Филипп, принц Эйленбургский

Филипп
Принц Эйленбург и Хертефельд Граф Сандельс
Полное имя	Филип Фредерик Александр
Рожденный	Филипп Фридрих Карл Александр Бото граф Эйленбург ( 1847-02-12 ) 12 февраля 1847 г. Кенигсберг , Королевство Пруссия
Умер	17 сентября 1921 г. ( 1921-09-17 ) (74 года) Либенберг , Земля Левенбергер , Германия
Супруг (а)	Августа Санделс
Отец	Граф Филипп Конрад Эйленбургский
Мать	Баронесса Александрина Роткирхская и Пантенская

Филипп, принц Эйленбургский и Хертефельдский, граф Сандельский (12 февраля 1847 — 17 сентября 1921) был дипломатом Германской империи , добившимся значительного влияния как близкий друг Вильгельма II, немецкого императора .

Он был центральным членом Либенбергского кружка , группы аристократов с художественным складом ума в окружении Вильгельма II. Эйленбург сыграл важную роль в возвышении Бернхарда фон Бюлова , но отошел от власти в 1907 году из-за скандала .

Ранняя жизнь и образование

Эйленбург родился в Кенигсберге , провинция Пруссия , в семье Филиппа Конрада, графа цу Эйленбурга ( Кёнигсберг , 24 апреля 1820 г. — Берлин , 5 марта 1889 г.) и его жены, баронессы Александрины фон Роткирх унд Пантен ( Глогау , 20 июня 1824 г. — Меран , 11 апреля 1902 года). Эйленбурги были юнкерской семьей, принадлежавшей к классу немецких ураделей (древнего дворянства), поскольку они впервые были записаны как министры Саксонии на службе у маркграфов Мейсена в 1181 году. Они приобрели владения в Мейсене, Богемии и Лузии, прежде чем мигрировать в Пруссию в В 14 веке они были признаны баронами в 1709 году и графами в 1786 году. На протяжении нескольких поколений семья служила Дому Гогенцоллернов ; Дядя Филиппа Фридрих Альбрехт цу Эйленбург занимал пост министра внутренних дел Пруссии , как и его двоюродный брат Бото цу Эйленбург . Эйленбурги, хотя и были «юнкерами», были обедневшей аристократией и до 1867 года полностью зависели от зарплаты Филиппа фон Эйленбурга как капитана прусской армии. В 1867 году барон Карл фон Гертефельд умер, не оставив в живых ни детей, ни братьев и сестер, и в своем завещании оставил все свое состояние и два гигантских поместья в Либенберге и Хертефельде своей любимой внучатой ​​племяннице, матери Эйленбурга. Одним махом Эйленбурги стали одной из самых богатых семей Пруссии, но капитан фон Эйленбург не смог преодолеть долгие годы бедности и имел скупое отношение к трате денег. У Эйленбурга были непростые отношения с отцом, но он был чрезвычайно близок со своей творческой матерью. Она была великолепной пианисткой, и ее часто приглашали Козиму фон Бюлов играть для нее на фортепиано. Козима фон Бюлов , в свою очередь, стала сначала любовницей, а затем женой композитора Рихарда Вагнера . Благодаря этим семейным связям Эйленбург был близок к семье Вагнеров и был членом Байройтского кружка , который существовал для развития культа Вагнера.

Эйленбург получил образование во французской гимназии в Берлине, а с 1859 года его обучал наставник. С 1863 года он посещал Витжумскую гимназию в Дрездене , Саксония. В 1866 году австро-прусская война вынудила его покинуть Саксонию, которая теперь была вражеской территорией. Хотя ему не нравилась военная карьера, он присоединился к прусской гвардии в качестве кадета в соответствии с желанием своего отца. Затем он поступил в Военную академию в Касселе , которую окончил в 1868 году. Во время пребывания в Военной академии Эйленбург очень сблизился с графом Куно фон Мольтке , который также был разоблачен как гомосексуалист в скандале 1907 года. В 1867 году Эйленбург получил звание лейтенанта, а в 1869 году ушел в отставку, чтобы продолжить образование в области права. Когда Франция объявила войну Пруссии в июле 1870 года, Эйленбург снова присоединился к прусской армии. Во время франко-германской войны 1870–1871 годов служил под началом немецкого военного губернатора Страсбурга и получил Железный крест . В октябре 1871 года Эйленбург снова ушел из армии, чтобы возобновить изучение права.

После франко-прусской войны Эйленбург в течение года путешествовал по Востоку, как тогда называли Ближний Восток , и это путешествие закончилось, когда Эйленбург заболел тифом в Египте. С 1872 по 1875 год он учился в Лейпцигском и Страсбургском университетах, изучая право. Будучи студентом в Лейпциге, Эйленбург подружился с бароном Акселем «Даксом» фон Варнбюлером , который стал одним из самых важных друзей Эйленбурга. Позже Варнбюлер вспоминал, что Эйленбург был одним из самых успешных студентов университета, «самым разносторонним, самым блестящим и, следовательно, ведущим духом» в кампусе.

В 1875 году Эйленбург получил степень доктора юридических наук в Гиссенском университете . После окончания университета с отличием Эйленбург отправился в Стокгольм, чтобы жениться на богатой шведской аристократке, за которой он некоторое время ухаживал через серию любовных писем.

Ранняя карьера

Эйленбург очень сблизился с французским дипломатом, писателем и расистом графом Артюром де Гобино , которого Эйленбург позже назовёт своим «незабываемым другом». Эйленбург, свободно говоривший по-французски, был глубоко впечатлен книгой Гобино « Очерк неравенства человеческих рас» , в которой Гобино излагал теорию арийской господствующей расы и утверждал, что людьми, лучше всего сохранившими арийскую кровь, были немцы. Сноб, презиравший простых людей, Гобино считал, что французские аристократы, подобные ему, были потомками германских франков , завоевавших римскую провинцию Галлию в V веке, тогда как простые французы были потомками латинских и кельтских народов. Хотя внутрифранцузские политические соображения побудили Гобино заявить, что немцы были лучшими арийцами, этот тезис обеспечил книге положительный прием в Германии. Эйленбург разыскал Гобино, чтобы лично поблагодарить его за книгу, и в результате между ними расцвела дружба. Эйленбург впервые встретил Гобино в Стокгольме в 1874 году, и они сразу же поладили. Позже Эйленбург с любовью вспоминал, как он и Гобино проводили часы во время своего пребывания в Швеции под «скандинавским небом, где старый мир богов жил в обычаях и привычках людей, а также в их сердцах». Гобино, в свою очередь, позже напишет, что только два человека во всем мире когда-либо правильно поняли его расистскую философию, а именно Рихард Вагнер и Эйленбург. Гобино призвал Эйленбурга продвигать свою теорию арийской господствующей расы, сказав ему: «Таким образом, вы поможете многим людям быстрее понять вещи». Американский историк Грегори Блю писал о «связи Эйленбурга» в пропаганде антиазиатского расизма, отмечая, что большая часть «Желтой опасности» Эйленбурга, похоже, была взята прямо из антиазиатских сочинений Гобино.

Эйленбург не нуждался в поддержке и провел остаток своей жизни, пропагандируя расистские и антисемитские взгляды, написав в своей книге 1906 года «Eine Erinneruung an Graf Arthur de Gobineau» ( «Мемуары графа Артура де Гобино» ), что Гобино был пророком, который показал Германии путь вперед к национальному величию в 20 веке. В 1885 году, когда редактор Bayreuther Blätter , официальной газеты культа Вагнера, написал Эйленбургу с просьбой разрешить публикацию его писем к Гобино в газете, Эйленбург ответил, что не может опубликовать свою переписку с Гобино, поскольку их письма «затрагивают так много интимных вопросов, что я не могу извлечь из них многого, что представляет общий интерес». Позже Эйленбург пожаловался, что все его письма Гобино были уничтожены, поскольку «они содержат слишком много интимно личного характера». Британский историк Джон К. Г. Рёль писал, что мы не можем знать наверняка, о чем говорилось в письмах Эйленбурга-Гобино, поскольку они оба сожгли почти всю свою корреспонденцию, но возможно, что у них были сексуальные отношения, которые были задокументированы в письмах. и мотивировали их уничтожение.

Политика Ойленбуга сместилась в крайне правую сторону. Ярый расист и антисемит, он был очарован расовыми теориями не только Гобино, но также Вагнера и Хьюстона Стюарта Чемберлена . Как и многие другие прусские консерваторы его поколения, Эйленбург всегда считал объединение Германии в 1871 году под руководством Пруссии хрупким достижением, и его преследовала перспектива того, что объединение Германии может быть отменено. Соответственно, он всегда утверждал, что прусское государство должно быть безжалостным, когда имеет дело с любой внутренней или внешней угрозой, и поэтому Эйленбург полностью отвергал демократию. Эйленбург совершенно открыто презирал «открытые» политические системы Франции и Великобритании, заявляя, что «закрытая» политическая система предпочтительнее.

Дипломат и художник

Филипп Эйленбургский (1882)

Эйленбург поступил на прусскую государственную службу. Сначала он работал судьей в суде низшей инстанции в Линдове , Бранденбург, а затем был назначен в суд более высокой инстанции в Нойруппине . Всего через два года работы судьей он перешел в Auswärtiges Amt (Министерство иностранных дел). В январе 1881 года Эйленбург был назначен третьим секретарем посольства Германии в Париже под началом второго секретаря Бернхарда фон Бюлова , который должен был стать еще одним другом Эйленбурга. Эйленбург - по общему мнению чрезвычайно чувствительный человек - был опустошен смертью своей двухлетней дочери Астрид от диабета 23 марта 1881 года и попросил покинуть Париж, заявив, что он не может жить в городе, где его дочь умер.

Всего через шесть месяцев в Париже его перевели в прусское посольство в Баварии , в Мюнхене , где он прослужил семь лет. Эйленбург мало интересовался своей работой и большую часть времени проводил в культурной жизни Мюнхена. Во время пребывания в Мюнхене Эйленбург убедился, что он слишком чувствителен для политической карьеры, и все больше стал интересоваться искусством. В 1884 году Эйленбург опубликовал автобиографический рассказ под названием «Aus der Art Eine märkische Geschichte» , повествующий о чувствительном, артистичном молодом человеке с любящей матерью и холодным отцом, который подталкивает юношу к военной карьере, когда он действительно хочет сделать карьеру в военном деле. искусство, то, что понимает его мать. В своих письмах к матери Эйленбург всегда отождествлял с ней свое «настоящее я», которая, как он утверждал, могла понять его так, как никогда не мог понять его отец. Позже Эйленбург напишет это о своем отце: «Он был пропитан прозаическим духом Пруссии, и он неизбежно стремился направить меня в том же направлении, когда в моем воображении дремало столько вдохновения». О своей матери Эйленбург писал: «Моя мать, которую я глубоко обожал, идеальная фигура, которая наполняла все мое существо безграничной любовью, разжигала мое вдохновение. Музыка, живопись, поэзия занимали ее мысли, и она занималась искусством талантливо и с пониманием. , и они также полностью овладели мной».

Остро интересуясь музыкой, Эйленбург добился значительных успехов как автор баллад. Эйленбург написал серию «скандинавско-мистических» баллад, таких как «Атлантида» , «Горм» , «Весенняя сила» , «Древнескандинавская колыбельная» , «Сказки о свободе » и «Скальденгсанге» . Самыми успешными музыкальными произведениями Эйленбурга были « Песни Роуз », которые немецкий историк Норман Домье назвал серией «слащавых и китчевых» сентиментальных песен о любви, которые пользовались огромной популярностью у публики и были проданы тиражом более 500 000 копий. Помимо сочинения музыки, Эйленбург был еще и драматургом. Его первая пьеса, «Марго» , имела успех, когда ее премьера состоялась в Мюнхене в 1885 году, а его вторая пьеса, «Зеестерн» («Морская звезда»), имела еще больший успех, когда ее премьера состоялась в Берлине в 1887 году.

