Неписаные учения Платона

Платона Так называемые неписаные доктрины — это метафизические теории, приписываемые ему его учениками и другими древними философами, но четко не сформулированные в его трудах. В недавних исследованиях их иногда называют «теорией принципов» Платона (нем. Prinzipienlehre ), поскольку они включают в себя два фундаментальных принципа, из которых вытекает остальная часть системы. Считается, что Платон устно изложил эти доктрины Аристотелю и другим студентам Академии, а затем они были переданы последующим поколениям.

Достоверность источников, приписывающих эти доктрины Платону, является спорной. Они указывают на то, что Платон считал, что некоторые части его учения не пригодны для открытой публикации. Поскольку эти доктрины невозможно было объяснить в письменной форме так, чтобы они были доступны широкому читателю, их распространение привело бы к недоразумениям. Поэтому Платон якобы ограничился обучением неписаных доктрин своим наиболее продвинутым ученикам в Академии . Считается, что сохранившиеся свидетельства содержания неписаных доктрин происходят из этого устного учения.

В середине двадцатого века историки философии инициировали широкомасштабный проект, направленный на систематическую реконструкцию основ неписаных доктрин. Группу исследователей, возглавившую это исследование, ставшую известной среди классиков и историков, стали называть «Тюбингенской школой» (по-немецки: Tübinger Platonschule ), поскольку некоторые из ее ведущих членов базировались в Тюбингенском университете в юг Германии. С другой стороны, многие ученые имели серьезные сомнения по поводу проекта или даже вообще осуждали его. Многие критики считали доказательства и источники, использованные при реконструкции Тюбингена, недостаточными. Другие даже оспаривали существование неписаных доктрин или, по крайней мере, сомневались в их систематическом характере и считали их всего лишь предварительными предложениями. Острые, а иногда и полемические споры между защитниками и критиками Тюбингенской школы велись с обеих сторон с большой энергией. Защитники предположили, что это равносильно « смена парадигмы в платонововедении.

Ключевые термины

Аристотель ссылался на «неписаные доктрины» Платона и обсуждал принципиальную теорию Платона.

Выражение «неписаные доктрины» (по-гречески: ἄγραφα δόγματα, ágrapha dógmata ) относится к доктринам Платона, преподаваемым в его школе, и впервые было использовано его учеником Аристотелем. В своем трактате по физике он писал, что Платон в одном диалоге использовал понятие иначе, чем «в так называемых неписаных учениях». Современные ученые, отстаивающие подлинность неписаных учений, приписываемых Платону, делают упор на это древнее выражение. Они считают, что Аристотель использовал словосочетание «так называемый» не в каком-то ироническом смысле, а нейтрально.

В научной литературе иногда используется также термин «эзотерические доктрины». Это не имеет ничего общего с общепринятыми сегодня значениями термина «эзотерический»: это не указывает на тайную доктрину. Для ученых термин «эзотерический» означает лишь то, что неписаные доктрины были предназначены для круга студентов-философов внутри школы Платона (по-гречески «эзотерический» буквально означает «внутри стен»). Вероятно, они имели необходимую подготовку и уже изучили опубликованные доктрины Платона, особенно его «Теорию форм », которая называется его «экзотерической доктриной» («экзотерический» означает «вне стен» или, возможно, «для публичного потребления»).

Современных защитников возможности реконструкции неписаных доктрин часто коротко и небрежно называют «эзотериками», а их скептических оппонентов называют «антиэзотериками».

Тюбингенскую школу иногда называют Тюбингенской школой изучения Платона, чтобы отличить ее от более ранней «Тюбингенской школы» богословов, базирующейся в том же университете. Некоторые также ссылаются на «тюбингенскую парадигму». Поскольку неписаные учения Платона энергично защищал и итальянский учёный Джованни Реале , преподававший в Милане, некоторые также обратитесь к «Тюбингенской и миланской школе» интерпретации Платона. Реале ввел термин «протология», т. е. «учение о Едином», для обозначения неписаных доктрин, поскольку высший из принципов, приписываемых Платону, известен как «Единое».

Доказательства и источники

Аргументы в пользу неписаных доктрин включают два этапа. Первый шаг состоит в представлении прямых и косвенных доказательств существования особых философских учений, преподаваемых Платоном устно. Утверждается, что это показывает, что все дошедшие до нас диалоги Платона содержат не все его учение, а только те учения, которые пригодны для распространения письменными текстами. На втором этапе оценивается круг источников предполагаемого содержания неписаных доктрин и предпринимается попытка реконструировать последовательную философскую систему.

