Шарль де Голль во время Второй мировой войны

Шарль де Голль и Шарль Маст приветствуют национальный гимн Франции в Тунисе , Тунис (1943 год)

В начале Второй мировой войны Шарль де Голль был назначен командующим французской танками Пятой армии (пятью разбросанными батальонами, в основном оснащенными легкими танками R35 ) в Эльзасе, а 12 сентября 1939 года он атаковал Битче одновременно . во время Саарского наступления .

В конце февраля 1940 года Поль Рейно сообщил де Голлю, что его назначили командовать танковой дивизией, как только она появится. В конце марта Рейно сообщил де Голлю, что к 15 мая он получит командование 4-й танковой дивизией . Правительство, похоже, подверглось реструктуризации, поскольку Даладье и Морис Гамлен (главнокомандующий) оказались под атакой после поражения союзников в Норвегии , и если бы это произошло, де Голль, который 3 мая все еще лоббировал Рейно реструктуризация управления войной, вполне могла бы присоединиться к правительству. К 7 мая он собирал штаб своей новой дивизии.

Де Голль в ходе войны основал и возглавил несколько организаций по управлению операцией «Свободная Франция», начиная с Совета обороны империи через несколько дней после капитуляции Виши в июне 1940 года и заканчивая Временным правительством , обеспечившим переход от освобождения Франции. Франция через первые выборы в 1945 году до создания Четвертой республики в 1947 году.

Battle of France

Main article: Battle of France

Division commander

De Gaulle as commander, next to President Albert Lebrun in 1939

Nazi Germany attacked France on 10 May 1940. De Gaulle led his new division on 12 May. The Nazis broke through at Sedan on 15 May. That day, with three tank battalions assembled, less than a third of his paper strength, he was summoned to headquarters and told to attack to gain time for General Robert Touchon's Sixth Army to redeploy from the Maginot Line to the Aisne. General Georges told him it was his chance to implement his ideas.

De Gaulle commandeered a retreating cavalry. The attack at Montcornet, a key road junction near Laon, began around 04:30 on 17 May; outnumbered and without air support, he lost 23 of his 90 vehicles to mines, anti-tank weapons, and Stukas. On 18 May he was reinforced by two fresh regiments of armoured cavalry, and attacked again on 19 May, where his forces were once again devastated by German artillery. He ignored orders from General Georges to withdraw, and demanded two more divisions from Touchon, who refused his request. Although de Gaulle's tanks forced German infantry to retreat to Caumont, the action brought only temporary relief and did little to slow the spearhead of the German advance. Nevertheless, it was one of the few successes the French enjoyed while suffering defeats elsewhere across the country.

He delayed his retreat until 20 May. On 21 May, at the request of propaganda officers, he gave a talk on French radio about his recent attack. In recognition for his efforts de Gaulle was promoted to the rank of temporary (acting, in Anglophone parlance) brigadier-general on 23 May 1940. Despite being compulsorily retired as a colonel on 22 June (see below) he would wear the uniform of a brigadier-general for the rest of his life. De Gaulle attacked the German bridgehead at Abbeville on 28–29 May, taking around 400 German prisoners in the last attempt to cut an escape route for the Allied forces.

The future General Paul Huard, who served under de Gaulle at this time, recorded how he would often stand on a piece of high ground, keeping other officers literally at six yards' distance, subjecting his subordinates to harsh criticism and making all decisions autocratically himself, behaviour consistent with his later conduct as a political leader. Jean Lacouture points out that for all his undoubted energy and physical courage there is no evidence in his brief period of command that he possessed the "hunter's eye" of the great battlefield commander, and that not a single one of his officers joined him in London, although some joined the Resistance in France.

De Gaulle's rank of brigadier-general became effective on 1 June 1940. That day he was in Paris. After a visit to his tailor to be fitted for his general's uniform, he visited Reynaud, who appears to have offered him a government job for the first time, and later afterwards the commander-in-chief Maxime Weygand, who congratulated him on saving France's honour and asked him for his advice. On 2 June he sent a memo to Weygand vainly urging that the French armoured divisions be consolidated from four weak divisions into three stronger ones and concentrated into an armoured corps under his command. He made the same suggestion to Reynaud.

Government minister

On 5 June, the day the Germans began the second phase of their offensive (Fall Rot), Prime Minister Paul Reynaud appointed de Gaulle a government minister, as Under-Secretary of State for National Defence and War, with particular responsibility for coordination with the British. Weygand objected to the appointment, thinking him "a mere child". Pétain (Deputy Prime Minister) was also displeased at his appointment and told Reynaud the story of the ghost-writing of Le Soldat. His appointment received a good deal of press attention, both in France and in the UK. He asked for an English-speaking aide and Geoffroy Chodron de Courcel was given the job.

On 8 June, de Gaulle visited Weygand, who believed it was "the end" and that after France was defeated Britain would also soon sue for peace. He hoped that after an armistice the Germans would allow him to retain enough of a French Army to "maintain order" in France. He gave a "despairing laugh" when de Gaulle suggested fighting on.

On 9 June, de Gaulle flew to London and met British Prime Minister Winston Churchill for the first time. It was thought that half a million men could be evacuated to French North Africa, provided the British and French navies and air forces coordinated their efforts. Either at this meeting or on 16 June, he urged Churchill in vain to throw more Royal Air Force (RAF) aircraft into the Battle of France, but conceded there and then that Churchill was right to refuse.

In his memoirs, de Gaulle mentioned his support for the proposal to continue the war from French North Africa, but at the time he was more in favour of the plan to form a "redoubt" in Brittany than he later admitted.

Italy entered the war on 10 June. That day de Gaulle was present at two meetings with Weygand (he only mentions one in his memoirs), one at the defence committee and a second where Weygand barged into Reynaud's office and demanded an armistice. When Weygand asked de Gaulle, who wanted to carry on fighting, if he had "anything to suggest", de Gaulle replied that it was the government's job to give orders, not to make suggestions. De Gaulle wanted Paris to be stubbornly defended by de Lattre, but instead it was declared an open city. At around 23:00 Reynaud and de Gaulle left Paris for Tours; the rest of the government left Paris on 11 June.

Briare and Tours

On 11 June, de Gaulle drove to Arcis-sur-Aube and offered General Charles Huntziger (Commander of the Central Army Group) Weygand's job as Commander-in-Chief. Huntziger accepted in principle (although according to Henri Massis he was merely amused at the prospect of forming a Breton redoubt – Huntziger would sign the armistice on behalf of Pétain a few weeks later) but de Gaulle was unable to persuade Reynaud to sack Weygand.

Later on 11 June, de Gaulle attended the meeting of the Anglo-French Supreme War Council at the Chateau du Muguet at Briare. The British were represented by Churchill, Anthony Eden, General John Dill (Chief of the Imperial General Staff), General Hastings Ismay and Edward Spears, and the French by Reynaud, Pétain, Weygand, and Georges. Churchill demanded that the French take to guerrilla warfare, and reminded Pétain of how he had come to the aid of the British with forty French divisions in March 1918, receiving a dusty answer in each case. De Gaulle's fighting spirit made a strong impression on the British. At the meeting de Gaulle met Pétain for the first time in two years. Pétain noted his recent promotion to general, adding that he did not congratulate him, as ranks were of no use in defeat. When de Gaulle protested that Pétain himself had been promoted to brigadier-general and division commander at the Battle of the Marne in 1914, he replied that there was "no comparison" with the present situation. De Gaulle later conceded that Pétain was right about that much at least. De Gaulle missed the second day of the conference as he was in Rennes for a meeting (not mentioned in his memoirs) to discuss the plans for the Breton redoubt with General René Altmayer. He then returned to attend a cabinet meeting, at which it was clear that there was a growing movement for an armistice, and which decided that the government should move to Bordeaux rather than de Gaulle's preference for Quimper in Brittany.

On 13 June, de Gaulle attended another Anglo-French conference at Tours with Churchill, Lord Halifax, Lord Beaverbrook, Spears, Ismay, and Alexander Cadogan. This time few other major French figures were present apart from Reynaud and Baudoin. He was an hour late, and his account is not reliable. Reynaud demanded that France be released from the agreement which he had made with Prime Minister Neville Chamberlain in March 1940, so that France could seek an armistice. De Gaulle wrote that Churchill was sympathetic to France seeking an armistice, provided that an agreement was reached about what was to happen to the French fleet. This claim was later made by apologists for the Vichy Regime, e.g., General Georges, who claimed that Churchill had supported the armistice as a means of keeping the Germans out of French North Africa. However, is not supported by other eyewitnesses (Churchill himself, Roland de Margerie, Spears) who agree that Churchill said that he "understood" the French action but that he did not agree with it. He murmured at de Gaulle that he was "l'homme du destin (the man of destiny)", although it is unclear whether de Gaulle actually heard him. At the cabinet meeting that evening Pétain strongly supported Weygand's demand for an armistice, and said that he himself would remain in France to share the suffering of the French people and to begin the national rebirth. De Gaulle was dissuaded from resigning by the Interior Minister Georges Mandel, who argued that the war was only just beginning, and that de Gaulle needed to keep his reputation unsullied.

Franco-British Union

De Gaulle arrived at Bordeaux on 14 June, and was given a new mission to go to London to discuss the potential evacuation to North Africa. He had a brief meeting with Admiral Darlan about the potential role of the French Navy. That evening, by coincidence, he dined in the same restaurant as Pétain: he went over to shake his hand in silence, the last time they ever met. Next morning no aircraft could be found so he had to drive to Brittany, where he visited his wife and daughters, and his aged mother (whom he never saw again, as she died in July), before taking a boat to Plymouth (he asked the skipper if he would be willing to carry on the war under the British flag), where he arrived on 16 June. He ordered the boat Pasteur, with a cargo of munitions, to be diverted to a British port, which caused some members of the French Government to call for him to be put on trial.