Большой друг кайзера

Эйленбург был приглашен сопровождать принца Вильгельма Прусского на охоте 19 апреля 1886 года. Вильгельм был старшим сыном наследного принца Германии Фридриха и будущего кайзера Вильгельма II . Эта встреча изменила жизнь Эйленберга. Эйленбург вскоре стал лучшим другом принца (который был на двенадцать лет моложе его), и они оставались таковыми в течение следующих 22 лет. После встречи с ним Эйленбург заявил о своей «безграничной любви» к принцу. В этот период Эйленбург начал делиться своей любовью к оккультизму со своим новым лучшим другом. В августе 1887 года Эйленбург написал принцу Вильгельму о сеансе , который он недавно организовал: «Я был вне себя от радости, что мы пришли к согласию и в этой области, и это еще раз ясно показало мне, как мне повезло встретиться с Ваше Королевское Высочество! Быть так хорошо понятым во всем — вот истинное счастье!» В том же письме Эйленбург предупредил Вильгельма никогда публично не говорить об их общем интересе к оккультизму, поскольку большинство людей этого не поймут.

старый император Вильгельм I. В 1888 году умер Ему наследовал его сын Фридрих, который умер от рака горла всего 99 дней спустя, а его преемником стал Вильгельм II. Когда император Фридрих III лежал в своей постели умирая, Вильгельм потребовал, чтобы его назначили регентом, но его мать, императрица Виктория, отказалась от этой просьбы. Вильгельм, который всегда ненавидел своих родителей, особенно мать-британку, писал Эйленбургу, что «королевский герб был запятнан, а Рейх разрушен английской принцессой, моей матерью, и это самое ужасное из всего!» В марте 1888 года Эйленбург писал матери: «Я прекрасно осознаю тот факт, что это есть и всегда будет вопросом [для меня] либо государственной службы, либо искусства». После восшествия на престол Вильгельма Эйленбург занял неофициальную должность огромного влияния. Среди прочего, он сыграл важную роль в назначении Бернхарда фон Бюлова главой министерства иностранных дел в 1897 году. Вильгельм II давно желал назначения «своего собственного Бисмарка» – могущественного канцлера , который исполнял бы волю кайзера – и Эйленбург был первым предложил Бюлова на эту роль.

В октябре 1888 года, когда Вильгельм решил назначить Эйленбурга послом Пруссии в Баварии, Эйленбург рассматривал это назначение как шанс лучше реализовать свои художественные интересы. В письме матери Эйленбург писал:

«Я не отпускаю мысли, высказанной здесь, и в своих довольно регулярных письмах к нему [Вильгельму II] возвращаюсь к ней! Было бы очень замечательно для моего будущего получить такое назначение. Ибо помимо приятного материальные аспекты, я надеюсь, что тогда никто не будет требовать от меня большего , чем это, и я смогу спокойно посвятить себя вещам, к которым я действительно привязан».

Канцлер Германии Отто фон Бисмарк заблокировал запланированное назначение, написав об Эйленбурге: «Он мне нравится лично; он любезен, но в политическом плане у него мало понимания того, что важно, а что нет; он позволяет себе влиять на себя придирчивыми сплетнями, передает это дальше, и таким образом напрасно подкрепляет людей». Бисмарк заявил, что Эйленбург приемлем в качестве посла в таком маленьком и незначительном государстве, как Ольденбург , но «невозможен» для такого крупного государства, как Бавария. Благодаря Бисмарку в ноябре 1888 года Эйленбург был назначен послом Пруссии в Ольденбург, а не в Баварию, как он хотел. Осенью 1888 года Бисмарк написал в письме своему сыну, что в отношениях Эйленбурга и Вильгельма есть аспекты, которые он «не хотел излагать на бумаге. Я не буду записывать очень много того, о чем хочу поговорить с вами». ." В 1888 году Герберт фон Бисмарк писал, «что Его Величество [Его Величество] любит Ф. Эйленбурга больше, чем любое другое живое существо». Несмотря на определенную симпатию к Эйленбургу, Бисмарк с презрением писал: «Проекты Эйленбурга были проектами среднего дилетантизма. Его дипломатическая деятельность была «политикой оперетты» с поспешно меняющимися планами романтика. Чего еще можно ожидать от человека, который поет?» ?" Бисмарк имел в виду любовь Эйленбурга к итальянскому бельканто пению ; По общему мнению, у Эйленбурга был прекрасный певческий голос, и он часто развлекал своим пением гостей на вечеринках, которые он устраивал в Либенберге. Отвращение Эйленбурга к политике заключалось в открытом удержании политической власти, и он предпочитал действовать за кулисами для достижения своих целей. Культурная деятельность Эйленбурга служила способом продвижения его бренда «эстетического антисемитизма» среди немецкого среднего класса, набора ценностей и представлений о немцах и евреях, которые Эйленбург хотел видеть простыми людьми.

Теоретик заговора и спиритуалист

Эйленберг был убежденным антикатолическим фанатиком, который видел в католической церкви зловещую силу, замышляющую разрушение протестантской Пруссии. Он разработал тщательно продуманную теорию заговора.

Поскольку в 1871 году Германия была объединена под руководством протестантской Пруссии, Эйленбург, как и многие другие прусские протестантские консерваторы, был убежден, что католическая церковь стремилась разрушить единый Рейх и снова превратить Германию в группу независимых государств.

Эрцгерцог Франц Фердинанд , наследник австрийского престола, был набожным католиком, которого лично Эйленбург не любил. Эйленберг считал, что Майерлингский инцидент 1889 года, когда предыдущий австрийский наследник, эрцгерцог Рудольф, покончил с собой и своей любовницей, на самом деле был убийством, совершенным агентами Ватикана , что Франц Фердинанд был марионеткой Ватикана и что он готовил заговор с целью начать войну против Германии в союзе с Россией и Францией, когда он унаследует австрийский престол. Целью этой запланированной религиозной войны было раскол Германии и установление превосходства католической лиги во главе с Австрией, а также Баварией (как «католической гегемонистской державой») над Пруссией. Эйленбург далее считал, что в этом католическом заговоре также были замешаны элементы баварского правительства и Центра . Чтобы заблокировать этот предполагаемый католический заговор, Эйленбург настоял на том, чтобы правительство Рейха никогда не сотрудничало с Центром каким-либо образом или в форме, и гарантировал, что пропрусская Либеральная партия останется у власти в Баварии. Последнее означало, что правительство Рейха должно было избегать крайне консервативной политики, которая могла бы оттолкнуть баварских либералов.

Таким образом, Эйленбург, склонявшийся к крайне правым взглядам, выступал за умеренную консервативную политику. Этот парадокс был отражен в эссе 1896 года, в котором он жаловался, что «больным местом нового Германского рейха » было то, что, к сожалению, «старой прусской традиции» пришлось приспосабливаться к «либерализму немецкого филистера» (т.е. среднего класса). .

Помимо искусства, основным интересом Эйленбурга был оккультизм. Эйленбург, номинально будучи лютеранином, искренне верил в реальность призраков и духов и проводил большую часть своего времени, консультируясь с ясновидящими , медиумами и спиритуалистами в попытках связаться с духовным миром. После переезда Эйленбурга из Мюнхена в Ольденбург в 1888 году граф Куно Ранцау писал: «Я желаю Эйленбургу всего наилучшего, но я от всей души рад, что он теперь может разыгрывать свою спиритическую чепуху в другом поселении». В феврале 1889 года, когда сестра Эйленбурга написала ему, жалуясь, что его спиритуалистическая деятельность может поставить кайзера в неловкое положение, Эйленбург написал в ответ: «Ваша озабоченность по поводу спиритизма кайзера совершенно ненужна. Когда он еще был принцем Вильгельмом, мы говорили об этом. имеет значение - точно так же, как вы говорите обо всем с человеком, который является вашим другом. Как может теперь кайзер вдруг перестать говорить о них... Я не могу помочь тому факту, что к тому времени, когда я познакомился с ним, принц Вильгельм уже был? твердо верит в призраков и другие подобные вещи; это часть его мистических наклонностей».

Политическая роль и падение Бисмарка

Будучи лучшим другом нового императора и его ближайшим советником, многие люди начали ухаживать за Эйленбургом как за человеком, который мог бы обеспечить доступ к кайзеру, и, прежде всего, к Фридриху фон Гольштейну , директору политического отдела Auswärtiges Amt . Он был полон решимости свергнуть Бисмарка с поста канцлера и видел в Эйленбурге полезного проводника к Вильгельму II. Несмотря на его отвращение к политике и любовь к искусству, роль Эйленбурга как лучшего друга Вильгельма обеспечила ему ведущую политическую роль, особенно в интригах, которые свергли Бисмарка в 1890 году.

Хотя Эйленбург чувствовал себя слишком хрупким для мира политики, он чувствовал себя обязанным стать политическим игроком из-за своей любви к Вильгельму II. В ответ на письмо Вильгельма в 1890 году Эйленбург писал: «Ваше Величество поверг меня в восторг своим милостивым письмом с его богатым содержанием, и я должен принять величайшую осторожность, чтобы контролировать себя, чтобы не написать четырех страниц». выражая мою благодарность! Ваше Величество прекрасно знает, без моих слов, какие чувства охватили меня, когда я увидел любимый почерк!» Летом 1889 года антибисмарковская фракция узнала, что канцлер планирует разрешить возвращение Конгрегации Святейшего Искупителя католических монахов, изгнанной из Германии во время Культуркампфа . Возвращение редемптористов рассматривалось Бисмарком как попытка разрушить Картель антиклерикальных национал-либералов и консервативных партий. Это сделало бы невозможным для правительства принятие законопроектов в рейхстаге и тем самым поставило бы Вильгельма в «положение принуждения», сделав Бисмарка незаменимым для разрешения кризиса.

Осенью 1889 года Гольштейн попытался сорвать этот маневр, заставив Эйленбурга организовать для Вильгельма заявление для прессы в пользу Картелла . Когда Бисмарк проигнорировал заявление для прессы, Гольштейн поручил Эйленбургу отправить две телеграммы кайзеру, находившемуся с визитом в Константинополе , что, в свою очередь, привело к тому, что Вильгельм отправил телеграмму Бисмарку 6 ноября 1889 года, в которой говорилось, что «ни при каких обстоятельствах и никоим образом нельзя и разрешит ли Его Императорское Величество возвращение редемптористов в Германию». Сдерживаемый этим маневром, Бисмарк приступил к уничтожению Картелла , внося новый антисоциалистический законопроект, который привел к тому, что умеренные правоцентристские партии понесли тяжелые потери на выборах 20 февраля 1890 года.

Поскольку правительство не смогло провести законопроекты через Рейхстаг , Бисмарк запустил планы государственного переворота с целью сделать себя диктатором. Планы Бисмарка подтолкнули антибисмарковскую фракцию к собственным лихорадочным планам, и 11 марта 1890 года Гольштейн телеграфировал Эйленбургу, что он немедленно необходим в Берлине. 14 марта Эйленбург передал Вильгельму сообщение, предупреждающее его о планах Бисмарка, в результате чего на следующий день Бисмарк был заменен на посту канцлера. Рёль писал, что во время великого кризиса марта 1890 года Эйленбург играл роль скорее эмиссара, чем планировщика, но, тем не менее, он сыграл ключевую роль в увольнении Бисмарка.