Аргументы в пользу существования неписаных доктрин

Папирус Оксиринх Платона. с фрагментом «Государства»

Главными доказательствами и аргументами существования неписаных учений Платона являются следующие:

• физики» Аристотеля Отрывки из «Метафизики и , особенно тот из « Физики» , где Аристотель прямо ссылается на «так называемые неписаные доктрины». Аристотель на протяжении многих лет был учеником Платона и предполагается, что он был хорошо знаком с преподавательской деятельностью в Академии и, следовательно, был хорошим информатором.
• Отчет Аристоксена , ученика Аристотеля, об публичной лекции Платона «О добре». По словам Аристоксена, Аристотель сказал ему, что лекция содержит математические и астрономические иллюстрации, а темой Платона было «Единое», его высший принцип. Вместе с названием лекции это означает, что она посвящена двум принципам, лежащим в основе неписаных доктрин. По сообщению Аристотеля, философски неподготовленная аудитория встретила лекцию с непониманием.

Начало Седьмого письма в старейшей сохранившейся рукописи девятого века нашей эры. (Париж, Национальная библиотека , гр. 1807 г.)

• Критика письма в диалогах Платона (нем. Schriftkritik ). Многие диалоги, признанные аутентичными, скептически относятся к письменному слову как средству передачи знаний и отдают предпочтение устной передаче. Платоновский «Федр» подробно объясняет эту позицию. Там превосходство устного преподавания перед письменным в передаче философии основано на гораздо большей гибкости устного дискурса, которая считается решающим преимуществом. Авторы текстов не могут адаптироваться к уровню знаний и потребностям отдельных читателей. Более того, они не могут ответить на вопросы читателей и критику. Это возможно только в разговоре, живом и психологически отзывчивом. Письменные тексты — это всего лишь образы речи. Считается, что письмо и чтение не только приводят к ослаблению нашего ума, но и не подходят для передачи мудрости, которая может быть успешной только в устном обучении. Написанные слова полезны только как напоминание для тех, кто уже что-то знает, но, возможно, забыл. Поэтому литературная деятельность изображается как простая игра. Личные беседы с учениками имеют важное значение и могут позволить словам различными индивидуальными способами вписаться в душу. Только те, кто может учить таким образом, Федр продолжает, можно считать истинными философами. Напротив, те авторы, у которых нет ничего «более ценного» (греч. timiōtera), чем письменный текст, который они давно отполировали, являются лишь авторами или писателями, но еще не философами. Значение греческого слова «более драгоценный» здесь обсуждается, но считается, что оно указывает на неписаные доктрины.
• Критика написания « Седьмого письма» Платона , подлинность которой оспаривается, тем не менее принимается Тюбингенской школой. Там Платон утверждает — если он действительно является автором — что его учение может быть передано только устно (по крайней мере, говорит он, в той его части, к которой он «серьезно» относится). Он решительно говорит, что текста, способного выразить его философию, нет и никогда не будет, поскольку его нельзя передавать, как другие учения. Настоящее понимание в душе, продолжает письмо, возникает только в результате напряженных, общих усилий и общего жизненного пути. Глубокие прозрения происходят внезапно, как взлетает искра и зажигает огонь. Закрепление мысли в письменной форме вредно, поскольку оно порождает иллюзии в умах читателей, которые либо презирают то, чего не понимают, либо становятся высокомерными в отношении своих поверхностных знаний.
• «Доктрина сдержанности» в диалогах. В диалогах есть множество отрывков, в которых особо важная тема затрагивается, но далее не обсуждается. Во многих случаях разговор обрывается как раз там, где дело доходит до сути вопроса. Зачастую они касаются вопросов, имеющих фундаментальное значение для философии. Защитники Тюбингенской школы интерпретируют эти случаи «сдержанности» как указатели на содержание неписаных доктрин, с которыми невозможно напрямую обращаться в письменных диалогах.
• Тот факт, что в древности было принято различать «экзотерические» темы, подходящие для открытого и публичного обсуждения, и «эзотерические» темы, подходящие только для обучения в школе. Даже Аристотель использовал это различие.
• В древности широко распространено мнение, что содержание учений Платона, предназначавшееся для устной передачи, значительно выходило за рамки философии, выраженной в диалогах.
• Неписаные доктрины считаются логическим следствием предполагаемого проекта Платона по сведению множественности к единству, а особенности к всеобщности. Платона Теория Форм сводит множественность явлений к сравнительно меньшей множественности Форм, составляющих их основу. В иерархии Форм Платона многие Формы видов более низкого уровня происходят от высших и более общих Форм каждого рода и зависят от них. Это приводит к предположению, что введение Форм было лишь шагом на пути от максимальной множественности явлений к максимально возможному единству. Мысль Платона естественно приводит поэтому к тому, что сведение множественности к единству должно быть доведено до конца, и это должно произойти в неопубликованной теории его высших принципов.