On the afternoon of Sunday 16 June, de Gaulle was at 10 Downing Street for talks about Jean Monnet's mooted Anglo-French political union. He telephoned Reynaud – they were cut off during the conversation and had to resume later – with the news that the British had agreed. He took off from London on a British aircraft at 18:30 on 16 June (it is unclear whether, as was later claimed, he and Churchill agreed that he would be returning soon), landing at Bordeaux at around 22:00 to be told that he was no longer a minister, as Reynaud had resigned as prime minister after the Franco-British Union had been rejected by his cabinet. Pétain had become prime minister with a remit of seeking an armistice with Nazi Germany. De Gaulle was now in imminent danger of arrest.

Flight with Edward Spears

De Gaulle and Edward Spears a few months later, standing on the bridge of the SS Westernland (September 1940)

De Gaulle visited Reynaud, who still hoped to escape to French North Africa and declined to come to London. Reynaud still had control of secret government funds until the handover of power the next day. It has been suggested that he ordered de Gaulle to go to London, but no written evidence has ever been found to confirm this. Georges Mandel also refused to come.

At around 09:00 on the morning of 17 June, de Gaulle flew to London on a British aircraft with Edward Spears. The escape was hair-raising. Spears claimed that de Gaulle had been reluctant to come, and that he had pulled him into the aircraft at the last minute, although de Gaulle's biographer does not accept this. Jean Laurent brought 100,000 gold francs in secret funds provided to him by Reynaud. De Gaulle later told André Malraux of the mental anguish which his flight to London – a break with the French Army and with the recognised government, which would inevitably be seen as treason by many – had caused him.

Leader of the Free French in exile

See also: Free France

Appeal from London

"To all Frenchmen": de Gaulle exhorting the French to resist the German occupation

De Gaulle landed at Heston Airport soon after 12:30 on 17 June 1940. He saw Churchill at around 15:00 and Churchill offered him broadcast time on BBC. They both knew about Pétain's broadcast earlier that day that stated that "the fighting must end" and that he had approached the Germans for terms. That evening de Gaulle dined with Jean Monnet and denounced Pétain's "treason". The next day the British Cabinet (Churchill was not present, as it was the day of his "Finest Hour" speech) were reluctant to agree to de Gaulle giving a radio address, as Britain was still in communication with the Pétain government about the fate of the French fleet. Duff Cooper (Minister of Information) had an advance copy of the text of the address, to which there were no objections. The cabinet eventually agreed after individual lobbying, as indicated by a handwritten amendment to the cabinet minutes.

De Gaulle's Appeal of 18 June exhorted the French people not to be demoralized and to continue to resist the occupation of France. He also – apparently on his own initiative – declared that he would broadcast again the next day. Few listened to the 18 June speech; the speech was published in some newspapers in metropolitan (mainland) France. It was largely aimed at French soldiers who were then in Britain after being evacuated from Norway and Dunkirk; most showed no interest in fighting for de Gaulle's Free French Forces and were repatriated back to France to become German prisoners of war.

In his next speech, intended for 19 June, de Gaulle denied the legitimacy of the government at Bordeaux. He called on the North African troops to live up to the tradition of Bertrand Clausel, Thomas Robert Bugeaud, and Hubert Lyautey by defying orders from Bordeaux. The British Foreign Office protested to Churchill, and it was not actually broadcast although appearing in de Gaulle's collection of his speeches. Britain still hoped that the new French government would cooperate, and did not want to publicly support a possible alternative whom Alexander Cadogan described as a "crank".

The 18 June speech invited French soldiers and civilians to join de Gaulle. Although the French embassy did not release his address, some found de Gaulle at his borrowed apartment. The general told one visitor "We are starting from zero" as he had no men, money, or premises. The visitor could help, de Gaulle said, by staying while he went to lunch so that someone would be there to answer the phone or door.

De Gaulle also tried, largely in vain, to attract the support of French forces in the French Empire. He telegraphed to General Charles Noguès (Resident-General in Morocco and Commander-in-Chief of French forces in North Africa), offering to serve under him or to cooperate in any way. Noguès, who was dismayed by the armistice but agreed to go along with it, refused to cooperate and forbade the press in French North Africa to publish de Gaulle's appeal. Noguès told the British liaison officer that de Gaulle's attitude was "unseemly". De Gaulle also sent a telegram to Weygand offering to serve under his orders, receiving a dismissive reply.

In the United States, the France Forever organization was founded.

After the armistice was signed on 21 June 1940, de Gaulle spoke at 20:00 on 22 June to denounce it. The Bordeaux government reacted immediately, annulling his temporary promotion to brigadier-general with effect from the same day, and forcibly retiring him from the French Army (with the rank of colonel) on 23 June "as a disciplinary measure" (par mesure de discipline). On 23 June the British Government denounced the armistice as a breach of the Anglo-French treaty signed in March, and stated that they no longer regarded the Bordeaux Government as a fully independent state. They also "took note" of the plan to establish a French National Committee (FNC) in exile, but did not mention de Gaulle by name. Jean Monnet, Chairman of the Anglo-French Coordinating Committee, believed de Gaulle could not yet claim that he alone represented fighting France, and that French opinion would not rally to a man operating from British soil. He said this in a letter to de Gaulle on 23 June, and noted he had made his concerns known to British Foreign Office officials Cadogan and Robert Vansittart, as well as Edward Spears. Monnet soon resigned as Chairman of the Anglo-French Coordinating Committee, and departed for the US to continue his work securing supplies from North America (now with the British Purchasing Commission.)

Leader of the Free French

The armistice took effect from 00:35 on 25 June. Alexander Cadogan of the Foreign Office sent Gladwyn Jebb, then a fairly junior official, to ask de Gaulle to tone down his next broadcast on 26 June; de Gaulle backed down under protest when Jebb told him that he would otherwise be banned from broadcasting. He claimed erroneously that the French fleet was to be handed over to the Germans. On 26 June de Gaulle wrote to Churchill demanding recognition of his French Committee. On 28 June, after Churchill's envoys had failed to establish contact with the French leaders in North Africa, the British Government recognised de Gaulle as leader of the Free French, despite the reservations of Halifax and Cadogan at the Foreign Office. Cadogan later wrote that de Gaulle was "that c*** of a fellow", but other Foreign Office figures Robert Vansittart and Oliver Harvey were quite sympathetic, as was The Times which gave de Gaulle plenty of coverage.

De Gaulle had little success in attracting the support of major figures. Ambassador Charles Corbin, who had strongly supported the mooted Anglo-French Union on 16 June, resigned from the French Foreign Office but retired to South America. Alexis Leger, Secretary-General at the Quai d'Orsay (who hated Reynaud for sacking him) came to London but went on to the US. Roland de Margerie stayed in France despite his opposition to the armistice. De Gaulle received support from Captain Tissier and André Dewavrin (both of whom had been fighting in Norway prior to joining the Free French), Gaston Palewski, Maurice Schumann, and the jurist René Cassin.

Pétain's government was recognised by the US, the USSR, and the Papacy, and controlled the French fleet and the forces in almost all her colonies. At this time de Gaulle's followers consisted of a secretary of limited competence, three colonels, a dozen captains, a famous law professor (Cassin), and three battalions of legionnaires who had agreed to stay in Britain and fight for him. For a time the New Hebrides were the only French colony to back de Gaulle. On 30 June 1940 Admiral Muselier joined the Free French.

De Gaulle initially reacted angrily to news of the Royal Navy's attack on the French fleet (3 July); Pétain and others wrongly blamed him for provoking it by his 26 June speech (in fact it had been planned at least as early as 16 June). He considered withdrawing to Canada to live as a private citizen and waited five days before broadcasting. Spears called on de Gaulle on 5 July and found him "astonishingly objective" and acknowledging that it was the right thing from the British point of view. Spears reported to Churchill that de Gaulle had shown "a splendid dignity". In his broadcast of 8 July he spoke of the "pain and anger" caused by the attack and that it was a "hateful tragedy not a glorious battle", but that one day the enemy would have used the ships against England or the French Empire, and that the defeat of England would mean "bondage forever" for France. "Our two ancient nations...remain bound to one another. They will either go down both together or both together they will win".

General De Gaulle inspecting sailors on Léopard in June 1942

On Bastille Day (14 July) 1940 de Gaulle led a group of between 200 and 300 sailors to lay a wreath at the statue of Ferdinand Foch at Grosvenor Gardens. A mass of anonymous flowers were left on his mother's grave on 16 July 1940, suggesting he was not without admirers in France.

From 22 July 1940 de Gaulle used 4 Carlton Gardens in central London as his London headquarters. His family had left Brittany (the other ship which left at the same time was sunk) and lived for a time at Petts Wood. As his daughter Anne was terrified by the Blitz they moved to Ellesmere in Shropshire, a four-hour journey from London and where de Gaulle was only able to visit them once a month. His wife and daughter also lived for a time in the country at Rodinghead House, Little Gaddesden, in Hertfordshire, 45 kilometres (28 miles) from central London. De Gaulle lived at the Connaught Hotel in London, then from 1942 to 1944 he lived in Hampstead, North London.

