проза Августа

Гравированный билет в циркулирующую библиотеку Фрэнсиса Ноубла в Лондоне, датируемую где-то после середины века.

Проза Августа несколько неточно определена, поскольку определение «Августана» основано в первую очередь на изменениях вкусов в поэзии. Однако в общее время, представленное литературой Августа, наблюдался подъем прозы как высокой литературы. Эссе, сатира и диалог (в философии и религии) процветали в то время, и английский роман действительно зародился как серьезный вид искусства. В начале эпохи Августа эссе все еще были в основном подражательными, романов было мало, и в них все еще преобладал романтический стиль, а проза была редко используемым форматом сатиры, но к концу периода английское эссе стало полностью сформировавшимся форматом. как периодический материал, романы превосходили драму как развлечение и как средство выхода серьезных авторов, а проза выполняла все мыслимые функции в публичном дискурсе. Это эпоха, которая наиболее обеспечивает переход от судоцентричной и поэтической литературы к более демократическому, децентрализованному литературному миру прозы.

Обязательное условие грамотности

Уровень грамотности в начале 18 века трудно точно оценить. Однако оказывается, что уровень грамотности был намного выше, чем можно было бы предположить по количеству учащихся в школе, и что грамотность распространилась на рабочий класс, а также на средний и высший классы (Томпсон). Церкви подчеркивали необходимость того, чтобы каждый христианин читал Библию, а в инструкциях домовладельцам указывалось, что их обязанностью является учить слуг и рабочих читать и заставлять их читать Библию вслух. Более того, грамотность, судя по всему, характерна не только для мужчин, хотя уровень грамотности среди женщин определить очень сложно. Однако даже там, где рабочие не были грамотными, некоторые прозаические произведения пользовались популярностью далеко за пределами грамотных, поскольку произведения читались вслух неграмотным.

Для тех, кто был грамотен, распространение библиотек в Англии началось в период Августа. Первое, вероятно, произошло в Бате в 1725 году, но оно распространилось очень быстро. Библиотеки приобретали сборники проповедей и книги о нравах, и они были открыты для всех, но были связаны с женским покровительством и чтением романов. Циркулирующие библиотеки были для женщин, в частности, способом удовлетворить свою потребность в книгах, не неся при этом расходов на покупку. Поскольку книги по-прежнему рассматривались преимущественно как инструменты для работы, любая книга, существовавшая просто для развлечения, подлежала обвинению в легкомыслии. Поэтому продажи романов и легких развлечений свидетельствуют действительно об очень высоком спросе на эти книги.

Эссе/журналистика

«Очерки» Монтескье были доступны английским авторам XVIII века как на французском языке, так и в переводе, и он оказал влияние на нескольких более поздних авторов как по содержанию, так и по форме, но английское эссе развивалось независимо от континентальной традиции. . В конце Реставрации стала популярна периодическая литература. Это были комбинации новостей с вопросами читателей и комментариями о нравах и новостях дня. Поскольку производство периодических изданий было недорогим, их можно было быстро читать и они были эффективным способом влияния на общественное мнение, их число резко возросло после успеха «Афинского Меркурия» (процветавшего в 1690-х годах, но опубликованного в виде книги в 1709 году). В первые годы 18-го века большинство периодических изданий служило для группы друзей способом высказать относительно последовательную политическую точку зрения, и эти периодические издания находились под эгидой продавца книг .

Однако одно периодическое издание превзошло и доминировало над всеми другими и изложило совершенно новую философию написания эссе, и это был «Зритель» , написанный Джозефом Аддисоном и Ричардом Стилом . К 1711 году, когда появился «Зритель» , в Лондоне уже существовала процветающая индустрия периодической литературы, но «Зритель» был, несомненно, самым успешным и значимым периодическим изданием той эпохи. Каждый выпуск представлял собой отдельный лист бумаги, напечатанный спереди и сзади, иногда с рекламой, и выпуски не только читались по всему Лондону, но и вывозились в сельскую местность. В течение почти двадцати лет после прекращения публикации люди считали сборники выпусков своим наследственным имуществом. Стиль прозы Аддисона был властным, спокойным и с идеальным балансом статей. Стиль прозы Стила был более прямым, чем у Аддисона, и более мирским. Журнал разработал ряд псевдонимов, в том числе «Мистера Зрителя», Роджера де Коверли и « Исаака Бикерстаффа ». (персонаж, заимствованный у Джонатана Свифта). Оба автора разработали вымыслы, чтобы окружить своих рассказчиков. Например, Роджер де Коверли происходил из Каверли-холла, имел семью, любил охоту и был солидным оруженосцем. Эффект был чем-то похож на беззаботный серийный роман, смешанный с размышлениями о глупостях и философскими размышлениями, политика газеты в целом была вигской , но никогда не была такой резкой или педантичной, и поэтому ряд видных тори писали в газету «письма» (обычно письма были не настоящими письмами, а). (вместо этого вклад приглашенных авторов). Сильно латинская структура предложений и беспристрастный взгляд на мир (поза зрителя, а не участника) были важны для разработки английского эссе, поскольку они заложили основу, на которой остановились Аддисон и Стил мог комментировать и размышлять о манерах и событиях, а не проводить кампанию за конкретную политику или людей (как это было в случае с предыдущей, более политической периодической литературой), не полагаясь на чистое развлечение (как в формате вопросов и ответов, найденном в Афинский Меркурий ). Кроме того, поза Зрителя позволяла автору и читателю встретиться как сверстники, а не как философ и ученик (как было в случае с Монтескье).

Одним из культурных нововведений поздней Реставрации были кофейня и шоколадный дом, где посетители собирались, чтобы выпить кофе или шоколад (который был напитком, похожим на горячий шоколад , и был несладким). Каждая кофейня в городе ассоциировалась с определенным типом посетителей. пуританские Например, купцы отдавали предпочтение Lloyd's и основали там Lloyd's of London . Однако кофейни Баттона и Уилла привлекали писателей, а Аддисон и Стил стали центром своего собственного Кит-Кат-клуба и оказали мощное влияние на то, какая репутация авторов росла или падала. высмеет это (Позже Александр Поуп , поскольку Аттикус действует как мелкий тиран для «маленького сената» подхалимов.) Очерки Аддисона и, в меньшей степени, Стила помогли установить критическую основу для того времени. Очерки Аддисона о воображении оказали большое влияние как квинтэссенция и переформулировка эстетической философии. Мистер Зритель комментировал моду, женское тщеславие, пустость разговоров и безрассудство молодости.