Древние источники реконструкции

Аристотель, его ученик Теофраст и Стратон Лампсакский (Афинский национальный университет имени Каподистрии).

Если Седьмое письмо является подлинным, Платон резко не одобрял раскрытие содержания предполагаемых неписаных доктрин в письменной форме. Однако на «посвященных» не налагалось никакого обязательства хранить молчание. «Эзотерический» характер учений не следует понимать как требование хранить их в тайне или как запрет писать о них. Действительно, студенты Академии позже публиковали сочинения о неписаных доктринах или повторно использовали их в своих собственных работах. Эта «косвенная традиция», свидетельства, полученные от других древних авторов, дает основу для реконструкции доктрин, которые Платон сообщал только устно.

Для реконструкции неписаных учений Платона чаще всего используются следующие источники:

• Аристотеля «Метафизика» (книги Α, Μ и N) и «Физика» (книга Δ)
• Фрагменты утраченных трактатов Аристотеля «О добре» и «О философии»
• Метафизика . Теофраста Аристотеля , ученика
• Два фрагмента утерянного трактата «О Платоне» ученика Платона Гермодора Сиракузского.
• Фрагмент утраченного произведения ученика Платона Спевсиппа.
• Трактат «Против физиков» философа пиррониста - Секста Эмпирика . Секст описывает эти доктрины как пифагорейские ; однако современные ученые собрали доказательства того, что их автором был Платон.
• Платона Республика и Парменид . Принципы, приписываемые Платону в косвенной традиции, заставляют многие утверждения и ход мыслей в этих двух диалогах предстать в ином свете. Истолкованные соответствующим образом, они способствуют уточнению контуров нашего образа неписаных доктрин. Дебаты в других диалогах, например, в «Тимее» и «Филебе» , можно будет тогда понять по-новому и включить в реконструкцию Тюбингена. Утверждается, что намеки на неписаные доктрины можно найти даже в ранних диалогах Платона.

Предполагаемое содержание неписаных доктрин

Ученые из Тюбингенского университета произвели революцию в изучении неписаных доктрин Платона.

Сторонники Тюбингенской школы интенсивно исследовали разрозненные свидетельства и свидетельства в источниках, чтобы реконструировать принципы неписаных доктрин Платона. Они видят в этих учениях суть философии Платона и достигли довольно устоявшегося представления об их основах, хотя многие важные детали остаются неизвестными или спорными. Примечательной особенностью тюбингенской парадигмы является утверждение о том, что неписаные доктрины не являются чем-то независимым от письменных доктрин, а скорее между ними существует тесная и логическая связь.

Поскольку тюбингенская интерпретация соответствует подлинному учению Платона, она показывает, что его принципы открыли новый путь в метафизике. Его «Теория форм» противоречит многим взглядам элеатов , школы досократической философии. Принципы, лежащие в основе неписаных доктрин Платона, действительно расходятся с убеждениями элеатов, которые считали, что существует только совершенное, неизменное Существо. Принципы Платона заменяют это Бытие новой концепцией Абсолютной Трансцендентности , которая в некотором смысле выше Бытия. Они постулируют сферу абсолютно совершенного, «Трансцендентального Бытия» за пределами бытия обычных вещей. Таким образом, «Трансцендентное Существо» каким-то образом существует на более высоком уровне, чем обычные вещи. Согласно этой модели, все привычные виды бытия в определенном смысле несовершенны, поскольку нисхождение от Трансцендентального Бытия к обычному бытию предполагает ограничение первоначального, абсолютного совершенства.