The small audience of the 18 June appeal grew for later speeches, and the press by early August described Free French military as fighting under de Gaulle's command, although few in France knew anything about him. (When he returned to France after liberation, people sometimes greeted another, more senior officer with him as de Gaulle, believing that he must be a five-star general.) Many thought that "Degaule", "Dugaul", or "Gaul" was a nom de guerre, disbelieving that the mysterious general describing himself as the nation's liberator was called the ancient name of France. Agnès Humbert, who had heard the 18 June speech, wrote in her diary of distributing pamphlets supporting de Gaulle's cause, despite his being

a leader of whom we know absolutely nothing, of whom none of us has ever seen a photograph. In the whole course of human history, has there ever been anything quite like it? Thousands upon thousands of people, fired by blind faith, following an unknown figure. Perhaps this strange anonymity is even an asset: the mystery of the unknown!

The Vichy regime had already sentenced de Gaulle to four years' imprisonment; on 2 August 1940 he was condemned to death by court martial in absentia, although Pétain commented that he would ensure that the sentence was never carried out. De Gaulle said of the sentence, "I consider the act of the Vichy men as void; I shall have an explanation with them after the victory". He and Churchill reached agreement on 7 August 1940, that Britain would fund the Free French, with the bill to be settled after the war (the financial agreement was finalised in March 1941). A separate letter guaranteed the territorial integrity of the French Empire.

De Gaulle at the inauguration of the Brazzaville Conference, French Equatorial Africa, 1944

General Georges Catroux, Governor of French Indo-China (which was increasingly coming under Japan's thumb), disapproved of the armistice and congratulated de Gaulle, whom he had known for many years. He was sacked by Vichy and arrived in London on 31 August; de Gaulle had gone to Dakar, but they met in Chad four weeks later. He was the most senior military figure to defect to the Free French.

De Gaulle's support grew out of a base in the colonial French Equatorial Africa. In the fall of 1940, the colonial empire largely supported the Vichy regime. Félix Éboué, governor of Chad, switched his support to General de Gaulle in September. Encouraged, de Gaulle traveled to Brazzaville in October, where he announced the formation of an Empire Defense Council in his "Brazzaville Manifesto", and invited all colonies still supporting Vichy to join him and the Free French forces in the fight against Germany, which most of them did by 1943.

In October 1940, after talks between the Foreign Office and Louis Rougier, de Gaulle was asked to tone down his attacks on Pétain. On average he spoke on BBC radio three times a month.

De Gaulle established the Order of Liberation in Brazzaville in November 1940.

De Gaulle and Pétain: rival visions of France

Prime Minister Pétain moved the government to Vichy (2 July) and had the National Assembly (10 July) vote to dissolve itself and give him dictatorial powers, making the beginning of his Révolution nationale (National Revolution) intended to "reorient" French society. This was the dawn of the Vichy regime.

De Gaulle's subsequent speeches reached many parts of the territories under the Vichy regime, helping to rally the French resistance movement and earning him much popularity amongst the French people and soldiers. The British historian Christopher Flood noted that there were major differences between the speeches of de Gaulle and Pétain, which reflected their views on themselves and of France. Pétain always used the personal pronoun je, portrayed himself as both a Christ-like figure sacrificing himself for France while also assuming a God-like tone of a semi-omniscient narrator who knew truths about the world that the rest of the French did not. De Gaulle began by making frequent use of "I" and "me" in his war-time speeches, but over time, their use declined. Unlike Pétain, de Gaulle never invoked quasi-religious imagery to enhance his prestige. De Gaulle always mentioned Pétain by name whereas Pétain never mentioned de Gaulle directly, referring to him as the "faux ami" ("false friend").

Pétain exonerated the French military of responsibility for the defeat of 1940 which he blamed on the moral decline of French society (thus making his Révolution nationale necessary) while de Gaulle blamed the military chiefs while exonerating French society for the defeat (thus suggesting that French society was nowhere near as rotten as Pétain claimed, making the Révolution nationale unnecessary). Pétain claimed that France had "stupidly" declared war on Germany in 1939 at British prompting while de Gaulle spoke of the entire era since 1914 as "la guerre de trente ans" ("the thirty years' war"), arguing the two world wars were really one with a long truce in between. The only historical figure Pétain invoked was Joan of Arc as a model of self-sacrificing French patriotism in the "eternal struggle" against England whereas de Gaulle invoked virtually every major French historical figure from the ancient Gauls to World War I. De Gaulle's willingness to invoke historical figures from before and after 1789 was meant to suggest that his France was an inclusive France where there was room for both left and right, in contrast to Pétain's demand for national unity under his leadership. Most significantly, Pétain's speeches always stressed the need for France to withdraw from a hostile and threatening world to find unity. By contrast, de Gaulle's speeches, while praising the greatness of France, lacked Pétain's implicit xenophobia; the fight for a free, democratic and inclusive France was always portrayed as part of a wider worldwide struggle for world freedom, where France would be an anchor for a new democratic order.

De Gaulle spoke more of "the Republic" than of "democracy"; before his death René Cassin claimed that he had "succeeded in turning de Gaulle towards democracy". However, claims that de Gaulle was surrounded by Cagoulards, Royalists and other right-wing extremists are untrue. Some of André Dewavrin's closest colleagues were Cagoulards, although Dewavrin always denied that he himself was. Many leading figures of the Free French and the Resistance, e.g., Jean Moulin and Pierre Brossolette, were on the political left. By the end of 1940 de Gaulle was beginning to be recognised as the leader of the Resistance, a position cemented after Jean Moulin's visit to London in autumn 1941. In the summer of 1941 the BBC set aside five minutes per day (later increased to ten) for the Free French, with Maurice Schumann as the main spokesman, and eventually there was a programme "Les Francais parlent aux Francais". A newspaper France was also soon set up.

De Gaulle organised the Free French Forces and the Allies gave increasing support and recognition to de Gaulle's efforts. In London in September 1941 de Gaulle formed the French National Committee, with himself as president. It was an all-encompassing coalition of resistance forces, ranging from conservative Catholics like himself to communists. By early 1942, the "Fighting French" movement, as it was now called, gained rapidly in power and influence; it overcame Vichy in Syria and Lebanon, adding to its base. Dealing with the French communists was a delicate issue, for they were under Moscow's control and the USSR was friendly with Germany in 1940–41 as a result of the Molotov–Ribbentrop Pact. They came into the Free French movement only when Germany invaded Russia in June 1941. De Gaulle's policy then became one of friendship directly with Moscow, but Stalin showed little interest. In 1942, de Gaulle created the Normandie-Niemen squadron, a Free French Air Force regiment, in order to fight on the Eastern Front. It is the only Western allied formation to have fought until the end of the war in the East.

De Gaulle's relations with "les Anglo-Saxons"

In his dealings with the British and Americans (both referred to as the "Anglo-Saxons", in de Gaulle's parlance), he always insisted on retaining full freedom of action on behalf of France and was constantly on the verge of losing the Allies' support. Some writers have sought to deny that there was deep and mutual antipathy between de Gaulle and British and American political leaders.

De Gaulle personally had ambivalent feelings about Britain, possibly in part because of childhood memories of the Fashoda Incident. As an adult he spoke German much better than he spoke English. He had a multilingual translator and driver, Olivia Jordan, from 1940 to 1943. He had thought little of the British Army's contribution to the First World War, and even less of that of 1939–40, and in the 1930s he had been a reader of the journal Action Française which blamed Britain for German foreign policy gains at France's expense. De Gaulle explained his position:

Never did the Anglo-Saxons really treat us as real allies. They never consulted us, government to government, on any of their provisions. For political purpose or by convenience, they sought to use the French forces for their own goals, as if these forces belonged to them, alleging that they had provided weapons to them [...] I considered that I had to play the French game, since the others were playing theirs ... I deliberately adopted a stiffened and hardened attitude ....

In addition, de Gaulle harboured a suspicion of the British in particular, believing that they were seeking to seize France's colonial possessions in the Levant. Winston Churchill was often frustrated at what he perceived as de Gaulle's patriotic arrogance, but also wrote of his "immense admiration" for him during the early days of his British exile. Although their relationship later became strained, Churchill tried to explain the reasons for de Gaulle's behaviour in the second volume of his history of World War II:

He felt it was essential to his position before the French people that he should maintain a proud and haughty demeanour towards "perfidious Albion", although in exile, dependent upon our protection and dwelling in our midst. He had to be rude to the British to prove to French eyes that he was not a British puppet. He certainly carried out this policy with perseverance.

De Gaulle described his adversarial relationship with Churchill in these words: "When I am right, I get angry. Churchill gets angry when he is wrong. We are angry at each other much of the time." On one occasion in 1941 Churchill spoke to him on the telephone. De Gaulle said that the French people thought he was a reincarnation of Joan of Arc, to which Churchill replied that the English had had to burn the last one. Clementine Churchill, who admired de Gaulle, once cautioned him, "General, you must not hate your friends more than you hate your enemies." De Gaulle himself stated famously, "No Nation has friends, only interests."

After his initial support, Churchill, emboldened by American antipathy to the French general, urged his War Cabinet to remove de Gaulle as leader of the Free France. But the War Cabinet warned Churchill that a precipitate break with de Gaulle would have a disastrous effect on the whole resistance movement. By autumn 1943, Churchill had to acknowledge that de Gaulle had won the struggle for leadership of Free France.

At the Casablanca Conference (14 January 1943), rival French leaders Henri Giraud (leftmost) and Charles de Gaulle (middle right) sit down after shaking hands in the presence of Franklin D. Roosevelt (middle left) and Winston Churchill (rightmost) — a public display of unity, but the handshake was only for show.