Могучий брокер

На посту канцлера генерала Лео фон Каприви Эйленбург более проявил себя как политический игрок. В апреле 1891 года Эйленбург вернулся в Мюнхен, на этот раз в качестве посла Пруссии в Королевстве Бавария . 15 февраля 1891 года умер барон Карл фон Дёрнберг, один из друзей Эйленбурга. После его смерти граф Куно фон Мольтке 31 марта 1891 года написал Акселю «Даксу» фон Варнбюлеру:

«Мои старые Дачи! Я только готовлюсь к поездке в Штутгарт. Я тоскую по старой Филине... должен увидеть ее [Эйленбург; его друзья- геи всегда использовали термины «она» и «она», чтобы описать его». ] из-за ощущения, что теперь эта брешь [смерть Дёрнберга] открылась в нашем любимом кругу, мы должны держаться друг за друга вдвойне, крепче... Тогда я перееду в Мюнхен с П. 8-го - - Семья последует позже».

«Филином» в этом письме явно является Эйленбург, поскольку 8 апреля 1891 года Эйленбург в сопровождении Мольтке отправился на поезде из Штутгарта в Мюнхен, а 10 апреля 1891 года он предстал перед баварским двором в качестве нового прусского посланника. Прибыв в Мюнхен, Эйленбург и Мольтке отправились к ясновидящей, чтобы узнать будущее и поправить здоровье Эйленбурга. Мольтке впоследствии написал Варнбюлеру: «Филин пишет мне, что чувствует себя совершенно ужасно - несмотря на ясновидящую, которая ощущала его в прямой кишке и давала ему такие полезные указания по его поведению». В то же время Эйленбург продолжал свои усилия по вовлечению кайзера в его спиритизм и его попытки связаться с духовным миром. 18 ноября 1891 года фельдмаршал Альфред фон Вальдерзее записал в своем дневнике:

«На высшем уровне полагают, что можно править единолично, все понимать , все знать лучше всех , тогда как на самом деле ни одна цель не понята ясно, ничего не понято должным образом... Неужто это слишком мрачная точка зрения? Только Сегодня я впервые узнал следующее. Филиппу Эйленбургу ранее настоятельно рекомендовали не укреплять кайзера в его спиритических наклонностях. Во время первого круиза по Северному морю он придерживался этого, как я мог наблюдать в деталях. ко времени второго круиза уже изменился. Во время своего последнего визита в Мюнхен Эйленбург привел монарха в прямой контакт с женщиной-спиритом, предположительно в отеле Посольства, когда она была в трансе, ее спросил кайзер. , о присутствии которого она якобы не подозревала, что он должен был сделать с другом в России - очевидно, намек на царя. Если на владыку можно повлиять таким образом, то благополучие Отечества лежит безвозвратно в руках. мошенников. Фридрих Вильгельм II и Бишоффвердер!»

В декабре 1891 года Эйленбург обрадовался, когда спиритист, по-видимому, смог рассказать ему о том, что Вильгельм написал ему в своем последнем письме, что подтвердило его веру в силу призраков и духов, помощи которым он искал.

В январе 1892 года Центр объявил, что они будут голосовать за законопроект об армии в рейхстаге , а взамен они хотели, чтобы Вильгельм как король Пруссии внес в Пруссию школьный законопроект, благоприятствующий католическому образованию. Сделка была заключена Каприви на этот счет, в результате чего Эйленбург написал Вильгельму 21 января 1892 года, предупреждая, что полагаться на «черно-синий» союз (т.е. Центр -консерватор) опасно для Рейха , что привело к тому, что Вильгельм совершил Развернул сделку, заявив, что он «никогда не согласится» на то, чтобы законопроект о школе был принят в прусском ландтаге «черно-синим» альянсом. После этого Эйленбург посоветовал Вильгельму внести поправки в законопроект о прусской школе, чтобы его мог принять альянс консерваторов и национал-либералов, удалив положения, благоприятные для католического образования, которые могли бы понравиться антиклерикальным национал-либералам. Роль Эйленбурга как «заднего водителя» немецкой политики привела к тому, что Каприви подал в отставку 17 марта 1892 года, жалуясь на невозможность управлять, когда лучший друг кайзера имел большее влияние на выработку политики, чем канцлер; В отставке Каприви было отказано. В июле 1892 года Вильгельм получил сообщение от американского журналиста и немецкого шпиона Полтни Бигелоу о том, что большинство польских аристократов в русской Польше приветствовали бы немецкое вторжение и установление немецкого протектората в Конгрессе Польши . Вильгельм приветствовал отчет Бигелоу, который побудил его прокомментировать Эйленбургу правильность политики Каприви, разрешающей немецким полякам учиться в польскоязычных школах, что, по его мнению, вызывало доверие в русской Польше по отношению к Германии. Затем Эйленбург убедил Вильгельма, что любое польское государство – даже немецкий протекторат – неизбежно вызовет польские националистические чувства среди польского меньшинства Германии, и поэтому Рейх не только должен отказаться от поддержки антироссийских польских националистов, но и отказаться от поддержки антироссийских польских националистов. лучше всего было германизировать польское меньшинство внутри Германии. В 1893 году, когда Центр пригрозил проголосовать против законопроекта об армии в рейхстаге , Гольштейн разработал план, согласно которому правительство Германии заплатило бы взятку Папе Льву XIII, в обмен на которую Папа приказал бы Центру проголосовать за законопроект об армии согласно боль отлучения. крайне бесчестно Поскольку Каприви был против этого плана, заявив, что для правительства Рейха заниматься взяточничеством для достижения своих целей, Гольштейн попросил Эйленбурга связаться с Вильгельмом и приказать Каприви предложить взятку. Через два дня Эйленбург сообщил Гольштейну, что его усилия окупились, и кайзер приказал Каприви, который крайне сопротивлялся этому, предложить взятку. появилась В декабре 1893 года в «Кладдерадаче» серия сатирических стихотворений, критикующих доминирующих фигур Auswärtiges Amt, таких как «Друг устриц» (Гольштейн), «Шпецле» ( Альфред фон Кидерлен-Вехтер ), «Трубадур» (Эйленбург) и таинственный «Четвертый человек» (Варнбюлер) спровоцировал множество спекуляций в средствах массовой информации о том, кем именно были эти фигуры. быть. Стихи были работой двух дипломатов, Ботмера и Рашдау, которые не принадлежали к доминирующей фракции и были разочарованы тем, что их карьера ни к чему не привела.

К началу 1894 года власть Эйленбурга выросла до такой степени, что он больше не действовал просто как союзник Гольштейна, но обладал достаточной властью, чтобы начать действовать как влиятельный посредник самостоятельно, который мог отменить власть Гольштейна, когда он чувствовал себя нужным. Эйленбург и Гольштейн были союзниками в интригах против Бисмарка в 1889–1890 годах, впоследствии сотрудничали в начале 1890-х годов, но к 1894 году Эйленбург и Гольштейн начали все больше и больше расходиться во мнениях. У Эйленбурга был один из его двоюродных братьев, Август цу Эйленбург , назначенный верховным маршалом двора в 1890 году, а другой двоюродный брат, Бото цу Эйленбург , назначен министром-президентом Пруссии в 1892 году. Старый друг Эйленбурга граф Куно фон Мольтке был назначен военным адъютантом кайзера в 1893 году, а другой старый друг по университету, Аксель фон Варнбюлер, стал полномочным представителем Федерального совета в 1894 году. Наконец, старый друг Эйленбурга со времен его пребывания в Париже в 1881 году Бернхард фон Бюлов был назначен послом в Италии. В 1893 году Эйленбург сам был назначен послом в Австро-Венгрии. Эйленбург и Бюлов разработали секретный код для общения друг с другом, чтобы дипломаты, лояльные Гольштейну, не могли прочитать их переписку. Самыми престижными должностями в Auswärtiges Amt в XIX веке были «великие посольства» в Лондоне, Париже, Мадриде, Риме, Вене, Санкт-Петербурге и Константинополе. Поскольку Германия была союзницей Австрии в Двойном союзе , а также с Австрией и Италией в Тройственном союзе, посольства в Вене и Риме считались наиболее важными из «великих посольств». Поскольку Бюлов был послом в Италии, а Эйленбург — послом в Австрии, клика Бюлова-Эйленбурга имела сильные позиции в Auswärtiges Amt . По мере того как власть клики Бюлова-Эйленбурга росла, они вступали в растущий конфликт с группой Гольштейна. Различия в отношениях Эйленбурга между Бюловым и Гольштейном хорошо иллюстрировались их тоном; Холодные и формальные в письмах Гольштейна-Эйленбурга, в то время как теплые и полные экстравагантных похвал друг другу в письмах Бюлова-Эйленбурга. Например, 1 января 1894 года Бюлов писал Эйленбургу: «Мои самые сокровенные мысли устремляются к тебе... Мы наверняка уже знали и любили друг друга где-то в бесконечном потоке времени, ибо в моей душе есть только близость и дружба для тебя». У Бюлова и Эйленбурга были сильные мистико-романтические тенденции, и у них развилась вера в то, что когда-то они были одним и тем же духовным существом, но теперь были разделены на две части: Эйленбург был более женственной, артистической стороной этого существа, в то время как Бюлов был более мужественной стороной. , практическая сторона этого существа. Бюлов объяснил эту теорию Эйленбургу в письме, в котором заявил:

«Как сестры, наши души когда-то возникли из таинственного источника Бытия; нам просто были даны разные оболочки и крылья разного цвета. Поскольку небесные существа даровали вам волшебный дар богатого и блестящего художественного таланта, я не могу продуктивно стоять рядом с вами. в этом отношении, хотя я, конечно, могу порадоваться, испытывая то, что вы можете дать, наслаждаясь вашим духом и дивясь вам, я, по склонностям и воспитанию более зависимому от исторических, юридических, экономических занятий, может быть, смогу перейти к вам от. кладовая, которую я медленно заполняю, многими кусками для здания, которое вы, будучи брошены в политическую борьбу против своих собственных наклонностей, тем не менее удачно и уверенно строите на благо нашего кайзера и страны».

Прозвище Бюлова было «Бернард Услужливый», поскольку он был человеком, который почти никогда не спорил с Вильгельмом, даже если считал его неправым, и, по словам немецкого историка Рагнильда фон Фибиг-фон Хазе, его «...в основном очаровательный , часто и нелепая лесть были по существу результатом фальши и поверхностного, но и крайне честолюбивого характера». Бюлов считался человеком, который мог сказать и сделать буквально все, что угодно, если считал, что это поможет его карьере.

Кроме того, и Бюлов, и тем более Эйленбург были твердо убеждены в том, что эгоистичный Вильгельм II действительно был прав в своей самооценке себя как почти богоподобного существа, избранного судьбой, чтобы сделать Германию величайшей нацией в мире. Письма Бюлова Эйленбургу часто содержали такие утверждения, как «Руководящие идеи Нашего Императорского Магистра по большей части несомненно верны; все, что нужно, — это чтобы в будущем их защищали и воплощали в жизнь с большим тактом» или «Великие цели Нашего Милостивого Мастера можно достичь только в том случае, если те, кому поручено выполнять планы Кайзера, обладают способностью сделать это». В определенной степени циничный и сверхамбициозный Бюлов, который был одержим идеей стать канцлером, манипулировал Эйленбургом этими письмами, поскольку знал, что завоевать дружбу Эйленбурга было лучшим способом добиться благосклонности кайзера, но мистический Эйленбург искренне верил, что Вильгельм II был почти безупречным персонажем, выбранным какой-то высшей сверхъестественной силой, чтобы сделать Германию великой. Эйленбург писал о кайзере, что важной чертой его характера было то, что он был «рыцарем, напоминавшим лучшее время Средневековья, со всем его благочестием и мистикой». Эйленбург добавил, что кайзер тоже был человеком 20-го века, но при нем его современные ценности, к счастью, были подчинены его средневековым ценностям.