После успеха The Spectator появилось больше политических периодических изданий с комментариями, в том числе смутно тори The Guardian и The Observer (обратите внимание, что ни одно из этих периодических изданий не существовало до сих пор без перерывов). Эдвард Кейв создал первый журнал общего интереса в 1731 году — The Gentleman's Magazine . Он был первым, кто использовал термин «журнал» по аналогии с военным складом разнообразных материалов. » Вскоре после этого начал выходить ежеквартальный журнал «Джентльмен . В некоторых из этих журналов больше новостей, чем комментариев, а в других публикуются обзоры последних литературных произведений. Многие периодические издания происходили из района Судебных постоялых дворов , который с 1670-х годов ассоциировался с богемным образом жизни. Сэмюэля Джонсона Более поздние книги «Бродяга» и «Бездельник» сознательно воссоздали позу мистера Зрителя, чтобы дать платформу для размышлений и философии, а также литературной критики.

Однако политические фракции (историк Луис Б. Намье напоминает, что официально в Англии в то время не существовало политических партий, хотя жители Лондона ссылались на них довольно часто) и коалиции политиков очень быстро осознали силу прессы. , и они начали финансировать газеты для распространения слухов. Сообщается, что министерство консерваторов Роберта Харли (1710–1714) потратило более 50 000 фунтов стерлингов на создание и подкуп прессы. Политики писали статьи, писали в газетах и поддерживали газеты, и было хорошо известно, что некоторые периодические издания, такие как Mist's Journal, были рупорами партии.

Философия и религиозное письмо

В отличие от периода Реставрации, период Августа вызвал меньше споров. По сравнению с необычайной энергией, породившей Ричарда Бакстера, Джорджа Фокса , Джеррарда Уинстенли и Уильяма Пенна , литература инакомыслящих религиозных деятелей в первой половине XVIII века была исчерпана. Одно из имен, обычно связанных с романом, пожалуй, самое известное в пуританском творчестве: Даниэль Дефо . После коронации Анны надежды инакомыслящих на отмену Реставрации пошли на убыль. Более того, Акт об урегулировании 1701 года устранил один из их главных объединяющих пунктов, поскольку теперь была некоторая уверенность в том, что Англия не станет католической. Поэтому диссидентская литература перешла от наступления к обороне, от революционной к консервативной. Таким образом, позорный залп Дефо в борьбе между высокой и низкой церковью принял форму « Кратчайшего пути к несогласным»; Или «Предложения об основании Церкви». Работа носит сатирический характер и атакует все беспокойства деятелей истеблишмента по поводу проблем инакомыслящих. Таким образом, это атака на нападающих, которая слегка отличается от инакомыслящей литературы, найденной пятнадцатью годами ранее. За свои усилия Дефо был помещен в позорный столб . Он продолжит свою пуританскую кампанию в своей журналистике и романах, но никогда больше не будет использовать публичную сатиру такого рода.

Вместо диких битв религиозных противоречий начало XVIII века было временем зарождающегося де-факто широтомыслия . Ганноверские короли дистанцировались от церковной политики и государственного устройства и сами предпочитали низкие церковные позиции. Анна заняла несколько четких позиций по церковным вопросам. Самой величественной работой той эпохи, самой цитируемой и читаемой, была Уильяма Лоу книга «Серьезный призыв к благочестивой и святой жизни» (1728 г.) (см. его онлайн-работы ниже). Хотя Ло не был присяжным заседателем , его книга была ортодоксальной для всех протестантов в Англии того времени и побудила читателей более ревностно размышлять и практиковать свое христианство. Роберта «Размышления Бойля » также оставались популярными. Обе эти работы призывали к возрождению и подготовили почву для дальнейшего развития методизма и Джорджа Уайтфилда стиля проповеди . Это были работы для личности, а не для общества. Они были закрытыми и концентрировались на идее священства всех верующих об индивидуальном откровении.

настолько доминировал в философии в Англии Также в отличие от Реставрации, когда Джон Локк , что сегодня помнят лишь немногие другие голоса, в 18 веке существовала ожесточенная конкуренция среди последователей Локка, и философское письмо было сильным. Епископ Джордж Беркли и Дэвид Юм — самые известные крупные философы Англии XVIII века, но другие философы адаптировали политические разветвления эмпиризма , в том числе Бернар де Мандевиль , Чарльз Давенант и Адам Смит . Всех этих деятелей можно считать эмпириками, поскольку все они начинают с относительной достоверности восприятия, но приходят к совершенно разным выводам.

Епископ Беркли расширил акцент Локка на восприятии, утверждая, что восприятие полностью решает картезианскую проблему субъективного и объективного знания, утверждая, что «быть — значит быть воспринимаемым». Только, утверждал Беркли, реальны те вещи, которые воспринимаются сознанием. Если нет восприятия вещи, то эта вещь не может существовать. Далее, не потенциал восприятия обеспечивает существование, а действительность восприятия. Когда Сэмюэл Джонсон легкомысленно пнул камень и «таким образом... опроверг (о) Беркли», его удар только подтвердил позицию Беркли, поскольку, воспринимая камень, Джонсон придал ему большую реальность. Однако эмпиризм Беркли был задуман, по крайней мере частично, для того, чтобы привести к вопросу о том, кто наблюдает и воспринимает те вещи, которые отсутствуют или неоткрыты. Для Беркли устойчивость материи основана на том факте, что Бог воспринимает те вещи, которые не воспринимают люди, и что живой и постоянно осознающий, внимательный и вовлеченный Бог является единственным рациональным объяснением существования объективной материи. По сути, скептицизм Беркли неизбежно ведет к вере.

Дэвид Юм, с другой стороны, был наиболее радикальным философом-эмпириком того периода. Он атаковал догадки и неисследованные предпосылки, где бы они ни находились, и его скептицизм указывал на метафизику в областях, которые другие эмпирики считали существенными. Юм критиковал слабость индуктивной логики и явно мистические предположения, лежащие в основе таких ключевых понятий, как энергия и причинность . (Например, видел ли кто-нибудь когда-нибудь энергию как энергию? Являются ли связанные события явно причинно-следственными, а не совпадающими?) Юм упрямо отказывался вдаваться в вопросы своей веры в божественное, но его нападки на логику и предположения теодицеи и космогении были разрушительными. Он был антиапологетом , но никогда не соглашался быть атеистом . Более поздние философы увидели в Юме основу утилитаризма и натурализма.

