долг составляет свыше 40 миллионов ливров . Для Лопиталя было ясно, что долги возникли по вине воинственного характера предшествующих монархов. Однако депутатов это разоблачение не тронуло: первое и второе сословие отказались одобрить пожертвования, а третье сословие после десяти дней дебатов решило, что у них нет мандата на поддержку запрошенных субсидий на их выборах. Сословия заявили о своей заинтересованности в расследовании финансовых сделок фаворитов правления Генриха II (Сент-Андре, Гиз, Монморанси, Диана) на предмет финансовых нарушений. Первое сословие предложило еще больше сократить королевские пенсии. Они предложили вернуть короне неправомерные подарки и пенсии. Сословия собирались до января, когда сессия подошла к концу. Лопиталь предложил, чтобы первое сословие выкупило ссуды и другие расходы на сумму около 15 миллионов ливров , второе сословие заплатило габель , а третье сословие согласилось на увеличение налога на вино и налога на вино. Депутаты были возвращены в свои провинции, чтобы они могли рассмотреть финансовые запросы канцлера к ним. Кнехт характеризует закрытие первого собрания сословий как «перерыв».

Таким образом, поместья возобновят работу в Понтуазе в августе. Первоначально предполагалось, что они вновь соберутся в более ранний срок в мае, но были отложены Екатериной, которая надеялась, что дополнительное время успокоит гнев депутатов. Предложение Екатерины о регентстве не было представлено Сословиям для одобрения или неодобрения в январе, вместо этого на совете 21 декабря было одобрено соглашение о разделе власти между Екатериной и Наваррой. Екатерина будет пользоваться полномочиями регентши, формально не имея этого титула, а вместо этого будет иметь титул «губернатора Франции». Она будет председателем королевского совета и будет руководить как внутренней, так и международной политикой. Патентные письма были зачитаны ей еще до того, как они были прочитаны ее сыну. Она заказала для себя королевскую печать, на которой было написано, что она «Екатерина, по милости Божией, королева Франции, мать короля». На изображении на печати она занимала место, традиционно занимаемое королем. Она должна была сохранять печать, за исключением периодов болезни или нетрудоспособности, в которых Наварра могла пользоваться этим правом. Она также позаботилась о том, чтобы она была единственной, кроме короля, кто мог спать в его покоях, и выразила желание никогда не разлучаться с королем. Сословиям сообщили, что такого понятия, как междуцарствие, не существует и что королевская власть мгновенно переходит от одного обладателя должности к другому. Сословия протестовали против своего права выбирать тех, кто будет давать советы королю во время его несовершеннолетия. В конце концов их убедили поддержать права Екатерины. Екатерина написала своей дочери, королеве Испании 19 декабря по поводу Наварры, сообщив Елизавете, что Наварра очень послушна и действует только с ее одобрения.

Когда сословия были разогнаны, чтобы получить новый мандат от своих залогов , был принят пакет реформ на основе дискуссий, которые проводились в декабре. Во-первых, 28 января король издал Letters de Cachet , в котором было подтверждено освобождение религиозных заключенных, предусмотренное первым указом Амбуаза и указом Лоша. Подчеркивалось, что под эту амнистию подпали и те, кто находился под оружием во время Амбуазского заговора, но не лидеры. Более широкий Ордонанс Орлеана , обнародованный 31 января, обещал отмену продажных (купленных) должностей, как того требует Второе сословие, реформирование процесса избрания епископов и регулирование того, что они должны проживать в своих бенефициях, а не занимать их. обвинения в качестве заочного. Из 150 статей Постановления 29 были посвящены исправлению злоупотреблений церкви. В результате отклонения Конкордата 1516 года выборы епископов были восстановлены с тремя именами, которые выборщики должны были предложить королю, который выберет епископа (с одобрения Папы). Широкомасштабная реформа судебной власти и церковных профессий была включена в Постановление. Всем новым финансовым и судебным должностям, созданным со времен Людовика XII, будет разрешено исчезнуть после смерти их нынешних владельцев. Таким образом, это подразумевало, что порочная практика проникла в королевство во время правления Франсуа I. Регистрация постановления должна была быть затруднена в парламенте , и Лопиталю пришлось провести его через этот орган в апреле. Лопиталь надеялся, что Ордонанс станет лишь первым актом реформы французского государства. Постановление не будет исполнено. У короны не было финансового положения, чтобы выкупить продажную должность, которую она уже предоставила. Для удовлетворения финансовых потребностей создавались новые продажные должности, епископы по-прежнему не могли проживать в своих бенефициях. В 1561 году на протесты против королевских пенсий также был дан ответ, поскольку все они были уменьшены на треть, а доходы gentilhomme de la chambre du roi (джентльмена королевской палаты) сократились вдвое.

В это время Екатерина написала в Женеву, умоляя город отозвать из Франции проповедников, «нарушивших покой» королевства.

Корона также вела переговоры с папством о финансовой помощи. Папа согласился, что, если французы не созовут национальный совет своей церкви и не бросят флот против Османлы Импараторлугу , он разрешит пятилетнее отчуждение 360 000 человек. дукаты (золотые монеты) в год церковного дохода.

В тот же день, когда Генеральные штаты были закрыты, Наварра, Колиньи, кардинал де Шатийон, Ла-Рош-сюр-Йон и епископ Орлеанский поддержали петицию в совете в пользу храмов для протестантского богослужения. Екатерина не уступила петиции и старалась продолжить свою более золотую политику. С этой целью 22 февраля она обнародовала патентные письма с приказом прекратить любые религиозные преследования.

В провинциальных поместьях Лангедока, собравшихся перед Понтуазом 20 марта в Монпелье, разъяснялись радикально антиклерикальные взгляды. Например, капитул Тулузы . предложил ликвидировать временные активы церкви для погашения королевских долгов, а любые оставшиеся средства можно было бы передать для управления городским комиссиям К огорчению духовенства, его предложение было принято, и он был избран депутатом от всего сословия в Понтуазе. В Ниме радикальный протестант представлял город Монпелье. Он предложил предоставить церкви протестантам и осудил низкую мораль католического духовенства. Его предложения были встречены более прохладно и не были включены в кассы , поскольку они выходили за рамки финансового вопроса, который им было предложено рассмотреть. Было решено, что вместо того, чтобы быть назначенным в должность , граф де Крюссоль будет представлять свои жалобы в Генеральных штатах. Крусоль, вместе с остальной знатью поместий Лангедока, одобрил идею тулузского капитула , и ее измененная версия будет выдвинута в Понтуазе Третьим и Вторым. Крусол сообщил короне из Монпелье, что поместья приняли финансовые меры, предложенные королем для урегулирования долгов короны. По словам Круссола, поместья хвалили регентское правительство Екатерины и призывали ее использовать принцев дю Санг в ее администрации.

В провинциальных поместьях Турени, проходивших в июне, протестант, бывший мэр Тура, доминировал на слушаниях, требуя предоставить протестантам место для богослужений.

Наварра против Гиза

В январе Гиз поссорился с Наваррой из-за назначения гвардии, которую Гиз считал своей обязанностью как великого мэтра . Он подверг критике снисходительную политику Екатерины по отношению к протестантским проповедникам при дворе и из-за своего «горя» (по словам феррарского посла) на несколько дней слег в постель. 31 января Гиз объявил, что королевство движется к разрушению.

В феврале Наварра заняла новую позицию в юридическом споре между герцогом де Немуром и Франсуазой де Роган (двоюродной сестрой королевы Наварры). Раньше он поддерживал последнего, но теперь связал свою судьбу с Немуром. В это время он также провел встречи с английским послом.

Теперь, имея достаточную власть, Наварра в феврале попыталась выступить против своего врага, герцога де Гиза. Он обиделся на то, что Гиз продолжал владеть ключами от резиденции суда в качестве великого мэтра . Екатерина предложила передать ключи от замка Наварре. Действительно, Гиз предложил ей ключи и заверил, что его единственным желанием является мир. Однако Наварра выдвинула ультиматум, согласно которому, если Гиз не будет исключен из суда, он, Монморанси и братья Колиньи уйдут. Столь массовый отъезд грандов был бы прелюдией к состоянию гражданской войны. Эта угроза была подорвана, когда Екатерина смогла добиться от Монморанси обещания (посредством обращения к нему молодого короля) остаться при дворе с королем в таком случае, и, когда сила его угрозы была потеряна, Наварра отступила. Он боялся, что такой шаг без поддержки Монморанси может повлечь за собой его изоляцию. Позор Гиза был неприятен Екатерине, поскольку это означало бы гражданскую войну. Екатерина умилостивила Наварру обещанием, что его брат Конде (который после освобождения из плена находился в состоянии опального изгнания) сможет вернуться ко двору. 13 марта королевский совет объявил Конде невиновным в предъявленных ему обвинениях. Конде не был настроен на примирение и настаивал на привлечении Гиза к ответственности. Разочарованный принц покинул двор в следующие несколько дней, и к его отъезду присоединился д'Андело. Оставался деликатный вопрос о его юридической невиновности, Екатерина не хотела, чтобы парламент высказывался по этому поводу, предпочитая закрыть дело, поскольку обвинительный приговор опозорил бы семью Бурбонов, а невиновный приговор разжег бы конфликт между Гизом и Конде. Гиз, со своей стороны, предложил сжечь все улики и прекратить уголовное преследование, несмотря на то, что уже были представлены доказательства, доказывающие причастность Конде к беспорядкам в Лионе. Конде был оскорблен предложением Гиза. Когда парламент сделал это заявление 13 июня, это было осторожное заявление, которое не удовлетворило ни одну из сторон, тем не менее Конде был реабилитирован.

Наварра продолжал агитировать и поддержал предложения парижских избирателей о том, чтобы предстоящий второй Генеральные штаты был объявлен регентом. Собрание также потребовало, чтобы все члены совета во время правления Франсуа II были отстранены от власти и были возвращены королевские дары во время правления Генриха II. Екатерина отчитала за это Наварру, спросив его, был ли он зачинщиком. Наварра ответил, что доволен увиденным, так как должность регента по праву принадлежит ему. Екатерина возразила, что признает его заслуги, но не позволит себя ограбить. При содействии герцогини де Монпансье был достигнут компромисс. 27 марта Наварра был утвержден в должности генерал-лейтенанта королевства, а затем и во главе королевской армии. Он официально отказался от своих прав на правительство королевства, и это было скреплено Конде его собственными правами как принца дю Санг . Должность генерал-лейтенанта еще недавно принадлежала герцогу де Гизу, что лишило его военной власти. В качестве компенсации Монморанси за то, что он предоставил Наварре верховный контроль над армией, ему был вручен подарок в размере примерно 250 000 ливров . Екатерина заверила испанского посла, что роль Наварры как генерал-лейтенанта принципиально подчинена ее собственной.

Наварра далее ввязался в ссору с маршалом Сен-Андре, в результате которой Сен-Андре покинул суд.

После учреждения Наварры в роли генерал-лейтенанта королевства некоторые члены семьи Лотарингии продемонстрировали свое недовольство новым порядком, покинув двор. Лотарингия удалилась в свой один из своих замков 1 февраля, написав французскому послу в Испании с просьбой на некоторое время отвлечься от придворных интриг. Он вернется в суд вскоре после Великого поста. Вместе с ним отправились все остальные его братья: герцог д’Омаль, маркиз д’Эльбеф , кардинал де Гиз и Великий Приер . Дворяне, связанные с семьей, такие как герцог де Немур и Лонгвиль, также уехали в январе. В Реймсе Лотарингия объединилась с Марией Стюарт, и он намеревался продемонстрировать, что они могут взять на себя роль противодействия суду.

Таким образом, Лотарингия удалилась в свое архиепископство Реймсское. Гиза, со своей стороны, во время путешествия сопровождали 500 джентльменов из-за опасений, что он может подвергнуться нападению со стороны сторонников Наварры. Вместе со многими принцами Лотарингии от двора отошли также многие из Compagnies d'ordonnance , которые были вызваны в Орлеан для ареста Конде, факт, который встревожил корону и двор.

Указ от 19 апреля к Указу от июля

Основные статьи: Указ от 19 апреля и Июльский указ.

Корона приняла религиозную политику, все более благоприятную для протестантов в начале правления Карла IX. было приказано Парламентам освободить религиозных заключенных посредством писем-де-каше, выпущенных 28 января и 22 февраля. Это сохранялось при условии, что освобожденные пообещают впредь жить как добрые католики, не прибегая к скандалам. В отличие от предыдущих указов, в этот указ входили те, кто взял на себя оружие, и проповедники. Только главные руководители Амбуазского заговора были исключены из писем-де-каше, составленных Екатериной. В апреле два парламентера ( Де Ту и Жиль Бурден ) были уполномочены парламентом умолять короля восстановить порядок в королевстве. 19 апреля был издан указ, запрещавший использование религиозных эпитетов, таких как «папист» и «гугенот», опасаясь, что такие оскорбления могут стать подстрекательством к насилию. Несмотря на это, обыски домов по-прежнему были разрешены, а тайные протестантские собрания оставались запрещенными. Тем, чья собственность была конфискована и они бежали в изгнание, будет разрешено вернуть свою собственность, если они вернутся добрыми католиками. Это отменило статью Эдикта Шатобриана . Указ был разослан губернаторам провинций до того, как он был отправлен в парламент для регистрации, из-за опасений, что суд не решится зарегистрировать указ. Парламент Парижа громко отреагировал на этот указ, возразив королю 11 мая, что никогда прежде французский король не одобрял религиозный раскол в своем королевстве. Более того, когда возникли такие «ереси», как в случае с альбигойцами, французские короли позаботились о их полном истреблении. , виноваты были не те, кто собирался возле домов, где проводились незаконные проповеди, а, скорее, вина самих незаконных проповедей В том, что произошли беспорядки, по мнению парламента . Парламент парламенте также возражал против отмены их прерогативы по распространению этого закона до того, как он получил регистрацию в , что «сделало закон недействительным».

11 июня протестантский сеньор д'Эстерне подал короне петицию, содержащую множество протестантских претензий, в том числе просьбу о праве иметь храмы, возвращении тех, кто был сослан за протестантизм, и о пособиях на общественные службы. Последующий июльский указ , изданный 30 июля, был довольно неоднозначным указом для протестантов, несмотря на общее стремление к преследованию со стороны депутатов, собравшихся для обсуждения его условий с 23 июня по 11 июля. Хуанна видит в Лоррейн зачинщицу «переговоров», на которых обсуждались условия указа. Во время собрания Колиньи и герцог де Гиз снова столкнулись, как и на Собрании знати. По мнению Ромье, указ был «чудом расчетливой непоследовательности и, надо сказать, обмана». В указе Лопиталь призывал судей сдерживать свое рвение. Обыски домов с целью проведения частного богослужения были запрещены. Была объявлена ​​новая амнистия за религиозные преступления прошлых лет при том понимании, что преступник теперь будет жить законопослушной католической жизнью. Само протестантское богослужение оставалось вне закона. Ношение огнестрельного оружия теперь было признано достойным смертного приговора. Однако самым суровым наказанием, которое теперь могло грозить еретику, было изгнание, передача приговора в парламент больше не могла назначать смертную казнь. Такое же наказание должны были понести ложные обвинения в ереси. Сессии, на которых был выработан указ, содержали возможности для голосования, решение о запрете всех собраний было принято большинством всего в три человека, что, по словам Этьена Паскье, вызвало протесты со стороны тех, кто выступал против резолюции, что было неправильно отбрасывать Францию. в беспорядки за три голоса. Этот указ был временно зарегистрирован парламентом , однако орган продолжал затягивать регистрацию Ордонанса Орлеана . Несмотря на содержащиеся в указе запреты на протестантизм, он не стал вестником новой эры репрессий. Указ не понравился ни протестантам, ни воинствующим католикам.

Однако Гиз был более доволен этим указом, чем указом от 19 апреля, считая победу в явном запрете на собрания как с оружием, так и без оружия. Однако он истолковал указ иначе, чем Екатерина. Поэтому король попросил парламент Гренобля ратифицировать указ , чтобы можно было уладить проблемы провинции - дух закона; Тем временем Гиз написал своему генерал-лейтенанту в Дофине- ла-Мотт-Гондрен, призывая его следовать указу и обеспечить запрет всех собраний, кроме католических.

Канцлер Лопиталь выступил с протестом перед парламентом Парижа 18 июня. Он утверждал, что следовать по пути Франсуа I и Генриха II в отношении религиозной политики — значит впасть в ошибку. Поскольку они стремились смягчить религиозные разделения человеческими средствами, неспособность понять это разделение была посланным Богом наказанием за человеческие грехи.

Правоприменение

Обеспокоенная ситуацией в Лангедоке, Екатерина поручила двум местным вельможам следить за исполнением июльского эдикта. Епископ Лоренцо Строцци был отправлен в Альби, а барону де Терриде было поручено проследить за тем, чтобы ситуация в Тулузе оставалась спокойной и указ был приведен в исполнение. Ему было сложно получить доступ в Тулузу, несмотря на его комиссию. Миссии провалились.

Триумвират

Епископ Валансский, чья постная проповедь так возмутила Монморанси.

Разногласия между все более либеральной атмосферой королевской политики и непримиримыми католиками французского двора достигли апогея в Вербное воскресенье 1561 года. В этот день протестантский адмирал Колиньи провел публичную службу в своих покоях в королевском замке Фонтенбло. Двери были распахнуты, и на зрелище присутствовала тысяча человек. Брат Колиньи, кардинал де Шатийон, вызвал еще больший скандал, совершив Евхаристию «по женевскому образцу». Поскольку либеральный епископ Валанса должен был произнести постную проповедь при дворе, констебль с отвращением удалился, выслушав некоторые из его замечаний, в помещения для слуг, где к нему присоединились Сен-Андре и Гиз, чтобы послушать проповедь якобинского монаха. По пути в помещения для прислуги Гиз встретился с Екатериной в саду и сообщил ей, что она больше не может «пить из двух фонтанов». Гиз, Монморанси и Сен-Андре причастились вместе. Гиз все больше придерживался мнения, что Екатерина и Наварра не имели легитимности перед Богом для управления. Для Гиза нападки на католицизм, которые представляла собой новая политика, были атакой на саму его личность.