De Gaulle's relations with Washington were even more strained. President Roosevelt for a long time refused to recognize de Gaulle as the representative of France, insisting on negotiations with the Vichy government. Roosevelt in particular hoped that it would be possible to wean Pétain away from Germany. Roosevelt maintained recognition of the Vichy regime until late 1942, and saw de Gaulle as an impudent representative of a minority interest.

After 1942, Roosevelt championed General Henri Giraud, more compliant with US interests than de Gaulle, as the leader of the Free France. At the Casablanca Conference (1943), Roosevelt forced de Gaulle to cooperate with Giraud, but de Gaulle was considered as the undisputed leader of the Resistance by the French people and Giraud was progressively deprived of his political and military roles. The British and Soviet governments urged Roosevelt to recognise de Gaulle's provisional government, but Roosevelt delayed doing so as long as possible and even recognised the Italian provisional government before the French one. British and Soviet allies were outraged that the US president unilaterally recognised the new government of a former enemy before de Gaulle's one and both recognised the French government in retaliation, forcing Roosevelt to recognise de Gaulle in late 1944, but Roosevelt managed to exclude de Gaulle from the Yalta Conference. Roosevelt eventually abandoned his plans to rule France as an occupied territory and to transfer French Indochina to the United Nations.

Plane sabotage

On 21 April 1943, de Gaulle was scheduled to fly in a Wellington bomber to Scotland to inspect the Free French Navy. On take-off, the bomber's tail dropped, and the plane nearly crashed into the airfield's embankment. Only the skill of the pilot, who became aware of sabotage on takeoff, saved them. On inspection, it was found that aeroplane's separator rod had been sabotaged, using acid. Britain's MI6 investigated the incident, but no one was ever apprehended. Publicly, blame for the incident was cast on German intelligence; however, behind closed doors de Gaulle blamed the Western Allies, and later told colleagues that he no longer had confidence in them.

Algiers

Working with the French Resistance and other supporters in France's colonial African possessions after Operation Torch in November 1942, de Gaulle moved his headquarters to Algiers in May 1943, leaving Britain to be on French territory. He became first joint head (with the less resolutely independent General Henri Giraud, the candidate preferred by the US who wrongly suspected de Gaulle of being a British puppet) and then—after squeezing out Giraud by force of personality—sole chairman of the French Committee of National Liberation.

De Gaulle was held in high regard by Allied commander General Dwight Eisenhower. In Algiers in 1943, Eisenhower gave de Gaulle the assurance in person that a French force would liberate Paris and arranged that the army division of French General Philippe Leclerc de Hauteclocque would be transferred from North Africa to the UK to carry out that liberation. Eisenhower was impressed by the combativeness of units of the Free French Forces and "grateful for the part they had played in mopping up the remnants of German resistance"; he also detected how strongly devoted many were to de Gaulle and how ready they were to accept him as the national leader.

Preparations for D-Day

As preparations for the liberation of Europe gathered pace, the US in particular found de Gaulle's tendency to view everything from the French perspective to be extremely tiresome. Roosevelt, who refused to recognize any provisional authority in France until elections had been held, referred to de Gaulle as "an apprentice dictator", a view backed by a number of leading Frenchmen in Washington, including Jean Monnet, who later became an instrumental figure in the setting up of the European Coal and Steel Community that led to the modern European Union. Roosevelt directed Churchill not to provide de Gaulle with strategic details of the imminent invasion because he did not trust him to keep the information to himself. French codes were considered weak, posing a risk since the Free French refused to use British or American codes. De Gaulle refused to share coded information with the British, who were then obliged secretly to break the codes to read French messages.

Nevertheless, a few days before D-Day, Churchill, whose relationship with the General had deteriorated since he arrived in Britain, decided he needed to keep him informed of developments, and on 2 June he sent two passenger aircraft and his representative, Duff Cooper, to Algiers to bring de Gaulle back to Britain. De Gaulle refused because of Roosevelt's intention to install a provisional Allied military government in the former occupied territories pending elections, but he eventually relented and flew to Britain the next day.

Winston Churchill and General de Gaulle at Marrakesh, January 1944

Upon his arrival at RAF Northolt on 4 June 1944 he received an official welcome, and a letter reading "My dear general! Welcome to these shores, very great military events are about to take place!" Later, on his personal train, Churchill informed him that he wanted him to make a radio address, but when informed that the Americans continued to refuse to recognise his right to power in France, and after Churchill suggested he request a meeting with Roosevelt to improve his relationship with the president, de Gaulle became angry, demanding to know why he should "lodge my candidacy for power in France with Roosevelt; the French government exists".

De Gaulle became worried that the German withdrawal from France might lead to a breakdown of law and order in the country and even a possible communist takeover. During the general conversation which followed with those present, de Gaulle was involved in an angry exchange with the Labour minister, Ernest Bevin, and, raising his concerns about the validity of the new currency to be circulated by the Allies after the liberation, de Gaulle commented scornfully, "go and wage war with your false money". De Gaulle was very concerned that an American takeover of the French administration would just provoke a communist uprising.

Churchill then lost his temper, saying that Britain would always be an ally to the United States, and that under the circumstances, if they had to choose between France and the US, Britain would always choose the latter. De Gaulle replied that he realised this would always be the case. The next day, de Gaulle refused to address the French nation as the script again made no mention of his being the legitimate interim ruler of France. It instructed the French people to obey Allied military authorities until elections could be held, and so the row continued, with de Gaulle calling Churchill a "gangster". Churchill accused de Gaulle of treason in the height of battle, and demanded that he be flown back to Algiers "in chains if necessary".

De Gaulle and Churchill had a complex relationship during the wartime period. De Gaulle did show respect and admiration for Churchill, and even some light humorous interactions between the two have been noted by observers such as Duff Cooper, the British Ambassador to the French Committee of Liberation. Churchill explained his support for de Gaulle during the darkest hours, calling him "L'homme du destin".

In Casablanca in 1943, Churchill supported de Gaulle as the embodiment of a French Army that was otherwise defeated, stating that "De Gaulle is the spirit of that Army. Perhaps the last survivor of a warrior race." Churchill supported de Gaulle as he had been one of the first major French leaders to reject Nazi German rule outright, stating in August 1944 that "I have never forgotten, and can never forget, that he [de Gaulle] stood forth as the first eminent Frenchman to face the common foe in what seemed to be the hour of ruin of his country and possibly, of ours."

In the years to come, the sometimes hostile, sometimes friendly dependent wartime relationship of de Gaulle and his future political peers reenacted the historical national and colonial rivalry and lasting enmity between the French and the British, and foreshadowed the deep distrust of France for post-war Anglo-American partnerships.

Return to France

De Gaulle ignored les Anglo-Saxons, and proclaimed the authority of Free France over the metropolitan territory the next day. Under the leadership of General de Lattre de Tassigny, France fielded an entire army – a joint force of Free French together with French colonial troops from North Africa – on the Western Front. Initially landing as part of Operation Dragoon, in the south of France, the French First Army helped to liberate almost one third of the country and participated in the invasion and occupation of Germany. As the invasion slowly progressed and the Germans were pushed back, de Gaulle made preparations to return to France.

General de Gaulle delivering a speech in liberated Cherbourg from the hôtel de ville (town hall)

On 14 June 1944, he left Britain for France for what was supposed to be a one-day trip. Despite an agreement that he would take only two staff, he was accompanied by a large entourage with extensive luggage, and although many rural Normans remained mistrustful of him, he was warmly greeted by the inhabitants of the towns he visited, such as the badly damaged Isigny. Finally he arrived at the city of Bayeux, which he now proclaimed as the capital of Free France. Appointing his Aide-de-Camp Francois Coulet as head of the civil administration, de Gaulle returned to the UK that same night on a French destroyer, and although the official position of the supreme military command remained unchanged, local Allied officers found it more practical to deal with the fledgling administration in Bayeux in everyday matters. De Gaulle flew to Algiers on 16 June and then went on to Rome to meet the Pope and the new Italian government. At the beginning of July he at last visited Roosevelt in Washington, where he received the 17-gun salute of a senior military leader rather than the 21 guns of a visiting head of state. The visit was 'devoid of trust on both sides' according to the French representative, however, Roosevelt did make some concessions towards recognising the legitimacy of the Bayeux administration.

Meanwhile, with the Germans retreating in the face of the Allied onslaught, harried all the way by the resistance, there were widespread instances of revenge attacks on those accused of collaboration. A number of prominent officials and members of the feared Milice were murdered, often by exceptionally brutal means, provoking the Germans into appalling reprisals, such as in the destruction of the village of Oradour-sur-Glane and the killing of its 642 inhabitants.

Liberation of the French capital was not high on the Allies' list of priorities as it had comparatively little strategic value, but both de Gaulle and the commander of the French 2nd Armored Division, General Philippe Leclerc were still extremely concerned about a communist takeover. De Gaulle successfully lobbied for Paris to be made a priority for liberation on humanitarian grounds and obtained from Allied Supreme Commander General Dwight D. Eisenhower an agreement that French troops would be allowed to enter the capital first. A few days later, General Leclerc's division entered the outskirts of the city, and after six days of fighting in which the resistance played a major part, the German garrison of 5000 men surrendered on 25 August, although some sporadic outbreaks of fighting continued for several days. General Dietrich von Choltitz, the commander of the garrison, was instructed by Adolf Hitler to raze the city to the ground, however, he simply ignored the order and surrendered his forces.

General de Gaulle and his entourage stroll down the Champs-Élysées following the liberation of Paris in August 1944.

The 2nd Armored Division passes through the Arc de Triomphe. Signs read "Long live de Gaulle" and "De Gaulle to power".