Два фундаментальных принципа и их взаимодействие

В «Аллегории Пещеры» Платона мы подобны заключенным, прикованным цепями в пещере, которые видят только тени, отбрасываемые Формами, и думают, что тени, а не скрытые Формы, реальны. Картина пещеры Платона работы Мишеля Кокси , около 1540 года.

Платона Теория Форм утверждает, что мир, который предстает нашим чувствам, происходит от совершенных, неизменных Форм. Для него царство Форм — это объективная, метафизическая реальность, независимая от низшего рода Бытия в обычных объектах, которые мы воспринимаем нашими органами чувств. Для Платона формы, а не объекты чувств, являются реальным Бытием: строго говоря, они, а не объекты, которые мы воспринимаем, являются реальностью. Таким образом, Формы — это реально существующие вещи. Будучи моделями отдельных объектов, которые мы ощущаем, Формы заставляют обычные объекты выглядеть такими, какими они есть, и придают им некий второстепенный вид существования.

Подобно тому, как Теория Форм в опубликованных диалогах Платона должна объяснять существование и особенности мира явлений, два принципа неписаных доктрин должны объяснять существование и особенности царства Форм. Теория форм и принципы неписаных доктрин сочетаются друг с другом таким образом, что образуют единую теорию всего существования. Существование Форм, а также объектов, которые мы ощущаем, вытекает из двух фундаментальных принципов.

Двумя фундаментальными «прапринципами», которые, как полагают, составляют основу неписаных доктрин Платона, являются:

• Единое : принцип единства, который делает вещи определенными и определенными.
• Неопределенная диада : принцип «неопределённости» и «неограниченности» (греч., ahóristos dyás )

Говорят, что Платон описывал Неопределенную Диаду как «Великое и Малое» (греч. от mega kai до mikrón) . Это принцип или источник большего и меньшего, избытка и недостатка, двусмысленности и неопределенности и множественности. Оно не подразумевает неограниченности в смысле пространственной или количественной бесконечности; вместо этого неопределенность состоит в отсутствии определенности и, следовательно, фиксированной формы. Диада названа «неопределенной», чтобы отличить ее от определенной двойственности, т. е. числа два, и указать, что Диада стоит выше математики.

Единое и Неопределенная Диада являются конечной основой всего, потому что царство Платоновских Форм и целостность реальности происходят из их взаимодействия. Все многообразие чувственных явлений опирается в конечном счете только на два фактора. Форма исходит из Единого, которое является производительным фактором; бесформенная Неопределенная Диада служит субстратом деятельности Единого. Без такого субстрата Единое не могло бы произвести ничего. Все Существо покоится на действии Единого на Неопределенную Диаду. Это действие устанавливает границы бесформенному, придает ему форму и особенности и, следовательно, также является принципом индивидуации, который приводит к существованию отдельных сущностей. Смесь обоих принципов лежит в основе всего Бытия.

В зависимости от того, какое начало доминирует в вещи, царит либо порядок, либо беспорядок. Чем хаотичнее что-то, тем сильнее действует присутствие Неопределённой Диады.

Согласно тюбингенской интерпретации, два противоположных принципа определяют не только онтологию системы Платона, но и ее логику, этику, гносеологию, политическую философию, космологию и психологию. В онтологии оппозиция двух начал соответствует оппозиции Бытия и Небытия. Чем больше Неопределенная Диада влияет на вещь, тем меньше она имеет Бытия и тем ниже ее онтологический ранг. В логике Единое обеспечивает идентичность и равенство, тогда как Неопределенная Диада обеспечивает различие и неравенство. В этике Единое означает Добро (или добродетель, aretḗ ), тогда как Неопределенная Диада означает Плохость. В политике Единый дает населению то, что превращает его в единую политическую единицу и позволяет ему выжить, в то время как Неопределенная Диада ведет к раздорам, хаосу и растворению. В космологии о Едином свидетельствуют покой, постоянство и вечность мира, а также наличие жизни в космосе и предопределенная деятельность Демиурга, о которой упоминает Платон в своем «Тимее» . Неопределенная Диада — это в космологии принцип движения и изменения, особенно непостоянства и смерти. В эпистемологии Единое означает философское знание, основанное на знакомстве с неизменными Формами Платона, тогда как Неопределенная Диада означает простое мнение, зависящее от чувственных впечатлений. В психологии или теории души Единое соответствует Разуму, а Неопределенная Диада — сфере инстинктов и телесных аффектов.