В ответ на новое направление религиозной политики короны Монморанси, Сен-Андре и Гиз заключили неофициальное соглашение, вошедшее в историю как «Триумвират». Кэрролл отмечает, что этот термин подразумевает заговор против государства, но утверждает, что нет никаких доказательств существования такого плана. Гиз обратился к Монморанси, чтобы сформулировать это примирение через проводника Сен-Андре. Он был создан под эгидой кардинала де Турнона. 6 апреля трое «триумвиров» сидели за столом Монморанси. Они согласились работать вместе, чтобы защитить господство католицизма. По словам испанского посла, они объявили, что останутся верными королю до тех пор, пока он будет соблюдать принципы католицизма - условное послушание. Они также согласились работать вместе, чтобы сорвать план Эстейта по их финансовому расследованию. Это было важно для Сен-Андре, поскольку он разбогател во время правления Генриха II. В рамках своих политических планов они стремились отделить Наварру от правительства Екатерины. Этот Триумвират политически отделил Монморанси от трех его племянников-протестантов. Констебль сообщил Колиньи, что, хотя он и желает единства, повторения его службы в Вербное воскресенье быть не может. Монморанси был привлечен к новому раскладу из-за незаинтересованности регентского правительства в его советах, его консервативного католицизма и революционного отношения, которое он почувствовал в недавних требованиях Генеральных штатов провести расследование действий вельмож. Его старший сын, маршал де Монморанси, протестовал против нового союза своего отца, утверждая, что он основан на необоснованных предрассудках. Однако религиозные убеждения Монморанси были слишком сильны, чтобы их можно было преодолеть такими протестами, и он ответил своему сыну, что изменение его религии произойдет только в том случае, если изменится государство - таким образом, он намеревался быть хорошим слугой Карла.

В поддельном документе, составленном протестантами в 1562 году, утверждалось, что альянс также согласился работать вместе с Испанией и Савойей над искоренением ереси не только во Франции, но и в остальной Европе, а также уничтожить родословную и имя дома Бурбонов. Хотя этот документ был подделкой, они стремились к отношениям с Испанией и папством, причем Монморанси направил к последнему агента, чтобы заверить Папу в его католическом благочестии. Пий тепло ответил Монморанси. Дюро описывает альянс как не имеющий «манифеста или программы» до 1562 года. Кэрролл характеризует «Триувмират» в это время как «свободное соглашение об отказе от старых антагонизмов во время нынешнего кризиса».

По словам Шантонне, испанского посла, наряду с Сен-Андре, Монморанси и Гизом в этом союзе участвовали маршал де Бриссак , герцог де Монпансье и кардинал де Бурбон. Монпансье был соперником Гиза, чья жена была близка к Екатерине, однако его религиозные убеждения заставили его присоединиться к католической реакции. Наряду с религиозными мотивами союза существовал также вопрос доступа к королевской милости. Монморанси и Гиз были отстранены от своих выдающихся властных позиций в армии в результате назначения Наварры генерал-лейтенантом королевства. Это было ключевым фактором, побудившим Монморанси отвернуться от своих племянников-протестантов, которые оставались в королевской милости при дворе. Шантонне призвал новую фракцию работать над переходом Наварры в их партию.

Их союз представлял собой лишь одно из проявлений негативной реакции на толерантность. 14 апреля в Париже произошли столкновения между протестантской общиной и католической толпой в нескольких местах города. 24 апреля студенты Парижского университета напали на протестантов, распевавших псалмы на Пре-о-Клерк . осадили протестантов в резиденции сеньора де Лонжюмо . Разгневанные студенты Среди тех, кто регулярно посещал службы в резиденции Лонжюмо, были герцог де Лонгвиль и Филиппо Строцци, двоюродный брат королев. Несколько сотен протестантов, собравшихся в резиденции, вооружились пистолетами. Екатерина попросила Наварру поднять этот вопрос перед ректором университета, чтобы выразить неодобрение короны действиями студентов. Парламент Парижа , напротив, приказал 28 апреля выслать Лонжюмо из Парижа. Гиз ехал в качестве эскорта, чтобы защитить священников процессии Тела Христова. Разъяренные парижане чуть не сожгли отель жены Конде Элеоноры де Руа из-за публичной проповеди, которую она произнесла в резиденции. Примерно в то же время дворец кардинала де Шатийона (в Бове, где он был епископом) был захвачен разъяренной толпой бунтовщиков после того, как он отпраздновал тайную вечерю по женевскому образцу. Колиньи также крестил своего сына по кальвинистским обрядам. Священник, подозреваемый в протестантских симпатиях, также был убит толпой в Бове, а его тело сожжено на рыночной площади. Фелипе II также был обеспокоен событиями во Франции и поручил своим послам предостеречь Екатерину от любой политики терпимости. Фелипе был обеспокоен тем, что рост протестантизма во Франции представляет угрозу его владениям в Нидерландах. Его представитель в Нидерландах, кардинал де Гранвель, написал ему, что он удивлен, что в Нидерландах не наблюдается большего беспорядка, учитывая пример их соседа.

В течение марта Монлюк в союзе с другими католическими лордами юго-запада, такими как барон де Фюмель, подготовил манифест, который должен был быть представлен королю, предлагая свои услуги по избавлению его и королевства от протестантов. Это поставило их в оппозицию к более умеренному генерал-лейтенанту Гиени, сеньору де Бюри .

Лорейн отпраздновала Пасху в своем архиепископстве Реймсе со всеми своими братьями, кроме Гиза и Марии Стюарт.

В пасхальный понедельник Гиз удалился от двора в свой замок Нантей, а Монморанси покинул двор, чтобы присутствовать на свадьбе своего сына, сеньора де Торе, с Леонорой д'Юмьер . Екатерина поначалу была в ярости на Гиза, видя в нем ответственность за неспособность добиться единства при дворе и ослабление ее сына-короля.

В течение 1561 года Наварра колебалась между публичными проявлениями протестантизма и утверждениями своей католичества. Хотя это традиционно рассматривалось как нерешительный недостаток его характера, Хуанна утверждает, что это был гораздо более стратегический процесс, с помощью которого он стремился добиться уступок от Испании в знак своей лояльности.

В это время Гиз и Лотарингия пытались добиться нового брака для своей теперь овдовевшей племянницы, надеясь увидеть Марию Стюарт замужем за наследником испанского престола доном Карлосом . Лотарингия также вступила в контакт с императором , который предложил жениться Марии и его сыну Эрцгерцогу (эрцгерцогу). Екатерина решительно выступала против этих маневров, видя в них попытку лотарингских принцев заключить союз, который можно было бы использовать против нее. По этому поводу она описала их как «тех, кто привык быть королями». Екатерина сделала альтернативное предложение, предложив свою дочь Маргариту в качестве пары испанскому принцу. Проект не осуществился. Фелипе, со своей стороны, начал переоценивать свои интересы во Франции, теперь он видел в Гизе более великого защитника своих интересов, тогда как в прошлом он видел Монморанси.

Двор отправился на коронацию короля 1 мая, остановившись в Нантёе, чтобы насладиться гостеприимством Гиза. 15 мая 1561 года молодой Карл был коронован в Реймсе. Церемония была продолжительной, новый король принес три клятвы. Его помазали семь раз, прежде чем облачить в пурпурную мантию, украшенную лилиями. Затем главный принц дю Санг Наваррский с помощью своего сына возложил корону на голову молодого короля. Утомленный церемонией и тяжестью одежды, молодой король большую часть церемонии провел в слезах, что присутствующие сочли плохим предзнаменованием. Во время церемонии возник спор о старшинстве между констеблем де Монморанси, который рассчитывал занять на церемонии положение первого среди пэров королевства, и Екатериной, которая желала, чтобы ее сын Анжу имел старшинство над всеми другими пэрами. Лишь в 1576 году принцы дю Санг были подняты по старшинству выше других пэров. Кардинал де Шатийон был единственным представителем высшей протестантской знати, присутствовавшим на коронации. Он привез с собой свою жену Элизабет де Отвиль, что стало причиной серьезного скандала для кардинала. Конде, Колиньи, Лонгвиль, маршал Монморанси и Дамвиль отсутствовали из-за отсутствия желания участвовать в мессе. По словам графа Хартфорда, те, кто присутствовал, продемонстрировали низкий уровень интереса. В отместку за неявку на коронационную мессу Гиз разорвал своей дочери с Лонгвилем. помолвку Гиз полагал, что он скорее выдаст свою дочь замуж за «бедного джентльмена», чем за Лонгвиля. Во время церемонии Лорейн предупредила молодого короля, что любой, кто попытается изменить его религию, также снимет корону с его головы.

После коронации двор отправился в поместья Лотарингии в Марше-Льессе, а затем в поместья коннетабля в Пикардии. В июне Екатерина повысила Шато-Порсьен до статуса княжества в пользу протестантского принца де Порсьена .

Поместья Понтуаз

Основная статья: Генеральные штаты 1560–1561 § Понтуаз

Сословия вновь собрались в Понтуазе на вторую часть встречи. Поместья были открыты 27 августа: Второе и Третье сословия должны были провести переговоры в Понтуазе, а Первое сословие должно было работать из Пуасси. Спикер третьего сословия, мэр Отена, ссылался на бедность простых людей, которые могли только предложить королю свою лояльность. Спикер третьего сословия далее высказал мнение, что свобода совести является естественным правом подданных короля. Более того, он утверждал, что религиозное разнообразие в королевстве было результатом страсти подданных короля к безопасности своих душ. И второе, и третье сословие (дворянство и община) начали согласованную атаку на первое сословие. Они совместно предложили короне разрешить свое финансовое затруднение путем продажи всего церковного имущества. По их оценкам, от таких продаж корона могла бы заработать 120 миллионов ливров . Из этих 120 миллионов 42 миллиона будут направлены на погашение долгов короны, а 48 миллионов будут вложены таким образом, чтобы приносить духовенству 4 миллиона в год в виде доходов. Последние 30 000 000 будут отданы взаймы частным лицам, которые будут работать на улучшение экономики королевства. Монморанси пришел в ужас от заявлений третьего сословия и предложил повесить оратора. Предложение третьих сословий сильно встревожило первое сословие (духовенство), которое поспешно заключило с короной соглашение, по которому предоставляло ежегодную субсидию в размере 1 600 000 ливров в течение шести лет. Таким образом, корона сможет выкупить отчужденные владения и доходы. Это соглашение было известно как «контракт Пуасси». Хотя это и не совсем то, что они первоначально предлагали, уступки духовенства принесли короне некоторое финансовое облегчение.

В обмен на предоставление этой помощи короне епископы обеспечили себе право встречаться и управлять спецификой предложенных ими субсидий. Несмотря на эти уступки, корона по-прежнему продавала церковные земли ради получения средств, впервые применив эту практику в 1563 году. После того, как поместья разошлись, корона в одностороннем порядке ввела новый налог на вино без их одобрения.

Взрыв протестантизма

Осенью 1561 года судьба протестантизма пошла на подъем. Среди знати они могли составлять значительную часть населения: 19% дворян Боса, около 33% дворян Керси. Обратившиеся дворяне, как правило, были молоды и чувствительны к чести своего дома. Для новообращенных это была смесь религиозных убеждений, социальных и политических стремлений к протестантизму. По оценкам Баблона, среди более широкого населения протестанты в то время составляли около 2 000 000 населения Франции, составлявшего 17/18 000 000 человек. В петиции, поданной короне в начале 1562 года, протестантский проситель подсчитал, что они владеют 2150 церквями в королевстве, ресурсы которых, как они заверили, они посвятят интересам короны. Так много протестантских пасторов было отправлено из Женевы во Францию, что кафедры Женевы остались пустыми (Лозанна на какое-то время осталась без проповедников). Из сорока четырех пастырей, которых можно конкретно назвать, по крайней мере четырнадцать были дворянами. Это включало визиты ведущих пасторов де Беза , Жана-Раймона Мерлена и Гийома Фареля . Фарель обосновался в Гапе и стал центром активизма во всем Дофине. Пьер Вире проповедовал в Ниме (где будет создана академия для подготовки будущих проповедников), Монпелье и Лионе , в последнем из которых он останется в течение 1562 года. Мерлен обосновался в доме Колиньи на несколько месяцев, прежде чем его отозвали обратно в Женеву. Говорили даже, что новым губернатором молодого короля станет протестантский адмирал Колиньи. Екатерина разрешила своим детям читать молитвы на французском языке и разрешила им петь псалмы. Кардинал д'Арманьяк и ди Феррара были приглашены в резиденцию королевы Наварры, где они стали свидетелями проповеди протестантского проповедника и пения псалмов. В этой атмосфере большей религиозной свободы многие протестанты начали исповедовать свою религию, хотя официально она оставалась незаконной.

Величайшим проявлением куртуазного протестантизма в этот период было празднование свадьбы Жана де Роана (двоюродного брата королевы Наварры) и Дианы де Барбансон 29 сентября в Аржантёе. Де Без провел обряд для новой пары. Колиньи и королева Наварры выбрали для торжеств дату 29 сентября, тем самым дав протестантской знати предлог не посещать ежегодную мессу Ордена Сен-Мишель, которая должна была проводиться в этот день. Католики протестовали против проведения церемонии, но королевских действий не последовало.

Пятнадцать новых кавалеров ордена Сен-Мишель были созданы Екатериной в конце 1561 года. Все они были клиентами Бурбонов и Шатийонов, хотя и не сами были протестантами, но были склонны к курсу терпимости. В результате большинство кавалеров поддержали новую королевскую политику.

Некоторые протестанты пошли еще дальше и атаковали то, что они считали символами «папства», участвуя в актах иконоборчества. Посредством иконоборчества, нападений на церкви и священников протестанты надеялись уничтожить саму католическую церковь путем распыления активов организации. Мощи святых были выброшены из святынь и сожжены в кострах. Они также надеялись, что это станет образовательным инструментом, показывающим «легковерным» католикам, все еще подверженным «суевериям» церкви, что элементы католической догмы на самом деле не являются неприкосновенными. Благодаря насильственному провозглашению их веры, воплощенному в иконоборчестве, также предоставлялась возможность мученичества. Вместо этого многие католики отреагировали бы с ужасом. Уже 24 февраля 1561 года протестанты взяли под свой контроль церковь Иссижаака недалеко от Бержерака и начали «очищать» ее от «идолопоклоннических изображений и предметов». По мере продолжения 1561 года эта кампания расширялась: Вьенна в марте; Савэ в июле; Монтобан и его окрестности в августе; Монпелье , Ним и их дочерние деревни в сентябре и октябре, Оранж в ноябре и декабре; Аген в декабре. С середины 1561 г. иконоборчество сопровождалось вооруженными или иными захватами. Иконоборчество наиболее глубоко ощущалось в Ле-Миди (юг Франции). Испанский епископ, путешествующий по стране по пути на Тридентский собор, сообщил, что единственной епархией, через которую он проезжал, не затронутой религиозными беспорядками, была Нарбонна. Анализ Вуда насильственных действий протестантов в 1560-х годах показывает, что эпицентр нападений находился в Гиенне и Лангедоке. Видные деятели протестантского движения стремились обвинить в таких насильственных действиях элементы протестантского движения «низшего класса», ремесленников и крестьян. Один синод упрекал протестантскую общину в том, что искоренять суеверное идолопоклонство — обязанность магистратов, а не частных лиц.

В этот период по всей Франции зарождающаяся протестантская церковь вооружалась и организовывалась. Каждая церковь была обязана содержать конного солдата (либо экипируя его, либо финансируя его расходы), каждый синод подчинялся военачальнику, каждая церковь должна была иметь капитана. Например, Гиенна была разделена на семь коллоквиумов, каждый из которых возглавлял капитан, под ними находились полковники, а затем капитаны отдельных протестантских общин. Отдельные церкви не должны были быть автономными военными образованиями и должны были следовать указаниям своих бесед. Их воинские ряды пополнились теми, кто был демобилизован в суровые времена правления Франсуа II. При такой поддержке военизированных формирований были предприняты захваты церквей, чтобы привлечь новые храмы в лоно женевского богослужения.

Католические опасения были особенно сосредоточены на мятежной угрозе, которой угрожал этот протестантский рост. Однако протестанты в целом предпочитали получать контроль над своими местными городами путем проникновения и кооптации в механизмы городского управления. Имея под своим контролем местные офисы, они могли вмешаться в защиту своих единоверцев. Эта стратегия позволила проникнуть в Руан , Тур , Амьен и Кан на севере. На юге успехи были гораздо более масштабными: протестантские административные успехи произошли в Ниме , Монпелье , Монтобане , Тулузе , Кастре , Валансе , Безье , Пезенасе , Монтаньяке , Рабастене , Ревеле , Лаворе и Гайяке .

Прямые действия протестантов во многих случаях сводились к освобождению своих собратьев как из тюрьмы, так и из блока палачей. Такие побеги из тюрьмы произошли в Руане, Нанте, Ла-Реоле , Сент-Фуа-ла-Гранде и Лаплюме .

В этот период отношение Кальвина к протестантскому компромиссу ужесточилось. Он вступил в спор с протестантом Бодуэном, насмешливо назвав его «moyenneur» за его готовность искать согласия таким способом, который Кальвин считал компрометирующим веру. Поэтому Кальвин посоветовал своей правой руке де Безу ограничиться защитой только первых двух столетий церковной истории на предстоящей конференции в Пуасси, где в предыдущие годы он был готов принять первые 400–500 лет церковной истории. «первобытная церковь» как законная.

Епископы

Епископ Труа , протеже Екатерины, принял решение перейти в протестантизм. Он опасался, что его обращение потребует отказа от своего бенефиция и материального имущества. Он написал Кальвину, который заверил его, что сможет сохранить временное богатство церкви, если потратит его на помощь бедным. Таким образом, он отказался от некоторых своих бенефициаров, сохранив при этом другие. Епископ называл себя Антуаном, епископом и служителем Святого Евангелия.

Епископы Шартра и Санлиса прославились среди католических ультрас своими неортодоксальными взглядами. Оба были привлечены к расследованию инквизицией в 1561 году. Терпимость первого к протестантам будет такой, что десять лет спустя он станет мишенью во время резни в День Святого Варфоломея .

Несколько епископов (епископы Каора, Шалон-сюр-Сона и Кутанса) были схвачены местными протестантами в 1561 году и удержаны с целью выкупа. Епископ Каора был освобожден после уплаты выкупа в 1000 экю в 1562 году, епископ Кутанса сбежал, переодевшись мельником, а епископ Шалон-сюр-Сон был освобожден только после завершения первой религиозной войны в марте 1563 года. .

В ответ на захват церквей протестантами архиепископ Альби взял под свой контроль 300 человек в 1561 году, которые успешно отбили церковь Сен-Пьер в Альби у протестантов. Екатерина поручила архиепископу, двоюродному брату королевы-матери, умиротворить регион любыми необходимыми средствами. В том же году кардинал д'Арманьяк , который также был епископом Родеза, призвал местное духовенство вооружиться, чтобы они могли захватить церкви Вильфранша. Арманьяк раздал оружие нескольким сотням ответивших на призыв священнослужителей. На данный момент им не удалось вернуть Вильфранш католицизму. Многие католические проповедники осуждали Екатерину и ее политику терпимости.

Иль де Франс

В столице губернатор (принц де Ла Рош-сюр-Йон) в этот период военным путем обеспечивал фактическую терпимость к протестантизму.