It was fortunate for de Gaulle that the Germans had forcibly removed members of the Vichy government and taken them to Germany a few days earlier on 20 August; it allowed him to enter Paris as a liberator in the midst of the general euphoria, but there were serious concerns that communist elements of the resistance, which had done so much to clear the way for the military, would try to seize the opportunity to proclaim their own 'Peoples' Government' in the capital. De Gaulle made contact with Leclerc and demanded the presence of the 2nd Armoured Division to accompany him on a massed parade down the Champs-Élysées, "as much for prestige as for security". This was in spite of the fact that Leclerc's unit was fighting as part of the American 1st Army and were under strict orders to continue their next objective without obeying orders from anyone else. In the event, the American General Omar Bradley decided that Leclerc's division would be indispensable for the maintenance of order and the liquidation of the last pockets of resistance in the French capital. Earlier, on 21 August, de Gaulle had appointed his military advisor General Marie-Pierre Koenig as Governor of Paris.

As his procession came along the Place de la Concorde on Saturday 26 August, it came under machine gun fire by Vichy militia and fifth columnists. Later, on entering the Notre Dame Cathedral to be received as head of the provisional government by the Committee of Liberation, loud shots broke out again, and Leclerc and Koenig tried to hustle him through the door, but de Gaulle shook off their hands and never faltered. While the battle began outside, he walked slowly down the aisle. Before he had gone far a machine pistol fired down from above, at least two more joined in, and from below the FFI and police fired back. A BBC correspondent who was present reported;

... the General is being presented to the people. He is being received...they have opened fire! ... firing started all over the place ... that was one of the most dramatic scenes I have ever seen. ... General de Gaulle walked straight ahead into what appeared to me to be a hail of fire ... but he went straight ahead without hesitation, his shoulders flung back, and walked right down the centre aisle, even while the bullets were pouring about him. It was the most extraordinary example of courage I have ever seen ... there were bangs, flashes all about him, yet he seemed to have an absolutely charmed life.

De Gaulle himself though wrote, "There were no bullets whistling around my ears." (Aucune balle ne siffle à mes oreilles.) He thought the shots were probably over-excited troops firing at shadows. No culprits, if there were any, were ever identified.

Later, in the great hall of the Hôtel de Ville, de Gaulle was greeted by a jubilant crowd and, proclaiming the continuity of the Third Republic, delivered a famous proclamation;

Paris! Paris outraged, Paris broken, Paris martyred, but Paris liberated! Liberated by itself, liberated by its people with the assistance of the armies of France, with the support and assistance of the whole of France! ... The enemy is faltering but he is not yet beaten. He is still on our soil. It will not suffice that we, with the assistance of our dear and admirable allies, will have chased him from our home in order to be satisfied after what has happened. We want to enter his territory, as is fitting, as conquerors. ... It is for this revenge, this vengeance and this justice, that we will continue to fight until the last day, until the day of the total and complete victory.

That evening, the Wehrmacht launched a massive aerial and artillery barrage of Paris in revenge, leaving several thousand dead or injured. The situation in Paris remained tense, and a few days later de Gaulle, still unsure of the trend of events asked General Eisenhower to send some American troops into Paris as a show of strength. This he did 'not without some satisfaction', and so, on 29 August, the US 28th Infantry Division was rerouted from its journey to the front line and paraded down the Champs Elysees.

The same day, Washington and London agreed to accept the position of the Free French. The following day General Eisenhower gave his de facto blessing with a visit to the General in Paris.

Administration of Free France

De Gaulle founded and headed several groups during the course of the war to administer operations of Free France.

Empire Defense Council

Main article: Empire Defense Council

De Gaulle with Admiral Philippe de Scitivaux, pilot René Mouchotte, and Air Force general Martial Henri Valin

On 26 June 1940, four days after the Pétain government requested the armistice, General de Gaulle submitted a memorandum to the British government notifying Churchill of his decision to set up a Council of Defense of the Empire and formalizing the agreement reached with Churchill on 28 June. The formal recognition of the Empire Defense Council as a government in exile by the United Kingdom took place on 6 January 1941; recognition by the Soviet Union was published in December 1941, by exchange of letters.

French National Committee

Main article: French National Committee

At a committee meeting in London:
left to right Diethelm, Muselier, de Gaulle, Cassin, Pleven and Auboyneau (1942)

Winston Churchill suggested that de Gaulle create a committee, to lend an appearance of a more constitutionally based and less dictatorial authority and on 24 September 1941 de Gaulle created by edict the French National Committee as the successor organization to the smaller Empire Defense Council. According to historian Henri Bernard, De Gaulle went on to accept his proposal, but took care to exclude all his adversaries within the Free France movement, such as Émile Muselier, André Labarthe and others, retaining only "yes men" in the group.

The committee was the coordinating body which acted as the government-in-exile of Free France from 1941 to 1943. On 3 June 1943 it merged with the French Civil and Military High Command headed by Henri Giraud, becoming the new "French Committee of National Liberation".

Совет национального сопротивления

Основная статья: Совет национального сопротивления

Де Голль начал добиваться создания комитета для объединения движений сопротивления. 1 января 1942 года он поручил эту задачу Жану Мулену . Мулен добился этого 27 мая 1943 года на первом заседании Национального совета сопротивления в квартире Рене Корбена в 6-м округе. на втором этаже дома 48 по улице Рю дю Фур в Париже.

Французский комитет национального освобождения

Основная статья: Французский комитет национального освобождения

Анри Жиро и де Голль

Французский комитет национального освобождения был временным правительством Свободной Франции, сформированным генералами Анри Жиро и Шарлем де Голлем для обеспечения единого руководства, а также организации и координации кампании по освобождению Франции. перешел под председательство де Голля . Комитет был сформирован 3 июня 1943 года и после периода совместного руководства 9 ноября Комитет напрямую бросил вызов легитимности режима Виши и объединил французские силы, сражавшиеся против нацистов и их пособников . Комитет функционировал как временное правительство Французского Алжира (тогда входившего в состав метрополии Франции ) и освобожденных частей колониальной империи.

Первая страница La Dépêche algérienne, посвященная созданию Французского комитета национального освобождения, 4 июня 1943 г.

Комитет был сформирован 3 июня 1943 года в Алжире, столице Французского Алжира. Жиро и де Голль совместно были сопредседателями комитета. В уставе организации подтверждено ее обязательство «восстановить все французские свободы, законы республики и республиканский режим». Комитет считал себя источником единства и представительства французской нации. Режим Виши был осужден как нелегитимный из-за его сотрудничества с нацистской Германией. Комитет получил неоднозначные отзывы от союзников; США и Великобритания считали его органом военного времени с ограниченными функциями, отличным от будущего правительства освобожденной Франции. Вскоре комитет расширил свой членский состав, создал особый административный орган и превратился в Временную консультативную ассамблею, создав внутри себя организованное представительное правительство. При признании союзников комитет и его лидеры Жиро и де Голль пользовались значительной народной поддержкой во Франции и французском сопротивлении, став, таким образом, предшественниками в процессе формирования временного правительства Франции по мере приближения освобождения. Однако Шарль де Голль политически перехитрил генерала Жиро и установил полный контроль и руководство над комитетом.

В августе 1944 года комитет переехал в Париж после освобождения Франции союзными войсками.

В сентябре союзные войска признали комитет законным временным правительством Франции, после чего комитет реорганизовался во Временное правительство Французской Республики под председательством Шарля де Голля. и начал процесс написания новой конституции, которая станет основой Четвертой французской республики.

Временная консультативная ассамблея

Основная статья: Временная консультативная ассамблея

Первое заседание Временной консультативной ассамблеи в присутствии генерала де Голля. Дворец Карно, Алжир, 3 ноября 1943 г.

Временная консультативная ассамблея была создана в сентябре 1943 года в Алжире для консультирования комитета и оказания помощи в обеспечении правовой основы для институтов, создаваемых для представления французского народа, в то время, когда сама страна и ее законы представляли врага. После освобождения Парижа в августе 1944 года Комитет переехал в Париж и был реорганизован во Временное правительство Французской Республики под председательством Шарля де Голля . Временное правительство руководило французской войной и дипломатическими усилиями посредством освобождения и окончания войны, пока новая конституция не была написана и одобрена на референдуме, установив Четвертую республику в октябре 1946 года.

Временная консультативная ассамблея — правительственный орган Свободной Франции, созданный и действовавший под эгидой Французского комитета национального освобождения (КФНО). Оно началось в Северной Африке и проводило заседания в Алжире, пока в июле 1944 года не переехало в Париж. Возглавляемая Шарлем де Голлем, это была попытка обеспечить своего рода представительную, демократическую подотчетность институтам, создаваемым для представления французского народа, в то время, когда сама страна и ее законы были распущены, а ее территория оккупирована или кооптирована марионеточное государство.

Члены Ассамблеи представляли французские движения сопротивления, политические партии и территории, которые вместе с союзниками участвовали против Германии во Второй мировой войне.

Основанный постановлением КФНО от 17 сентября 1943 года, он провел свои первые заседания в Алжире, во Дворце Карно (бывшая штаб-квартира финансовых делегаций), с 3 ноября 1943 года по 25 июля 1944 года. 3 июня 1944 года он был передан под юрисдикцию КФНО. власть Временного правительства Французской Республики (GPRF), пришедшего на смену CFLN.

В своей инаугурационной речи де Голль дал этому органу свою санкцию как средство представления народа Франции максимально демократическим и законным образом в трудных и беспрецедентных обстоятельствах до тех пор, пока демократия не будет снова восстановлена. В качестве доказательства важности, которую он придавал этому органу, де Голль принял участие примерно в двадцати сессиях Консультативной ассамблеи в Алжире. 26 июня 1944 года он прибыл, чтобы сообщить о военной ситуации после высадки в день «Д», а 25 июля он присутствовал на ее последнем заседании на африканской земле перед ее переездом в Париж.