Такое отношение к императору сильно оскорбило Гольштейна. Гольштейн был консерватором, никоим образом не желавшим менять существующую систему, но он также считал, что Германия должна быть Rechtsstaat («правовым государством»), которое должно функционировать по установленным законам, а не по имперской прихоти. Гольштейн написал в декабре 1894 года в письме Эйленбургу, что Германия теперь стоит перед выбором между «системой Людовика XIV» и наступающим 20 веком. Гольштейн писал, что благодаря таким советникам, как Эйленбург, Вильгельм вел себя как абсолютный монарх, который при нынешних темпах был бы «гораздо большим самодержцем», чем российский император, и что, если бы дела продолжали идти своим нынешним курсом, Германия стала бы либо диктатура или республика, потому что нынешняя система представляла собой «правительство оперетты, но не то, с которым европейский народ в конце девятнадцатого века будет мириться». Гольштейн писал, что хочет «умеренного использования практической системы конституционного кооперативного управления, которая, за исключением Санкт-Петербурга и Константинополя, действует в остальном европейском и цивилизованном мире». Гольштейн обвинил Эйленбурга в том, что он «инстинктивно верит... в автократический режим, независимо от того, будет ли это русский патриархат или деспотизм éclairé по французской модели» и что «каждый политический, военный и юридический вопрос лучше всего решать непосредственно кайзером». Гольштейн закончил свое письмо предупреждением: «Следите за тем, чтобы мировая история когда-нибудь не представила вас злым духом, который был рядом с имперским путешественником, когда он выбрал ложный путь». В ответ Эйленбург написал Гольштейну мистическое письмо, в котором говорилось: «Я убежден, что за этим стихийным и естественным стремлением кайзера лично руководить делами королевства лежит направляющая рука провидения. Погубит ли оно нас или спасет». Не могу сказать. Но мне трудно поверить в закат звезды Пруссии». В 1896 году Эйленбург написал Бюлову, что он пойдет «через все трудности» с Вильгельмом и никогда не предаст своего хозяина. О Гольштейне Эйленбург заявил: «Гольштейн 1888 года, с его старопрусской преданностью монарху, конечно, не превратился в 1896 году в антимонархиста, но он стал парламентарием... Сочувствие и то чувство, что друг когда его друг сталкивается с несчастьем... это не играло для него никакой роли».

Новый дипломат в Вене

Гольштейн в министерстве иностранных дел, 1906 г.

В 1893 году Эйленбург был назначен послом Германской империи в Австро-Венгрии и занимал эту должность до 1902 года. 20 марта 1894 года Эйленбург написал Вильгельму II , советуя ему уволить Лео фон Каприви с поста канцлера и сделать своего друга Бернхарда фон Бюлова иностранцем. министр с конечной целью сделать Бюлова канцлером.

В октябре 1894 года встреча в поместье Эйленбурга в Либенберге завершилась отправкой кайзером телеграммы, в которой сообщалось Германии, что Каприви отстранен от должности канцлера. Эйленбург хотел, чтобы его двоюродный брат Бото цу Эйленбург заменил Каприви, но Фридрих фон Гольштейн смог убедить Вильгельма не назначать Эйленбурга канцлером.

Однако Эйленбургу удалось убедить Вильгельма назначить новым канцлером престарелого принца Хлодвига цу Гогенлоэ-Шиллингсфюрста , который был послом Германской империи во Франции в 1881 году, когда Эйленбург служил в посольстве в Париже. В это время Эйленбург неоднократно советовал Вильгельму II, что лучшим кандидатом на пост канцлера будет Бюлов, которого Эйленбург описал в самых ярких красках; в феврале 1895 года он написал Вильгельму, что «Бернхард - самый ценный слуга, которым обладает Ваше Императорское Величество, предопределенный рейхсканцлер будущего».

Между 1895 и 1897 годами Эйленбург находился на пике своего политического могущества и вместе с Вильгельмом разработал ряд далеко идущих планов, направленных на нейтрализацию всей оппозиции со стороны оставшихся последователей Каприви внутри рейха и прусского правительства, одновременно намереваясь дать Бюлову достаточно политического опыта, чтобы через несколько лет занять пост канцлера. Летом 1896 года во время ежегодного летнего круиза по Северному морю на борту королевской яхты SMY Hohenzollern Эйленбург и Вильгельм разработали то, что Рёль назвал «удивительно детальным планом» по утверждению «личного правления» кайзера.

Три министра в правительствах Рейха и Пруссии, которые оказали наибольшее сопротивление планам Вильгельма о «личном правлении», а именно генерал Вальтер Бронсарт фон Шеллендорф , Карл Генрих фон Беттихер и барон Адольф Маршал фон Биберштейн, должны быть тихо уволены, а Гогенлоэ мог остаться на посту «теневой канцлер»». Бюлов будет назначен министром иностранных дел и станет человеком, действительно управляющим правительством. Через несколько лет дипломат Бюлов, мало разбиравшийся во внутренней политике, приобретет политический опыт и будет назначен канцлером. Между тем, наличие Гогенлоэ в качестве «теневого канцлера» гарантировало бы, что любые ошибки, допущенные Бюловым во внутренней политике, всегда можно было бы возложить на Гогенлоэ.

Если Гогенлоэ откажется от первого варианта, то он тоже будет уволен, а Бото цу Эйленбург будет назначен канцлером, а Бюлов - министром иностранных дел. Через несколько лет Эйленбурга на посту канцлера сменит Бюлов.

Граф Вальдерзее в Китае

Если Гогенлоэ и его последователи обнародуют свои жалобы на кайзера за их увольнение, Вильгельм объявит военное положение и назначит фельдмаршала Альфреда фон Вальдерзее канцлером, а Бюлова снова министром иностранных дел. После нескольких лет военной диктатуры Бюлов будет назначен канцлером в возрожденном «конституционном» режиме.

Принц Гогенлоэ-Шиллингсфюрст оставался канцлером до тех пор, пока не ушел в отставку в пользу Бюлова в октябре 1900 года, но Гогенлоэ-Шиллингсфюрст, по его собственным словам, с 1897 года был «соломенной куклой» и «фасадом». Бюлов был человеком, который эффективно управлял правительство с 1897 года и далее, и его вступление на пост канцлера в 1900 году было простой формальностью.

После того, как Эйленбург начал работать неофициальным политическим советником Вильгельма в 1888 году, он проявил явный страх перед оглаской и старался, насколько это возможно, оставаться в тени; Эйленбург, который считал Бюлова своим альтер-эго, предпочитал, чтобы Бюлов оказался в центре внимания.

византизм

Эйленбург возглавлял Либенбергский кружок . Это была группа аристократов с дорогим вкусом к искусству . Большая часть кружка Либенберга работала дипломатами , и их мнение было услышано кайзером. Влияние Эйленбурга заключалось в препятствовании превентивной войне и любым авантюрам на чужой земле. Эйленбург, в свою очередь, подвергался критике со стороны современников как женоподобный . Его обвинили в том, что он пацифист . Максимилиан Харден опубликовал обвинения в гомосексуализме. Этот скандал разрушил карьеру Эйленбурга на государственной службе, поскольку этот эпизод подтвердил предубеждение об аристократическом упадке среди политиков, принадлежащих к социалистическому среднему классу.

«Эстетический антисемитизм»: искусство, раса и политика в мировоззрении Эйленбурга

Во время своего пребывания на посту посла в Австрии Эйленбург, который был страстным вагнеристом, подружился с одним из ведущих вагнеровцев мира, Хьюстоном Стюартом Чемберленом жил в Вене . , который в то время Помимо общей любви к Рихарду Вагнеру , Эйленбург, который был антисемитом, англофобом и противником демократии, нашел много поводов для восхищения в антисемитских, англофобских и антидемократических произведениях Чемберлена. Эйленбург был völkisch антисемитом, который считал евреев инопланетной расой из Азии, которая всеми способами «отравляла» европейскую арийскую расу.

В 1895 году Вильгельм получил знаменитую картину Германа Накфусса, широко известную как «Желтая опасность», изображающую кошмар, который он видел, когда Будда, окруженный огнем, которого несет дракон в азиатском стиле, угрожающий Европе, должен был символизировать « Желтую опасность ». Поскольку предполагаемая азиатская угроза Европе была известна, Эйленбург, разделявший ненависть Вильгельма к азиатам, был очарован картиной. 29 сентября 1895 года Эйленбург писал императрице о картине «Жёлтая опасность»: «Я совершенно очарован этим поистине великолепным произведением. Идея воодушевляет, а исполнение виртуозно. Когда я погружаюсь в созерцание картины, я Я полон чувства, что вся Европа действительно должна ответить на призыв любимого Кайзера объединиться в мирной гармонии ради креста и самых дорогих благ, но затем меня охватывает тревожное чувство, что зло в тех людях, которые противостоят как Вражеская сила, то добро, которое проявляется в существе кайзера, теперь заставит их разрушить и атаковать своей изобретательной критикой то, что возникло из возвышенного и благородного сердца кайзера». Своей матери Эйленбург писал о картине «Желтая опасность»: «Кайзер подарил мне великолепную гравюру чудесной аллегорической картины, выполненной проф. Накфусом по эскизу Его Императорского Величества: народы Европы представлены в виде женских фигур, призваны Святой Михаил для защиты креста от неверия, язычества и т. д. Вам понравится... Это прекрасная идея в красивой форме». «Незабываемый друг Эйленбурга» Гобино был одержим страхом перед «Желтой угрозой», который он выразил в своей эпической поэме 1881 года « Амадис» , где европейская цивилизация уничтожается китайским вторжением.

Большая часть антиазиатского расизма и предупреждений Вильгельма о «желтой опасности» очень напоминает сочинения Гобино о китайцах, что неудивительно, учитывая, что Эйленбург познакомил кайзера с теориями Гобино. Американский историк Грегори Блю писал о «связи с Эйленбургом», где Эйленбург сыграл ключевую роль в ознакомлении кайзера с антиазиатскими сочинениями Гобино. Более того, Блю отметил, что набросок своего кошмара, который Вильгельм нарисовал в апреле 1895 года, сильно отличается от картины «Желтая опасность» , которую Накфусс закончил в сентябре 1895 года, и является значительно более тревожным и кошмарным, чем готовый продукт, и такая же большая часть образов в картина, кажется, взята из Амадаса , он утверждал, что здесь действует «связь Эйленбурга» с Эйленбургом, играющим важную, хотя и не указанную в титрах, роль в создании картины «Желтая опасность» .

Völker Europas, wahrt eure heiligsten Güter («Народы Европы, берегите свои самые дорогие вещи», 1895 г.) Картина «Желтая опасность», которая так впечатлила Эйленбурга в 1895 г.

Вильгельм II всегда считал себя великим художником, увлекающимся живописью (особенно военными кораблями) и скульптурой. Вильгельм настолько интересовался искусством и культурой, что 18 декабря 1901 года он произнес так называемую речь о «сточном искусстве», в которой осудил французскую импрессионистскую живопись, модернистскую архитектуру , немецкий экспрессионизм и модерн как все «сточное искусство», которое тянет за собой. мир вниз, и призвал Германию взять на себя культурное лидерство в мире, создавая тот вид искусства, который он одобрял, чтобы спасти человечество от унизительного культурного воздействия «художественного искусства». Статус Эйленбурга как культурного и творческого человека означал, что он одновременно был политическим и культурным советником кайзера. Для Вильгельма политика и культура были одним и тем же. Для него популярность картин импрессионистов была признаком «вырождения» французов, а его картины с военными кораблями — признаком духовной силы немцев. Как и многие другие народные националисты, Эйленбург верил в единство расы, языка, религии, культуры, этнической принадлежности и национальности. Таким образом, для Эйленбурга искусство и политика были одним и тем же, будучи выражением «расы». Домейер охарактеризовал Эйленбурга как главного пропагандиста «эстетического антисемитизма», типа антисемитизма, направленного на прославление, с одной стороны, романтического, реакционного и расистского понимания немецкой национальной идентичности, которое открыто отвергало ценности эпохи Просвещения. в то время с другой стороны, евреи изображаются как «расовые другие», антитеза «арийской расы», люди, которые образовали другую «расу», которая просто не принадлежала Германии и была основной причиной проблем Германии.