Екатерина попросила герцога де Гиза принять участие в столичном шествии Тела Христова, опасаясь, что протестанты планируют сорвать празднование. Действительно, Гиз получил несколько курьеров с просьбой о его присутствии. По словам Брантома, Гиз ответил на призыв «во славу бога». Он сопровождал процессию верхом на лошади. К этому времени он начал завоевывать репутацию среди простых людей города как защитник католицизма, и на процессии он был в центре внимания. Действительно, Брантом утверждает, что парижане считали, что, если бы не его присутствие, шествие было бы скандальным и сорвано. Лорейн, которая также была отозвана в столицу, сыграла центральную роль в празднике Октав Тела Христова, возглавив «тело лорда» в процессии, а затем провела мессу в Сен-Жермен-де-Пре.

К концу 1561 года Монморанси и епископ Парижа планировали «отвоевать» город для католической веры. С этой целью были составлены списки объявленных протестантов в столице, при этом пара определила, что в городе проживает около 4–5 000 протестантов. Сен-Андре провел аналогичную перепись протестантов в Лионе.

Беспорядки все больше охватывали город: студенты Сорбонны шли на мессу с оружием в руках, а по улицам бродили различные вооруженные банды. В надежде смягчить ситуацию, Ла-Рош-сюр-Йон был заменен маршалом Монморанси на посту губернатора города.

В октябре Екатерина сообщила протестантам Парижа, что им следует встречаться только тайно и в количестве менее 200 человек. Таким образом, губернатор сможет защитить их. Де Без был в отчаянии из-за того, что вопреки этому приказу собрались тысячи людей. 12 октября, после того как около 7-8 тысяч протестантов вышли из городских ворот на богослужение за стенами, группа католиков закрыла перед ними ворота. Протестанты попытались пробиться обратно в город, и в последовавшей за этим драке несколько человек получили серьезные ранения. Через неделю корона приказала разоружить население Парижа.

В Париже были арестованы четыре богослова, решившие обсудить, сможет ли Папа свергнуть короля-еретика или тирана. Другой проповедник по имени Артю Дезире призвал Фелипе II помочь в борьбе с протестантизмом во Франции.

10 декабря радикальный католический проповедник по имени Жан де Ганс, который регулярно произносил подстрекательские проповеди (например, предсказывал гибель королевства, если политика короны в отношении протестантизма не изменится), был арестован по приказу короля, чтобы он мог бы объясниться в замке Сен-Жермен. Париж взорвался от возмущения по поводу ареста, и корона уступила делегации парижских купцов, пришедших в суд протестовать против ареста, освободив проповедника, который с триумфом удалился. Радикальные монахи проповедовали в Сен-Мери, Сен-Эсташ и Сен-Жак де ла Бушери, несмотря на расследования парламента . парижского

Бургундия

Генерал-лейтенант Бургундии, сеньор Таванн.

В июне на выборах мэра Дижона боролись воинствующий католик и протестантский кандидат. Несмотря на усилия протестантской общины Дижона, им не удалось добиться избрания своего кандидата.

Серьезных беспорядков удалось избежать в Дижоне вечером накануне Дня всех святых, когда католики бросали камни в протестантов, когда они шли на свою незаконную службу, которая проходила напротив ратуши ( мэрии). И католики, и протестанты были разогнаны мэром и синдиком с солдатами. Затем был вновь подтвержден городской запрет на незаконные собрания. В сам День всех святых протестанты провели крупную демонстрацию в центре города. Встревоженные виноградари -католики (виноделы) позвонили в набат и собрались, чтобы противостоять тому, что они считали попыткой государственного переворота. В последовавшей за этим драке был убит красильщик-католик. После этого город обратился к короне с призывом принять меры против протестантизма и к генерал-лейтенанту Таванну лично приехать в Дижон, чтобы община могла быть в безопасности, пока протестантизм подвергается чистке. Таванн согласился работать вместе с мэром над искоренением протестантизма. Он издал запрет на пение псалмов на французском языке, что многие католики сочли оскорбительным. Многие были арестованы в результате этих запретов. Парламент . Дижона принял решение арестовать всех причастных к этому протестантов

Старший из братьев Малиньи, участвовавший в Амбуазском заговоре в прошлом году, укрепился в Бургундии, в хорошо охраняемом замке примерно в 20 км от Осера. Несмотря на приказ Екатерины арестовать его, генерал-лейтенант Бургундии-Таванна считал, что это невозможно из-за множества друзей Малиньи, имевших в этом районе.

шампанское

В 1561 году сельская местность Шампани подверглась нападению группы мародеров под командованием «полковника Болье». Сеньоры де Ла Мотт-Тилли и д'Эстерне возглавили объединенные силы дворян и простых людей, чтобы сокрушить силы Болье. Им удалось выследить отряд Болье, и многие пленники были доставлены в Провен. Однако Болье и группа смогли купить себе свободу.

Беспорядок не был повсеместным положением дел в королевстве. Когда в ноябре генерал-лейтенант Шампани, сеньор де Барбезьель, написал в город Шалон , чтобы узнать о состоянии полиции в городе в этот неспокойный период, ему сообщили, что в Шалоне нет никаких беспорядков и никаких признаков в будущем они будут.

Пикардия

Маршал де Бриссак , губернатор Пикардии и военачальник во время последних итальянских войн.

3 октября Конде получил пост губернатора Пикардии, заменив на этом посту Бриссака. Корона не могла игнорировать земельные богатства Конде в Пикардии, не говоря уже о протестантских наклонностях большей части высшей знати региона. Большая часть из его 200 поместий находилась в Пикардии, и там были сосредоточены земли его жены. Он быстро приступил к осуществлению своего нового подопечного. Генерал-лейтенантом провинции под командованием Конде будет протестантский сеньор де Сенарпон , тогда как губернатором Булони и Булонне будет протестантский сеньор де Морвилье . Губернатор Абвиля, сеньор д'Эркур , был протестантским клиентом Колиньи. Хотя губернатор Кале, сьер де Гурдан, не был протестантом, двенадцать рот наемников, заполнивших город, находились под командованием протестанта д'Андело. Другие важные дворяне Пикарда, сьер де Жанлис и сьер д'Ивуа, также были протестантами и стремились присоединиться к Конде. Чтобы компенсировать Бриссаку лишение собственности, его сыну должна была быть предложена должность полковника пехоты во французском Пьемонте.

Доверие протестантов в Амьене росло по мере расширения их присутствия в городских эшевенах . Протестантские эчевины работали над тем, чтобы их единоверцы, не участвовавшие в беспорядках, были защищены от нападений католиков. 6 декабря протестантская служба в резиденции барона де Доммартена подверглась нападению со стороны католиков, которые ворвались внутрь, преследовали протестантов, сожгли кресло министра и разграбили резиденцию. Несколько эшевенов попытались вмешаться в ситуацию, но безуспешно. На следующий день произошла месть протестантов: во время вечерни в собор вторглись, а его интерьер был разрушен. В ходе противостояния некоторые были ранены. По мнению протестантских эчевинов, в беспорядках виноват епископ, и ему сообщили, что ему необходимо сдерживать радикальные проповеди духовенства. Были также арестованы около 200 человек, при этом судья, который должен был их судить, был заменен из-за его предполагаемых симпатий к радикальной католической фракции и ненависти к протестантам.

Нормандия

В Нормандии губернатор герцог де Бульон во второй раз посетил свое губернаторство в 1561 году. Хотя он был протестантом, у него были плохие связи с местной протестантской знатью Нормандии. Вместо того, чтобы сплотиться вокруг него, они обратились к другим дворянам, таким как граф де Монтгомери, семьи д'Аньо и Сент-Мари. Бульон остался практически бессильным с точки зрения собственной силы. Католики провинции обращались к генерал-лейтенантам сьеру де Вильбону и сеньору де Матиньону . Несмотря на свои слабые связи с протестантской знатью Нормандии, Буйон поручил своим заместителям следить за тем, чтобы в его губернаторстве терпимо относились к протестантизму.

В Руане протестанты напали на портал собора во время великопостной проповеди. Затем толпа ворвалась в собор и объявила монаха толстым. Парламентарии, связанные с Гизом, подвергались угрозам и нападениям. Губернатор Нормандии герцог Бульонский посетил город в июле и выразил желание поддерживать порядок. Однако он также дал безоговорочное одобрение ненарушающего протестантского богослужения. В конце 1561 года кардинал де Бурбон посетил Руан, что было редкостью для города, который формально был его епархией. Протестанты города встретили его с презрением, осыпали оскорблениями и украсили его кафедру плакатом с изображением стада гусей (способ назвать его королем лжецов). Когда в сентябре у гражданина Руанне был обнаружен список из 400 городов, ведущих протестантов, он был казнен по подозрению в участии в антипротестантском заговоре комиссией под руководством герцога Бульонского. Сообщалось, что у казненного была переписка от Лоррейн и Кэтрин. К ноябрю протестанты почувствовали себя достаточно уверенно, чтобы открыто поклоняться в Галле.

Уже в 1560 году рост протестантизма в Кане был сильным: девять из одиннадцати советников президентского суда были протестантами. Довен характеризует город как город, в котором обращение можно проводить безнаказанно. Президентский орган был продажным , что способствовало его легкой кооптации. Протестант также контролировал главное финансовое управление города, ответственное за сбор налогов ( receveur ). Из тех доходов, которые были отданы на откуп, большая часть находилась в ведении протестантов. Протестантизм приобрел в городе элитарный характер, что способствовало его успеху на муниципальных выборах, проводимых раз в три года. К этому времени около трети населения составляли протестанты. Довен не может найти кризис в католицизме города, который объясняет быстрый рост протестантизма, и вместо этого обращает внимание на коммерческие контакты города, финансовое недовольство и наличие университета. В отсутствие губернатора города Монморанси Каном управлял католик, капитан замка сьер д'Югвилль , однако в его распоряжении было мало военных ресурсов. Из-за нехватки ресурсов город был уязвим для протестантского восстания. Протестантскую силу можно было также найти в буржуазной милиции, где протестантские мужчины составляли большинство.

Из четырех протестантских эшевенов, избранных от Кана в 1561 году, один Мишель де Ле Бинь, вероятно, приходился двоюродным братом секретарю Ла Реноди во время заговора в Амбуазе. В реестрах фиксируются беспорядки на религиозной почве, начиная с 1560 года, когда появляются сообщения об иконоборчестве. Наряду с иконоборчеством в Кане стала ощущаться проблема печати незаконных книг. Протестантские судьи наблюдали за арестом своих единоверцев по этому поводу, как и тогда, когда несколько человек были арестованы в мае 1561 года по подозрению в публикациях в пользу отмены мессы.

В августе того же года на севере королевства на торговой ярмарке Гибре в Нормандии протестанты присутствовали в полном составе. Проповеднику удавалось собрать толпу протестантов в 5-6 тысяч человек. Столкнувшись с католическими производителями четок, они начали бунт и выгнали католиков с ярмарки. Протестанты бегали по ярмарке с мечами, запугивая любого, кто пел против их дела. В религиозном насилии существовал классовый раскол: многие более скромные новообращенные не желали ждать, пока власти обратятся, прежде чем приступить к реформации.

Несколько протестантов, которые пытались распространять версию лютеранских плакатов 1534 года на ярмарке в Гибре, были арестованы по приказу премьер-президента Кана.

Где-то в 1561 году протестанты взяли под свой контроль Эрне в Нормандии. Гиз обратился к младшему генерал-лейтенанту Бретани, сьеру де Буйе, с просьбой отвоевать город. Буйе сообщил губернатору Бретани, что, хотя Эрне находился за пределами своего губернаторства, он пересек границу, чтобы вернуть город, как из-за дружбы Этампа с герцогом де Гизом, так и из-за угрозы безопасности, связанной с наличием протестантского города на границе. .

Бретань

Старший генерал-лейтенант Бретани, жертва Мартига

Структурированная протестантская церковь существовала в Нанте с осени 1560 года. В июле 1561 года протестанты Нанта продемонстрировали силу, пройдя с оружием в руках через ворота Сен-Пьер. Ходили слухи, что они собираются захватить одни из ворот. Последовала масштабная реакция: 1 августа католический бунт, в результате которого было разрушено здание, в котором проводилось богослужение. Владелец дома подал прошение о компенсации к губернатору д'Этампу, и оно было удовлетворено. Младший генерал-лейтенант Бретани, маркиз де Буйе, присоединился к протесту городской администрации Нанта против июльского эдикта в Этампе, мягкие формулировки которого, по мнению Буйе, только усугубили бы беспорядки.

Осенью 1561 года у общины хватило сил добиться включения в список мест для протестантского богослужения, несмотря на возражения местного первого сословия. Католическая петиция протестовала против движения протестантов к созданию церквей, умоляя короля обеспечить, чтобы в городе не исповедовалась никакая иная религия, кроме католицизма. Д'Андело лично защищал протестантскую общину Нанта, написав письмо генерал-лейтенанту Бретани, виконту де Мартигу , который в ноябре санкционировал строительство церкви. Члены капитула собора сожгут его в течение месяца. В отместку за сожжение церкви протестанты вторглись в собор верхом на лошадях и забросали алтарь снарядами. Несколько членов городской администрации были названы «заклятыми врагами» наиболее нетерпимыми католиками за их подразумеваемые протестантские симпатии. Губернатор города Санзе и совет буржуазии согласились, что подходящим ответом на вторжение в собор будет запрет протестантских собраний и усиленная охрана у ворот.

В 1561 году Екатерина почувствовала необходимость попросить герцога Этампа , губернатора Бретани, публично заявить о своей поддержке ее правительства. Этамп также просил Екатерину и короля прислать ему письма, которые он мог бы показать дворянам Бретани, чтобы придать им смелости и убедиться, что он пользуется их благосклонностью.

Турень

Мэр Тура был протестантом с 1559 года. В октябре протестанты Тура захватили контроль над церковью францисканцев, но были смещены Монпансье в качестве губернатора Турени.

Различные беспорядки в Туре в конце 1561 года заставили суд отправить государственного секретаря Лаубеспина. в город Де Лобеспин сообщил Гизу, что гарнизон рассредоточен по городу. Жители Тура умоляли его заступиться перед Гизом и короной в их защиту. Поэтому он далее сообщил Гизу, что нарушители спокойствия покинули город, и поэтому, если какое-либо наказание будет применено к Туру, то оно будет направлено против невиновных. Далее он утверждал, что королевский полководец Ришелье был грубым человеком и кормил своих людей за счет жителей Тура.

Монпансье, прославившийся в своем губернаторстве среди протестантов в 1560 году своим необдуманным поведением, в июле 1561 года отправился в Турень, чтобы наблюдать за похоронами своей матери. Находясь на этой территории, он заметил множество протестантов и решил заключить в тюрьму около 140 из них. их в городе Шинон . В ответ на это действие тысячи протестантов напали на его резиденцию, осаждая его внутри, пока он не согласился освободить тех, кого он запер в Шиноне.

Ягода

После ареста протестантов в Беррском городке Иссуден Колиньи в апреле написал Екатерине в их пользу. Он утверждал, что если бы она посмотрела на то, что протестанты делали в городе, она не обнаружила бы никаких подстрекательств или какого-либо оружия. Поэтому он умолял ее позаботиться об их освобождении и дать им разрешение открыто жить в своей вере вместе с католиками.

Аунис

В Ла-Рошели, где доминировал протестантизм, губернатору Платы д'Они, сеньору де Жарнаку, который владел городом, разрешили въезд только в 1561 году после того, как руководители города убедились в том, что его обращение в протестантизм было подлинным. Он был назначен ответственным еще в 1559 году.

Сентонж

В этом регионе во время Великого поста проповедовали около 38 протестантских пасторов.

Гайенн

В начале 1561 года генерал-лейтенант Гиени, сеньор де Бюри, заявил, что его приоритетом является защита Бордо и что более широкий регион должен быть защищен местной знатью. Это действовало в течение нескольких месяцев, но вскоре начало разрушаться перед лицом нападений протестантов.

Бюри вел двойную игру с протестантами провинции. Он позволил парламенту Бордо объявить запрет на протестантское богослужение, но затем тайно сообщил протестантской общине, что, если они соберутся наедине, он не будет их беспокоить.

По оценке современного барона де Бирона , многие мелкие сеньоры в регионе перешли в протестантизм, чтобы избежать своих налоговых обязательств. Корто отмечает, что в этот период сбор налогов все чаще становится предметом спора между католическими лордами и их арендаторами.

В июне граф де Круссоль получил от короны поручение расследовать действия протестантов Гиени. Король сообщил ему, что он слышал, что в провинции было выковано несколько тысяч пик и что протестанты собрали 80 000 экю для достижения запланированной цели в 450 000 экю . Эти факты касались короны, и Крусолу было поручено расследовать их правдивость и снизить напряженность в неспокойной провинции. Бьюри сообщил Крусолу, что протестанты напали на церкви и требуют наказания. Крусол пробыл в Гиенне недолго, прежде чем его переназначили.

Королевский приказ о возвращении церквей их первоначальным владельцам не был распространен в Гиенне из-за опасений, что это просто спровоцирует еще большую негативную реакцию.

В Бордо высшие католические судьи жаловались на то, что протестанты стремятся продемонстрировать свою веру на острие меча, свергнуть корону и превратить Гайенну в ряд кантонов.

В феврале вооруженная группа «басошей» (католической уличной банды, связанной с парламентом Бордо ) прошла маршем к воротам колледжа де Гиенн (дом «экольеров», протестантской уличной банды, связанной с колледжем), намереваясь штурмовать здание колледжа. колледж и нападать на своих врагов. Узнав о том, что должно было произойти, парламент направил солдат, чтобы избежать кровопролития. В результате арест издал парламент , который наказал обе стороны. И басоши, и экольеры должны были сдать оружие, последним было приказано ликвидировать свою военную дивизионную структуру, а первым было отказано в возможности выбирать лидера на определенный период. Протестантские эколиеры переключили свое внимание на менее воинственные незаконные действия, такие как пение псалмов. Парламент предъявил обвинения многим экольерам , занимавшимся пением псалмов.

В мае Бюри предложили услуги 4000 католиков для охраны порядка в Бордо, однако он отказался. продлил это предложение В июне парламент , подчеркнув, что оно высвободит профессиональные войска для охраны сельской местности.

Капитан гвардии был арестован по подозрению в содействии побегу из тюрьмы нескольких протестантов в сентябре, а после суда в апреле следующего года был снят со своего поста.

В конце 1561 года парламент попытался реквизировать 80 человек из гарнизонов замков для усиления городской стражи. Капитаны каждого замка отказались, сославшись на недостаточные ресурсы. Поэтому парламент . обратился к католической милиции, сформированной из их собственных членов Бюри возражал, и его возражение было преодолено только тогда, когда ополчение было подчинено юрату ( городскому совету Бордо) под надзором капитана дюге (капитана вахты).

21 ноября протестанты Бордо предприняли попытку штурма замка Тромпет, ключа к обороне города. Однако гарнизон и его командир остались стойкими и оказали сопротивление штурму. Это нападение оказалось невыносимым для парламента , и в декабре, после очередного яростного осуждения руководства Бюри, был сформирован синдикат судебных адвокатов (с собственной милицией). После того, как протестантских членов организации обманом заставили подписать декларацию, их всех отстранили от участия в суде. Суд потребовал от короны отправить в провинцию католические войска для восстановления порядка. Когда умеренный премьер-президент парламента вернулся в январе 1562 года , он объявил решения суда незаконными и осудил их лидеров.