Монизм и дуализм

Платон Кларка, 895 г. н.э. (Оксфорд, 1 лицевая сторона).

Утверждение двух фундаментальных принципов поднимает вопрос о том, являются ли неписаные доктрины и, следовательно, — в случае, если они подлинны, — является ли вся философия Платона монистической или дуалистической. Философская система является монистической в ​​том случае, когда противостояние Единого и Неопределённой Диады основано на едином, более фундаментальном принципе. Это происходит, если принцип множественности каким-то образом сводится к принципу единства и подчиняется ему. Альтернативная, монистическая интерпретация неписаных доктрин постулирует высшее «мета-Единое», которое служит основой обоих принципов и объединяет их. Однако если Неопределенную Диаду понимать как независимый принцип, отличный от какого-либо единства, то неписаные доктрины Платона в конечном итоге оказываются дуалистическими.

Свидетельства в древних источниках не проясняют, как следует понимать связь между двумя принципами. Однако они последовательно присваивают Единому более высокий статус, чем Неопределённой Диаде. и считайте только Единое абсолютно трансцендентным. Это подразумевает монистическое толкование двух принципов и соответствует утверждениям в диалогах, которые предполагают монистическую философию. Платоновский «Менон» говорит, что все в природе взаимосвязано. и Республика утверждает, что у всех вещей есть начало ( archḗ ) , которое можно постичь разумом.

Мнения сторонников тюбингенской интерпретации по этому вопросу разделились. Большинство выступает за разрешение спора, заключив, что, хотя Платон действительно считал Неопределенную Диаду незаменимым и фундаментальным элементом нашего упорядоченного мира, он, тем не менее, постулировал Единое как некий высший, всеобъемлющий принцип единства. Это сделало бы Платона монистом. Эту позицию подробно защищали Йенс Хальфвассен, Детлеф Тиль и Витторио Хёсле . Хальфвассен утверждает, что невозможно вывести Неопределенную Диаду из Единого, поскольку тем самым она потеряет свой статус фундаментального принципа. Более того, абсолютное и трансцендентальное Единое не могло содержать в себе никакой скрытой множественности. Однако Неопределенная Диада, следовательно, не будет иметь равного происхождения и равной силы, как Единое, но, тем не менее, зависит от Единого. Таким образом, согласно интерпретации Хальфвассена, философия Платона в конечном итоге является монистической. Джон Нимейер-Финдли также приводит аргументы в пользу подчеркнуто монистического понимания двух принципов. Корнелия де Фогель также считает доминирующим монистический аспект системы. Два ведущих деятеля Тюбингенской школы, Ганс Иоахим Кремер. и Конрад Гайзер пришли к выводу, что Платон имеет единую систему, имеющую как монистический, так и дуалистический аспекты. Кристина Шефер предполагает, что противоречие между принципами логически неразрешимо, и указывает на нечто, лежащее за пределами их обоих. По ее мнению, противостояние проистекает из некой фундаментальной, «невыразимой» интуиции, которую испытал Платон: а именно, что бог Аполлон является общей основой как Единого, так и Неопределенной Диады. Таким образом, эта теория также приводит к монистической концепции.

По преобладающему сегодня мнению исследователей, хотя оба принципа и считаются элементами окончательно монистической системы, они имеют и дуалистический аспект. Это не оспаривается защитниками монистической интерпретации, но они утверждают, что дуалистический аспект подчинен монистической целостности. Его дуалистическая природа сохраняется, поскольку не только Единое, но и Неопределенная Диада рассматривается как фундаментальный принцип. Джованни Реале подчеркнул роль Диады как фундаментального начала. Однако он считал концепцию дуализма неуместной и говорил о «биполярной структуре реальности». Для него, однако, эти два «полюса» не были одинаково значимы: Единый «остается иерархически выше Диады». Хайнц Хапп, Мари-Доминик Ришар, и Пол Уилперт выступал против любого происхождения Диады из высшего принципа единства и, следовательно, утверждал, что система Платона была дуалистической. Они полагают, что первоначально дуалистическая система Платона позднее была переосмыслена как своего рода монизм.

Этот бюст часто идентифицируют как Плотина (ок. 205–270 гг. н. э.), ведущего неоплатоника.