Культурные произведения Эйленбурга, такие как его песни и стихи, в которых он часто выражал свой «эстетический антисемитизм», были всего лишь еще одним средством продвижения его ценностей, как и политическая работа. Например, популярное стихотворение Эйленбурга Sang an Aegir ( «Песня Эгиру »), хотя и является любовным стихотворением, также содержит множество расистских и пангерманских тем. Таким образом, Домейер утверждал, что культурную деятельность Эйленбурга нельзя рассматривать отдельно от его политической деятельности, поскольку обе они были связаны с «эстетическим антисемитизмом».

В то же время он делал все возможное для дальнейшего распространения антисемитизма в классических политических областях, таких как дипломатия, внешняя политика и культура. Эстетический антисемитизм можно понимать как одну из многих форм эстетического фундаментализма в современную эпоху, а также как культурный код, используемый потомственными и интеллектуальными аристократами в конце долгого девятнадцатого века. Распространяясь по всему обществу в силу социального престижа этих групп, он приобрел атрибуты парадигмы... Эстетический антисемитизм проник в аристократию и консервативную буржуазию не через агрессивных агитаторов, таких как Альвардт, Дюринг, Фрич или Штекер, а через скорее в поэтических оттенках и нюансах».

Когда баварское правительство оказалось нежелательным субсидировать Байройтский фестиваль, на котором представлены оперы Вагнера, Козима Вагнер обратилась за помощью к Эйленбургу. Эйленбург дал понять, что Вильгельм, который также был королем Пруссии, был готов субсидировать Байройтский фестиваль, и вместо того, чтобы видеть, как прусский король вмешивается в дела Баварии, баварское правительство согласилось субсидировать Байройт. Эйленбург, в свою очередь, рассматривал Байройтский фестиваль как «культурное основание» империи, которое не состоялось в 1871 году, а Эйленбург верил, что со временем Байройтский фестиваль станет «культурным центром» «германской расы». Вагнерист Эйленбург рассматривал Байройтский фестиваль как способ пропаганды не только музыки Вагнера, но и его антисемитской политики среди немецкой общественности.

Яркое проявление антисемитизма Эйленбурга произошло в октябре 1895 года, когда он неохотно посетил еврейский благотворительный концерт в Вене. В ответном письме кайзеру Эйленбург пожаловался, что он «единственный арий» во всем концертном зале, и заявил, что ему больно слышать о «неописуемой мешанине немецкого языка с австрийским, богемским и венгерским акцентом и международной кликой». ." Эйленбург далее писал о своем отвращении к «опущенным и чрезвычайно кривым носам», «кривым коленям», «носам, как у тапиров», «толстым губам», «выдающимся скулам», «глазным зубам, как у моржа», «раскосым глазам». как щели», «разинутые челюсти с полыми зубами» и «обнаженные и потные плечи» еврейских женщин в вечерних ночных сорочках. Эйленбург писал, что, поскольку все евреи выразили свое почтение «еврейскому седобородому», это доказывает, что старый еврей «должно быть, зарезал и съел много христианских детей, поскольку из его ужасной пасти торчали две дюжины длинных желтых зубов» (это неясно в повторение кровавого навета , если Эйленбург отпускал антисемитскую шутку или действительно верил в кровавый навет).

Наконец, Эйленбург завершил свой доклад кайзеру, что все «плохо воспитанные» еврейские дети на концерте были отвратительно уродливы и что единственным привлекательным евреем, которого он видел на концерте, была солистка, молодая женщина, которая, по словам Эйленбурга, была скорее животным, чем человек, хотя и умевший петь очень хорошо для еврея. Несмотря на свой антисемитизм, во время своего пребывания на посту посла в Австрии Эйленбург вступил в гомосексуальные отношения с австрийским банкиром Натаниэлем Мейером фон Ротшильдом , которому Эйленбург настолько нравился, что после его смерти в 1905 году он оставил Эйленбургу один миллион крон в своем завещании. Ротшильд, обладавший огромным богатством, подвергался остракизму со стороны австрийской аристократии, потому что был евреем (тот факт, что он также был геем, способствовал его ощущению чужака), и он часто платил аристократам, чтобы они были его друзьями, и именно так он познакомился с Эйленбургом. . Эйленбург часто заявлял о своей ненависти к евреям, но он был готов общаться с богатыми евреями при условии, что они были готовы хорошо платить за социальный престиж, который они приобрели, имея в своем кругу общения такого выдающегося человека, как Эйленбург. Относительная нищета его юности оставила у Эйленбурга ненасытную жажду денег, и, несмотря на свое богатство, он всегда искал возможности заработать больше денег.

В 1897 году младшему брату Эйленбурга, армейскому офицеру Фридриху фон Эйленбургу, было предъявлено обвинение в гомосексуализме. Его старший брат изо всех сил старался добиться от кайзера прекращения военного трибунала, но армия не желала этого делать. В 1900 году Эйленбург написал длинную записку для своего круга общения о военном трибунале своего брата, написав, что таким людям, как он сам и его брат, всегда грозил публичный позор, что закончилось тем, что Эйленбург написал:

понял историю «Прощай, друг мой! Ты уверен, что правильно ? Пожалуйста, прочитай ее еще раз, умоляю тебя! Чтобы ты понял до конца, что путь нашей жизни пересекают страшные демоны, и что нам следует поднять руки умоляя к Богу с мольбой, умоляя его, горячо защитить нас от них, защитить от них наших близких!».

В 1898 году Эйленбургу грозил скандал, когда жена Куно фон Мольтке в засекреченном показании подала на развод на том основании, что ее муж был больше заинтересован в сексе с Эйленбургом, чем с ней. Мольтке незамедлительно поручил своему адвокату урегулировать развод в пользу его жены в обмен на то, что она не будет обнародовать эти обвинения. Аксель «Дакс» фон Варнбюлер написал Мольтке, призывая его не беспокоиться о потере благосклонности «Единого» [Вильгельма II], говоря:

«Я уверен, что не ошибаюсь, думая, что ваша боль обостряется оттого, что вы не можете скрыть, удержать все это безобразие от него, от Либхена [ "Милая" - Вильгельм II]. Но не мучайте себя излишне о это - он достаточно человек, чтобы положить конец неприятным сплетням - и он слишком хорошо знает и любит вас с вашей особенностью, чтобы позволить даже тени вины падать на вас".

Узнав о разводе Мольтке, Вильгельм обратился к Варнбюлеру и потребовал объяснить, что происходит. По словам Варнбюлера в письме Мольтке от 4 июня 1898 года: « Либхен Позавчера обратился ко мне в Тиргартене. После того, как он должным образом восхитился моими желтыми ботинками и подходящим по цвету костюмом для верховой езды, он спросил меня: «Неужели вы не знаешь что-нибудь о Куно? Я ничего не могу добиться ни от него, ни от Филадельфии». Варнбюлер далее писал, что Вильгельм использовал «неповторимо энергичные выражения», которые указывали Варнбюлеру, «что он чрезвычайно хорошо информирован и больше не питает никаких иллюзий».

После 1897 года, когда Бюлов фактически руководил правительством, роль Эйленбурга как политического посредника в значительной степени подошла к концу, когда сам Эйленбург написал, что «великим поворотным моментом» стало лето 1897 года, потому что с «личным правлением» Вильгельма в На этом месте кайзер теперь твердо находился у власти после того, как изо всех сил пытался утвердить свою власть с момента вступления на престол в 1888 году. Сам Эйленбург радостно писал: «Никаких больше бомбоподобных депеш, никаких диких писем из Гольштейна, никаких стенаний Маршалла!!!». У Эйленбурга было более широкое видение, помимо помощи Вильгельму в установлении его «личного режима». Эйленбург был убежденным противником демократии, и ему угрожал растущий спрос на демократию в Германии. Германия 1890-х годов была далека от революции, но Эйленбург видел, что в долгосрочной перспективе спрос на демократию будет продолжать расти. Эйленбург был против объявления военного положения и правления посредством террора, поскольку он утверждал, что режим, основанный только на страхе, не может завоевать легитимность и уважение народа и не просуществует в долгосрочной перспективе. Вместо этого Эйленбург выступал за то, чтобы «личный режим Вильгельма» был основан на римской формуле «хлеба и цирка». «Хлебом» в этом случае будет значительно расширенное государство всеобщего благосостояния, а «цирком» будет Weltpolitik («Мировая политика»). . Таким образом, рост государства всеобщего благосостояния с 1897 года и введение военно-морской политики, представленной планом Тирпица, направленным на завоевание Германии «статуса мировой державы», были тесно связаны как часть усилий по стабилизации режима. Для Эйленбурга Weltpolitik вместе с связанной с ним политикой военно-морского движения изначально были скорее средством стабилизации политической системы путем сбора народной поддержки режима, чем самоцелью. По этому поводу немецкий историк Михаэль Эпкенханс писал, что не случайно в 1897 году адмирал Альфред фон Тирпиц был назначен военно-морским государственным секретарем. Харизматичный Тирпиц был прирожденным шоуменом, которому быстро удалось обратить большую часть немецкой общественности на сторону военно-морского движения, приводя доводы в пользу формулы, согласно которой морская мощь равна мировой мощи или тот, кто управляет морями, также правит миром; даже несмотря на то, что Тирпиц считал свои усилия в первую очередь направленными на то, чтобы сделать Германию более могущественной в мире, в его кампании за увеличение расходов на военно-морской флот присутствовал элемент внутренней стабилизации.

7 октября 1898 года Эйленбург вызвал лидера сионизма , венгерского журналиста Теодора Герцля в Либенберг, чтобы объявить, что его хозяин Вильгельм II хочет создать еврейское государство в Палестине (которое будет немецким протекторатом), чтобы «осушить» Евреи уезжают из Европы и таким образом «очищают немецкую расу». Герцль вспоминал, что Эйленбург был «идеальным джентльменом» во время своего визита в Либенберг, но он не пытался скрыть свой антисемитизм, заявив Герцлю в лицо, что он считает, что евреи не принадлежат Европе и что он поддерживает сионизм только как лучший способ гуманного удаления евреев из Европы. Эйленбург сказал Герцлю, что у него были особые отношения с кайзером, которые позволяли ему «свободно говорить» с Вильгельмом так, как никто другой не мог. План создания еврейского государства в Палестине сошёл на нет, когда османский султан Абдул-Хамид II отверг этот план, заявив, что Палестина — это мусульманская земля, которую он никогда не уступит евреям и, что более важно, он не намерен отказываться от какой-либо части. своей империи.

В 1900 году Эйленбургу был создан первый потомственный принц ( Фюрст ) цу Эйленбург и Хертефельд и граф фон Зандельс. Княжеский титул был закреплен за бессрочным владением семьи поместьем Хертефельд. Второй титул был в честь семьи его жены, отцом которой был последний шведский граф аф Сандельс . Одновременно Эйленбургу было присвоено почетное звание Светлости , тот же стиль (манера обращения), принцев Германской империи который использовался для все еще правящих , таких как правители Липпе , Ройсса , Вальдека и Пирмонта .