Один из лейтенантов Бюри по имени сьер де Савиньяк де Туар действовал в Ажене. Парламентарии Бордо пожаловались Бюри, что Савиньяк руководил отрядом линчевателей численностью около 2000 человек , которые сурово наказывали католическое население. Бюри также поручил протестантскому сьеру де Месми возглавить один из патрулей в регионе, но католики настолько презирали его, что при пленении в 1562 году он был казнен без суда и следствия по приказу парламента Бордо .

В Клераке, Тоннене, Монфланкене и Сен-Ливраде к августу в Бюри прибыли сообщения о том, что католических священников изгнали из их церквей. В Вильнёве, Пенне и Нераке именно кордельеры были изгнаны протестантами из своих монастырей.

В августе протестанты предприняли нападения на два замка: Туар и Фрегимон. Они принадлежали сеньору де Монпеза . Монпеза пользовался жестокой репутацией в Ажене и совершал нападения на протестантские церкви Либоса, Турнона и Ла-Плюма. Ключевой фигурой протестантской оппозиции Монпеза был старший брат сеньора Антуан де Монпеза, которого лишил наследства их отец. Старший брат обратился в протестантизм и уже в 1558 году возглавил нападения на замки Ланьяк и Фрежимон.

Сеньор де Монлюк , будущий маршал и генерал-лейтенант Гиени, командующий в последних итальянских войнах.

В феврале Монлюк вернулся в Ажен и поручил консулам города охранять ворота. Таким образом он надеялся продемонстрировать ответственность католической коалиции за защиту города. В это время была расширена милиция. Сокровища собора и церквей были перенесены в близлежащий замок для их защиты. Затем они начали атаковать протестантов за недавние беспорядки.

Корона, стремясь избежать эскалации, заключила в регионе перемирие. Ополчение было подавлено, силы Монлюка покинули Ажен, и протестантам снова разрешили присутствовать на советах. Католические вельможи были недовольны тем, что амнистия означала освобождение заключенных-протестантов, и вскоре военный совет был возрожден. Корона получила различные петиции от католиков, подчеркивающие вооруженные протестантские собрания для богослужений, в результате чего корона ответила запретом на собрания под угрозой штрафов и тюремного заключения.

После актов протестантского иконоборчества в Ажене протестантский министр города решил работать вместе с судебной властью города, чтобы помочь добиться наказания виновных. Министры опасались, что иконоборчество грозило принять характер восстания, которое могло бы разрушить общественный порядок.

Протестантские ремесленники наблюдали за иконоборчеством в городе и сетовали, что, если они будут ждать, пока их консистория (административный орган молодой церкви) начнет действовать, ничего никогда не произойдет. В сентябре протестанты Ажена сообщили Кальвину, что они изгнали католицизм из города и его окрестностей. Эта чистка католицизма включала в себя определенное насилие, и поэтому лейтенант Бордо готовился подавить их, собрав вместе людей, среди которых были даже люди короля Наварры. В отчете Кальвину с обеспокоенностью отмечалось, что протестантское оружие может быть конфисковано в рамках этого процесса.

Посетив различные общины обеих конфессий по всему региону Ажене, Бури прибыл в Ажен 3 октября. Он утверждал, что конфронтация не является ответом, и предложил, чтобы, когда потребуется вмешательство со стороны более высоких властей, город обратился к сенешалю д'Ажене для решения вопросов. 20 октября Бури удалось добиться от городского совета согласия на создание двухконфессиональной палаты.

У католиков Ажена выросло отвращение к двухконфессиональной палате, утверждая, что она слишком снисходительна к протестантам. В январе 1562 года они получили согласие сенешаля д'Ажене на то, что протестантов необходимо исключить из юридического и президиального суда, с ним он согласился.

Знаменитый инцидент произошел в Фюмеле в ноябре. К замку барона де Фюмеля приблизилась разъяренная банда бунтовщиков. В состав этой банды бунтовщиков входили как протестантские, так и католические крестьяне. Фюмель (бывший посол Франции в Османлы Импараторлугу ) был жестоким лордом, известным тем, что безжалостно применял свои сеньорские прерогативы. Он также имел опыт разгона протестантских собраний в своих владениях. В ответ на это протестантская консистория призвала к оружию. Он появился на своей террасе и был поражен несколькими залпами снайперов-мятежников внизу. Жители города Фюмель, во многом причастные к убийству, закрыли свои ворота, а переходы через Лот охранялись, что позволило убийству произойти без вмешательства со стороны других властей. Когда слуги барона попытались найти врача, их арестовали и поместили в дом городских консулов. Мятежники подожгли вход в замок и вторглись в резиденцию, обнаружив барона раненым в постели. Его зарезали различными предметами. Затем замок был разграблен, а жена и сын барона подверглись террору, прежде чем их отправили в тюрьму Фюмель. Бумаги и записи в замке также сжигаются. Объявив его «злым гонителем», убийцы барона удалились, распевая псалмы. Хотя сенешаль Ажена вскоре позаботится о том, чтобы барон был достойно похоронен, жители Фюмеля проведут следующие несколько месяцев, изолируя Фюмеля от внешнего мира.

Хотя несомненно, что некоторые из тех, кто участвовал в деле Фюмеля, были протестантами, маловероятно, что все были протестантами. Тем не менее, это дело быстро превратилось в антипротестантскую пропаганду. Парламент Бордо проигнорировал участие крестьян-католиков, назвав это событие протестантским восстанием. Также игнорировался тот факт, что монастырь Клюниак и церковь Фюмеля остались нетронутыми. При допросе Кэрроллом названных подозреваемых он отмечает, что среди них было 44 ремесленника и 14 знатных людей, но не было ни одного дворянина. Местный протестантский дворянин остался в стороне от участия. Анализ названных подозреваемых, проведенный Крузе, подчеркивает, что многие из причастных не были арендаторами Фюмеля и прибыли из других мест. Поэтому он выступает в пользу религиозной мотивации. В 1562 году Монлюку будет предъявлено обвинение в подавлении этого конкретного восстания. Он изолировал 8 католических чиновников, придерживающихся жесткой линии, из Ажена, чтобы они вошли в состав судебной коллегии. Он приказал повесить около 30-40 протестантов в Фюмеле. Дома примерно 200 участников должны были быть снесены, а город Фюмель лишен своих свобод (и стен) и уплачен штраф в размере 320 000 ливров в качестве возмещения. Примечательно, однако, что лидеры группировки убийств избежали наказания. В рассказе Монлюка о преступлении оно рассматривается как иллюстрация того, как революционная общественная основа потрясает догмы протестантизма. Этим средством рассчитывали отпугнуть дворянство от симпатий к протестантизму. Это также послужило для Монлюка оправданием жестокой кампании, которую он вел против гасконских протестантов в последующие месяцы. По словам Монлюка, нападения на Фюмеля были лишь частью более крупной серии запланированных нападений, и только своими казнями он остановил аналогичное восстание в Сен-Мезаре. Организатором, по его мнению, был адвокат из Лектура, клиент Наварры. Однако все это время Монлюк занимался запугиванием, а не боем. Лишь в апреле 1562 года в его репертуаре не было ни осады, ни военного сражения.

Сельские крестьяне в долине Гаронны не довольствовались поджогами церквей и аббатств, а продолжали нападать на замки, иногда даже преследуя сеньора в рамках нападения. В августе сеньор де Левиньяк был вынужден покинуть свой замок после того, как на него напали около 2000 воров. Соседи Левиньяка, сьеры де Лестель и Туар, также подверглись обыску в своих резиденциях. Кэрролл полагает, что состояние гражданской войны уже существовало в Гайене в 1561 году.

В Марманде протестантские линчеватели разрушили монастырь Кордельеров, при этом несколько человек были убиты.

лиса

В декабре протестанты Фуа участвовали в грабежах городских церквей. Протестантский священник города попытался вмешаться, чтобы остановить их, однако был схвачен единоверцами и утащен обратно в свой дом.

Лангедок

Монморанси и его генерал-лейтенант в Лангедоке Жуайез подверглись резкому упреку со стороны Екатерины в начале октября. Она приказала смягчить репрессии, проводимые Жуайезом в провинции, и упрекнула констебля за многочисленные жалобы, поступающие из провинции. Монморанси, не привыкший к такой критике со стороны короны, утешался тем, что на него нападали за его религию. Жуайезу было приказано позволить протестантам самим следить за своим порядком и дисциплиной.

Letters de Cache, предоставленные короной религиозным заключенным, были встречены парламентом Тулузы прохладно. После задержки с регистрацией они применили строгий подход к их казни: всех освобожденных заключенных заставили принести клятву отречения. Граф де Крюссоль возразил, что они так сильно изменили эдикт, что он был почти «сформирован заново».

В марте один из капитулов Тулузы (руководители гражданского правительства) участвовал в делах провинциальных поместий Лангедока и в ходе их хода предлагал решить вопрос с королевскими финансами путем отчуждения церковной собственности. Такое предложение было с ужасом встречено некоторыми парламентариями -католиками , которые обратились в суд, чтобы доказать, что вместо этого протестантская собственность должна быть использована в качестве покрытия королевского долга.

К 1561 году протестантские студенты университета становились все более уверенными в своей воинственности. Около 400 человек собрались возле дома премьер-министра парламента, чтобы потребовать место для протестантского богослужения. Студенты регулярно сталкивались с басохиенами (музыкантами и актерами, выступавшими на католических церемониях, состоящих из членов двора Тулузы), несмотря на попытки обезоружить каждую сторону и не допускать студентов к передвижению по городу. Городская стража изо всех сил пыталась поддерживать порядок между группами и была вынуждена обращаться за помощью к другим органам в поддержании порядка.

В ответ на это капитулы сформировали вспомогательный отряд из 100 человек, который должен был подчиняться капитану гвардии. Но даже этого к концу 1561 года оказалось недостаточно, и капитулы привлекли новых граждан на второстепенные роли. , в котором доминируют католики, Парламент не согласился с этими шагами, утверждая, что новые гвардейцы были непропорционально протестантскими и что эта протестантская гвардия приглашала больше своих единоверцев через городские ворота. По оценкам парламента, в городе проживало около 4000 протестантов.

1 сентября сьер де Террид был назначен губернатором Тулузы в надежде утихомирить беспорядки. Он разместил в городе гарнизон всех своих войск и лишил капитолия власти над гвардией. Капитулы были возмущены этим оскорблением их городских привилегий и воинствующего католического авторитета Террида. В декабре им удалось добиться отзыва Террида короной и заменить его графом де Круссолем. Назначение Крусола было встречено с ужасом католиками Тулузы.

В январе 1562 года в Тулузе была основана протестантская консистория. В оппозиции сформировался католический синдикат. марта 1562 года его возглавляли два президента парламента С .

Епископ Монпелье покинул свой город в июле. Жуайез, генерал-лейтенант Лангедока, в письме Монморанси от 30 сентября выразил отчаяние по поводу ситуации в Монпелье. Он сообщил Монморанси, что на его счету всего 50 аркебузиров и что захват великой церкви Богоматери в Монпелье был предпринят группой из 3000 протестантов. Далее его силы пришлось рассредоточить по провинции, которая все больше попадала под контроль протестантов. По его мнению, протестанты захватили Лавор , Реальмон , Рабастен , Ревель и Кастр.

Около 19 октября гарнизон и духовенство разбили лагерь в соборе Сен-Пьер, когда протестанты попытались захватить здание. Один из защитников произвел выстрел, что вызвало взрыв ярости со стороны протестантов. В течение следующих нескольких дней собор был захвачен и подвергнут тщательному разграблению, в результате чего было убито 30-40 католиков, среди которых было 3 каноника. Протестантские консулы Монпелье пытались организовать инвентаризацию захваченных предметов и избежать грабежей, но это было тщетно.

В Монтобане протестанты заставляли священника ехать на осле вверх ногами, держа его за хвост. Священника вытащили на площадь, где сожгли его облачения и растоптали войско. В августе стремление к иконоборчеству привело к уничтожению всех статуй, будь то в общественных церквях или частных домах, а также нападению на картины, где бы они ни находились.

Консистория Нима заявила, что они подчиняются суду в вопросах приобретения церквей, а тем временем захват церквей был запрещен. Протест против захвата церкви был выражен в письме протестантской общине Монпелье в августе. Тем не менее в сентябре протестанты Нимуа во главе с людьми знатного происхождения захватили церковь францисканцев в городе. Хотя протестантская консистория города возражала, что им неприятны такие насильственные действия, они 7 голосами против 5 проголосовали за принятие приобретения первой захваченной церкви. Это было оправдано тем, что его приобретение не требовало насилия и что оно им было необходимо. Однако те, кто его взял, должны были понести наказание. Пьер Вире, посетивший Ним, будет проповедовать в церкви в начале октября. Консистория разместила охрану у церкви и сообщила близлежащей общине, что может подражать Ниму, если любые захваты не будут связаны с кровопролитием. В октябре консистория начала милитаризацию, создав ополчение под командованием восьми капитанов. Всего в 1561 году протестанты совершили четыре нападения на церкви Нима (29 сентября, 8, 15 и 21 декабря). 15 декабря епископ Нимский был запуган толпой и заставил его передать протестантам еще две церкви. Он был вынужден бежать из собора после того, как 21 декабря иконоборческий бунт вторгся в здание и направился в Арль. В течение года насилие перешло от желания приобрести места отправления культа к желанию искоренить католицизм в городе.

6 декабря состоялись новые консульские выборы. Корона оказалась нежелательной повторять навязывание католических консулов, которое она предприняла путем переворота годом ранее. Таким образом, протестанты, силы которых значительно возросли со времени последних выборов, смогли численно доминировать в процессе. Католические кандидатуры уходящих консулов ​​были проигнорированы избирателями, которые почти все голосовали за протестантских кандидатов.

Уже в октябре несколько членов религиозных домов Мийо отказались от своих орденов. Протестанты Мийо не согласились оставить добровольный выбор, и в течение следующих нескольких месяцев в различные религиозные дома Мийо вторгались жители, которым угрожали люди в масках. Наконец монастырь Целестинов был подожжен.

В Вильфранше протестант был убит снайпером, засевшим в колокольне монастыря Кордельеров. В отместку некоторые протестанты убили священника во время мессы 22 июля.

В октябре генерал-лейтенант Лангедока Жуайез столкнулся с проблемами с короной из-за своей роли в жестоком эпизоде ​​против протестантов Безье. Один из его подчиненных стал участником инцидента, в результате которого несколько человек погибли. Корона отчитала Жуайез за такой «большой скандал».

19 ноября группа протестантов проводила богослужение в частном доме в Каоре. Об этом узнала группа католиков, собравшихся на мессу. Дом, в котором молились протестанты, был подожжен, а те, кто пытался спастись от ада, были убиты толпой католиков снаружи. Около 30 протестантов были убиты, их тела брошены в костер.

Точно так же в Каркассоне в декабре произошла резня протестантов.

Комтат Венассен

Протестантское молитвенное собрание в Вильнев-ле-Авиньоне было штурмовано папскими солдатами в 1561 году. Они убили семерых участников, выставив напоказ печень одной из своих жертв на железном стержне.

19 октября Папа отправил своего племянника Фабрицио ди Сербеллони в Авиньон с целью защиты папской территории от нападений протестантов. Для этого ему было поручено в случае необходимости связаться с кардиналом де Турноном или даже с Фелипе II.

Сербеллони начал собирать войска в Авиньоне, чтобы «охранять свои поместья от протестантов». До французского двора дошел слух, что в его планах будут задействованы испанские войска. Поэтому король приказал Сербеллони наблюдать, а тем временем приказал собрать войска в Марселе и усилить город. сеньору де Сен-Сюльпис и принцу Салерно (принцу Салерно) Расследование Авиньона было поручено . Сен-Сюльпис отметил неодобрение Екатерины по поводу сбора войск без ее информирования об их цели. Салерно написал Карлу, что его подданных вербовал Сербеллони и что папский командующий не наказал виновных в убийствах французских протестантов в Вильнёв-ле-Авиньон. Он также укреплял Авиньон. В свете вышеизложенного Салерно посоветовал королю убрать Сербеллони.

После этого Жуайез был уведомлен о потенциальной испанской угрозе, и кардинал ди Феррара поручил предупредить Сербеллони о решимости короля направить против него войска, если он продолжит вербовать войска внутри Франции. Жуайез сообщил королю, что испанцы на границе не предпринимали никаких действий. Карл написал непосредственно Сербеллони, сообщив ему, что, если ему понадобятся войска для защиты, он должен использовать королевские войска, тогда папскому командующему стали косвенно угрожать.

Дофине и Лионне

Провинциальные протестантские синоды Дофине и Лиона утверждали, что протестантская военная организация должна осуществляться отдельно от местных консисторий. Это был ответ на события, уже происходящие в провинциях. Таким образом, консистория могла сосредоточиться на чисто религиозных вопросах.

В день Тела Христова в Лионе католический священник, несший войско, подвергся нападению протестанта.

Прованс

Граф де Тенд, губернатор Прованса

Сеньор де Мован вернулся к своим кампаниям в Провансе в 1561 году. Именно с его силой иконоборчество стало систематическим процессом. Поэтому католические крестьяне региона взялись за оружие, чтобы защититься от его нападений. Однако этим они не ограничились, а также направили свою защиту от действий католических лордов.

были беспорядки В Экс-ан-Провансе , и Екатерина и король сочли, что губернатор граф де Тенд слишком мягок в своих репрессиях. Ему писали, призывая разгромить виновников беспорядков, и унижали его за неспособность должным образом поддерживать порядок. В то время как Тенде застопорился в своих репрессиях, католическая организация линчевателей взяла на себя ведущую роль в подавлении протестантизма в Провансе. Это аристократическое движение было известно как «Фласанцы» по имени его лидера, сеньора де Флассана , губернатора Экса. Фласан возглавлял отряды, называвшие себя chevaliers de la foi (рыцари веры). Его люди бродили по провинции с белыми шерстяными крестами на шляпах во главе с кордельером, размахивающим распятием. Этот католический отряд линчевателей в основном состоял из дворян, демобилизованных к концу итальянских войн.

По наущению Флассанов виселицы были воздвигнуты в Маноске, Валансоле и Марселе. Террор, которым он занимался, был равен террору Мована, и крестьяне научились бояться обеих групп. В декабре короне в отчаянии сообщили, что вооруженные люди Флассана вторглись в провинциальные поместья Прованса. Католические повстанцы рассматривали возможность соединения с папским полководцем Фабрицио ди Сербеллони.