В социальной и политической философии экономика лежит в основе многих дискуссий. Чарльз Давенант, писавший как радикальный виг, был первым, кто предложил теоретический аргумент в отношении торговли и добродетели в своих «Рассуждениях о грантах и возобновлениях» и «Очерках баланса сил» (1701 г.). Однако работа Давенанта напрямую не оказала большого влияния. С другой стороны, «Басня о пчелах» Бернара де Мандевиля стала центром споров относительно торговли, морали и социальной этики. Первоначально это было короткое стихотворение под названием «Ворчущий улей, или Мошенники, ставшие честными» в 1705 году. Однако в 1714 году он опубликовал его под нынешним названием « Басня о пчелах: или Частные пороки, общественная польза» и включил «Исследование Происхождение моральной добродетели. Мандевиль утверждал, что расточительство, похоть, гордыня и все другие «частные» пороки (которые относятся к психическому состоянию человека, а не к его публичным действиям) полезны для общества в целом, поскольку каждый из них побуждает человека нанимать других. свободно тратить и освобождать капитал для движения через экономику. Уильям Лоу подверг критике эту работу, как и епископ Беркли (во втором диалоге Альцифрон в 1732 году). В 1729 году, когда вышло новое издание, книгу привлекли к ответственности как нарушающую общественный порядок. Это также осуждалось в периодической печати. Джон Браун подверг критике это в своем «Очерке о характеристиках Шефтсбери» (1751 г.). Он был снова переиздан в 1755 году. Хотя на основе аргументов Мандевиля возникла серьезная политическая и экономическая философия, первоначально он был написан как сатира на то, что герцог Мальборо втянул Англию в войну ради своего личного обогащения. Работы Мандевиля полны парадоксов и призваны, по крайней мере частично, проблематизировать то, что он считал наивной философией человеческого прогресса и внутренней добродетели.

После 1750 г.

Адама Смита Непрофессионалы помнят как отца капитализма, но его «Теория моральных чувств» 1759 года попыталась создать новую основу для моральных действий. Его акцент на «чувствах» соответствовал эпохе, поскольку он подчеркивал необходимость «симпатии» между людьми как основы соответствующих действий. Идея, впервые в зачаточном виде представленная в «Очерке о человеческом разумении» Локка, о том, что естественная связь между разумными существами необходима для передачи не только слов, но и эмоций и состояний бытия, здесь была раскрыта более полно. В то время как Фрэнсис Хатчесон предполагал наличие у людей отдельного чувства морали (сродни совести , но более примитивного и более естественного), Смит утверждал, что моральные чувства передаются, что они распространяются посредством того, что лучше было бы назвать эмпатией. Эти идеи уже высмеивались такими остроумцами, как Джонатан Свифт (который настаивал на том, что читатели его «Сказки о кадке» не смогут понять ее, если они, как и он, не будут бедны, голодны, только что выпили вина и не находятся в сельской местности). конкретный чердак), но они были, через Смита и Дэвид Хартли , оказавший влияние на сентиментальный роман и даже на зарождающееся методистское движение. Если бы сочувственные чувства сообщали о нравственности, разве нельзя было бы вызвать нравственность, создавая сочувствующие обстоятельства?

Величайшей работой Смита было «Исследование о природе и причинах богатства народов», вышедшее в 1776 году. Что общего у него с де Мандевилем, Юмом и Локком, так это то, что он начался с аналитического исследования истории материального обмена, без размышлений о морали. Вместо вывода от идеального к реальному он исследовал реальное и попытался сформулировать индуктивные правила. Однако, в отличие от Чарльза Давенанта и других радикальных авторов-вигов (включая Даниэля Дефо), он также не начинался с желаемого результата и работал в обратном направлении, чтобы определить политику. Вместо этого Смит работал на строго эмпирической основе, чтобы создать концептуальную основу аналитической экономики.

Роман

Как было указано выше, почву для романа заложила публицистика. Оно также было заложено драмой и сатирой. Свифта В длинных прозаических сатирах, таких как «Путешествие Гулливера» (1726), центральный персонаж переживает приключения и может (а может и не) усвоить уроки. Фактически, сатиры и философские произведения, такие как » Томаса Мора ( «Утопия 1516), Рабле « Гаргантюа и Пантагрюэль» (1532–1564) и даже ( Эразма «Похвала глупости» 1511), создали длинные художественные произведения, служащие философским целям. . Однако самым важным сатирическим источником для написания романов стал Мигеля де Сервантеса » « Дон Кихот (1605, 1615), который был быстро переведен с испанского на другие европейские языки, включая английский. Его издание никогда не выйдет из печати, и в эпоху Августа было много свободных переводов в разных стилях, сделанных журналистами ( Нед Уорд , 1700 г. и Питер Мотто , 1712 г.), а также романистами ( Тобиас Смоллетт , 1755 г.). В целом можно рассматривать эти три оси — драму, журналистику и сатиру — как сливающиеся и порождающие три разных типа романа.

Афра Бен писала литературные романы еще до начала XVIII века, но непосредственных преемников у нее было не так много. Бена «Любовные письма между дворянином и его сестрой» (1684) были созданы на основе сатиры, а ее «Ороноко» (1688) — результат ее театрального опыта. » Деларивье Мэнли «Новая Атлантида (1709) наиболее близка к наследнице Бена, но ее роман, хотя и политический и сатирический, вызвал небольшой скандал. С другой стороны, Даниэля Дефо » «Робинзон Крузо (1719) стал первым крупным романом нового столетия. Дефо писал политические и религиозные полемики до «Робинзона Крузо» и работал журналистом во время и после его написания. Таким образом, Дефо столкнулся с мемуарами Александра Селькирка , довольно жестокого человека, застрявшего на несколько лет в Южной Америке на острове. Дефо взял реальную жизнь и на ее основе создал вымышленную жизнь. Вместо изгнанного шотландца Крузо стал набожным пуританином. Вместо того, чтобы все время оставаться в одиночестве, Крузо встретил дикаря по имени Пятница, которого он цивилизовал. Настоящий Селкирк был работорговцем, а Крузо становится гораздо более просвещенным учителем и миссионером. В тот период путевые заметки продавались очень хорошо, а рассказы о необыкновенных приключениях пираты и дикари были пожираны публикой, а Дефо своими художественными произведениями удовлетворил по существу журналистский рынок.