В 1900 году боксерское восстание в Китае вспыхнуло . Немецкий посланник в Китае барон Клеменс фон Кеттелер в ответ на угрозу боксеров убил на глазах у публики 14-летнего китайского мальчика, не имевшего никакого отношения к боксерам. Это злоупотребление дипломатической неприкосновенностью сделало Кеттелера очень непопулярным в Китае и привело к тому, что он был убит китайскими солдатами, которые должны были защищать его, когда он путешествовал в Запретный город. Вильгельм — человек, популяризировавший фразу «Жёлтая опасность» и всегда страстно ненавидевший азиатов, — был в ярости известием об убийстве его министра в Китае, и он был полон решимости отомстить китайцам кровавой местью. Эйленбург был с Вильгельмом на борту « Гогенцоллернов» во время ежегодного летнего круиза по Северному морю в 1900 году и своими глазами видел наполненную ненавистью ярость Вильгельма против китайцев. Эйленбург писал, что Вильгельм расценил убийство Кеттлера как «личное оскорбление» и собирался «послать войска, чтобы отомстить !!! ». В разгар боксерского кризиса Эйленбург написал Бюлову, что он крайне напуган Вильгельмом, который, по словам Эйленбурга, был не совсем в здравом уме, и что Бюлову следует быть осторожным при сообщении новостей из Китая из-за страха перед тем, что может сделать Вильгельм. Эйленбург писал Бюлову:

«Его Величество больше не контролирует себя, когда Его охватывает ярость. Я считаю ситуацию очень опасной и не знаю, что делать... Эти вещи ранили меня за живое . столько веры в способности кайзера — и в течение времени! — Теперь оба потерпели неудачу, и видишь страдающего человека, которого горячо любишь, но не можешь помочь... У меня такое впечатление, что я сижу на пороховой бочке и Я чрезвычайно ограничьте ваши политические репортажи осторожен, пожалуйста , максимально и требуйте решений только там, где они неизбежны».

Эйленбург добавил, что он послал врача, чтобы тот попытался успокоить Вильгельма, поскольку он находился в, казалось бы, постоянном состоянии ярости, проводя каждую минуту бодрствования, яростно разглагольствуя и безостановочно бредя о своей ненависти к китайцам и о кровавой мести, которую он планировал им устроить. — но безрезультатно. Вильгельм II был не единственным членом Дома Гогенцоллернов, у которого случился кризис в 1900 году. В октябре 1900 года произошло то, что Эйленбург назвал «ужасными сценами», когда императрица вела себя «как сумасшедшая», когда она начала бесконтрольно кричать и плакать. жалуясь, что император не любит ее, не помогает в воспитании детей и все время проводит с Эйленбургом. Кайзерин также обвинила мужа в романе с Эйленбургом.

В 1901 году Эйленбург представил Хьюстона Стюарта Чемберлена Вильгельму II, который впервые встретился в поместье Эйленбурга Либенберг. На следующий день Эйленбург написал, что император «полностью находился под чарами этого человека [Чемберлена], которого он понимал лучше, чем кто-либо из других гостей, благодаря его тщательному изучению «Основ ».

Скандал

Филипп, принц Эйленбургский (1906)

Хотя он был женат, Эйленбург был связан гомосексуальными связями с членами ближайшего окружения кайзера, включая графа Куно фон Мольтке , военного коменданта Берлина . Источники сообщают, что он продолжал иметь гомосексуальные отношения даже после свадьбы. Публичное разоблачение этих связей в 1906 году привело к делу Хардена-Эйленбурга . Скандал был вызван растущей властью клики Бюлова-Эйленбурга внутри Auswärtiges Amt за счет фракции Гольштейна. Гольштейн был известен как «Монстр Лабиринта», мастер темных искусств политических интриг с впечатляющей частной разведывательной сетью, который на протяжении многих лет делал себя незаменимым для сменявших друг друга правительств. Чтобы добиться своего, Гольштейн часто угрожал уйти в отставку, полагая, что ни одно правительство не сможет обойтись без его услуг, и эта угроза всегда срабатывала в прошлом. После провала конференции в Альхесирасе (завершившейся в апреле 1906 г.) Гольштейн поссорился с Бюловым и подал Вильгельму прошение об отставке; К его сильному шоку, предложение было принято. Узнав от одного из своих шпионов, что Эйленбург во время обеда с кайзером посоветовал ему принять отставку Гольштейна, чрезвычайно озлобленный Гольштейн решил отомстить Эйленбургу.

В мае 1906 года Гольштейн отправил Эйленбургу клеветническое и очень грубое письмо, оскорбляющее его и вызывающее на смертельную дуэль. Эйленбург написал Варнбюлеру вскоре после того, как сказал: «У меня был долгий, очень горячий спор с Его Величеством о Гольштейне, и это было неприятно для меня. Он не простит мне, если он позже услышит что-нибудь о моих делах, что я не сказали ему ни слова о том, что произошло». После того как Эйленбург отказался драться на дуэли, Гольштейн решил уничтожить Эйленбурга, напав на него в его ахиллесову пяту, а именно разоблачив его гомосексуальность. С этой целью Гольштейн связался с журналистом-крестоносцем Максимилианом Харденом и сообщил ему, что Эйленбург гей. Гольштейн знал Эйленбурга с июня 1886 года и в какой-то момент узнал о сексуальной ориентации Эйленбурга. серию статей, Получив предупреждение от Гольштейна, Харден начал публиковать в своей газете Die Zukunft в которых обвинял «Круглый стол Либенберга», клику гомосексуалистов, одержимых оккультизмом, возглавляемую Эйленбургом, доминировавшую при императорском дворе. Рёль писал, что Харден использовал ужасно гомофобные выражения в своих нападках на Эйленбурга, но суть его статей, в которых утверждалось о существовании при дворе «Круглого стола Либенберга», была действительно верной. После первого марокканского кризиса , который закончился унижением Рейха на конференции в Альхесирасе , обвинения Хардена в том, что внешней политикой Германии руководит клика гомосексуалистов, которые были слишком «мягкими», чтобы принимать необходимые решения для начала войны, имели большое значение. широкий резонанс. Воинственный ультранационалист Харден считал, что Германия должна была напасть на Францию ​​в 1905 году, даже если это означало войну с Великобританией и, возможно, также с Соединенными Штатами; по его мнению, единственная причина, по которой Вильгельм решил принять участие в конференции в Альхесирасе, а не идти на войну, заключалась в том, что ему давал советы Круглый стол Либенберга.

В ноябре 1906 года Харден опубликовал статью о том, что неназванный высокопоставленный немецкий дипломат был геем, который явно должен был быть Эйленбургом, которого Харден называл «Арфистом», и обвинил его в отношениях с неназванным высокопоставленным французским дипломатом, заявив, что эти двое часто общались друг с другом. вместе ходили на охоту. Раймон Леконт, первый секретарь посольства Франции в Берлине, который был близким соратником Эйленбурга, с которым он часто ходил на охоту, после статьи Хардена немедленно сжег все свои документы, касающиеся Эйленбурга. Харден много внимания уделял отношениям Эйленбурга и Леконта, предположив, что Эйленбурга шантажировали, заставляя работать французским шпионом; Эйленбург и Леконт были любовниками, но нет никаких доказательств того, что Эйленбург когда-либо предоставлял разведданные Франции. Помимо этого, Харден придавал большое значение женственному поведению Эйленбурга и его любви к пению, чтобы предположить, что Эйленбург был просто недостаточно мужественным, чтобы должным образом руководить делами Рейха ; Героем Хардена был Бисмарк, которого Харден с восхищением представлял как идеального прусского человека: жесткого, милитаристского, безжалостного, жесткого, решительного и уж точно не человека, который любил петь, как Эйленбург. В своих статьях Харден утверждал, что для управления делами государства нужны «жесткие люди», такие как Бисмарк, которые могли принимать необходимые решения, такие как вовлечение нации в войну (Харден считал ведение войны основной целью государства), а Харден обвинял что женщины просто слишком мягки, чтобы быть лидерами, что женщины скорее подчинятся силе, чем воевать. Таким образом, Харден утверждал, что такой женоподобный человек, как Эйленбург, был слишком «женственным», чтобы руководить немецким государством, и предположил, что дипломатическое поражение Германии в Первом марокканском кризисе 1905–06 годов произошло из-за влияния Эйленбурга на кайзера. Первоначальной целью Хардена был не Вильгельм, а Эйленбург; Харден считал, что кайзер в 1905 году пошел бы на войну с Францией в одиночку, и именно Эйленбург якобы удержал его. Несмотря на свои гомофобные нападки на «Круглый стол Либенберга» как на выродившуюся гей-клику, плохо управляющую внешней политикой, Харден придерживался удивительно либеральных взглядов на гомосексуализм и часто призывал к отмене параграфа 175 .

В 1907 году Мольтке подал в суд на Хардена за клевету после того, как последний опубликовал статью, обвиняющую его и Эйленбурга в сексуальных отношениях, и проиграл. На суде сексолог и один из первых защитников прав геев Магнус Хиршфельд дал показания в пользу Хардена, заявив, что Мольтке был геем. гомосексуал Хиршфельд, который страстно хотел легализовать гомосексуальность в Германии, считал, что доказательство того, что армейские офицеры, такие как Мольтке, были геями, поможет его делу о легализации, и поэтому он также показал, что, по его мнению, с Мольтке все в порядке. Показания Хиршфельда вызвали возмущение по всей Германии; Газета Die Vossische Zeitung в редакционной статье осудила Хиршфельда как «уродца, который действовал ради уродов во имя лженауки», а газета Die Mūnchener Neuesten Nachrichten заявила в редакционной статье: «Доктор Хиршфельд ведет публичную пропаганду под прикрытием науки, которая ничего не делает». но отравляйте наш народ. Настоящая наука должна бороться с этим!». После того, как присяжные вынесли решение в пользу Хардена, судья Хьюго Изенбиль был разгневан решением присяжных, которое он считал выражением одобрения Хиршфельда, и отменил приговор на том основании, что у гомосексуалистов «мораль собак». После того, как этот приговор был отменен, второй суд признал Хардена виновным в клевете. Харден подал апелляцию, снова был признан виновным и согласился на внесудебное урегулирование. В то же время широко разрекламированное дело Мольтке-Хардена-Эйленбурга попало в заголовки газет по всему миру, борец за права геев Адольф Бранд , который считал, что общество примет гомосексуализм как нечто нормальное, если только достаточное количество известных геев будет разоблачено. опубликовал брошюру, в которой утверждалось, что канцлер Бюлов был геем. Затем Бюлов подал в суд на Бранда за клевету, и в ходе этого процесса Эйленбург дал показания в качестве свидетеля, во время которых он под присягой отрицал, что когда-либо совершал какие-либо «развратные действия» с Бюловым или какими-либо другими людьми. Эйленбург также показал, что его потрясли попытки Бранда и Хиршфельда легализовать гомосексуальность, заявив, что он считает гомосексуальность отвратительным злом, которое следует искоренить без всякой пощады. Антисемит Эйленбург считал себя жертвой еврейского заговора с целью погубить его за роль в продвижении своего типа «эстетического антисемитизма» и называл Хардена «негодяем-евреем».