Ответы

Католические лиги

В ряде городов были созданы лиги с целью истребления протестантизма. В Ажене в ответ на жалобы на то, что местные протестанты терроризируют священников и народ, в октябре была создана дворянская католическая лига. Целью лиги было как защитить католицизм, так и действовать как сеть, чтобы лучше реагировать на новые протестантские «мятежи». Лигу возглавлял генерал-лейтенант Гиени, сеньор де Бюри, который написал в Наварру письмо, чтобы выразить свое горе по поводу смерти Фюмеля; В нем также участвовали сеньор де Негрепелисс и множество дворян из Керси, Арманьяка, Руэрга, Комменжа, Перигора, а также дворян из Ажене. Как только эта лига выследила некоторых из виновников убийства Фюмеля, Бури отмежевался от тела. Аналогичная лига была создана в Дьеппе в апреле с целью истребления протестантов. Юрист из Бордо основал лигу, насчитывавшую 3000 вооруженных членов, которые были разбросаны по всему городу для защиты католической веры. Лига Бордо была реакцией на «мягкость» Наварры и Бюри по отношению к протестантизму.

Подчиненные-губернаторы

На юге королевства губернаторам провинций было разрешено назначать новых подчиненных себе губернаторов для борьбы с различными беспорядками. Эти новые подчиненные губернаторы будут нести ответственность за захват оружия и подавление восстания. К 1572 году только в епархии Кастр (одна из двадцати двух епархий Лангедока) проживало 24 губернатора.

Миссия Крусола

Граф де Круссоль , почетный кавалер Екатерины Медичи и руководитель миссий по умиротворению на юге Франции.

10 декабря король написал графу де Круссолу письмо , в котором поручил ему следить за восстановлением порядка на Юге . Для этой цели он должен был иметь пять жандармских рот и несколько сотен аркебузиров . Он был назначен Екатериной лейтенантом и командующим в Лангедоке. Корона поручила ему обеспечить, чтобы католики и протестанты Лангедока, Дофине и Прованса пользовались состоянием «хорошей дружбы». Это было сложно, учитывая агрессию, с которой в это время боролись общины на юге. Некоторые католики увидели в его назначении явную победу протестантов своих провинций. В каждой провинции он должен был сотрудничать с генерал-лейтенантом (Лангедок, Гиенна, Дофине) или губернатором (Прованс) провинции, чтобы следить за соблюдением королевских указов и наказанием тех, кто их нарушал. В Дофине он должен был проследить за тем, чтобы те, кто имел оружие, были разоружены, и соблюдать осторожность. Что касается Лангедока, король предупредил Крусола, что виновники скандалов в провинции могут оказаться настолько влиятельными, что Жуайез не сможет привлечь их к ответственности. Имея за спиной солдат, Крусол должен был уничтожить тех, кто препятствовал его поручению, и, если необходимо, силой проникнуть в города. Все чиновники должны были подчиняться Крусолу, как и он королю. Крусол будет работать вместе с комиссарами для достижения своих целей в каждой провинции.

комиссии из двух парламентариев Для каждой из рассматриваемых провинций были созданы . Отправленные до публикации Сен-Жерменского эдикта, члены комиссии имели то преимущество, что присутствовали на местах и ​​немедленно приступили к его осуществлению. Они будут иметь право расследовать и судить различные правонарушения, освобождать заключенных и проверять поведение существующего судебного аппарата.

Комтат Венассен

Первой задачей Крусола было отреагировать на угрозу, которую Сербеллони представлял на папских территориях. Карл и Екатерина написали папскому командующему, что он должен ожидать прибытия Крусола и принять его так же, как и короля.

Крусол встретится с Сербеллони, однако исход встречи неизвестен.

Лионне и Дофине

Прибыв в Лион примерно в конце декабря, Крусол приказал протестантам ограничить свои проповеди за пределами городских стен и разоружить людей. Из Лиона он переехал в Валанс, где договорился с губернатором Ла Пласом, чтобы заставить протестантов поклоняться за стенами и сдерживать свои страсти, хотя он должен был следить за тем, чтобы они были защищены. Протестанты Дофинуа из римлян просили его оказать им поддержку против генерал-лейтенанта Дофине .

10 января Круссоль прибыл в Вильнёв-ле-Авиньон, сделав город своей оперативной базой. Отсюда он вызвал нескольких протестантов Нимуа, чтобы они ответили на обвинения в захвате церквей. Они заявили ему, что при их захвате не было никакого убийства или мятежа, и обратились к королевскому совету. Крусол упрекнул их и приказал покинуть церкви и вернуть католические активы, которые они приобрели. Несколько дней спустя, 13 января, он издал приказ , в котором назвал себя генерал-лейтенантом и изложил инструкции, данные ему в его комиссии. Разрушение католической собственности и нападения на церкви осуждались наряду с «убийствами и подстрекательствами».

Лангедок

Комиссарами, отправленными в Лангедок, были Мишель Келен и Жан де Ла Гель. Они сообщили королю, что обнаружили, что в провинции царит хаос. В Лангедоке призывы к королевскому вмешательству исходили в основном от католиков. Как и в Провансе, Крусол нес ответственность за обеспечение религиозного мира в Лангедоке. Однако самого его в провинции не было, поэтому члены комиссии обратились за помощью к генерал-лейтенанту Жуайезу. Протестанты региона надеялись, что члены комиссии сохранят за собой право на богослужение в Ниме и Монпелье.

Круссол будет действовать над восточными частями провинции Лангедок, которые находились недалеко от его поместий. В этих регионах протестантизм проник даже в сельские общины.

Протестанты Нима решили подчиниться Крусолю и вернуть церкви в свои владения. Епископ и священники смогли вернуться и 18 января отслужили мессу. Однако разгневанные протестантские толпы возмутились возвращением церквей католикам и воспрепятствовали проведению богослужений в двух приходских церквях. Крусоль также приказал арестовать нескольких католиков Нима.

В Монпелье Круссол также желал возвращения церквей католикам и направлял просьбы об этом. 22 января ключи были возвращены католикам. Эти меры привели к забрасыванию камнями при попытке вновь ввести массы в город.

Крусоль с одобрением отметил Екатерине, что покорение Нима и Монпелье оказалось не таким сложным, как он опасался. Тем временем протестантский пастор Вирет призывал свою паству повиноваться Крусолю, оставив захваченные ими церкви и отказавшись от оружия. Он превозносил их, чтобы они следовали условиям эдикта Сен-Жермена или подверглись силе оружия со стороны графа де Круссола. Крусоль двинулся из Лангедока в Прованс, оставив Лангедок в руках Келена и Ла Геля.

К маю 1562 года, когда Крусоль был отозван в суд, генерал-лейтенант Лангедока написал Екатерине, подводя итог бесконечным мятежам, господствовавшим в провинции, прежде чем отметить, что «Круссоль скажет вам, в каком состоянии он оставляет дела».

Прованс

Антуан Фюме и Андре де Понна были двумя парламентариями, которым было поручено навести порядок в Провансе. Хотя они были отправлены в ноябре, они не приступили к исполнению своих обязанностей до начала февраля, когда парламент Экса рассматривал Сен-Жерменский эдикт. Они должны были сотрудничать с местными судебными властями, если местная судебная система не оказалась скомпрометированной против их миссии. Чтобы помочь им в установлении порядка, они должны были сотрудничать с губернатором Прованса графом де Тендом и графом де Круссолем , который был назначен генерал-лейтенантом по умиротворению Прованса. Назначение Крусола на эту должность вызвало упрек со стороны парламента из-за подозрений в его протестантских взглядах.

Члены комиссии столкнулись с сьером де Флассаном , который возглавил крайних антипротестантов Прованса в период террора. Члены комиссии вызвали Флассана на встречу с ними, но он отказался, а также отказался разоружиться. Круссоль (который прибыл в Прованс в конце января) написал Екатерине письмо с просьбой послать письма Фласансу и лидеру парламента Экса с указанием им покинуть Прованс.

Фласанс демонстративно заявил, что Январский эдикт распространяется только на регионы, которые просили об этом, такие как Париж и Орлеан. В результате он был объявлен мятежником и подвергнут военной кампании.

Члены комиссии, которым первоначально было отказано во въезде в Экс, обосновались в Мариньяне и организовали собрание, пригласив все стороны представиться и объясниться. Власти Экса подчинились, за исключением Флассана. Они пытались оправдать свой обструкционизм, но были уволены. После капитуляции духовенства 5 февраля члены комиссии переехали в Экс и выступили перед парламентом . Крюссоль и граф де Тенд также вошли в Экс в это время. Протестантам было предоставлено место для их богослужений, население было разоружено, а указ Сен-Жермена прошел через парламент . Офицеры короны, связанные с Флассаном, в том числе члены парламента, были подвергнуты короне чистке. По их словам, их цель заключалась в борьбе с мятежами. Парламент отреагировал положительно и помог им провести чистку консульства. Опубликовав предыдущие указы короны и принявшись за их соблюдение. Крусол все больше опасался успеха своей миссии и запросил у короны дополнительные войска. На встрече с местным командиром они заявили, что король желает, чтобы протестанты и католики жили друг с другом в гармонии. Фюме и Понна были рады сообщить в марте, что в Эксе теперь мир.

На расстоянии от Марселя члены комиссии опасались, что их способность обеспечивать правосудие будет ограничена.

Гайенн

Комиссарами, отправленными в Гиень, были Николя де Компэн и Гийом Жирар. Де Без умолял протестантов Гиени отказаться от поддержки подстрекательства к мятежу и работать с двумя комиссарами. Ожидалось, что Круссоль и командующий Блез де Монлюк выполнят решения комиссаров. Несмотря на то, что генерал-лейтенант Гиенны, сеньор де Бюри, очень желал присутствия комиссаров, их прибытие задержалось до конца февраля. Поэтому в их отсутствие несколько парламентариев на их место были назначены из Бордо. Эти двое также будут отложены, и в конце концов Монлюк и Бюри оказались недовольны обеими группами комиссаров. Жители Бордо были неопытны и имели слишком ограниченные полномочия для нужд ситуации. Представители короны были «настолько благосклонны к протестантам, что Монлюк и Бюри стали объектом множества жалоб». В своих мемуарах Монлюк утверждал, что они были одними из самых крайних протестантов королевства. Поэтому они попросили корону прислать новых комиссаров. Тем временем парламент . пытался добиться принятия своих членов короной, утверждая, что это была самая простая альтернатива привлечению посторонних, и что это хорошо сработало для предыдущих королей

По мнению Монлюка, назначенные королевской властью люди приступили к преследованию «невиновных» католиков в Каоре, что, по его мнению, было преднамеренной местью за преследование виновных в убийстве Фюмеля. Фактически Жирар и Компэн начали с судебного преследования виновных в массовом убийстве протестантов в Каоре. Когда Бюри и Монлюк решили переехать в Ажене, они попросили членов комиссии поехать с ними, но члены комиссии им отказали. Поэтому Бюри и Монлюк обратились к альтернативным комиссарам.

В Муассаке Компэн и Жирар выступили против несанкционированного собрания дворян в городе. Они запросили список имен тех, кто собрался в Муассаке. Это вызвало к ним неприязнь дворян, которые жаловались Монлюку и Бюри.

Компаэн и Жирар наиболее серьезно не согласились бы с Монлюком и Бюри по вопросу Сен-Жерменского эдикта. Первый утверждал, что второй неверно истолковал указ, стремясь запретить присутствие протестантских священников в местах, где они раньше не действовали. Два комиссара попросили корону написать им разъяснение, подтверждающее их понимание того, что эта интерпретация просто наказывает тех, кто был законопослушным в прежние времена. Кардинал д'Арманьяк также протестовал против членов комиссии, утверждая, что для назначения министра в общину необходимо разрешение соответствующего сеньора, священника и церковного старосты. Арманьяк неправильно истолковал указ, это было требование только для путешествующих министров. Жалобы всех вельмож привели к отстранению Компэна и Жирара.

Из Бордо поступили жалобы на провокационные воинственные демонстрации городских протестантов. Бури поддержал протестантскую общину города, согласившись с ней в том, что город несправедливо блокировал их право хоронить умерших так, как они того пожелают.

Екатерина обдумывала дальнейшие средства, с помощью которых можно было бы добиться примирения религий на Юге . Это должно было произойти путем отправки Конде на Миди , чтобы он мог наблюдать за разоружением, возвращением собственности и положить конец грабежам. Он также предложил бы преимущества своим единоверцам, определив за пределами городов места для протестантского богослужения. Этот план, вызвавший серьезные возражения со стороны Фелипе II, так и не был реализован.

Примирение

После 12 июля Гиз снова покинул двор и проводит время в Пикардии, прежде чем в августе отправиться в Кале для отъезда Марии Стюарт в Шотландию. она уехала в сопровождении Омале, Эльбефа, великого священника 15 августа и сына Монморанси Дамвилля. Обосновавшись в Шотландии, она на примере правления Франсуа II поняла, что репрессии больше не являются эффективной религиозной политикой. Когда к ней обратились шотландские католики, она дала им отпор, хотя и не приняла протестантизм. Будучи преисполнен решимости сыграть свою роль в королевском проекте «Осень», Гиз возвращается ко двору 23 августа вместе со своим братом, прибывшим 29 июля.

Лорейн провела продуктивное интервью с английским послом после его возвращения ко двору в конце июля, стремясь восстановить мосты с английской короной теперь, когда состояние семей в Шотландии снова начало расти. Они обсуждали церковную реформу, и когда Лорейн узнала о католической брошюре из Лиона, в которой Элизабет осуждалась как «Иезавель», он предпринял попытки арестовать ее автора. Видя, что Лотарингия сочувствует лютеранству, посол сразу же обратился с просьбой достать для него переведенный экземпляр английского Молитвенника.

Примирение между Конде и Гизом было организовано 24 августа в резиденции Монморанси, которая была больна. Гиз объявил Конде, что он не участвовал в его заключении, Конде ответил, что считает зачинщиков его заключения злонамеренными, с чем Гиз согласился, снова заявив, что это не повлияло на него. Это наблюдалось на внешнем уровне. «Фасообразное» примирение было во многом необходимо для того, чтобы облегчить возможность проведения предстоящего Коллоквиума. Без этого двое мужчин не присутствовали бы в суде одновременно. По мнению Гиза, он не мог надеяться остаться в правительстве, если проигнорировал решение парламента о невиновности Конде; кроме того, это позволило ему продолжать строить свою репутацию великодушного человека. Гиз и Монморанси посетили Екатерину 28 августа в полночь, чтобы мрачно заметить, что, по их мнению, католики королевства вооружаются, и что существует риск разделения королевства на две части.

Примирение между Конде и Гизом было достигнуто незадолго до прибытия ко двору королевы Наварры. По мнению венецианского посла, это было случайностью, поскольку он считал, что она наверняка саботировала бы эти усилия. Отношения между королевой и ее мужем сильно ухудшились после ее обращения. Король Наварры не только высмеивал ее религию при дворе, но и начал встречаться с другой женщиной во время ее отсутствия. Королева гневно написала кардиналу д'Арманьяку, обвиняя его в том, что он стал причиной ошибки ее мужа. Она привела с собой ко двору своих детей, принца Беарна и Екатерину . Королева-мать тепло приветствовала ее и разместила в лучших покоях Сен-Жермена для предстоящего Коллоквиума.

Коллоквиум Пуасси

Де Без произносит речь перед католическим духовенством и королевской семьей во время коллоквиума в Пуасси.

25 июля были опубликованы письма с призывом к созыву коллоквиума с приглашением протестантов. В это время Екатерина имела более тесные отношения со своими советниками-протестантами, чем с католиками. По словам кардинала ди Феррары , Екатерина жаловалась, что окружавшие ее католики проявляли недостаток благодарности, в то время как протестанты были очень почтительны.

В августе планировалось начать диалог между протестантами и католическими прелатами . Только пять из приглашенных католических прелатов возражали против того, чтобы протестанты получили возможность высказать свое мнение. Тем не менее, около половины французских епископов, собравшихся в Пуасси, не присутствовали на коллоквиуме. По предложению епископа Валанса в Женеву было отправлено приглашение прислать представителей протестантов для участия в обсуждениях. Колиньи попросил де Беза принять участие, и тот согласился. Поэтому де Без поехал во Францию, чтобы представлять протестантскую партию. Протестанты уже восприняли созыв коллоквиума как успех, как шанс изложить свои религиозные взгляды, «самая обоснованность которых естественным образом приведет к обращению присутствующих». На первой встрече де Безе и Лорейн у них было позитивное взаимодействие, в ходе которого они обнаружили большое согласие по вопросам религии между своими двумя позициями. Лорейн открыла встречу, заявив, что он знает де Беза только по его произведениям, которые вызвали большой беспорядок в королевстве. Де Без отрицал, что написал «Ле Тигр», и сказал Лоррейн, что оказал на него слишком большое влияние. Затем Лорейн спросила, написал ли де Без отрывок, подразумевающий, что Христос одинаково присутствовал и в Евхаристии, и в грязи. Де Без отрицал это, излагая кальвинистскую позицию, в то время как Лорейн подчеркивала лютеранскую позицию. После дальнейшего допроса Лорейн и де Без, похоже, пришли к соглашению по поводу мессы, и двое мужчин заключили это объятием, Лоррейн отметила: «Вы обнаружите, что я не такой черный, каким меня представляют». Умеренные католики, участвовавшие в конференции, были готовы пойти на определенные уступки, такие как причащение в обоих видах, изменение ритуала крещения для повышения его простоты и уменьшение культа изображений. Эти уступки были пределом для некоторых умеренных, таких как Клод д'Эспенс и епископ Валанса. Однако эти уступки не повлияли на такие ключевые вопросы, как реальное присутствие, что оказалось бы гораздо более трудным. Наварра, Екатерина и Лопиталь рассматривали протестантское исповедание Аугсбурга как ключевую ступеньку к установлению религиозного единства в королевстве.

Сен-Андре, который яростно выступал против созыва коллоквиума, был вынужден покинуть суд в начале сентября.