Дефо продолжит черпать информацию из жизни и новостей для своих следующих романов. В 1720-х годах Дефо написал «Жизни» преступников для журнала Applebee's Journal. Он брал интервью у известных преступников и рассказывал об их жизни. Всякий раз, когда вешали знаменитого преступника, газеты и журналы публиковали отчеты о жизни преступника, его последних словах, речи преступника на виселице и т. д., и Дефо написал несколько из них. В частности, он исследовал Джека Шеппарда и Джонатана Уайлда и написал правдивые отчеты о побегах (и судьбе) первого и жизни второго. Дефо, в отличие от своих конкурентов, кажется, был щепетильным журналистом. Хотя его художественные произведения отличались большим воображением и мастерским формированием фактов для построения тем, его журналистика, похоже, основана на реальных расследованиях. Из своего репортажа о проститутках и преступниках Дефо, возможно, познакомился с реальной Мэри Моллино, которая, возможно, была моделью Молля в «Молл Фландерс » (1722). Как и в случае с превращением реального Селкирка в вымышленного Крузо, вымышленная Молл — это все, чем не была настоящая проститутка. Она делает безумную карьеру ради материальной выгоды, путешествует в Мэриленд совершает инцест , возвращается в Англию и раскаивается в своих грехах. Она возвращается в новую землю обетованную для всех пуритан Мэриленда, где живет честно, с большой суммой денег (полученной в результате ее распутной жизни). В том же году Дефо выпустил откровенно журналистский «Журнал чумного года» (1722) и попытку рассказа о подъеме мужчины из рабочего класса в полковнике Джеке (1722). Его последний роман вернулся к теме падших женщин в «Роксане» (1724). Тематически произведения Дефо последовательно пуританские. Все они подразумевают падение, деградацию духа, обращение и экстатическое возвышение. Эта религиозная структура обязательно включала в себя bildungsroman , поскольку каждый персонаж должен был усвоить урок о себе и стать мудрее.

Иллюстрация из издания *«Памела»* 1742 года , на которой мистер Б. перехватывает первое письмо Памелы к ее матери и читает его.

Хотя в это время существовали и другие романы и романные произведения, Сэмюэля Ричардсона ( «Памела, или Вознагражденная добродетель» следующим знаковым событием в английском романе является 1740). Ричардсон, как и Дефо, был диссидентом. Однако, в отличие от Дефо, его профессия была печатником, а не журналистом. Поэтому его родовые модели совершенно отличались от моделей Дефо. Вместо того чтобы опираться на журналистскую биографию, Ричардсон имел в виду драматические предостерегающие истории о подвергшихся насилию женщинах и книги по улучшению, которые были популярны в то время. «Памела» — эпистолярный роман , вроде «Любовных писем» Бена , но его цель — проиллюстрировать отдельную главу из жизни бедной деревенской девушки. Памела Эндрюс поступает на работу к «мистеру Б.» Как послушная девушка, она постоянно пишет матери, а как девушка-христианка, она всегда на страже своей «добродетели» (т. е. своей девственности), ибо г-н Блю вожделен по ней. Сюжет несколько мелодраматичен и жалок: на всем протяжении задействованы симпатии и страхи читателя, и роман вплотную приближается к сюжету. Она-трагедия конца 17 века в изображении женщины как жертвы. Однако Памела торжествует. Она действует как ангел, способствующий исправлению мистера Б., и роман заканчивается тем, что она выходит замуж за своего работодателя и поднимается до положения леди .

«Памела» , как и ее автор, представляет взгляды диссидентов и вигов на подъем классов. Оно подчеркивает долг и настойчивость святителя, а произведение имело огромный народный успех. Это также вызвало почти мгновенный набор сатир. Ответом Генри Филдинга было связать добродетельную девушку Ричардсона со Колли Сиббера стыдливым « Извинением в форме Шамелы, или Извинением за жизнь мисс Шамелы Эндрюс» (1742), и это самый запоминающийся из «ответов» Ричардсону. . Во-первых, это положило начало соперничеству между двумя авторами. Во-вторых, за очень свободной и грубой сатирой скрывается последовательная и рациональная критика тем Ричардсона. В сатире Филдинга Памела в роли Шамелы пишет как деревенская крестьянка, а не как ученая лондонка (как это делала Памела), и ее цель с момента прибытия в дом сквайра Буби (так зовут мистера Би) стать леди. этого места, продав свою «доброту». Филдинг также высмеивает предположение о том, что женщина может писать о драматических, продолжающихся событиях («Он сейчас приходит в постель, мама. О Луд, моя варту! Моя варту!»). В частности, Филдинг считал, что роман Ричардсона очень хорош, очень хорошо написан и очень опасен, поскольку он дает служанкам иллюзию того, что они могут проспать свой путь к богатству и высокому титулу. По правде говоря, Филдинг видел, как оскорбляли служащих женщин, а лордов нарушали как свои духовные обращения, так и обещания.

После грубой сатиры Шамелы Филдинг продолжал травить Ричардсона Джозефом Эндрюсом . Шамела появилась анонимно, но Филдинг опубликовал «Джозефа Эндрюса» под своим именем также в 1742 году. «Джозеф Эндрюс» — это рассказ о брате Шамелы, Джозефе, который всю жизнь пытается защитить свою девственность. Женщины, а не мужчины, являются сексуальными агрессорами, и Джозеф стремится только найти свое место и свою настоящую любовь, Фанни, и сопровождать своего друга детства, пастора Адамса, который едет в Лондон, чтобы продать сборник проповедей книготорговцу в чтобы прокормить свою большую семью. Поскольку термин «фанни» имел непристойное значение в 18 веке, тоска Джозефа по «моей Фанни» сохранилась как сатирические удары, а инверсия сексуального хищничества обнажила суть оценки девственности Ричардсона. Однако Джозеф Эндрюс не является пародией на Ричардсона. В этом романе Филдинг впервые высказал свою веру в «добродушие». Парсон Адамс хоть и не дурак, но наивный. Его собственное добродушие закрывает ему глаза на зло мира, а происшествия на дороге (поскольку большая часть романа представляет собой рассказ о путешествиях) позволяют Филдингу высмеивать условия жизни духовенства, сельской бедности (и оруженосцев) и порочности. бизнесменов. Романы Филдинга возникают по сатирической модели, и в том же году, когда он написал Джозеф Эндрюс, он также написал произведение, пародирующее криминальные биографии Даниэля Дефо: « История Джонатана Уайлда Великого». Книга Джонатана Уайлда Филдинга» была опубликована в «Сборнике и представляет собой решительную атаку на партию вигов. Он претендует на то, чтобы рассказать о величии Джонатана Уайлда, но на самом деле Уайлд является заменой Роберта Уолпола, известного как «Великий человек».