В конце 1907 года во время второго судебного процесса по делу о клевете Мольтке-Хардена Эйленбург был вызван в суд адвокатами Хардена и показал, что он никогда не участвовал в гомосексуальных действиях с Мольтке или какими-либо другими мужчинами. Харден, который на собственном опыте осознал, что выиграть дело в Пруссии так же сложно, разработал новую стратегию. У Хардена был друг в Мюнхене, Антон Стеделе, опубликовал в своей газете Neue Frie Volkszeitung ложную статью , в которой говорилось, что Эйленбург подкупил Хардена; Затем Харден подал в суд на Штеделе за клевету. Во время этого процесса, 22 апреля 1908 года, два баварских озерных рыбака по имени Якоб Эрнст и Георг Ридель под присягой показали в зале суда Мюнхена, что они оба были изнасилованы Эйленбургом, когда он отдыхал на Штарнбергерзее в 1880-х годах, что привело к тому, что Эйленбург был арестован. обвинен в даче ложных показаний. Харден выиграл дело о клевете против Штеделе, а затем тайно вернул ему сумму, которую он только что выиграл у него в суде. 30 апреля 1908 года во время визита в Либенберг Эйленбург был допрошен тремя детективами из берлинского полицейского управления по поводу разоблачений мюнхенского процесса; в своем отчете один из детективов написал, что Эйленбург был величайшим лжецом, которого он когда-либо встречал за свою карьеру полицейского, и что ему обязательно должно быть предъявлено обвинение в даче ложных показаний.

В 1908 году Эйленбург предстал перед судом за дачу ложных показаний из-за отрицания своей гомосексуальности; суд неоднократно откладывался из-за заявления Эйленбурга о плохом состоянии здоровья. После того, как Эйленбург был арестован 8 мая 1908 года в его поместье Либенберг, прусская полиция конфисковала и сожгла все его документы, а 27 мая 1908 года баварская полиция совершила обыск в поместье барона Яна фон Вендельштадта, который был еще одним другом Эйленбурга-гея. конфисковать и сжечь все его бумаги, касающиеся Эйленбурга. Эйленбург, который некоторое время ожидал такого шага со стороны властей, скопировал некоторые из его писем и спрятал их по всей Германии; Последний известный тайник с письмами был обнаружен в 1971 году и спрятан в винном погребе замка Хемминген. Ни одно из сохранившихся писем Эйленбурга не указывает на то, что Вильгельм II был геем, но в них упоминается, что Якоб Эрнст, рыбак на Штарнбергерзее , с которым у Эйленбурга были отношения в конце 1880-х годов, в то же время был другом Вильгельма II, будучи работал на лодках «Кайзер и Эйленбург» вокруг Штарнбергерзее, когда они вдвоем отдыхали там в 1880-х годах. Поскольку кайзер обычно не общался с баварскими озерными рыбаками, люди в 1908 году заподозрили бы что-то очень необычное в этой дружбе, а учитывая отношения между Эрнстом и Эйленбургом, многие люди пришли бы к выводу, что Вильгельм также занимался сексом с Эрнстом, хотя сохранившиеся письма Эйленбурга не содержат подобных указаний. После ареста Эйленбурга Вильгельм написал ему очень холодное письмо, в котором заявил, что не хочет, чтобы при его дворе были гомосексуалы, поскольку их дружба закончилась, и он никогда больше не хочет ни видеть, ни слышать о Эйленбурге. Эйленбург был совершенно убит горем из-за того, что Вильгельм восстал против него. Варнбюлер написал, но не отправил Эйленбургу письмо, в котором предлагал покончить жизнь самоубийством ради спасения чести кайзера. Позже Варнбюлер писал в 1912 году, что изменил свое мнение о том, следует ли Эйленбургу покончить с собой после размышлений о том, как Вильгельм покинул Эйленбурга, когда «все члены двора и военных кругов избегали Эйленбурга, как если бы он был преступником и прокаженным», когда даже Бюлов «не прошел испытание на дружбу», когда Мольтке отказался отвечать на письма Эйленбурга, а члены семьи Эйленбурга «позорно дистанцировались от Либенберга», что он мог не восстал против своего друга Эйленбурга и решил поддержать его.

Во время своего пребывания в тюрьме (Эйленбургу было отказано в освобождении под залог), пока его возили туда и обратно на суд, Эйленбург в глубокой депрессии так часто говорил о самоубийстве, что его поместили под наблюдение за самоубийством. Во время суда главным свидетелем обвинения был Эрнст, поскольку Ридель имел «типично баварскую» судимость за пьяные драки, поскольку он был признан виновным в нападении 32 раза, все в состоянии алкогольного опьянения, и поэтому не считался наиболее заслуживающим доверия свидетелем. свидетели. Эйленбург показал, что ежедневное употребление пива Эрнстом было «чрезмерным, даже по баварским стандартам», и заявил, что его рассказы о сексуальных контактах между ним и ним были ненадежными и исходили от человека, который проводил так много времени в пьяном оцепенении. Эйленбург объяснил суд как часть католического заговора с целью его уничтожения, поскольку он был ведущим защитником «протестантской империи» и поэтому утверждал, что иезуиты хотели дискредитировать его, чтобы дать возможность Баварии отделиться. вызвало огромное противоречие, поскольку предполагалось, что Германия была и должна быть государством с преобладанием протестантов. В ходе суда выяснилось, что Эйленбург занимался фальсификацией свидетелей, поскольку он отправил своего слугу Георга Кистлера с написанным им письмом на встречу с Риделем, в котором просил его не упоминать о том, что они делали вместе в 1880-х годах, и что он находится в безопасности от Срок давности уголовного преследования за нарушение пункта 175 истек. Суд над Эйленбургом рассматривался как лжесвидетельство, но на самом деле это был процесс по обвинению в гомосексуализме, поскольку обвинение представило длинный список свидетелей, в основном молодых людей из рабочего класса, которые показали, что Эйленбург пытался вовлечь их в секс или делал неуместные замечания. Эйленбург не помог своему делу, когда он показал, что он никогда не нарушал параграф 175 в узком, техническом смысле, поскольку параграф 175 конкретно запрещал только анальный секс, тем самым подразумевая, что он участвовал в сексуальных действиях, отличных от содомии, с Мольтке и другими мужчинами. Наконец, выяснилось, что, несмотря на заявление Эйленбурга о том, что он категорически против попыток Бранда и Хиршфельда легализовать гомосексуализм, в ходе полицейского обыска Либенберга после его ареста были обнаружены многочисленные брошюры, выпущенные группой по защите прав геев « Научно-гуманитарный комитет», призывающей к легализация гомосексуализма. 13 июля 1908 года Эйленбург потерял сознание в суде, и судья постановил, что суд окончен, поскольку Эйленбург был непригоден по состоянию здоровья. Вплоть до своей смерти в 1921 году Эйленбурга дважды в год осматривали врачи, чтобы проверить, готов ли он предстать перед судом, и всегда оказывался непригодным.

Харден написал Гольштейну 15 ноября 1908 года, заявив, что, по его мнению, «объединенные феи» при дворе, как он называл Эйленбурга и его друзей, обладали такой властью, потому что они могли шантажировать Императора, который, как он настоятельно предполагал, также был одним из «фей». в суде. К этому времени Харден уже убедился, что проблема не в Эйленбурге, а в Вильгельме. Далее Харден писал: «Чтобы очистить себя от стыда и насмешек, нам придется вскоре вступить в войну или столкнуться с печальной необходимостью произвести смену имперского персонала за свой счет, даже если для этого потребуется самое сильное личное давление». (Или я мог бы сказать: даже если бы нам пришлось что-то делать в «Серьезно»)».

После падения

До и во время Первой мировой войны принц Эйленбург решительно поддерживал немецкий экспансионизм . С возрастом Эйленбург стал воспринимать цель Weltpolitik как самоцель, в то время как в то же время, когда англо-германская военно-морская гонка продолжала выражать обеспокоенность по поводу того, как план Тирпица разрушает немецкий бюджет, поскольку государство продолжало вливать и вливать все больше денег в строительство боевых кораблей. В эссе, которое он написал в апреле 1912 года под названием «Немецкий флот», Эйленбург писал, что, по его мнению, «ни кайзер, ни правительство Германии хотят войны» (курсив в оригинале), которую он считал неизбежной. Но он написал, что Германия была основной причиной международной напряженности, написав, что:

Наш боевой флот, а не британский, спровоцировал гонку военно-морских вооружений среди великих держав, в результате чего даже Австрия теперь участвует в авантюре с дредноутами. Ибо это рискованная игра, если даже дредноуты , стоящие миллионы, устареют в кратчайшие сроки из-за изобретения новых типов кораблей, и если финансово упорядоченные государства разорятся и в конце концов впадут в отчаянные войны из-за продолжающегося строительства таких кораблей. гигантские корабли... Что факт создания нами этого грозного боевого флота, возможно или даже вероятно, приведет к решению проводить политику насилия. Если в то же время правительство проповедует мир, то веления логики заставляют меня обвинять это правительство «нации философов» либо в глупости, либо в сознательном обмане.

Эйленбург пришел к выводу, что наращивание военно-морского флота, за которое выступал гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц, известное как « План Тирпица», было в высшей степени расточительным, утверждая, что Германию лучше обслуживал бы небольшой крейсерский флот, способный защитить немецкий торговый флот и береговую линию, и позволить миллиардам марок, потраченным на ВМФ, пойти на социальные реформы и на армию. Эйленбург утверждал, что в значительном расширении немецкого военно-морского флота нет необходимости, поскольку Германия «не является ни островом, ни лодкой, а прекрасным зеленым полем на континенте, на котором овцы, охраняемые военными овчарками, жиреют, в то время как волы занимаются политикой». ." («Schaf» (овца) и «Ochse» (вол) могут использоваться для описания отсутствия интеллекта в немецком языке.)

Но в то же время неприятие Эйленбургом военно-морского подхода основывалось на идее, что это неправильный способ реализации немецких амбиций. Эйленбург писал:

Является ли целью создания боевого флота установление господства Германии на всей земле? Разрушение британского господства? Если это так, то создание боевого флота действительно было бы необходимо – но даже если бы не было других средств достижения этой цели.

Эйленбург писал, что лучшим способом проведения силовой политики Германии является «объединение держав европейского континента». Эйленбург заявил, что «великий Наполеон» считал объединение всей Европы под руководством Франции единственным способом «сломить господство Англии на море». Эйленбург писал, что Наполеон потерпел неудачу, потому что Россия этого не хотела и потому что «военные коммуникации в то время были совершенно неадекватными». Напротив, Эйленбург писал:

Европы Сегодня, с другой стороны, мы можем предположить, что сухопутные армии будут иметь такие же хорошие возможности, как и ее флот, чтобы разрушить мировые позиции Англии. Действительно, на самом деле, возможно, было бы более эффективно разгромить английскую колониальную армию, чем атаковать английский флот. Используя существующие железнодорожные линии, протянувшиеся от Мадрида до Сибири и Персии, почти завершенную Багдадскую железную дорогу и железную дорогу Мыс-Каир , англичане могли бы оказаться под настолько серьезной угрозой в Азии и Африке, что заставили бы их дважды подумать, прежде чем использовать свое военно-морское преимущество в далеком будущем. против членов континентальной европейской коалиции... Наша постоянная немецкая армия стала бы почти фантастически сильной, если бы хотя бы четверть миллиардов, потраченных на военно-морской флот, была использована для ее расширения, так что она действовала бы как огромный магнит для держав. коалиции и привлечь и привязать их к сильнейшей державе, несмотря на их нежелание терять свою независимость. Страны Европы склонились бы перед мирным руководством такой могущественной Германии так же, как федеральные немецкие земли склонились бы перед руководством могущественной Пруссии».

Эйленбург утверждал, что деньги, сэкономленные за счет сокращения военно-морского флота, позволят каждому немецкому городу иметь армейский гарнизон, «который будет действовать как постоянно бдительная военная полиция против эксцессов социал-демократии ». Эйленбург закончил свое эссе, заявив, что его предложения были направлены не на предотвращение войны, а на то, чтобы гарантировать, что Германия выиграет войну против Британии, что, по утверждению Эйленбурга, было неизбежным. Эйленбург закончил словами:

А почему не война? Мы, пруссаки, к этому привыкли. Наша недавняя история, которая все еще свежа в памяти каждого, демонстрирует развитие государства посредством войны и применения силы. Мы не так уж плохо справились с использованием этих методов.