9 сентября открылась собственно коллоквиум, на котором присутствовали королевская семья, принцы дю Санг , советники короля, сорок архиепископов и епископов, двенадцать богословов и другие канонические юристы. Протестантская партия состояла из двенадцати богословов, главным из которых был де Без. Лопиталь открыл заседание, напомнив присутствующим католическим прелатам, что они могут вести переговоры с протестантами, которые не были арианами или манихеями и соблюдали четыре главных собора, Священное Писание и апостольское вероучение. Затем под защитой охраны Гиза были приглашены протестантские проповедники, чтобы начать судебное разбирательство. Де Без начал многообещающе с точки зрения перспективы компромисса, придерживаясь экуменического тона и избегая сложных вопросов доктрины. Однако он вызвал фурор, когда в своем выступлении обратился к вопросу о транссубстанции. Он заметил, что, хотя Христос присутствовал во время пресуществления, тело Христа было так же далеко от хлеба и вина Мессы, как небо от земли. Присутствовавшие католические прелаты разразились яростью, причем самый решительный из них кардинал де Турнон взорвался криком «богохульства», а затем повернулся и заметил Екатерине, как она могла позволить говорить такие ужасные вещи в присутствии молодого короля. и другие ее дети. Его замечания отражали общую обеспокоенность наиболее католической знати тем, что Екатерина ведет королевскую семью к протестантизму. С трудом де Без закончил свою речь. Турнон попросил напечатать его речь, чтобы католики могли подготовить свой ответ, который должен был быть дан 16 сентября. В ответ Лорейн защищала католическую концепцию евхаристии от нападок протестантов, утверждая, что даже православная церковь и лютеране поддерживают католическую позицию по этому вопросу. Де Без пренебрежительно отреагировал на защиту Лорейн, отметив, что Лорейн высказывала «старые аргументы, тысячу раз опровергнутые». Враждебно он отнесся и к предложениям Наварры пригласить лютеран присоединиться к коллоквиуму. Колиньи уныло признался Вермигли в своем разочаровании в беседе, сообщив флорентийскому протестанту о своем разочаровании тем, что Екатерина не всегда прислушивалась к его предложениям о проведении заседаний. Во время заседания 24 сентября Лорейн представила де Безу вюртембергское признание (аналогично признанию Аугсбурга) и попросила его подписать его. Де Без в ответ попросил его сначала подписать его, что вызвало подозрительные взгляды на Лорейн со стороны более консервативных прелатов. К этому времени прибыл генерал иезуитов Лайнес , который стремился к тому, чтобы переговоры не пошли дальше. Он объявил, что всякий, кто продолжит этот «разговор» с протестантами, будет отлучен от церкви. Затем он сообщил Екатерине, что протестанты — это «лисы, волки и убийцы» и что единственным советом, который может заниматься вопросами доктрины, является Трентский собор, а не национальный совет. Сам Турнон далее саботировал продолжение переговоров, настаивая на том, чтобы де Без согласился с пунктами, установленными Лотарингией, на что де Без не мог согласиться. После этого фиаско и в присутствии Лайнеса Кэтрин решила ограничить число участников будущих сессий исключительно делегатами, участвующими в дискуссиях (по двенадцать от каждой стороны), однако в последовавших за этим ожесточенных дискуссиях стало ясно, что никакого компромисса достичь невозможно. объединило бы два вероучения. Последняя попытка спасти конференцию с участием пяти представителей каждой стороны для обсуждения Евхаристии также не смогла устранить разногласия. Через месяц, 18 октября, Коллоквиум завершился без каких-либо результатов. Лютеране, приглашенные Гизом и Лотарингией принять участие в переговорах, еще даже не прибыли.

снова сообщили, Во время беседы Папе что кардинал де Шатийон совершил евхаристию в протестантской манере вместе с несколькими другими прелатами (епископом Валанса и епископом Юзеса ). Эти люди, хотя члены католической делегации на беседе, отказались принять причастие от кардинала д'Арманьяка или поклясться в пользу реального присутствия, как того требовало собравшееся духовенство в целом. Они были не единственными, кто отказался исповедовать веру, к ним присоединился епископ Шартрский . Епископ Труа, который также присутствовал на беседе в Пуасси, был самым открытым протестантом из прелатов.

Провал беседы подорвал доверие Лорейн к Кэтрин, поскольку она начала сомневаться в его способностях. Покинув дискуссии до их завершения, он подал в отставку с поста канцлера Ордена Сен-Мишель . 29 сентября Напряженность также росла внутри семьи Лоррейн, поскольку ультракатолическое крыло семьи желало положить конец этому периоду компромисса, за которым следовала Лоррейн. Для Гиза эта беседа стала невыносимым испытанием, поскольку она предоставила возможность присутствию стольких «крамольных еретиков» при дворе и у Пуасси. Герцог заметил, что беседа не успокоила страстей протестантов, которые, согласно полученному им от виконта де Жуайеза письму, занимались захватом городов в Лангедоке и подавлением мессы.

24 октября Екатерина обратилась к Папе с просьбой о религиозных уступках, в том числе о разрешении мирянам принимать причастие обоих видов. Эти требования были плохо восприняты папством. Тем временем внутри страны король обратился с просьбой к епископам королевства, чтобы они выбрали для прихода умеренных проповедников, которые не будут вызывать беспорядки нетерпимыми проповедями.

К этому времени за Наваррой ухаживали испанцы, которые предложили ему королевство Сардиния в обмен на то, что он будет добиваться объявления протестантизма вне закона во Франции. В августе он отправил в Рим своего доверенного лица, строго католика графа д'Эскара. Эскарс получил благословение курии на отношения Наварры с Фелипе. В это время д'Эскар также стал генерал-лейтенантом Лимузена, назначенным королем в надежде, что он сможет оживить связи между короной и дворянством. Прожив неделю в Париже в декабре, Наварра каждый день посещала мессу. Его окончательный разрыв с протестантизмом привел к тому, что де Без обвинил его в новом Юлиане Отступнике .

Екатерина и придворные протестанты умоляют де Беза остаться при дворе, в то время как Кальвин и городское правительство Женевы требуют его возвращения. Конде и королева Наварры обратились к Женеве с просьбой предоставить ему трехмесячный отпуск. Не особо интересуясь религией, Екатерина видела важность де Беза в его способности регулировать и дисциплинировать растущую протестантскую общину. При дворе де Без объединил семьи Круссоль, Конде, Шатийон и Альбре в единую церковь. Судебные протестанты согласились выпустить 21 октября декларацию, призывающую вернуть все захваченные протестантами церкви их первоначальным владельцам. Колиньи и д'Андело поддержали королевскую декларацию и сами выступили за нее. В обмен на эту уступку де Безу и Колиньи было обещано, что им будет предоставлено место собрания для каждого города при условии, что число собраний не превысит 500 человек. Николл утверждает, что это было частью того же плана, что и план возвращения католических церквей. Lettres de Cachet С этой целью 3 ноября были выпущены , в то время как Екатерина исследовала более формальную версию легального протестантизма. Де Без выразил серьезную обеспокоенность тем, что нетерпение его единоверцев «отнимет у них эту победу».

Заговор о похищении

Герцог де Немур , будущий губернатор Лиона, который пытался похитить герцога Орлеанского.

Гиз и его жена, герцогиня де Гиз , все больше опасаясь протестантского переворота, посоветовали Екатерине отослать младших детей подальше от двора. Герцогиня предложила отправить герцога Орлеанского (будущего короля Генриха III) к его сестре, герцогине Лотарингской , а герцога д'Эвре (третьего выжившего сына Екатерины, будущего герцога д'Алансона) к его тетке в Савойю , герцогиня Савойская . Эти призывы были поддержаны испанским послом Шантонне.

В октябре был раскрыт заговор, согласно которому герцог де Немур пытался похитить брата короля Орлеана от двора и доставить его в Лотарингию или Савойю. Отсюда он мог возглавить католическую партию. Немур предложил молодому принцу это сделать. После того, как Немур убедил Орлеана, настала очередь друга Орлеана , молодого принца де Жуанвиля , сына герцога де Гиза, который взволнованно сообщил Орлеану, как они будут счастливы в Лотарингии. Он объяснил, каким образом его выведут из суда. Молодой Орлеан рассказал о заговоре слуге, который немедленно сообщил королеве. Обнаружив этот заговор, Екатерина пришла в ужас и быстро попыталась установить официальную версию, согласно которой Орлеан пришел к ней после того, как впервые услышал о подстрекательском заговоре, чтобы довериться ей. В ответ на эту попытку государственного переворота вокруг королевских покоев была усилена охрана, и, возможно, окна Орлеана были даже замурованы.

9 октября Омале покинул двор. Он должен был уйти первым из потока лотарингских принцев и союзников, за ним следовали Лотарингия и епископ Эвре. 19 октября герцог де Гиз и все остальные братья вместе с герцогом Лонгвилем , герцогом де Немуром и 700 всадниками, составлявшими их клиентуру, торжественно покинули двор. Через два дня за ними, в свою очередь, последовал коннетабль де Гиз. Монморанси, присоединившийся к исходу. Присутствие Лонгвиля, помолвка которого с дочерью Гиза была разорвана ранее в том же году, наводит Кэрролла на мысль, что Гиз все еще поддерживает политику Лотарингии. Помимо своего неодобрения религиозных событий, Монморанси был рассержен слухами о том, что Конде может узурпировать у него должность констебля. Это был первый раз, когда все братья Лорейн покинули двор одновременно. Их уход был сознательным выражением их неодобрения политики короны, и, по мнению Кэрролла, несмотря на потерю доступа к рычагам политической власти, те, кто ушел, фактически увеличили свою неформальную власть. Покинув суд, они, с одной стороны, освободили корону для проведения терпимости, но, с другой, изолировали суд и дали понять католикам (как внутри страны, так и за рубежом – Фелипе II Испанский), что они поддерживают радикалов в их неодобрении политика. Гиз удалился в свои земли в Шампани и проведет там следующие несколько месяцев, а Лорейн тем временем отправилась в свое архиепископство Реймс. Отсутствие грандов при дворе также породило зловещий призрак того, что они могут взять в руки оружие и оказать давление на корону, чтобы она отказалась от политики терпимости. Только Турнон остался в суде, чтобы защищать дело антитерпимости.

Екатерина послала графа де Круссола узнать у Гиза и Лотарингии об их причастности к заговору о похищении в конце октября. Они отрицали свою причастность и предположили, что это протестантская клевета. Крусол обсудил с ними план Немура, стараясь избегать прямого упоминания каких-либо деталей, которые могли бы касаться семьи Лоррейн. Они заверили его, что, если Немур действительно виновен, у него не будет большего врага, чем они. Дюро считает, что, хотя они, возможно, и не планировали похитить принца, им было выгодно внушить Орлеану желание бежать от двора в качестве рычага, который можно было использовать для давления на Екатерину. 29 октября Орлеан предстал перед королем и дал показания о характере заговора. Он не упомянул об участии молодого принца де Жуанвиля, вместо этого сосредоточившись на Немуре, возможно, по просьбе его матери. Екатерина спросила его, почему он думал оставить ее, на что Орлеан попросил у нее прощения, но заявил, что никогда не хотел оставлять ее.

Немур к этому времени уже закрепился в Савойе, несмотря на желание Екатерины, чтобы его доставили к ней живым или мертвым. Он послал сьера де Линьероля опровергнуть выдвинутые против него обвинения. Таким образом, 20 ноября Линьероль был арестован. Линьероль утверждал, что слова Немура Орлеану были не более чем принятием желаемого за действительное, учитывая проблемы во Франции, и что предлагаемый «побег» был бессмысленным. Кэтрин поняла, что все, что она имела против Немура, - это слова десятилетнего ребенка, и расследование дела было прекращено. В январе Линьероль был освобожден, а с Немура были сняты обвинения в мае 1562 года. Аллюйе Государственный секретарь написал письмо, поощряя его возвращение, сообщив ему, что суд сожалеет о его отсутствии. 9 июня 1562 года Немуру разрешили вернуться ко двору, хотя Екатерина затаила обиду на принца.

Екатерина обратилась к Гизу с просьбой вернуться в суд, но он вежливо отклонил ее в ноябре, после чего Екатерина приступила к работе над его женой Анной. Гиз начал переписку с Монморанси и его женой, сообщая им, что они должны очень гордиться своей дочерью Луизой де Монморанси, которая была монахиней монастыря Сен-Пьер де Реймс. Он также вступил в переписку с несколькими немецкими лютеранскими князьями. Герцог фон Вюртембергский (герцог Вюртембергский) вел переписку с Гизом, Наваррой, а также выступал посредником между французскими протестантами и короной.

Потеря импульса

Апогей протестантов прошел, и к декабрю Конде и Колиньи покинули суд. Это не означало, что они отказались от управления: оба продолжали оказывать влияние на Екатерину. Конде сообщил, что едет в Амьен, чтобы обеспечить выполнение приказа короны против религиозного насилия. Несмотря на свой протестантизм, он призвал их также изгнать протестантских беженцев. В начале декабря Монморанси и Сен-Андре вернулись в суд. Поскольку Наварра теперь приближалась к католическому лагерю, Екатерина начала опасаться, что затевается интрига с целью узурпировать ее регентство.

Некоторые видные католические деятели в Пикардии теперь были резко настроены против Конде и писали в Наварру и Монморанси с просьбой защитить католическую религию. Конде обнаружил это и резко написал, выражая свое неодобрение. Он не доберется до Пикардии до начала войны.

Близость герцога Бульонского к Гизу означала, что, несмотря на его протестантизм, перспектива освобождения его от его губернаторства в Нормандии рассматривалась, хотя и не была реализована, в ноябре. Без своего традиционного покровителя Дианы де Пуатье Бульон в этот период полагался на поддержку Гиза, которая удерживала его на посту.

В декабре графу де Круссолу была оказана честь ввести барона де Горда и графа де Со в орден Сен-Мишеля . Бюри получил аналогичное поручение о введении в должность сьера де Субиз, как он отметил в переписке с короной, что в этом процессе могут возникнуть осложнения из-за протестантских наклонностей Субиза.

Сен-Медар

26 декабря 1561 года религиозная напряженность между протестантами и католиками в Париже вспыхнула в результате бунта Сен-Медар, в котором участвовали протестанты, собравшиеся с намерением поклониться в резиденции недалеко от церкви Сен-Медар. Протестанты выразили недовольство звуками колокольного звона католической службы, а католики жаловались на пение протестантских псалмов. Первая группа отправила одного из своих членов жаловаться католикам, которые не сразу согласились с жалобой и прекратили звон колоколов. Были отправлены новые представители протестантов, и каким-то образом началась драка, в ходе которой один из протестантов был убит. В отместку за это протестантские бунтовщики ворвались в церковь и напали на прихожан внутри. Во время разграбления церковь подверглась нападению с целью очистить ее от идолопоклоннических предметов. Бунтовщики-католики попадут в засаду, устроенную королевскими властями, и проведут ночь в тюрьме Пти-Шатле , среди арестованных были священники. Их отпустили через шесть дней. Напротив, ни один протестант после беспорядков не был арестован. В народном представлении этот инцидент рассматривался как демонстрация протестантами своей власти и контроля над городом. Даже католики, склонные к более мягким взглядам на протестантизм, были возмущены. Лейтенант -преступник Дежарден, предпринявший аресты, сам был арестован. Расследование парижского парламента в 1562 году приговорило шевалье дюге (рыцаря стражи) и его помощника к повешению за участие в аресте католического духовенства. Дежарден, напротив, избежал своей участи благодаря защите Екатерины и истощил парламент каскадом обвинений против различных парламентариев, участвовавших в суде над ним.

В начале 1562 года, когда (по большей части необоснованные) росли опасения, что вскоре может быть предпринято иностранное вмешательство, чтобы заставить корону возобновить преследования, Колиньи обратился к протестантским церквям Франции с просьбой подвести итоги военных сил, которые они могли бы поле при необходимости. Действительно, Екатерина попросила оценить силу протестантской церкви в последние дни 1561 года, чтобы она могла понять, какую поддержку они могли оказать короне. Колиньи вернулся с цифрой в 2150 церквей. Консистория Ле-Мана пообещала, что они будут сражаться за корону против любого принца, который попытается вести войну против короля. По этой просьбе Екатерины протестанты королевства стали видеть себя в большей степени защитниками короны и более оправданными в военных действиях, если правительство начнет двигаться в сторону католического лагеря.

Екатерина проигнорировала протесты испанского посла Шантонне, обвинившего Колиньи в подготовке экспедиции кораблей, враждебных испанским колониальным владениям. Утверждалось, что Колиньи стремился основать протестантскую колонию на территориях, на которые претендует Испания. Шантонне настроил своего короля против братьев Колиньи, сказав Екатерине, что она должна выбрать одно или другое. На это она возразила. С 1561 года Фелипе добивался отстранения Колиньи, Конде и других протестантов от французского двора.

Испанская угроза

Фелипе II де Испания , который оказывал давление на Францию, выступая против терпимости к протестантизму.

Посланники папской курии пытались убедить Фелипе II в целесообразности вторжения во Францию ​​в октябре с целью «избавить королевство от бедствий». Хотя апелляция не была подана непосредственно от имени Папы, было указано, что он знал об этом предприятии и одобрил его. Королю было предложено послать свою жандармерию через границу как с севера, так и с юга. Воодушевленный этими действиями, тон Фелипе становился все более суровым, подразумевая, что, если французская корона станет протестантской, он объявит войну. 17 октября Шантонне, испанский посол, сообщил, что его король предложит войска для помощи Екатерине в борьбе с «повстанцами», а если она откажется, они будут в распоряжении католиков Франции. Екатерина в ярости потребовала от Мадрида объяснений. Все более воинственное отношение Испании к Франции вызвало страх перед короной. Поэтому был предпринят ряд шагов для защиты Франции. Генерал-лейтенант Лангедока Жуайез был предупрежден о необходимости быть готовым на случай, если какие-либо предприятия будут предприняты через границу. Кале и Мец получили подкрепление. Губернатору последнего Вьельвиля было приказано не допускать въезд Гиза или его союзников в город, чтобы они не передали его Фелипе. Губернатор Кале сеньор де Гурдан был освобожден от должности в пользу сьера де Грамона.

Умиротворение юго-запада

В ответ на беспорядки, охватившие юго-запад Франции осенью и зимой 1561 года, а также на относительную робость генерал-лейтенанта Гиени (сеньора де Бюри) в противостоянии им, Монлюку было поручено восстановить порядок насильственными методами. В феврале сьер де Руйяк был осажден в своей резиденции в Сен-Мезаре после того, как он попытался остановить разрушение церквей на своей земле. Монлюк начал свою работу в Сен-Мезаре, где 20 февраля он приказал обезглавить протестанта за оскорбление короля. Некоторых крестьян повесили, а дьякона высекли. Он повторил эту жестокую политику в Фюмеле , Вильфранш-де-Руэрге и Монсегуре . Он объяснил короне, что только жесткость может привести к умиротворению, а снисходительность приведет только к дальнейшим беспорядкам.

Терпимость

Примерно 3 января 1562 года Лопиталь впервые высказался за (по крайней мере временную) терпимость к разнообразию религий в королевстве. Он подчинил вопрос религии стабильности республики, зайдя так далеко, что заявил, что гражданином королевства может быть тот, кто не является христианином. Турчетти идентифицирует этот момент с расколом «средней партии» на тех, кто мог подчинить религиозные вопросы гражданским на временной или постоянной основе и терпеть разнообразие религий; и представители более традиционной партии «мойеннер» , которые хотели найти конфессиональный компромисс, с помощью которого церковь могла бы воссоединиться.