В 1747–1748 годах Сэмюэл Ричардсон опубликовал «Клариссу» в серийной форме. Как и «Памела» , это эпистолярный роман. В отличие от Памелы, это не история о вознагражденной добродетели. Напротив, это очень трагическая и трогательная история молодой девушки, родители которой пытаются принудить ее к неблагоприятному браку, тем самым толкая ее в объятия коварного повесы по имени Лавлейс. Лавлейс гораздо более злой, чем мистер Б. Он заключает Клариссу в тюрьму и подвергает ее психологическим пыткам, пытаясь добиться ее согласия на брак. В конце концов, Кларисса подвергается насилию (неясно, со стороны ловеласа или горничных). Ее письма к родителям носят умоляющий характер, а Лавлейс изощренна и склонна к манипуляциям. Большинство писем Клариссы адресованы ее подруге детства Анне Хоу. Ловелас не является злым сознательно, ибо он не станет просто насиловать Клариссу. Он желает ее свободного согласия, которого Кларисса не дает. В конце концов, Кларисса умирает по своей воле. Роман представляет собой шедевр психологического реализма и эмоционального воздействия, и, когда Ричардсон подходил к концу серийной публикации, ему написал даже Генри Филдинг, умоляя не убивать Клариссу. В игре много тем Кларисса. Совершенно очевидно, что роман является сильным аргументом в пользу романтической любви и против браков по расчету. Кларисса выйдет замуж, но хочет иметь право голоса в выборе спутника жизни. Как и в случае с Памелой, Ричардсон ставит индивидуальное выше социального и личное выше класса. Его работа была частью общей оценки личности по сравнению с общественным благом.

Даже когда Филдинг читал «Клариссу» и наслаждался ею , он также писал контраргументы ее сообщениям. Его Том Джонс 1749 года предлагает другую сторону аргумента Клариссы. Том Джонс по существу согласен с тем, что человек может быть больше или меньше своего класса, но он снова подчеркивает место человека в обществе и социальные последствия индивидуального выбора. В то время как Кларисса географически помещает своих персонажей в домашнее заключение и изолирует их от их собственных субъективных впечатлений в форме писем, Том Джонс Филдинга использует повествование от третьего лица и показывает рассказчика, который фактически является другим персонажем самого романа. Филдинг постоянно разрушает иллюзорную идентификацию читателя с персонажами, обращаясь к самой прозе, и использует свой повествовательный стиль, чтобы постулировать противоположности персонажей и действий. Том — ублюдок и подкидыш, о котором заботится сквайр Олверти , человек очень добродушного характера. Этот оруженосец великодушен и полезен для своего сообщества и своей семьи. У сестры Олверти есть ребенок, который родился в высокой должности, но имеет порочный характер. Олверти, в соответствии с христианскими принципами, относится к мальчикам одинаково. Том влюбляется в Софию, дочь соседнего сквайра, а затем вынужден завоевать ее руку. Тому мешает общество, а не персонифицированное зло. Филдинг отвечает Ричардсону, используя аналогичный сюжетный прием (может ли девушка выбирать себе пару), но показывая, как семья и деревня могут усложнить и ускорить браки и счастье.

Сестра Генри Филдинга, Сара Филдинг , также была писательницей. Ее «Дэвид Симпл» (1744) превзошел по продажам Джозефа Эндрюса и был достаточно популярен, чтобы потребовать продолжения. Как и ее брат, Сара пропагандирует теорию добродушия. Дэвид Симпл, как следует из его имени, невиновен. Он обладает доброжелательным нравом и желанием угодить, а давление и противоречивые побуждения общества усложняют сюжет. С одной стороны, этот роман подчеркивает роль общества, но, с другой, это роман, настраивающий на сентиментальный роман . Искреннее сострадание и стремление к добру Дэвида Симпла впечатляли современной публики. Дэвид Симпл — предшественник героев более поздних романов, таких как Маккензи Генри «Человек чувства» (1771).

Самый известный портрет Лоуренса Стерна работы Джошуа Рейнольдса , изображающий его в позе размышления над остротой или иронической отстраненности.

Следует упомянуть еще двух романистов, поскольку они, как Филдинг и Ричардсон, вели диалог в своих произведениях. Лоуренс Стерн и Тобиас Смоллетт испытывали личную неприязнь друг к другу, и их работы аналогичным образом предлагали оппозиционные взгляды на себя в обществе и на метод романа. Лоуренс Стерн был священнослужителем и сознательно намеревался подражать Джонатану Свифту в своем «Тристраме Шенди» (1759–1767). «Жизнь и мнения Тристрама Шенди-джентльмена» произвели стилистическую и формальную революцию в романе. Как и сатира Свифта, она начинается с радикального скептицизма и готовности разбить образный язык и банальные предположения. Роман в трех книгах практически полностью представляет собой повествовательный голос, с несколькими вставками , такими как «Рассказ Слокенбергиуса». Тристрам пытается написать свою автобиографию, но, как и рассказчик Свифта в «Сказке о кадке» , он беспокоится, что ничто в его жизни не может быть понято без понимания ее контекста. Например, он рассказывает читателю, что в тот самый момент, когда он был зачат, его мать говорила: «Ты часы заводил?» Чтобы объяснить, откуда он это знает, он объясняет, что его отец один раз в месяц занимался заводом часов и «другими семейными делами». Чтобы объяснить, почему тогда часы пришлось заводить, ему приходится объяснять своему отцу. Чтобы объяснить своего отца, он должен объяснить привычку своего дяди (называемого «Мой дядя Тоби»), а для этого необходимо знать, что его дядя делал во время Война за испанское наследство в битве при Намюре . Другими словами, биография движется во времени назад, а не вперед, только для того, чтобы затем перепрыгнуть на годы вперед, завязать еще один узел и снова двигаться назад. Кроме того, Стерн предоставляет своим читателям «сюжетные диаграммы», похожие на клубок пряжи. Когда персонаж умирает, следующая страница книги черная, в трауре. В какой-то момент в текст вставлен форзац как ложное окончание книги. Это роман исключительной энергии, с многослойными отступлениями , многочисленными сатирами и частыми пародиями. Это было настолько экспериментально, что Сэмюэл Джонсон позже, как известно, использовал его как пример причуды, когда сказал, что ничто новое не может существовать само по себе, поскольку «Тристрам Шенди недолговечен».