Реструктурированный и расширенный после освобождения Франции, он проводил заседания в Париже во Дворце Люксембурга с 7 ноября 1944 года по 3 августа 1945 года.

Временное правительство

Рузвельт настаивал на том, чтобы во Франции было создано Союзное военное правительство на оккупированных территориях (AMGOT), но против этого выступили как военный министр, так и заместитель военного министра, а также Эйзенхауэр, который решительно возражал против этого. введение АМГОТ в Северной Африке. Эйзенхауэр, в отличие от Рузвельта, хотел сотрудничать с де Голлем, и накануне дня «Д» он добился от президента обещания, что офицеры союзников не будут действовать как военные губернаторы, а вместо этого будут сотрудничать с местными властями в качестве военных губернаторов. Союзные войска освободили территорию Франции. Позже де Голль заявит в своих мемуарах, что заблокировал AMGOT.

Генерал де Голль с генералом Леклерком и другими французскими офицерами на вокзале Монпарнас в Париже, 25 августа 1944 года.

Поскольку довоенные партии и большинство их лидеров были дискредитированы, сопротивление формированию временной администрации де Голлем и его соратниками было незначительным. Чтобы не выглядеть самонадеянным в столь суровые времена, де Голль не пользовался одной из величественных официальных резиденций, таких как Отель де Матиньон или президентский дворец на Елисейском дворце, а некоторое время проживал в своем старом офисе в военном здании. Министерство. Когда вскоре к нему присоединились жена и дочери, они переехали в небольшую государственную виллу на окраине Булонского леса , которая когда-то была отведена Герману Герингу .

Условия жизни сразу после освобождения были еще хуже, чем при немецком правлении. Около 25% города лежало в руинах, а коммунальные услуги и топливо практически отсутствовали. По всей Франции вспыхнули крупномасштабные общественные демонстрации протеста против очевидного бездействия по улучшению снабжения продовольствием, а в Нормандии были разграблены пекарни. Проблема заключалась не в французском сельском хозяйстве, которое в основном продолжало работать без проблем, а в почти полном развале инфраструктуры страны. Большие площади путей были разрушены бомбардировками, большая часть современного оборудования, подвижной состав, грузовики и сельскохозяйственные животные были вывезены в Германию, а все мосты через Сену , Луару и Рону между Парижем и морем были разрушены. Черный рынок поднял реальные цены в четыре раза выше уровня 1939 года, заставив правительство печатать деньги, чтобы попытаться улучшить денежную массу, что только усилило инфляцию.

10 ноября 1944 года Черчилль прилетел в Париж на прием к де Голлю, и на следующий день их вместе приветствовали тысячи ликующих парижан. Гарольд Николсон заявил, что Энтони Иден сказал ему, что «ни на мгновение Уинстон не переставал плакать и что он мог бы наполнить ведра к тому времени, когда получил Парижскую свободу». Он сказал, что «они кричали Черчиллю так, как он никогда раньше не слышал, чтобы толпа кричала». На официальном обеде де Голль сказал: «Это правда, что мы бы не увидели [освобождения], если бы наш старый и доблестный союзник Англия и все британские владения именно под импульсом и вдохновением тех, кого мы чтим сегодня, не проявил необычайной решимости победить и того великолепного мужества, которое спасло свободу мира. Нет ни одного француза, которого бы это не тронуло до глубины души».

Обуздание коммунистического сопротивления

После того, как празднование утихло, де Голль начал совещаться с ведущими деятелями Сопротивления, которые после ухода немцев намеревались продолжать выступать в качестве политической и военной силы, и попросил предоставить им правительственное здание в качестве их штаб-квартиры. Сопротивление, в котором коммунисты конкурировали с другими течениями за лидерство, разработало свой собственный манифест социальных и политических изменений, известный как Хартия Национального совета Сопротивления (CNR), и требовало особого статуса для входа в армию под своими собственными флагами. , звания и почести. Несмотря на их решительную поддержку в борьбе с Жиро, де Голль разочаровал некоторых лидеров Сопротивления, сказав им, что, хотя их усилия и жертвы были признаны, им больше нечего играть и что, если они не присоединятся к регулярной армии, им следует сложить оружие и вернуться к гражданской жизни.

Полагая, что они представляют собой опасную революционную силу, де Голль предпринял шаги по разгону комитетов освобождения и других ополчений. Коммунисты были не только чрезвычайно активны, но и получили такую ​​поддержку народа, которая обеспокоила де Голля. Еще в мае 1943 года госсекретарь США Корделл Халл написал Рузвельту, призывая его принять меры, чтобы попытаться обуздать рост коммунизма во Франции.

Временное правительство Французской Республики

Основная статья: Временное правительство Французской Республики

10 сентября 1944 года было сформировано Временное правительство Французской Республики, или Правительство национального единства. В него входили многие соратники де Голля из «Свободной Франции», такие как Гастон Палевский , Клод Ги, Клод Мориак и Жак Сустель , а также члены основных партий, в том числе социалистов и новой Христианско-демократической партии, МРП под руководством Жоржа Бидо. , который занимал пост министра иностранных дел. Председатель довоенного Сената Жюль Жанни был возвращен в качестве члена второго ранга, но из-за их связей с Россией де Голль предоставил коммунистам только две второстепенные должности в своем правительстве. Хотя теперь они были крупной политической силой, насчитывающей более миллиона членов, из всего кабинета, состоящего из 22 человек, только Огюстен Лоран и Шарль Тийон , которые в качестве главы организации «Францы-тирёры и партизаны» были одними из самых активных членов сопротивления, были даны министерства. лидера коммунистов Мориса Тореза . Однако де Голль все же помиловал приговоренного к смертной казни заочно французским правительством за дезертирство. По возвращении домой из России Торез произнес речь в поддержку де Голля, в которой сказал, что на данный момент война против Германии является единственной задачей, которая имеет значение.

В правительстве также появилось несколько новых лиц, в том числе ученый-литературовед Жорж Помпиду , который написал одному из вербовочных агентов де Голля с предложением своих услуг, и Жан Монне, который, несмотря на свою прежнюю оппозицию генералу, теперь признал необходимость единства и занимал пост комиссара по экономическому планированию. Ряд комиссаров республики (Commissaires de la République), равных по рангу с министрами и подотчетных только премьер-министру, были назначены для восстановления демократических институтов Франции и расширения легитимности временного правительства. Ряд бывших соратников «Свободной Франции» служили комиссарами, в том числе Анри Фревиль , Раймон Обрак и Мишель Дебре , которому было поручено реформировать государственную службу. Вызывает споры то, что де Голль также назначил Мориса Папона комиссаром по Аквитании, несмотря на его участие в депортации евреев, когда он служил старшим полицейским в режиме Виши во время оккупации. (На протяжении многих лет Папон оставался на высоких официальных должностях, но продолжал быть замешан в спорных событиях, таких как Резня в Париже в 1961 году , в конечном итоге осужденный за преступления против человечности в 1998 году.)

В социальной политике было введено законодательство В феврале 1945 г. предусматривалось создание заводских комитетов во всех частных промышленных предприятиях с численностью персонала более 50 (первоначально более 100) человек.

Экскурсия по крупным городам

Политика де Голля заключалась в том, чтобы отложить выборы до тех пор, пока 2,6 миллиона французов находились в Германии в качестве военнопленных и подневольных рабочих. В середине сентября он отправился в турне по крупным провинциальным городам, чтобы повысить свой общественный авторитет и укрепить свое положение. Хотя он получил в основном положительный прием со стороны толпы, вышедшей посмотреть на него, он отметил, что всего несколько месяцев назад те же самые люди вышли поддержать маршала Петена, когда он служил режиму Виши. Раймон Обрак сказал, что генерал проявил себя не в своей тарелке при выполнении социальных функций; в Марселе и Лионе он пришел в ярость, когда ему пришлось сидеть рядом с бывшими лидерами Сопротивления, а также выразил свое отвращение к шумному и похотливому поведению французской молодежи во время парадов Макисар , которые предшествовали его речи. Достигнув Тулузы , де Голлю также пришлось противостоять лидерам группы, провозгласившей себя провинциальным правительством города.

Во время турне де Голль продемонстрировал свое обычное отсутствие заботы о собственной безопасности, смешавшись с толпой и тем самым сделав себя легкой мишенью для убийцы. Хотя он был от природы застенчив, умелое использование усилителей и патриотической музыки позволило ему донести свое послание о том, что, хотя вся Франция раздроблена и страдает, вместе они восстанут снова. Во время каждой речи он останавливался на полпути, чтобы пригласить толпу присоединиться к нему в пении «Марсельезы» , а затем продолжал и заканчивал, поднимая руки вверх и крича «Vive la France!»

Юридические чистки

Основная статья: Юридическая чистка

Когда война вступила в заключительную стадию, нация была вынуждена признать реальность того, как многие ее люди вели себя под властью Германии. Во Франции коллаборационистов наказывали более сурово, чем в большинстве других оккупированных стран. Сразу после освобождения бесчисленное количество женщин, обвиненных в пособничестве, подстрекательстве и использовании немецких солдат в качестве любовников, подверглись публичным унижениям, таким как их брили налысо и маршировали по улицам в нижнем белье. Многие другие были просто атакованы толпой линчевателей. Поскольку многие из их бывших членов были выслежены и убиты нацистами и военизированными формированиями Милице, партизаны уже казнили без суда и следствия около 4500 человек. и коммунисты, в частности, продолжали настаивать на суровых мерах против коллаборационистов. Только в Париже по подозрению в сотрудничестве в какое-то время было задержано более 150 000 человек, хотя большинство из них позже были освобождены. Среди известных обвиняемых фигурантов были промышленник Луи Рено , актриса Арлетти , которая открыто жила с немецким офицером в отеле «Ритц» , оперная звезда Тино Росси , певица Эдит Пиаф , театральный актер Саша Гитри и Коко Шанель , которая была ненадолго задержана, но бежал в Швейцарию.