Эдикт Сен-Жермена

Основная статья: Эдикт Сен-Жермена

Екатерина решила, что для разрешения религиозных беспорядков необходим новый указ. С этой целью она приказала главным магистратам парламентов и членам королевского совета собраться в Сен-Жермене, чтобы обсудить наилучшие средства умиротворения королевства. Приказы на этот счет были разосланы в конце октября. К участию были приглашены и кавалеры Ордена Сен-Мишель, присутствовавшие в Париже. Это начинание было поддержано Наваррой, Конде, Колиньи и одним из сыновей Монморанси. Делегаты были тщательно отобраны Екатериной из-за их в основном умеренного характера, чтобы они могли прийти к соглашению, на которое она надеялась. Это было сделано для того, чтобы избежать повторения переговоров, предшествовавших июльскому указу. Поэтому парламента в нем приняли участие президенты Кристоф де Харли и Рене Байе, а также советники Поль де Фуа и Арно де Ферье из умеренной фракции парижского парламента . В нем также будут участвовать гранды, в том числе Сен-Андре, маршал Монморанси и кардинал де Турнон. По оценкам Турнона, среди присутствовавших на обсуждениях было «12 добрых католиков». Обсуждения возглавил канцлер Лопиталь. Он объявил, что репрессии провалились, но король собрал их не для того, чтобы определить, является ли протестантизм или католицизм превосходящим вероисповеданием, а для того, чтобы успокоить проблемы. Для Лопиталя единство веры в королевстве оставалось идеалом, но его пришлось подчинить политическим потребностям момента. Дебаты продолжались с 7 по 15 января и вызвали ожесточенные споры присутствующих. Из 49 собравшихся грандов предложение о предоставлении протестантским церквям было отклонено 29–22, однако большинство высказалось за предоставление протестантам права свободно собираться и совершать богослужения. Лишь 10 из собравшихся делегатов были против какой-либо терпимости. По завершении дискуссии Екатерина заверила делегатов, что она и ее дети останутся католиками и будут подчиняться Римской церкви. Далее она заявила, что такая терпимость была необходима только для того, чтобы избежать продолжения кровопролития и беспорядков в королевстве. Религиозные дела будут должным образом решены, когда будет проведен полный церковный совет. Ее речь была одобрена папским нунцием . присутствовавшим

В результате этих обсуждений 17 января был издан Сен-Жерменский эдикт , или Январский эдикт, которым протестантизм был легализован за пределами городов до тех пор, пока не будет проведен Генеральный совет церкви. Протестанты не должны были собираться ночью. Пасторам протестантской церкви пришлось поклясться соблюдать условия указа. Синоды были запрещены, за исключением случаев, когда они были официально разрешены. Протестанты должны были вернуть католическую собственность, которую они конфисковали, и им было запрещено под страхом смерти совершать нападения на католические богослужения. Протестантские проповеди также не могли осуждать католическую мессу. Офицерам короны должен был быть предоставлен доступ к протестантским службам всякий раз, когда они об этом просили. Протестанты не могли взимать налоги и должны были соблюдать «политические законы Римской церкви», под которыми подразумевались административные аспекты католической общественной жизни. Хотя протестантизм теперь по закону должен был быть «терпимым», это не имело современного значения этого слова, а скорее означало, что протестантизм был чем-то, от чего нужно страдать и терпеть, чтобы избежать большего зла, как гражданские беспорядки. Как и в случае с Амбуазским эдиктом 1560 года, тот факт, что это было начало правления молодого короля, использовался в качестве оправдания, поскольку было заявлено, что Карл не хотел начинать свое правление с кровавых репрессий.

24 января Наварра и маршал Монморанси были отправлены в парижский парламент с требованием приступить к обсуждению указа. Маршал и Наварра потребовали немедленной регистрации указов, однако суд не тронул этот блеф и вместо этого потребовал предоставить им копии, чтобы они могли начать рассмотрение указа. В тот же день делегация Сорбонны, канцлер Парижской церкви и жители ратуши пришли умолять парламент не регистрировать указ. В парламенте было изъято 27 января 1200 экземпляров указа, напечатанного маршалом Монморанси по просьбе Екатерины. Парламент был очень раздражен тем , что указ был напечатан и распространен до того, как парламент его рассмотрел. 30 января сьера де Тье отправили торопить парламент , что вызвало раздражение. Парламент отказался зарегистрировать указ и 12 февраля выразил протест короне, приехав в Сен-Жермен. Они подчеркнули, что после коронации король поклялся изгнать ересь из королевства и что ни одно религиозно разделенное королевство не сможет выжить. Указ не только не восстановит порядок в королевстве, но и обречет его на хаотичные беспорядки. В парламенте подразумевалось, что указ, возможно, был незаконным, поскольку король и Екатерина были женщинами. Парламентарии . были унижены, когда высказали свой протест. Лопиталь утверждал, что это доказывает, что они не понимают ситуацию так, как это понимали королева и ее совет Екатерина далее возразила парламентерам, что в церкви так много злоупотреблений, что вполне естественно желать ее реформации. Далее она сообщила им, что больше всех остальных презирает жестокие методы прошлого. Этим указом можно было успокоиться до тех пор, пока совет не разрешит религиозный вопрос. Де Ту вернулся в парламент с заверениями, что король останется в католической вере и что протестантские службы будут открыты для представителей закона, чтобы гарантировать, что они не носят подстрекательский характер. Было подтверждено, что судебные приставы должны оставаться католиками и что их участие в протестантских службах заключалось не в участии, а в обеспечении того, чтобы они не подстрекали к мятежу. Это убедило его в том, что указ можно зарегистрировать. Он привел с собой в поддержку указа умеренное крыло парламента .

Беспорядки в Париже усилились из-за задержки с регистрацией указа: группа из примерно 400 вооруженных студентов-протестантов шла по улицам к зданию суда. 14 февраля были выданы патентные письма с целью заставить парламент зарегистрировать указ, в котором король заявил, что никогда не намеревался одобрять две религии в королевстве, и этот указ был временной мерой. Таким образом, толерантность была гражданским, а не религиозным вопросом. Тем не менее 18 февраля орган снова отклонил указ. 3 марта Ларош-сюр-Йон был отправлен оказать дальнейшее давление на тело, и ему удалось преодолеть их возражения, подчеркнув, что Шарль останется католиком, а альтернативой являются беспорядки. Ла-Рош-сюр-Йон указал на различные беспорядки в столице и слухи о приближении к городу вооруженных группировок. Маршал де Монморанси подтвердил сообщение принца, сообщив суду, что к столице приближается около 5–6 000 вооруженных людей. Пока шли заключительные обсуждения, большая группа студентов устроила бунт во дворе самого Дворца правосудия, крича, что, если им не дадут храмы, они их захватят. 5 марта парламент уступил и зарегистрировал указ. В парламенте отметили, что их регистрация произошла без «одобрения новой религии» и до тех пор, пока не будет издан новый указ. Их одобрение было впоследствии дезавуировано в секретном реестре парламента . Едва указ был опубликован, как Екатерина и двор отправились в Монсо-ан-Бри, по мнению Ромье, чтобы не подвергнуться католической реакции на указ. Турнон со слезами на глазах уходила, рекомендуя ей вернуться в католическую религию. Эта регистрация произошла после того, как резня в Васси уже саботировала указ. Тем временем испанский посол Шантонне предложил оказать ей поддержку в избавлении ее от «лживых» протестантских советников. Папа посоветовал королю не жалеть «ни огня, ни железа» при воссоединении французской церкви.

Для обеспечения исполнения указа корона направила около 12 комиссаров.

Протестантская реакция

Протестанты восприняли этот указ в основном положительно, хотя у них не было особого намерения возвращать захваченные ими церкви на Миди их бывшим католическим владельцам. В конце концов, этот указ был всего лишь ступенькой на пути к полному обращению королевства в протестантизм, по крайней мере, так считал де Без. Венар характеризует это как заблуждение, подчеркивая в указе дистанцию ​​между королем и протестантами. Де Без высказал мнение, что указ был написан в «жестких терминах» и содержал некоторые несправедливые дополнения, которые, как надеялись католические ультрас, побудят протестантов к насильственным действиям, но что протестанты будут довольны тем, что будут рассчитывать на Бога для желаемого решения. Протестанты, собравшиеся в Сен-Жермене, обратились к провинциям с письмом, призывая их действовать быстрее и следить за соблюдением указа, чтобы корона могла увидеть, какими послушными подданными они являются. Для многих протестантов было облегчением то, что их верность богу и королю теперь больше не противоречили друг другу.

В Париже проповеди проводились по условиям эдикта в предместьях Сен-Антуан, Сен-Марсель и Сен-Жак.

Новая коллоквиум

С 28 января по 11 февраля Екатерина провела второй коллоквиум. Темами обсуждения стали место изображений в религиозных обрядах и обряд крещения. Однако эти переговоры оказались не более плодотворными, чем переговоры Пуасси годом ранее. Наварра и присутствовавшие теперь прелаты проявили полную непримиримость к компромиссу, вместо этого обратившись к Тридентскому собору. Лишь по поводу культа святых некоторые католические прелаты высказали оговорки, но и здесь они не согласились на его отмену. Многие из присутствующих были такими же, как и те, кто посещал Пуасси: де Без, Колиньи, Монлюк, д'Эспенс , аббат Салиньяка и Бутелье.

До конца января Екатерина оставалась приверженной курсу толерантности. Андело был введен в королевский совет, и королева заменила более строго католического губернатора Карла принцем де Ла Рош-сюр-Йон, здоровье которого вызывало опасения, что королем на самом деле будет управлять Колиньи.

Откат

Католик

Многие католики чувствовали себя преданными политикой своего короля и его правительства. Они считали, что с осквернением догматов их веры иконоборцами нужно бороться, а не терпеть в официальном указе. В этом смысле Кальвин был антихристом, и эти опасения разжигались странствующими проповедниками, которые говорили о бедствиях, которые постигнут Францию, если ересь не будет искоренена. Таким образом, теперь возникло противоречие между послушанием, которое они должны были царю, и послушанием, которое они были должны Богу.

Даже умеренным католикам было трудно принять указ. Указ стал большим ударом для moyenneurs , которые надеялись на Пуасси в поисках возможности достичь конфессионального компромисса, с помощью которого протестанты и католики могли бы воссоединиться под одной крышей. Из католических принцев только принц де Ла Рош-сюр-Йон поддержал указ. Корона не смогла найти формулу, позволяющую добиться более широкой поддержки со стороны фракции мойеннеров. Для этих людей было мерзостью то, что королевство теперь состояло из двух различных вероисповеданий, которые были противоположны друг другу. Неизбежным результатом станет конфликт между протестантами и католиками, который подорвет авторитет короля. По мнению Лотарингии, хотя он и стремился к догматическому примирению с протестантами, следует выступать против предоставления терпимости, поскольку это означало провал политики воссоединения. Более того, по его мнению, указ вышел за рамки дозволенного монархии по отношению к французской церкви. Для некоторых moyenneurs эдикт был спасен тем фактом, что он был временной временной мерой и не приводил к постоянному утверждению разнообразия религий.

Лопиталь, напротив, рассматривал терпимость как акт терпения к ошибкам других, которые мог исправить только Бог.

В брошюрах Екатерину осуждали как новую Иезавель, приносящую в королевство ложную религию, а Лопиталя подозревали в скрытом протестантстве. Хотя жена и дочь Лопиталя были протестантами, сам канцлер оставался католиком на протяжении всей своей жизни.

На юге сеньор де Негрепелисс во главе примерно четырех тысяч джентльменов из регионов Керси, Перигор, Ажене, Арманьяк, Руэрг и Комменж обратился к сьеру де Бюри (генерал-лейтенанту Гиени) и Монлюку с предложением предоставить им услуги. использовалась против протестантов.

Сорбонна

Сен-Жерменский эдикт стал последней каплей для многих католических принцев. Это также было отвратительно для многих других католиков. Сорбонна и духовенство Парижа призвали парламенты отклонить регистрацию указа. У короны не было полномочий налагать указ, что многие считали нарушением их совести. Вместо того, чтобы успокаивать религиозные разногласия, они будут разжигаться.

Париж

Городской совет и духовенство Парижа решительно протестовали против нового указа. Манифест призывал к отказу от толерантности и искоренению ереси. Делегация парижских купцов также выразила протест королю в Сен-Жермене. Екатерина объяснила прево де маршан (прево купечества), что она не разрешила протестантам встречаться в Париже и что они будут находиться за пределами города.

Дижон

В Дижоне генерал-лейтенант провинции Таванн, а также мэр и городской совет были ошеломлены, когда узнали о новом указе. Они вместе с парламентом Дижона отказались признать указ. Далее они отправили делегацию ко двору мэра и нескольких эшевинов (олдерменов), чтобы объяснить, что ситуация в Дижоне делает его непригодным для принятия такого указа. Город был «пограничным укреплением», и разрешение на собрания могло вызвать только мятежи. Резня Васси и ее последствия позволили бы Таванну и Дижону продолжить свои усилия по подавлению протестантизма в Бургундии. Через шесть месяцев парламент получил разрешение не регистрировать указ.

Тулуза

Капитулы . города Тулузы сообщили Екатерине, что католики их города без колебаний прибегнут к насилию, чтобы противостоять терпимости Протестанты вскоре начали строительство церкви за стенами города из крытого сарая.

Бордо

В Бордо сеньор де Монлюк утверждал, что, будучи приграничным городом, Бордо по условиям указа освобождается от необходимости размещать протестантские церкви за пределами своих стен.

Генерал-лейтенант Гиенн Бюри и премьер-президент Бордо парламента Лагебатон тем временем планировали нападение на католический синдикат парламента Бордо . Лагебатон приказал провести расследование в отношении организации, которое должно было быть отправлено в частный совет , в то время как Бюри обнаружил, что учреждение синдиката не было зарегистрировано парламентом и , следовательно, было незаконным собранием по условиям Эдикта Сен-Жермена. 12 апреля частный совет объявил, что синдикат должен прекратить свою деятельность, и все его заявления были признаны недействительными.

Парламенты

Парламент . Руана оказался наиболее податливым к указу и зарегистрировал его первым Это произошло из-за слабости ультракатолической фракции в суде в то время.

Парламент Тулузы добился от короны запрета протестантизма в городах, которые не пользовались протестантским богослужением до публикации указа, а также еще в четырех городах, которые в настоящее время пользовались протестантским богослужением (Каркассон, Нарбонна, Лекат и Агд ). При его регистрации добавили оговорку, что «в случае необходимости или злоупотребления он будет сам исполнять указ».

Парламенты Экса и Гренобля также отказались зарегистрировать указ. В парламенте Экса семь судей бросили вызов своим коллегам и поддержали регистрацию. Граф де Крюссоль добился принятия указа в Провансе.

отступление Екатерины

В результате этого сопротивления Екатерина начала отступать. 4 февраля она посетила мессу и приняла участие в религиозном шествии. Она приказала женщине из своей свиты продемонстрировать свою католичество (и не говорить о протестантизме), а ее второму сыну, герцогу Орлеанскому, было приказано посещать католические службы. Новые либеральные наставники молодого короля были заменены наставниками более твердого ортодоксального толка. Проповедник королевы Наварры был изгнан из двора, а протестантская проповедь при дворе была запрещена. 14 февраля была опубликована новая интерпретирующая декларация Сен-Жерменского указа, в которой было заявлено, что указ не следует воспринимать как одобрение разнообразия религий в королевстве. В качестве последней уступки Екатерина наконец отправила французских делегатов для участия в Тридентском соборе . Однако Екатерина поручила им сделать все возможное, чтобы воспрепятствовать догматизму других делегатов в пользу ее более терпимой политики.

Королева Наварры, которая теперь оказалась в оппозиции к своему мужу, должна была быть уволена со двора после того, как отказалась присутствовать на крещении сына испанского посла. Испанский посол пригрозил покинуть страну, если этого не будет сделано. Король Наварры уже с ноября вел кампанию за то, чтобы она прекратила свой публичный протестантизм, и начал рассматривать возможность отказа от нее как от своей жены. Его поддержали в этом курсе граф д'Эскар и епископ Осера . Наварра подумывала о новом браке с Марией Стюарт, вдовой покойного короля Франсуа II, однако из этого ничего не вышло. К началу 1562 года их брак был разрушен без возможности восстановления.

Вюртемберг

Герцог фон Вюртемберг , который встретился с кардиналом Лотарингским и герцогом де Гизом в Саверне в феврале 1562 года.

Гиз и его брат Лоррен удалились в свои поместья и отказались явиться в суд. Находясь вдали от центра власти, Лорейн проповедовала в Реймсе, произнеся проповедь, которую современник счел пограничной лютеранской по тону. 31 января они написали Екатерине, защищая свое поведение, отрицая, что были причастны к запланированному предприятию по передаче города Мец герцогу Лотарингскому. Однако письмо не было полностью примирительным и подразумевало, что они видят важность защиты своих собственных интересов наряду с интересами французской короны. Они сообщили Екатерине, что добиваются брака между австрийским эрцгерцогом (эрцгерцогом) и их племянницей Марией Стюарт.

По приглашению Лоррен и Гиз отправились (вместе со своими братьями кардиналом де Гизом и великим приером , а также сыном Гиза, принцем де Жуанвилем ) в феврале, чтобы встретиться с герцогом фон Вюртембергским (герцогом Вюртембергским) и некоторыми лютеранскими богословами в Саверне . Герцог де Гиз впервые вступил в контакт с Вюртембергом в июле 1561 года, выразив заинтересованность в исповедании Аугсбурга принцу и противопоставив его кальвинистской позиции в отношении Евхаристии. Сама встреча была назначена на декабрь, но ее начало было отложено из-за настояния Гиза на присутствии автора вюртембергского признания. Встреча продолжалась с 15 по 18 февраля в землях страсбургского епископа. На встрече выяснилось, что была достигнута некая форма доктринального соглашения, тем временем Гиз пообещал, что не будет преследовать протестантизм. Гиз выразил заинтересованность в том, чтобы стать лютеранином, если лютеранство действительно будет соответствовать описанию веры, которое Вюртемберг дал. Во время встречи с протестантами Лорейн заявила, что католическая вера зашла слишком далеко в том, как она обращается с хозяином, и что месса была актом памяти о жертве Христа, а не жертвой как таковой. Далее он заявил, что с радостью обменял бы свои красные одежды на черные. Во время их пребывания Лорейн продолжал проповедовать и произнес несколько весьма примирительных проповедей, в которых он поддержал отказ от спасения через святых, спасения через добрые дела и сделал уступки массам в сторону лютеранской позиции. На более стратегическом уровне Гиз и его брат пообещали позволить обнародовать Аугсбургское признание во Франции, взамен они получили обещание могущественного герцога, что принцы Империи сохранят нейтралитет в сценарии гражданской войны с Францией. Конде. В отношении кальвинизма обе стороны разошлись: принцы Лотарингии считали веру чем-то, что уже невозможно спасти. Для лютеран кальвинисты были братьями, впавшими в заблуждение.