Тобиас Смоллетт , с другой стороны, писал более традиционные романы (хотя роман был еще слишком новым, чтобы иметь какую-то традицию). Он сосредоточился на плутовском романе , где персонажу низкого происхождения предстоит пережить практически бесконечную череду приключений, которые заведут его в различные города и круги светской жизни и добьются либо большой выгоды (в комическом финале), либо большой потери. . В отличие от Стерна, опубликовавшего всего два романа, или Филдинга, который умер, не успев написать более четырех романов, Смоллетт был плодовитым человеком. Он написал следующее и многое другое: «Приключения Родерика Рэндома» (1748 г.), «Приключения Перегрина Пикля» (1751 г.), «Приключения Фердинанда графа Фатома» (1753 г.), «Жизнь и приключения сэра Ланселота Гривза» (1762 г.), «История и «Приключения атома» (1769 г.) и «Экспедиция Хамфри Клинкера» (1771 г.). Средства к существованию Смоллетта зависели от пера, поэтому он также писал исторические и политические трактаты. Смоллетт также был очень ценным переводчиком. Он перевел оба Дон Кихота и Алена Рене Лесажа » «Жиль Блас (1748). Эти два переведенных произведения в некоторой степени отражают личные предпочтения и модели Смоллетта, поскольку они оба представляют собой бессвязные, открытые романы с очень сложными сюжетами и комедии, одновременно остроумные и земные. Основная атака Стерна на Смоллетта была личной, поскольку эти двое мужчин не любили друг друга, но он называл Смоллетта « Smelfungus ». Ему казалось, что в романах Смоллетта всегда уделяется чрезмерное внимание самым низменным и обычным элементам жизни, что в них подчеркивается грязь. Хотя это поверхностная жалоба, она указывает на важное различие между ними как авторами. Стерн пришел к роману из сатиры, а Смоллетт подошел к нему из журналистики. Поза Стерна ироничная, отстраненная и веселая. Для Стерна сам роман вторичен по отношению к цели романа, а цель эта заключалась в том, чтобы поставить сложные проблемы, с одной стороны, и возвысить читателя, с другой (своим «Сентиментальным путешествием »). Герои Смоллетта отчаянно пытаются избавиться от давления и боли, и у них нет другого выбора, кроме как путешествовать и стремиться. Сюжет романа управляет темой, а не тема сюжетом. В XIX веке сюжеты романистов были гораздо ближе к сюжетам Смоллетта, чем к сюжетам Филдинга, Стерна или Ричардсона, и его обширное линейное развитие действия оказалось наиболее успешным. Однако романы Смоллетта не тематически строго организованы, и действие появляется исключительно из-за способности отвлечь читателя, а не подкрепить философскую точку зрения. Исключением является последний роман Смоллетта. Хамфри Клинкер, написанный во время последней болезни Смоллетта. Этот роман использует эпистолярную структуру, ранее встречавшуюся у Ричардсона, но документирует долгое путешествие, предпринятое семьей. Все члены семьи и слуги нанимают карету и путешествуют неделями, испытывая ряд осложнений и неудач. Письма приходят от всех членов окружения, а не только от патриарха или матриарха. У них множество голосов: от остроумного и образованного студента Оксфордского университета Джерри (которому не нравится сопровождать свою семью) до вспыльчивого патриарха Мэтью Брэмбла и почти неграмотного слуги Винна Дженкинса (чьи произведения содержат много неправильных слов). Главный герой появляется только в середине романа, и он всего лишь кучер, который оказывается лучше своего положения (и оказывается внебрачным сыном Мэтта Брэмбла).

Более поздние романы/другие тенденции

В ходе этого развития романа имели место и другие тенденции. Роман настроений зародился в 1760-х годах и пережил краткий период доминирования. В этом типе романов подчеркивается симпатия. В соответствии с философией Хартли (см. выше), сентиментальный роман сконцентрирован на персонажах, быстро подверженных лабильным перепадам настроения и необычайному сопереживанию.

В то же время женщины писали романы и отходили от старых любовных сюжетов, доминировавших до Реставрации. Были утопические романы, такие как Сары Скотт » «Миллениум-холл (1762), автобиографические женские романы, такие как произведения Фрэнсис Бёрни , женские адаптации старых мужских мотивов, такие как Шарлотты Леннокс » «Женский Дон Кихот (1752) и многие другие. Эти романы обычно не следуют строгой линии развития или влияния. Тем не менее, это были популярные произведения, которые были отмечены как читателями и критиками как мужчин, так и женщин.

Историки романа

Яна Уотта Книга «Взлет романа» (1957) до сих пор доминирует в попытках написать историю романа. По мнению Уотта, важнейшей особенностью романа XVIII века является создание психологического реализма . Эта особенность, утверждал он, будет продолжаться и влиять на роман, каким он был известен в 20 веке, и поэтому те романы, которые его создали, фактически являются истинными прародителями романа. Хотя Уотт считал «Тристрама Шенди» лучшим романом века, он также считал его стилистическим тупиком. Со времени работы Уотта многочисленные теоретики и историки пытались ответить на ограниченность его предположений.