Прекрасно осознавая необходимость перехватить инициативу и поставить процесс под жесткий судебный контроль, де Голль назначил министра юстиции Франсуа де Ментона возглавить «Юридическую чистку» ( Épuration légale ), чтобы наказать предателей и зачистить следы режима Виши. Зная, что ему придется дать отсрочку многим «экономическим коллаборационистам» — таким как полиция и государственные служащие, которые играли второстепенные роли при Виши, чтобы обеспечить нормальное управление страной, — он как глава государства взял на себя право смягчать смертные приговоры. Из почти 2000 человек, приговоренных судами к смертной казни, казнили менее 800. Де Голль смягчил 998 из 1554 смертных приговоров, представленных ему, включая все те, что касались женщин. Многих других приговорили к тюремному заключению или лишили избирательных прав и других законных привилегий. Общепризнано, что чистки проводились произвольно, с применением зачастую абсурдно суровых или чрезмерно мягких наказаний. Примечательно также, что с менее обеспеченными людьми, которые не могли платить за адвокатов, обращались более жестко. Со временем чувства стали менее интенсивными, и ряд людей, занимавших довольно высокие посты при правительстве Виши, такие как Морис Папон и Рене Буске, избежали последствий, заявив, что тайно работали на сопротивление или играли двойную роль. игра, работающая на благо Франции, служа установленному порядку.

Позже встал вопрос, что делать с бывшими лидерами Виши, когда их наконец вернут во Францию. Маршал Петен и Максим Вейган были героями Первой мировой войны и теперь были очень стары; осужденный за государственную измену, Петен получил смертный приговор, который его старый протеже де Голль заменил пожизненным заключением, а Вейган в конечном итоге был оправдан. Трое лидеров Виши были казнены. Жозеф Дарнан , ставший офицером СС и возглавлявший военизированные формирования Милице, преследовавшие членов Сопротивления, был казнен в октябре 1945 года. Фернан де Бринон , третий по рангу чиновник Виши, был признан виновным в военных преступлениях и казнен в апреле 1947 года. Два процесса над самым печально известным коллаборационистом из всех, Пьером Лавалем , который был серьезно замешан в убийстве евреев, подверглись широкой критике как несправедливые, поскольку лишили его возможности должным образом защитить себя, хотя Лаваль постоянно раздражал суд своими причудливыми поведение. В мае 1945 года он был признан виновным в государственной измене, и де Голль был непреклонен в том, что смертный приговор не будет заменен, заявив, что казнь Лаваля была «незаменимым символическим жестом, необходимым по государственным соображениям». Существовало широко распространенное мнение, особенно в последующие годы, что де Голль пытался умиротворить как политиков Третьей республики, так и бывших лидеров Виши, которые сделали Лаваля своим козлом отпущения.

Зима 1944 года

Зима 1944–45 годов была особенно тяжелой для большей части населения. Инфляция не показала никаких признаков замедления, а нехватка продовольствия была острой. Премьер-министр и другие голлисты были вынуждены попытаться сбалансировать желание простых людей и государственных служащих вернуться к нормальной жизни с давлением со стороны МРП Бидо и коммунистов в отношении широкомасштабной программы национализации и других социальных изменений, которые сформировали основные принципы. Устава CNR. В конце 1944 года угольная промышленность и другие энергетические компании были национализированы, а вскоре за ними последовали крупные банки и финансовые дома, торговый флот, основные производители самолетов, авиакомпании и ряд крупных частных предприятий, таких как автомобильная компания Renault в Булони. - Бийанкур , владелец которого был замешан в пособничестве и обвинен в получении огромных прибылей, работая на нацистов. В некоторых случаях профсоюзы, чувствуя, что дела продвигаются недостаточно быстро, брали дело в свои руки, занимая помещения и создавая рабочие комитеты для управления компаниями. Женщинам также впервые было разрешено голосовать, была введена новая система социального обеспечения, покрывающая большую часть медицинских расходов, были расширены профсоюзы и введен контроль над ценами, чтобы попытаться обуздать инфляцию. По просьбе де Голля в декабре 1944 года была основана газета «Монд» с целью обеспечить Францию ​​качественным ежедневным журналом, аналогичным журналам в других странах. Le Monde взяла на себя помещения и объекты старого Le Temps , независимость и репутация которого были сильно подорваны в годы правления Виши.

В этот период между французами и другими союзниками возник ряд мелких разногласий. Посол Великобритании во Франции Дафф Купер заявил, что де Голль, похоже, искал реальных или воображаемых оскорблений, чтобы обидеться на все возможное. Де Голль считал, что Великобритания и США намеревались оставить свои армии во Франции после войны и тайно работали над тем, чтобы захватить ее заморские владения и помешать ей восстановить свою политическую и экономическую мощь. В конце октября он пожаловался, что союзники не смогли должным образом вооружить и оснастить новую французскую армию, и поручил Бидо использовать французское вето в Европейском совете.

В День перемирия в 1945 году Уинстон Черчилль совершил свой первый визит во Францию ​​после освобождения и получил хороший прием в Париже, где возложил венок Жоржу Клемансо . Это событие также ознаменовало первое официальное появление жены де Голля Ивонны, но визит был менее дружелюбным, чем казалось. Де Голль дал указание не допускать чрезмерного проявления публичной привязанности к Черчиллю и никаких официальных наград без его предварительного согласия. Когда толпа приветствовала Черчилля во время парада в Елисейском дворце, де Голль заметил: «Дураки и кретины! Посмотрите на толпу, приветствующую старого бандита».

Визит в Советский Союз

Поскольку российские войска продвигались на территорию, удерживаемую Германией, быстрее, чем на Запад, внезапно общественность осознала, что Советский Союз вот-вот будет доминировать на большей части Восточной Европы. Фактически, в октябре 1944 года Черчилль неохотно согласился позволить Болгарии и Румынии, уже оккупированным Красной Армией, а также Венгрии попасть под советскую сферу влияния после войны с общим влиянием в Югославии. Великобритания должна была сохранить гегемонию над Грецией, хотя не было соглашения по Польше, восточные территории которой уже находились в советских руках в соответствии с Пактом Молотова-Риббентропа с Германией и которая сохранила правительство в изгнании в Лондоне. Де Голля не приглашали ни на одну из конференций « большой тройки », хотя решения Сталина, Черчилля и Рузвельта о разделе Европы имели огромное значение для Франции.

Де Голль и его министр иностранных дел Бидо заявили, что они не поддерживают «Западный блок», который будет отделен от остальной Европы, и надеются, что возрождающаяся Франция сможет выступать в качестве «третьей силы» в Европе, чтобы умерить амбиции двух развивающихся сверхдержав, Америки и Советского Союза. Он начал добиваться аудиенции у Сталина, чтобы настаивать на своей политике «взаимодействия», и, наконец, получил приглашение в конце 1944 года. В своих мемуарах де Голль посвятил 24 страницы своему визиту в Советский Союз, но ряд писателей считают, что Отметим, что его версия событий существенно отличается от версии советских, иностранных корреспондентов новостей и собственных свидетельств очевидцев.

Де Голль хотел получить доступ к немецкому углю в Руре в качестве репараций после войны, чтобы левый берег Рейна был включен в состав территории Франции, а линия Одер-Нейсе в Польше стала официальной восточной границей Германии. Де Голль начал с того, что предложил Франции заключить на этой основе договор с Советским Союзом, но Сталин, который на протяжении всего визита оставался в постоянном контакте с Черчиллем, заявил, что без согласия Англии и СССР невозможно заключить такое соглашение. Америка. Он предположил, что можно было бы добавить имя Франции к существующему англо-советскому соглашению, если бы они согласились признать поддерживаемое Советским Союзом временное польское правительство, известное как Люблинский комитет, в качестве законных правителей Польши, но де Голль отказался на том основании, что это было бы «нефранцузским», поскольку это означало бы, что она является младшим партнером в альянсе. Во время визита де Голль сопровождал заместителя советского лидера Вячеслава Молотова в поездке по бывшему полю битвы под Сталинградом , где он был глубоко тронут сценой кровавой бойни, свидетелем которой он стал, и удивил Молотова, ссылаясь на «нашу совместную жертву».

Хотя договор, который в конечном итоге был подписан Бидо и Молотовым, имел символическое значение, поскольку он позволил де Голлю продемонстрировать, что он был признан официальным главой государства, и показать, что голос Франции был услышан за рубежом, он не имел большого значения для Сталина из-за к отсутствию у Франции реальной политической и военной мощи; это не повлияло на исход послевоенного урегулирования. Позже Сталин заметил, что, как Черчилль и Рузвельт, он считал де Голля неуклюжим и упрямым и считал его «несложным человеком» (под этим он имел в виду, что он был националистом старого образца). Сталин также чувствовал, что ему не хватает реализма, чтобы претендовать на те же права, что и крупные державы, и не возражал против отказа Рузвельта позволить де Голлю присутствовать на конференциях «большой тройки», которые должны были состояться в Ялте и Потсдаме.