По поводу этой встречи существует несколько гипотез: с одной стороны, это была макиавеллианская попытка Гизов разделить своих религиозных врагов друг от друга, с другой — что они были готовы пожертвовать католическим делом ради обеспечения своей политической силы, и, наконец, что они видел в лютеранстве «третий путь», который мог бы обеспечить религиозный мир во Франции. Хуанна различает мотивы встречи Лотарингии и Гиза, утверждая, что первый был более искренне заинтересован в религиозном воссоединении по лютеранскому образцу, в то время как второй желал нейтралитета немецких князей в сценарии гражданской войны. Дюро заявляет, что Гиз не стал бы повторять то, что он сказал «своему другу» Вюртембергу во Франции. Он далее утверждает, что ключевой целью встречи было подчеркнуть Вюртембергу пропасть, существовавшую между лютеранством и кальвинизмом («секта мятежников, которая угрожает общественному порядку»). Ни Гиз, ни Лотарингия не собирались выполнять данные Вюртембергу слова оставить кальвинистов в покое. Кэрролл утверждает, что встреча была проведена добросовестно, но Лорейн и Гиз не собирались становиться лютеранами, а скорее надеялись на смешение лютеранства и католицизма в единую веру.

Дефекты Наварры

Наварра, генерал-лейтенант королевства, был одним из самых решительных противников указа Сен-Жермена. Он начал выступать за возобновление преследований протестантизма. Он восхвалял испанскую инквизицию и называл создателей указа Сен-Жермена «злодеями». Он окончательно порвал с регентским правительством, главным компонентом которого он был. 25 января он и Монморанси предстали перед Екатериной, и принц обвинил ее в нарушении соглашения между ними двумя. Наварра утверждал, что Екатерина открывала депеши и отвечала на них без его ведома, и она обращала внимание только на мнение братьев Шатийон. Он был в ужасе от введения Андело в совет по делам . Екатерина возражала против этого, но Наварра рассердилась. О Монморанси она сказала, что он может покинуть двор, если пожелает. На следующий день Монморанси уехал, не попрощавшись с королем. Бегство Наварры было большим ударом по регентскому правительству. Наварра был не только главой королевской армии, но и главным принцем дю Санга , таким образом, он придавал большую легитимность делу «Триумвирата». Ему даже удалось привлечь к своей новой политике некоторых дворян, которых считали протестантами. Еще в январе сеньору д'Осансу удалось добиться от испанского короля обещания, что в обмен на уничтожение протестантизма во Франции Фелипе постарается компенсировать Наварре потерю своего королевства. Наварра ликовала по поводу Осанса. вернуться в суд. Де Без отреагировал на его бегство с яростью, назвав его заблудшим негодяем. Наварра присоединилась к «католическому триумвирату» Гиза, Монморанси и Сен-Андре. Екатерина под давлением испанцев запретила протестантское богослужение при дворе.

Наварра снова устраивает громкую сцену на совете 12 февраля, утверждая, что братья Шатийон должны быть отправлены в свои провинции для исполнения указа. Екатерина возразила, что, если им нужно покинуть двор для таких целей, то же самое сделали и Наварра и католические вельможи. Наварра не согласился, заявив, что они необходимы для работы в королевском совете. Екатерина подчеркнула, что придворные протестанты тоже были такими же. Испанский посол Шантонне предъявил ей ультиматум: отослать Шатийона из двора или порвать с Испанией. Колиньи и два его брата (д'Андело и Шатийон), видя, в какую сторону дует ветер, покинули двор в два этапа: Колиньи и д'Андело 17 февраля, а несколько дней спустя - кардинал де Шатийон. Колиньи удалился в свои поместья, а Андело отправился провести инспекцию французской пехоты. По словам Турнона, Кэтрин была сильно возмущена их отъездом. Уход Колиньи привел в уныние его единоверцев и предоставил католикам, выступающим против толерантности, доказательство своей силы. Протестанты начали терять веру в законные средства влияния на власть. Екатерина в отместку за потерю братьев Шатийонов в это время решила опозорить Сен-Андре, приказав ему вернуться в свое губернаторство. Наварра был возмущен позором Сен-Андре и ужесточил свою связь с католической партией. Он упрекнул Екатерину в стремлении опозорить «хороших и доблестных капитанов», в то же время присоединившись к тем, кто стоит меньше, чем «слуга-слуга». Когда Конде выразил протест, Наварра приказала ему замолчать. Екатерина в ярости выполнила свои требования, и Сен-Андре покинул двор. Она также потребовала ухода кардинала де Турнона, человека, который вел переговоры о ее браке и которого она считала своим старейшим другом. Однако Турнон был слишком болен, чтобы выполнить это требование, поэтому удалился в свой дом при дворе. Екатерину оставили при дворе изолированной.

Наварра попросила Екатерину позвонить Гизу и попросить его вернуться ко двору, в то время как Гиз возвращался во Францию ​​из Вюртемберга, направляясь в Жоинвиль. Проживая в Жуанвиле, Гиз был вызван в столицу Наваррой и таким образом начал продвижение. Гиз намеревался по прибытии добиться отмены указа Сен-Жермена. Екатерина, признавшая, что с его приездом суд станет фундаментально несбалансированным в пользу воинствующих католиков.

Васси и война

Основные статьи: Резня в Васси и Первая французская религиозная война (1562-1563)

На пути Гиза к возвращению ко французскому двору он проходил через город Васси . Находясь в городе, его войска устроили резню протестантского населения города. Возмущенные протестанты при дворе сначала выразили протест Екатерине, а затем подняли восстание. 2 апреля Конде повел армию в Орлеан и вскоре после этого опубликовал манифест своего восстания. Это положило начало первой французской религиозной войне .

Источники

• Бабелон, Жан-Пьер (2009). Генрих IV . Фаярд.
• Баумгартнер, Фредерик (1986). Изменения и преемственность во французском епископате: епископы и религиозные войны 1547–1610 гг .
• Бенедикт, Филип (1999). «Динамика протестантской воинственности: Франция 1555-1563». В Бенедикте, Филип; Марнеф, Гвидо; Ньероп, Хенк ван; Венард, Марк (ред.). Реформация, восстание и гражданская война во Франции и Нидерландах 1555-1585 гг . Королевская Нидерландская академия искусств и наук.
• Бенедикт, Филип (2003). Руан во время религиозных войн . Издательство Кембриджского университета.
• Бенедикт, Филип (2012). «Пророки с оружием? Министры на войне, министры на войне: Франция 1562–1574». В Мердоке, Грэм; Робертс, Пенни; Спайсер, Эндрю (ред.). Ритуал и насилие: Натали Земон Дэвис и Франция раннего Нового времени . Издательство Оксфордского университета.
• Бенедикт, Филип (2020). Сезон заговора: Кальвин, французские реформатские церкви и протестантские заговоры во время правления Франциска II (1559-1560) . Издательство Американского философского общества.
• Бернштейн, Хилари (2004). Между короной и сообществом: политика и гражданская культура в Пуатье шестнадцатого века . Издательство Корнельского университета.
• Буркен, Лоран (1994). Второе дворянство и власть в Шампани в XVI и XVII веках . Издания Сорбонны.
• Кэрролл, Стюарт (2003). «Компромисс Карла, кардинала Лотарингского: новые доказательства». Журнал церковной истории . 54 3 .
• Кэрролл, Стюарт (2005). Дворянская власть во время религиозных войн во Франции: близость Гиза и католическое дело в Нормандии . Издательство Кембриджского университета.
• Кэрролл, Стюарт (2006). Кровь и насилие во Франции раннего Нового времени . Издательство Оксфордского университета.
• Кэрролл, Стюарт (2011). Мученики и убийцы: Семья Гизов и становление Европы . Издательство Оксфордского университета.
• Кэрролл, Стюарт (2012). «Права на насилие». В Мердоке, Грэм; Робертс, Пенни; Спайсер, Эндрю (ред.). Ритуал и насилие: Натали Земон Дэвис и Франция раннего Нового времени . Издательство Оксфордского университета.
• Кэрролл, Стюарт (2013). « ' Nager entre deux eaux': Принцы и двусмысленности французского протестантизма». Журнал шестнадцатого века . 44 4 .
• Карпи, Оливия (2012). Религиозные войны (1559-1598): франко-французский конфликт . Эллипсы.
• Карпи, Оливия (2005). Воображаемая республика: Амьен во время религиозных смут (1559–1597) . Белин.
• Шевалье, Пьер (1985). Генрих III: шекспировский король . Фаярд.
• Кристин, Оливье (1997). Религиозный мир: автономизация политического разума в 16 веке . Порог.
• Кристин, Оливье (1999). «От репрессий к умиротворению: французская королевская политика перед лицом протестантизма». В Бенедикте, Филип; Марнеф, Гвидо; Ньероп, Хенк ван; Венард, Марк (ред.). Реформация, восстание и гражданская война во Франции и Нидерландах 1555-1585 гг . Королевская Нидерландская академия искусств и наук.
• Клула, Иван (1979). Екатерина Медичи . Фаярд.
• Констан, Жан-Мари (1984). Гизы . Топор.
• Констант, Жан-Мари (1996). Лига . Фаярд.
• Констант, Жан-Мари (1999). «Протестантское дворянство во Франции во время религиозных войн: закваска инноваций в традиционном мире». В Бенедикте, Филип; Марнеф, Гвидо; Ньероп, Хенк ван; Венард, Марк (ред.). Реформация, восстание и гражданская война во Франции и Нидерландах 1555-1585 гг . Королевская Нидерландская академия искусств и наук.
• Крит, Лилиан (1985). Колиньи . Фаярд.
• Крузе, Дени (1998). Мудрость и несчастье: Мишель де Лоспиталь, канцлер Франции . Валлонское поле.
• Крузе, Дени (1999). «Кальвинизм и пользователи политики и религии (Франция, ок. 1560–1572 гг.)». В Бенедикте, Филип; Марнеф, Гвидо; Ньероп, Хенк ван; Венард, Марк (ред.). Реформация, восстание и гражданская война во Франции и Нидерландах 1555-1585 гг . Королевская Нидерландская академия искусств и наук.
• Довен, Антуан (2021). Миф о городском согласии?: Городской совет Кана, губернатор и король во время религиозных войн (1557-1594) . Нормандский университет.
• Дэвис, Джоан (1979). «Преследования и протестантизм: Тулуза 1562-1575». Исторический журнал . 22 1 .
• Дифендорф, Барбара (1991). Под крестом: католики и гугеноты в Париже шестнадцатого века . Издательство Оксфордского университета.
• Дюро, Эрик (2012). Франсуа де Лотарингия, герцог Гиз между Богом и королем . Классика Гарнье.
• Фоа, Жереми (2004). «Заключение мира: комиссары по обеспечению соблюдения указов об умиротворении во время правления Карла IX (1560–1574)». Французская история . 18 3 .
• Гарриссон-Эстебе, Жанин (1980). Протестанты Юга 1559-1598 гг . Частный.
• Гарриссон, Джанин (1991). Гражданская война и компромисс 1559-1598 гг . Издания дю Сеуиль.
• Гулд, Кевин (2016). Католический активизм на юго-западе Франции 1540-1570 гг . Рутледж.
• Гринграсс, Марк (1983). «Анатомия религиозного бунта в Тулузе в мае 1562 года». Журнал церковной истории . 34 3 .
• Гринграсс, Марк (1999). «Финансирование дела: протестантская мобилизация и подотчетность во Франции (1562–1598)». В Бенедикте, Филип; Марнеф, Гвидо; Ньероп, Хенк ван; Венард, Марк (ред.). Реформация, восстание и гражданская война во Франции и Нидерландах 1555-1585 гг . Королевская Нидерландская академия искусств и наук.
• Хардинг, Роберт (1978). Анатомия властной элиты: губернаторы провинций во Франции раннего Нового времени . Издательство Йельского университета.
• Хеллер, Генри (1991). Железо и кровь: Гражданская война во Франции шестнадцатого века . Издательство Университета Макгилла-Куина.
• Холт, Мак П. (2005). Религиозные войны во Франции, 1562-1629 гг . Издательство Кембриджского университета.
• Холт, Мак (2012). «Религиозное насилие во Франции шестнадцатого века: выход за рамки загрязнения и очистки». В Мердоке, Грэм; Робертс, Пенни; Спайсер, Эндрю (ред.). Ритуал и насилие: Натали Земон Дэвис и Франция раннего Нового времени . Издательство Оксфордского университета.
• Холт, Мак (2020). Политика вина во Франции раннего Нового времени: религия и народная культура в Бургундии 1477-1630 гг . Издательство Кембриджского университета.
• Хуанна, Арлетт (1989). Долг восстания: французское дворянство и зарождение современного государства 1559-1661 гг . Фаярд.
• Хуанна, Арлетт (1998). «Время религиозных войн во Франции (1559-1598)». В Хуанне, Арлетт; Буше, Жаклин; Билоги, Доминик; Ле Тик, Гай (ред.). История и словарь религиозных войн .
• Хуанна, Арлетт (2021). Франция XVI века 1483-1598 гг . Прессы Universitaires de France.
• Кингдон, Роберт М. (2007). Женева и начало религиозных войн во Франции 1555-1563 гг . Библиотека Дроз.
• Кнехт, Роберт (1996). Взлет и падение Франции эпохи Возрождения . Фонтана Пресс.
• Кнехт, Роберт (2008). Французский двор эпохи Возрождения . Издательство Йельского университета.
• Кнехт, Роберт (2010). Религиозные войны во Франции, 1559-1598 гг . Рутледж.
• Кнехт, Роберт (2014). Екатерина Медичи . Рутледж.
• Кнехт, Роберт (2016). Герой или Тиран? Генрих III, король Франции, 1574–1589 гг . Рутледж.
• Коннерт, Марк (1997). Гражданские программы и религиозные страсти: Шалон-сюр-Марн во время религиозных войн во Франции 1560-1594 гг . Издательство журнала шестнадцатого века, Inc.
• Коннерт, Марк (2006). Местная политика во французских религиозных войнах: города Шампани, герцог де Гиз и католическая лига 1560-1595 гг . Эшгейт.
• Мариежоль, Жан Х. (1983). Реформация, Лига, Нантский эдикт . Талландье.
• Микель, Пьер (1980). Религиозные войны . Фаярд.
• Николл, Дэвид (2020). Благородная личность во время религиозных войн во Франции: Антуан де Круссоль, герцог д'Юзес . Университет Уорика.
• Николлс, Дэвид (1994). «Протестанты-католики и магистраты в Туре 1562–1572: создание католического города во время религиозных войн». Французская история . 8 1 .
• Перно, Мишель (1987). Религиозные войны во Франции 1559-1598 гг . Седес.
• Питтс, Винсент (2012). Генрих IV Франции: его правление и возраст . Издательство Университета Джонса Хопкинса.
• Поттер, Дэвид (1993). Война и правительство во французских провинциях: Пикардия 1470-1560 гг . Издательство Кембриджского университета.
• Поттер, Дэвид (1997). Французские религиозные войны: избранные документы . Пэлгрейв Макмиллан.
• Поттер, Дэвид (2001). «Французское протестантское дворянство в 1562 году: Ассоциация монсеньора принца де Конде» . Французская история . 15 3 .
• Риво, Антуан (2023). Герцог Этамп и Бретань: профессия губернатора провинции в эпоху Возрождения (1543-1565) . Издательство Реннского университета.
• Роббинс, Кевин (1997). Город на берегу океана-моря: Ла-Рошель, 1530-1650 гг. Городское общество, религия и политика на французской атлантической границе . Брилл.
• Робертс, Пенни (1996). Город в конфликте: Труа во время французских религиозных войн . Издательство Манчестерского университета.
• Робертс, Пенни (2012). «Мир, ритуалы и сексуальное насилие во время религиозных войн». В Мердоке, Грэм; Робертс, Пенни; Спайсер, Эндрю (ред.). Ритуал и насилие: Натали Земон Дэвис и Франция раннего Нового времени . Издательство Оксфордского университета.
• Робертс, Пенни (2013). Мир и власть во время французских религиозных войн около 1560-1600 гг . Пэлгрейв Макмиллан.
• Рулкер, Нэнси (1968). Королева Наварры: Жанна д'Альбре 1528-1572 гг . Издательство Гарвардского университета.
• Рулкер, Нэнси (1996). Один король, одна вера: Парижский парламент и религиозная реформация шестнадцатого века . Издательство Калифорнийского университета.
• Ромье, Люсьен (1923). Заклинания в Амбуазе: Кровавая заря свободы совести, правление и смерть Франциска II . Перрин и Ко.
• Ромье, Люсьен (1924). Католики и гугеноты при дворе Карла IX . Перрин и Ко.
• Ле Ру, Николя (2022). 1559-1629 Религиозные войны . Галлимар.
• Лосось, JHM (1979). Общество в кризисе: Франция в шестнадцатом веке . Метеун и Ко.
• Солнон, Жан-Франсуа (2001). Генрих III: стремление к величию . Академическая библиотека Перрина.
• Суриак, Пьер-Жан (2008). Гражданская война: религиозные и военные столкновения в Юг-Тулузене (1562-1596) . Валлонское поле.
• Сазерленд, Никола (1962). Государственные секретари Франции в эпоху Екатерины Медичи . Атлон Пресс.
• Сазерленд, Никола (1980). Борьба гугенотов за признание . Издательство Йельского университета.
• Сазерленд, Никола (1981). «Убийство Франсуа герцога де Гиза, февраль 1563 года». Исторический журнал . 24 2 .
• Тингл, Элизабет К. (2006). Власть и общество в Нанте во время французских религиозных войн, 1559-1598 гг . Издательство Манчестерского университета.
• Томпсон, Джеймс (1909). Религиозные войны во Франции 1559-1576 годов: гугеноты, Екатерина Медичи и Филипп II . Издательство Чикагского университета.
• Тульчин, Аллан (2010). Чтобы люди славили Господа: триумф протестантизма в Ниме 1530–1570 гг . Издательство Оксфордского университета.
• Турчетти, Марио (1999). «Средняя партия во Франции во время религиозных войн». В Бенедикте, Филип; Марнеф, Гвидо; Ньероп, Хенк ван; Венард, Марк (ред.). Реформация, восстание и гражданская война во Франции и Нидерландах 1555-1585 гг . Королевская Нидерландская академия искусств и наук.
• Тульчин, Аллан (2012). «Резня во время французских религиозных войн». В Мердоке, Грэм; Робертс, Пенни; Спайсер, Эндрю (ред.). Ритуал и насилие: Натали Земон Дэвис и Франция раннего Нового времени . Издательство Оксфордского университета.
• Венард, Марк (1999). «Католицизм и сопротивление Реформации во Франции, 1555-1585». В Бенедикте, Филип; Марнеф, Гвидо; Ньероп, Хенк ван; Венард, Марк (ред.). Реформация, восстание и гражданская война во Франции и Нидерландах 1555-1585 гг . Королевская Нидерландская академия искусств и наук.
• Врей, Николь (1997). Война религий в Западной Франции: Пуату-Они-Сентонж 1534-1610 гг . Редакции жестов.
• Вуд, Джеймс (2002). Королевская армия: война, солдаты и общество во время религиозных войн во Франции, 1562–1576 гг . Издательство Кембриджского университета.