Майкл МакКеон, например, привнес марксистский подход в историю романа в своем «Происхождении английского романа» 1986 года. Маккеон рассматривал роман как постоянное поле битвы между двумя развитиями двух наборов мировоззрений, которые соответствовали вигам/тори, инакомыслящим/истеблишментам и капиталистам/стойким феодалистам. «Роман» для него — это синтез конкурирующих и сталкивающихся тезисов и антитез отдельных романов. То есть «роман» — это процесс переговоров и конфликта между конкурирующими идеологиями , а не определяемый и фиксированный набор тематических или общих соглашений.

Сатира (несекретная)

Представьте себе блоху из Роберта Гука работы в Королевском обществе . Этот образ повлиял на Джонатана Свифта . поэзию и прозу

Единственное имя затмевает все остальные в сатирической прозе XVIII века: Джонатан Свифт . Свифт писал как стихи, так и прозу, и его сатиры охватывают все темы. Что особенно важно, сатира Свифта ознаменовала развитие прозаической пародии в сторону от простой сатиры или бурлеска. Бурлеск или пасквиль в прозе имитируют презираемого автора и быстро переходят к доведению до абсурда, заставляя жертву говорить грубые или идиотские вещи. С другой стороны, другие сатиры выступают против привычки, практики или политики, высмеивая их масштабы, состав или методы. Что сделал Свифт, так это соединил пародию с ее подражанием форме и стилю другого человека и сатиру в прозе. Работы Свифта будут притворяться, что говорят голосом оппонента, и имитировать стиль оппонента, а само пародийное произведение будет сатирой: имитация будет иметь тонкие предательства аргумента, но не будет явно абсурдной. Например, в «Скромном предложении» (1729) Свифт имитирует «проектор». Как указывалось выше, книжные магазины были заполнены отдельными листами и брошюрами, предлагающими экономическую панацею. Эти проекторы рабски писали бы по правилам риторика , которую они выучили в школе, излагая ситуацию, доказывая, что они не заинтересованы в результате, а затем предлагая решение, прежде чем перечислить прибыль от плана. Свифт делает то же самое, но предлагаемое решение ( каннибализм ) аморально. очень мало логически В этом предложении неправильного, но оно, несомненно, морально отвратительно и может быть приемлемо только в том случае, если считать ирландцев скотами. Пародия на врага безупречна, а сатира исходит не из гротескных преувеличений стиля, а из внелитературной сферы морали и этики.

Первой крупной сатирой Джонатана Свифта была «Сказка о ванне» (1703–1705). Эта сатира ввела разделение на древность и современность, которое послужит удобным различием между старой и новой концепцией ценности. «Новые люди» стремились к торговле, эмпирической науке, к тому, чтобы разум человека был выше разума общества, а также к быстрому распространению знаний, в то время как «древние» верили во внутреннюю и имманентную ценность рождения, в то, что общество превыше индивидуальных определений блага, и в строгие строгие требования. образование. В сатире Свифта современники выглядят безумными и гордятся своим безумием, пренебрегают ценностью истории и неспособны понимать образный язык, поскольку не обучены. В самой значительной сатире Свифта «Путешествия Гулливера» (1726) в путешествиях смешались автобиография, аллегория и философия. Под прикрытием пародии на путевые заметки (такие как произведения Дефо, но, в частности, на фантастические и восточные сказки, циркулировавшие в Лондоне), «Гулливер» Свифта отправляется в Лилипутию, образный Лондон, окруженный образным Парижем, и видит всю фракционность и раскол как мелочи маленьких людей. Затем он отправляется в идеализированную нацию вместе с королем-философом в Бробдингнег, где собственный Лондон Гулливера резюмируется в высказывании короля: «Я не могу не заключить, что основная масса ваших туземцев — это самая вредоносная раса одиозных маленьких паразитов, которым когда-либо страдала природа». ползать по лицу земли». Затем Гулливер выходит за пределы философского царства в страну гуигнгнмов, общества лошадей, управляемых чистым разумом, где само человечество изображается как группа «йеху», покрытых грязью и находящихся во власти низменных желаний. Позже Свифт добавил к сатире новую третью книгу — разнородную книгу о путешествиях в Лапуту , Бальнибарби, Глабдубдрибб, Лаггнегг и Японию. Основная сатира этой книги посвящена эмпиризму и Королевскому обществу , отчеты которого читал Свифт. «Проекторы» всех видов живут в Академии Лагадо, летающем острове (Лондон), который высасывает все питательные вещества из земли внизу (сельской местности) и иногда буквально сокрушает проблемные города ( Дублин ). Тематически « Путешествия Гулливера» — это критика человеческого тщеславия, гордыни. Первая книга начинается с мира таким, какой он есть. Вторая книга показывает, что идеальное царство философов не является домом для современного англичанина. Книга третья показывает бесполезность и фактическое зло потакания страстям науки без связи с сферой простого производства и потребления. В четвертой книге показано, что на самом деле само стремление к разуму может быть нежелательным, и людям приходится бороться за то, чтобы не быть ни еху, ни гугинимами.

Были и другие сатирики, работавшие менее агрессивно. Сатиры Джонатана Свифта уничтожили надежду на какой-либо конкретный институт или метод улучшения человечества, но некоторые сатирики вместо этого приняли ошеломленную позу и лишь беззаботно посмеялись. Том Браун , Нед Уорд и Том Д'Урфей были прозаическими сатириками, чьи произведения появились в начале эпохи Августа. Самой известной работой Тома Брауна в этом ключе были «Забавы серьезные и смешные, рассчитанные на лондонский меридиан» (1700). В поэзии Браун сыграл важную роль благодаря переводу » Скаррона « Вирджила-травести , а также скандального римского сатирика Петрония ( CBEL ). Самой запоминающейся работой Неда Уорда стал «Лондонский шпион» (1704–1706). «Лондонский шпион» перед «Зрителем» занял позицию наблюдателя и ничего не понимающего докладывал. Таким образом, Уорд записывает и высмеивает тщеславие и преувеличенную зрелищность лондонской жизни в живом стиле прозы. Уорд также важен своей историей тайных клубов эпохи Августа. В их число вошли «Тайная история клуба телячьих голов», Complt.{SIC} или «Республиканец без маски» (1706 г.), которая стремилась с юмором разоблачить глупые подвиги радикалов. Уорд также перевел «Жизнь и приключения Дон Кихота де ла Манча», переведенную на худибрастический стих в 1711 году, где худибрастический текст , зародившийся в подражании Сервантесу Сэмюэлем Батлером , теперь стал подходящим средством для перевода оригинала ( CBEL ). Книга Тома Д'Юрфи « Остроумие и веселье: или Таблетки для избавления от меланхолии» (1719 г., последняя авторская редакция) была еще одной сатирой, пытавшейся предложить развлечение, а не конкретное политическое действие. Д'Юрфей (или «Дерфей», как он родился) был заикой, чья клоунада и готовность быть предметом шутки, пока шутка рассказывалась, сделали его любимцем знати и двора. ^{[ нужна ссылка ]} и его карьера охватывает периоды Реставрации и Августа. «Таблетки для избавления от меланхолии» — это сборник остроумных и непристойных песен, в основном застольных, среди популярных фаворитов, таких как «The Famous Fart». Хотя Поуп высмеивал Дёрфи, в письме 1710 года он также писал, что Дёрфи обладает силой, которой он сам не обладал, поскольку спустя годы после публикации « Таблеток для избавления от меланхолии» песни Дёрфи всё ещё были на устах тысяч людей, в то время как другой поэт обладал такой популярностью и настойчивостью. Действительно, десять мелодий Дерфи были использованы в опере Джона Гэя «Нищий», спустя пять лет после смерти Дерфи.