Только мы никогда не шли по этому пути честно .

Честно говоря, как Наполеон , который никогда не отрицал, что стремится к мировому господству! Честно говоря, как англичане, которые брали все, что хотели, не спрашивая. Честно говоря, как русские, которые присоединяли к царской империи одно азиатское государство за другим, не трубя прежде об обещаниях мира во всем мире.

Из оппортунистических соображений мы фальсифицировали историю, мы написали слова «немецкая лояльность», «немецкая правда», «немецкий темперамент» на каждом углу и спрятали за ними наши тщательно продуманные планы войны.

В этом смысле, однако, мы всегда оставались верны себе, следуя по стопам Фридриха Великого , который со своими войсками уже шел в Силезию и писал императрице Марии Терезии , что «он превыше всего ценил мир и не мечтал бы о начале войны». По стопам Бисмарка , которому удалось убедить немецкий народ в 1870 году, что он слишком глубоко унижен Францией, чтобы не обнажить меч.

Итак, теперь мы строим дредноуты, а Кайзер и его правительство никогда не перестают петь нам свою песню мира, которую мы должны беречь, как если бы это был Святой Грааль .

Поэтому война. Если нам это удастся – tant mieux . Тогда мы сможем стать for de bon военным государством, организовывать и управлять завоеванными землями твердой военной рукой. Вооружайтесь, чтобы победить. Честно и беспощадно».

В 1914 году Эйленбург приветствовал и поддержал Первую мировую войну и особенно гордился тем, как правительство Германии показало, что российская мобилизация вынудила Германию начать войну. В письме Эйленбург писал:

« Нас заставила вступить в войну Россия» — так думают люди — и так они должны думать. То, как этот «факт» был продемонстрирован нам посредством документов, имело бисмарковский оттенок, который мне импонировал; это Бетманн? Циммерман? Я думаю, это Циммерман плюс Ягов».

Эйленбург считал, что австрийский ультиматум Сербии был «прусским до мозга костей», поскольку его условия были явно призваны вызвать неприятие, и он считал, что никто в австрийском правительстве не был способен написать такой ультиматум без подсказки со стороны Германии. Эйленбург писал, что:

«В Берлине официально утверждалось, что «правительству Германии не было известно о содержании ноты». Возможно, это и так.

Но кто в таком случае является Правительством? Конечно, в него входят кайзер, рейхсканцлер и министры. Но правительство не является, например, тайным советником Циммерманом, начальником Генерального штаба и другими господами, которые в состоянии хотя бы исправить такое замечание.

Однако нельзя отрицать то, что записка была провокацией...

Все это, после нашего провокационного шага, было не более чем фарсом — оно меня обрадовало и вернуло старые воспоминания».

Несмотря на свой позор, у Эйленбурга было много друзей в правительстве, особенно в армии, и поэтому он был очень хорошо информирован о закулисном принятии решений Германией во время июльского кризиса . В ответ на письмо Эйленбург написал своему другу, генералу Гельмуту фон Мольтке , начальнику Генерального штаба, что он «пришел к убеждению, что — если для нас еще вообще возможно победить — должны мы атаковать в этом году». 2 июня 1915 года любимый сын Эйленбурга Бото Зигварт цу Эйленбург был убит в бою во время боевых действий против русских в Галиции. Эйленбург, который так приветствовал войну в 1914 году, был эмоционально опустошен потерей Зигварта и сначала начал испытывать некоторые сомнения относительно войны. Эйленбургу предстояло провести остаток своей жизни, пытаясь связаться с призраком Зигварта посредством сеансов и других оккультных практик. В письме от декабря 1917 года Эйленбург писал:

«Можно сомневаться в нашем внешнем положении, но не в отношении ситуации внутри страны. Пруссия возглавляет Европу, но сама попала в руки иностранцев , к которым я причисляю кайзера и евреев. Ибо Бетманы тоже ничто. , а болтуны-интернационалисты».

В письме от 21 марта 1918 года о Брест-Литовском мире Эйленбург писал:

« Каким бы способом мы ни одержали победу, наша победа должна и будет порождать самую ужасную ненависть к нам, так что, думая о наших правнуках, мы должны создать границы , которые могут обеспечить определенную гарантию безопасности как в военной, так и в военной сфере. экономическая сфера, конечно, мы сможем использовать восхищение, но ненависть будет больше, и наше географически неудачное положение должно быть исправлено, чтобы это заслуженное восхищение не было ослаблено обвинением в глупости. исправление неудачного географического положения? Неужели только военный гений наших армейских руководителей - или, может быть, вы думали оставить это нашим политикам, если бы последние давно не вырыли себе могилу, мы бы теперь называли его Брест-Литовском? "

После Первой мировой войны Эйленбург изменил свое мнение о войне, а затем заявил в своих письмах, что, если бы он остался послом в Австрии во время июльского кризиса, он бы предотвратил войну. В письме Эйленбург задавался вопросом, следует ли «возлагать вину только на австрийское правительство , потому что оно последовало подстрекательствам своего более сильного и, следовательно, в военных вопросах абсолютно доминирующего союзника?» Эйленбург утверждал, что:

«Германия является более сильным из союзников. Без ее согласия Австрия не может начать войну с Россией и Сербией. Более сильный партнер имеет возможность предложить конференцию , а более слабый вынужден согласиться».

Эйленбург далее писал:

«Сербия — это Россия. Если Австрия выступит против Сербии и если Берлин не предотвратит действия Австрии воинственные , то великая прибойная волна мировой войны неудержимо катится к нам. Повторяю: Берлин должен это знать, иначе идиоты на Вильгельмштрассе живут . Кайзер Вильгельм должен это знать.

Если Австрия сделает шаг, о котором она решила на заседании кабинета министров 7 июля, и если кайзер Вильгельм заверит Австрию в своей лояльности Альянсу при любых обстоятельствах, то он также разделит политику графа Берхтольда в отношении войны с Россией - и Россия является союзником Франции.

Ситуация, которую я кратко описал здесь, является установленным фактом, который невозможно замаскировать».

В письме своему другу Вольфгангу Путлицу Эйленбург заявил, что его взгляды на истину 1914 года «опасны», и «это письмо должно быть уничтожено ради Отечества». Эйленбург умер в Либенберге в 1921 году в возрасте 74 лет.

Брак и семья

20 ноября 1875 года в Стокгольме Эйленбург женился на Августе Сандельс ( Стокгольм , 12 мая 1853 года — Либенберг , 14 декабря 1941 года), дочери Сэмюэля Августа, последнего графа Сандельса (1810–1892), и его жены Хедвиг Генриетты Эмили Августы. Терсмеден (1829-1899). Граф Йохан Август Сандельс был ее дедушкой. У них было восемь детей:

• Филипп Граф цу Эйленбург ( Вулков , 16 ноября 1876 г. - Берлин , 28 июня 1878 г.)
• Астрид графиня Эйленбург (Берлин, 25 марта 1879 г. - Париж, 23 марта 1881 г.)
• Александрина (Адин) Элиза Клара Антония Грефин цу Эйленбург ( Либенберг , 1 июля 1880 г. - Фридельхаузен , 3 февраля 1957 г.), вышла замуж в Либенберге 15 июня 1910 г. Эберхард граф фон Шверин ( Вайльбург , 11 июля 1882 г. - Гиссен , 4 апреля 1954 г.)
• Фридрих Венд, 2-й принц Эйленбургский и Гертефельд граф фон Сандельс ( Штарнберг , 19 сентября 1881 г. - Веце , 1 августа 1963 г.), женился в Либенберге 21 мая 1904 г. на Мари Фрейн Майр фон Мельнхоф ( Вена , 8 апреля 1884 г. - Веце, 3 февраля 1960 г.)
• Августа Александрин Грефин цу Эйленбург (Штарнберг, 1 сентября 1882 г. - Штарнберг, 28 января 1974 г.), вышла замуж в Лондоне, 4 февраля 1907 г. (1931 г.) за Эдмунда Ярольмека.
• Зигварт Бото Филипп Август Граф цу Эйленбург ( Мюнхен , 10 января 1884 г. — ка Ясло , Галиция , 2 июня 1915 г.), женился в Лейпциге 21 сентября 1909 г. на Хелене Штегеманн ( Ганновер , 18 апреля 1877 г. — Партенкирхен , 20 августа 1923 г.)
• Карл Куно Эберхард Венд Граф цу Эйленбург (Штарнберг, 16 июня 1885 г. - Веце, 4 декабря 1975 г.), впервые женился на Сент-Хельере , Джерси , 27 мая 1908 г. (див. 1923 г.) на Софи Мошаммер (Мюнхен, 9 апреля 1891 г. - Мюнхен, 8 мая 1944 г.) женился во второй раз в Мюнхене, 5 ноября 1923 года, на Гертрудиде Вервей ( Утрехт , 6 Май 1901 г. - Визе, 28 октября 1987 г.)
• Виктория Ада Астрид Агнес Грефин цу Эйленбург (Штарнберг, 13 июля 1886 г. - Штарнберг, 23 сентября 1967 г.), вышла замуж в Либенберге 12 мая 1909 г. (див. 1921 г.) за Отто Людвига Хаас-Хейе ( Гейдельберг , 16 декабря 1879 г. - Мангейм , 9 июня 1959 г.)

Виктория — прабабушка Софи, потомственной принцессы Лихтенштейна .

Работает

Среди его работ:

• Skaldengesänge («Староскандинавские песни», 1892 г.)
• Rosenlieder («Розовые песни») — этот сборник песен был довольно популярен при его жизни и часто исполнялся в салоне Марии фон Шляйниц . Он был записан для EMI в 1976 году Кэти Бербериан на пластинке Wie einst in schöner'n Tagen . Версия на компакт-диске была выпущена в марте 2013 года на лейбле EMI ​​Electrola.
• Поэзия («Стихи», 1892)
• Рождественская книга («Рождественская книга», 1892 г.)
• Эрих и Эрика и другие сказки для детей («Эрик и Эрика и другие сказки для детей», 1893)
• Вечерние сказки, рассказы и мечты («Вечерние сказки, рассказы и мечты», 1894)

Почести

Он получил следующие ордена и награды:

• Королевство Пруссия :
  • Рыцарь Черного Орла в ошейнике , январь 1907 г.
  • Большой крест Красного Орла с короной и дубовыми листьями
  • Кавалер Ордена Королевской Короны 1-й степени.
  • Командорская звезда Королевского Дома ордена Гогенцоллернов.
  • Железный крест 2-й степени.
• Брауншвейг : Большой крест ордена Генриха Льва.
• Королевство Бавария :
  • Кавалер ордена Святого Михаила I степени, 1891 г .; Большой Крест
  • Большой крест за заслуги перед Баварской короной , 1894 г.
• Липпе : Почетный крест Дома Ордена Липпе 1-й степени.
• Мекленбург : Большой крест Вендишской короны с короной из руды
• Ольденбург : Большой крест ордена герцога Петра Фридриха Людвига с золотой короной.
• Вюртемберг : Большой крест ордена Фридриха , 1891 г.
• Австро-Венгрия :
  • Большой крест Императорского ордена Леопольда , 1895 г.
  • Большой крест Венгерского королевского ордена Святого Стефана , 1897 г.
• Королевство Италия : Большой крест Святых Мориса и Лазаря
• Швеция :
  • Командор Большого креста Полярной звезды , 1890 г.
  • Кавалер Большого креста ордена Васа , 1895 г.