Страсбург

В конце 1944 года французские войска продолжали наступление в составе американских армий, но во время Арденнского наступления возник спор по поводу приказа Эйзенхауэра французским войскам эвакуировать только что освобожденный Страсбург , чтобы выпрямить линию обороны против Немецкая контратака. Страсбург был важным политическим и психологическим символом французского суверенитета в Эльзасе и Лотарингии , и де Голль, заявив, что его потеря приведет к свержению правительства, отказался разрешить отступление, предсказав, что «Страсбург будет нашим Сталинградом».

К началу 1945 года стало ясно, что контроль над ценами, введенный для контроля над инфляцией, только способствовал развитию черного рынка, и цены продолжали расти. К этому времени армия увеличилась до более чем 1,2 миллиона человек, и почти половина государственных расходов шла на военные расходы. Де Голль столкнулся со своим первым крупным министерским спором, когда очень способный, но твердолобый министр экономики Пьер Мендес Франс потребовал программу жесткой денежной реформы, против которой выступило министерство финансов во главе с Эмом Леперком , который выступал за программу крупных заимствований для экономики Франции. стимулировать экономику. Когда де Голль, зная, что желание к дальнейшим мерам жесткой экономии будет невелико, встал на сторону Леперка, Мендес Франс подал в отставку, которая была отклонена, поскольку де Голль знал, что он ему нужен. Вскоре после этого Леперк погиб в дорожно-транспортном происшествии, и его сменил Плевен, но когда в марте Мендес Франс безуспешно запросил налоги на доходы от капитала и заблокировал некоторые банковские счета, он снова подал в отставку, и она была принята.

Ялтинская конференция

Де Голля никогда не приглашали на саммиты лидеров союзников, таких как Ялта и Потсдам . Он так и не простил лидерам «большой тройки» (Черчиллю, Рузвельту и Сталину) их пренебрежения и всю оставшуюся жизнь продолжал возмущаться против него как негативного фактора в европейской политике.

После переправы через Рейн 1-я французская армия захватила большую часть территории на юге Германии, но, хотя это позже позволило Франции сыграть свою роль в подписании капитуляции Германии, Рузвельт, в частности, отказался допустить любое обсуждение участия де Голля в войне. конференции «Большой тройки», которые определят Европу в послевоенном мире. Черчилль настойчиво настаивал на том, чтобы Франция была включена «за стол переговоров между союзниками», но 6 декабря 1944 года американский президент телеграфировал Сталину и Черчиллю, в котором говорилось, что присутствие де Голля «просто внесет осложняющий и нежелательный фактор».

На Ялтинской конференции в феврале 1945 года, несмотря на сопротивление Сталина, Черчилль и Рузвельт настояли на том, чтобы Франции была разрешена послевоенная оккупационная зона в Германии, а также позаботились о том, чтобы она была включена в число пяти стран, которые пригласили других на конференцию для создания Объединенные Нации. Это было важно, потому что это гарантировало Франции постоянное место в Совете Безопасности ООН , престижную должность, которую, несмотря на давление со стороны развивающихся стран, она занимает до сих пор.

Президент Трумэн

На обратном пути из Ялты Рузвельт попросил де Голля встретиться с ним в Алжире для переговоров. Генерал отказался, полагая, что больше нечего сказать, и за это получил отповедь от Жоржа Бидо и французской прессы, а сильно разгневанный Рузвельт раскритиковал де Голля перед Конгрессом. Вскоре после этого, 12 апреля 1945 года, Рузвельт умер, и, несмотря на их непростые отношения, де Голль объявил неделю траура во Франции и направил эмоциональное и примирительное письмо новому американскому президенту Гарри С. Трумэну , в котором он сказал о Рузвельте: «вся Франция любила его».

Отношения де Голля с Трумэном оказались такими же трудными, как и с Рузвельтом. По мере продвижения союзных войск вглубь Германии между американскими и французскими войсками в Штутгарте и Карлсруэ сложилась еще одна серьезная ситуация , когда французским солдатам было приказано передать оккупационные зоны войскам США. Желая сохранить как можно большую территорию Германии в руках французов, де Голль приказал своим войскам, использовавшим американское оружие и боеприпасы, оказать сопротивление, и вооруженное противостояние казалось неизбежным. Трумэн пригрозил прекратить снабжение французской армии и захватить зоны силой, не оставив де Голлю иного выбора, кроме как отступить. Де Голль так и не простил Трумэна и намекнул, что будет тесно сотрудничать со Сталиным, в результате чего Трумэн сказал своим сотрудникам: «Мне не нравится этот сукин сын».

Первый визит де Голля к Трумэну в США не увенчался успехом. Трумэн сказал своему гостю, что французам пора избавиться от коммунистического влияния в своем правительстве, на что де Голль ответил, что это личное дело Франции. Но Трумэн, признавший, что его чувства по отношению к французам становились «все менее и менее дружелюбными», заявил далее, что в сложившихся обстоятельствах французы не могут рассчитывать на большую экономическую помощь, и отказался принять просьбу де Голля о контроле над западным берегом реки Иордан. Рейна. В ходе последовавшего спора де Голль напомнил Трумэну, что США используют французский порт Нумеа в Новой Каледонии в качестве базы против японцев.

Победа в Европе

Де Голль вручает Орден Почетного легиона офицерам американской армии и флота Уильяму Д. Лихи , Джорджу К. Маршаллу , Эрнесту Дж. Кингу , Генри Х. Арнольду и Брехону Б. Сомервеллу.

В мае 1945 года немецкие армии сдались американцам и англичанам в Реймсе, а в Берлине было подписано отдельное перемирие с Францией. Де Голль отказался допустить участие Великобритании в параде победы в Париже. Однако среди принявших участие машин была машина скорой помощи из отделения скорой помощи Хэдфилда-Спирса , укомплектованная французскими врачами и британскими медсестрами. Одной из медсестер была Мэри Спирс, которая организовала это подразделение и почти непрерывно работала после битвы за Францию ​​с силами Свободной Франции на Ближнем Востоке, в Северной Африке и Италии. Мужем Мэри был генерал Эдвард Спирс , британский связной со «Свободной Францией», который лично доставил де Голля в безопасное место в Великобритании в 1940 году. Когда де Голль увидел флаги Союза и триколоры рядом в машине скорой помощи и услышал аплодисменты французских солдат, Вуаля Спирс! Да здравствует Спирс!», он приказал немедленно закрыть подразделение и отправить его британский персонал домой. Некоторые французские солдаты в знак протеста вернули свои медали, и Мэри написала: «Печально, когда великий человек внезапно становится маленьким».

Еще одно столкновение с американцами вспыхнуло вскоре после перемирия, когда французы направили войска для оккупации франкоязычного итальянского приграничного региона Валь д'Аосте . Французский командующий пригрозил открыть огонь по американским войскам, если они попытаются их остановить, а разгневанный Трумэн приказал немедленно прекратить все поставки оружия во Францию. Трумэн отправил де Голлю гневное письмо, в котором говорилось, что он считает невероятным, что французы могут угрожать нападением на американские войска после того, как они так много сделали для освобождения Франции.

Однако де Голль в целом был хорошо принят в Соединенных Штатах сразу после Второй мировой войны и поддержал Соединенные Штаты в публичных комментариях. Он посетил Нью-Йорк 27 августа 1945 года и был встречен тысячами жителей города и его мэром Фиорелло Ла Гуардиа . В этот день де Голль пожелал: «Да здравствуют Соединенные Штаты Америки». Он посетил мэрию Нью-Йорка и аэропорт Айдлуайлд (ныне международный аэропорт имени Джона Ф. Кеннеди ) и вручил Ла Гуардии Большой крест ордена Почетного легиона .

См. также

• Уинстон Черчилль во Второй мировой войне

Ссылки

Библиография

• Бернар, Анри [на французском языке] (1984) [1-й паб: Коллинз (1981)]. «Керсоди (Франсуа). Черчилль и де Голль [доклад]» . Бельгийское обозрение филологии и истории (рецензия на книгу) (на французском языке). 62 (2) . Проверено 23 июля 2020 г.
• Брейер, Уильям Б. (2008). Необъяснимые тайны Второй мировой войны (изд. 2008 г.). Книжные продажи, Inc. ISBN  978-0-7858-2253-0 .
• Шуанель, Эммануэль (2007). Временная консультативная ассамблея (1943-1945) Республиканский скачок на ( французском языке). Харматтан. ISBN  978-2-296-03898-1 . ОСЛК   301791978 . Фактически, 49 мест, выделенных внутреннему сопротивлению, так и не были заполнены полностью ] -->
• Данан, Ив-Максим (1972). «Правовая природа обороны империи (октябрь 1940 г.) Вклад в теорию повстанческих правительств] ( PDF) . Публикации факультета права, политических и социальных наук Амьена (4): 145–149.
• Официальный журнал Свободной Франции [ Официальный журнал Свободной Франции ].
• Лакутюр, Жан (1991) [1984]. Де Голль: Бунтарь 1890–1944 . Полет. 1.
• Лакутюр, Жан (1993) [1984]. Де Голль: Правитель 1945–1970 гг . Полет. 2.
• Пикнетт, Линн ; Принц, Клайв; Прайор, Стивен (2005). Дружественный огонь: тайная война между союзниками (изд. 2005 г.). Мейнстрим. ISBN  978-1-84018-996-4 .
• Уайт, Дороти Шипли (1964). «XI Возрождение Французской империи». Семена раздора: Де Голль, Свободная Франция и союзники . Сиракьюс, Нью-Йорк: Издательство Сиракузского университета. OCLC   876345256 . Проверено 3 июня 2020 г.