Однако, особенно после успеха Свифта, пародийная сатира привлекала авторов на протяжении всего XVIII века. Разнообразие факторов привело к росту политической литературы и политической сатиры (некоторые см. выше), а успех Роберта Уолпола и доминирование в палате общин стали очень эффективной непосредственной причиной поляризации литературы и, следовательно, роста пародийной сатиры. Во-первых, пародийная структура позволяла автору обвинять другого, не упоминая напрямую имени. Во-вторых, такая сатира позволяла автору критиковать, не внося исправлений. Свифт, например, не говорит напрямую своим читателям, что имеет ценность. Вместо этого, как позже Юм, он критикует легковерность, наивность и простоту других. Пародийная сатира разбирает дела и политические планы, не обязательно противопоставляя нормативный или позитивный набор ценностей. Таким образом, это был идеальный метод атаки для иронистов и консерваторов — тех, кто не мог сформулировать набор ценностей, к которым нужно было бы измениться, но мог осудить нынешние изменения как необдуманные.

Свифт был другом Александра Поупа , Роберта Харли , Джона Гэя , Джона Арбутнота , Томаса Парнелла и Генри Сент-Джона . Эти люди вместе сформировали «Клуб писателей», и их общей целью была сатира на «злоупотребления обучением» всех видов. Поуп, Гей, Арбутнот и Свифт написали серию « Сборников», все с неверными названиями («третья часть» была первой, «первая часть» — второй). Папы Римского В них было несколько сатирических произведений, в том числе «Пери Батос» (см. Батос ), 1727 г., сатира на руководства к возвышенному и руководство о том, как писать плохие стихи. Поуп выбрал стихи своих современников, и особенно своего давнего соперника Амвросия Филипса , и свел их в полную схему того, как писать плохие стихи и как погружаться в поэзию. Клуб Scribbleran также выпустил « Мемуары Мартинуса Скрибблруса» , которые представляют собой пародию на биографию человека, усвоившего все худшие уроки классицизма. Мартинус Скрибблрус — это образ Дон Кихота, человек, настолько глубоко разбирающийся в латинской и греческой поэзии, что он настаивает на том, чтобы прожить свою жизнь в соответствии с этой литературой. Получившееся произведение не совсем роман, поскольку представляет собой выдержанное прозаическое произведение, служащее лишь сатире.

Сатира присутствовала во всех жанрах периода Августа. В поэзии все литературные члены клуба «Скрибблрус» писали стихотворные сатиры. Гэя «Пустоты » (1716) и многие стихотворения Поупа были прежде всего сатирой. Джона Арбетнота «Дело Джона Булла» представляло собой сатиру в прозе, которая была чрезвычайно популярна и породила среди англичан термин «Джон Булл». Далее сатира присутствовала в драме. Во многих пьесах были сатирические сцены или персонажи, но некоторые пьесы, такие как «Опера нищего» Гэя , Генри Филдинга были пародийными сатирами в начале этого периода (1728 г.), а другие, такие как «Трагедия трагедий» (1731 г.), принадлежали к следующему поколению. Кроме того, а возможно, и в первую очередь, сатира была частью политических и религиозных дебатов. Каждый значительный политик и политическое действие подвергались сатире. Некоторые из них были пародийными сатирами, но пародийные сатиры тоже возникали в политических и религиозных дебатах.

Сатира эпохи Августа была настолько вездесущей и мощной, что не одна история литературы назвала ее «эпохой сатиры» в литературе.

См. также

Ссылки

«Записки Олд-Бейли» . Проверено 1 июля 2005 г.
Дэвис, Кэролайн. «Издательское дело в восемнадцатом веке: популярные жанры печати» . Проверено 22 июня 2005 г.
Дефо, Даниэль. Кратчайший путь с несогласными; Или «Предложения об основании церкви» . Проверено 20 июня 2005 г.
де Мандевиль, Бернар. Отрывки из «Басни о пчелах» , 1705 г. Проверено 21 июня 2005 г.
Д'Юрфей, Том. Остроумие и веселье: или Таблетки от меланхолии . 6 том. Лондон: Джейкоб Тонсон, 1719–1720.
«Краткая биография Томаса Д'Юрфея (1653–1723)» созерцателя . Проверено 27 июня 2005 г.
Закон, Уильям. Серьезный призыв к благочестивой и святой жизни . 1728. Проверено 20 июня 2005 г.
Файлы истории Миллуолла , отчет о Великом лондонском пожаре . Проверено 15 июня 2005 г.
Стерн, Лоуренс. Тристрам Шенди . Проверено 1 июля 2005 г.
Томпсон, Е.П. Создание английского рабочего класса.
Уорд, А.В., А.Р. Уоллер, В.П. Трент, Дж. Эрскин, С.П. Шерман и К. Ван Дорен. Кембриджская история английской и американской литературы: энциклопедия в восемнадцати томах . Нью-Йорк: Сыновья Г.П. Патнэма, 1921.
Ватт, Ян. Расцвет романа: исследования Дефо, Ричардсона и Филдинга . Лос-Анджелес: U California Press, 1957.