Если эти два принципа действительно принадлежат Платону и монистическая интерпретация верна, то метафизика Платона сильно напоминает неоплатонические системы периода Римской империи. В этом случае неоплатоническое прочтение Платона, по крайней мере в этой центральной области, исторически оправдано. Это означает, что неоплатонизм представляет собой меньшую инновацию, чем кажется без признания неписаных доктрин Платона. Сторонники Тюбингенской школы подчеркивают это преимущество своей интерпретации. Они считают Плотина , основателя неоплатонизма, продолжателем традиции мысли, начатой ​​самим Платоном. Таким образом, метафизика Плотина, по крайней мере в общих чертах, была уже знакома первому поколению учеников Платона. Это подтверждает собственную точку зрения Плотина, поскольку он считал себя не изобретателем системы, а верным истолкователем учений Платона.

Добро в неписаных доктринах

Важной исследовательской проблемой является спорный вопрос о статусе Формы Блага в метафизической системе, вытекающей из сочетания Теории Форм и двух принципов реконструкции. Решение этого вопроса зависит от того, как интерпретировать статус, который Платон придает благу в своей «Теории форм». » Платона Некоторые полагают, что «Государство резко противопоставляет Добро и привычные Формы и придает Добру исключительно высокий ранг. Это согласуется с его убеждением, что все остальные Формы обязаны своим бытием Форме Добра и, таким образом, онтологически подчинены ей.

Отправной точкой научных споров является спорное значение греческого понятия ousia . Это обычное греческое слово, которое буквально означает «бытие». В философском контексте его обычно переводят как «Бытие» или «Сущность». » Платона В «Государстве говорится, что Добро «не есть ousia», а скорее находится «за пределами ousia» и превосходит его как источник. и во власти. Если этот отрывок подразумевает только то, что сущность или природа Добра находится за пределами Бытия (но не самого Добра), или если этот отрывок интерпретируется просто свободно, то Форма Добра может сохранить свое место внутри царства Форм. т. е. царство вещей с реальным Бытием. В этом случае Добро не является абсолютно трансцендентным: оно не превосходит Бытие и как-то существует над ним. Следовательно, Добро имело бы место в иерархии реальных Существ. Согласно этой интерпретации, Добро не является предметом двух принципов неписаных доктрин, а только Теории Форм. С другой стороны, если отрывок из «Государства » читать буквально и «усия» означает «Бытие», то фраза «за пределами Бытия» подразумевает, что Добро действительно превосходит Бытие. Согласно этой интерпретации, Платон считал Добро абсолютно трансцендентным и должно быть интегрировано в сферу двух начал.

Если Платон считал Добро трансцендентным, то возникает проблема его отношения к Единому. Большинство сторонников подлинности неписаных доктрин считают, что Добро и Единое для Платона были тождественны. Согласно их аргументам, идентичность вытекает из природы Абсолютной Трансцендентности, поскольку она не допускает никаких определений и, следовательно, не допускает различия между Добром и Единым как двумя отдельными принципами. Кроме того, защитники такой идентичности опираются на свидетельства Аристотеля. Противоположной точки зрения, однако, придерживается Рафаэль Фербер, который признает, что неписаные доктрины подлинны и что они касаются Добра, но отрицает, что Добро и Единое тождественны.

Формы чисел

Раскопки в Афинах недалеко от места Академии Платона, где предположительно обсуждались неписаные доктрины.

Из сообщения Аристоксена о лекции Платона «О благе» можно заключить, что обсуждение природы чисел занимало важную часть рассуждений Платона. Соответственно, эта тема играла важную роль в неписаных доктринах. Однако это включало не математику, а философию чисел. Платон проводил различие между числами, используемыми в математике, и метафизическими формами чисел. В отличие от чисел, используемых в математике, формы чисел не состоят из групп единиц и поэтому не могут быть сложены или подвергнуты обычным арифметическим действиям. Форма двойственности, например, состоит не из двух единиц, обозначаемых числом 2, а, скорее, из реальной сущности двойственности.

По мнению защитников неписаных доктрин, Платон отвел Формам Чисел среднее положение между двумя фундаментальными принципами и другими, обычными Формами. Действительно, эти Формы Чисел являются первыми сущностями, возникшими из Единой и Неопределённой Диады. Это возникновение – как и любое метафизическое производство – следует понимать не как результат временного процесса, а скорее как онтологическую зависимость. Например, взаимодействие Единого (определяющего фактора) и Диады (источника множественности) приводит к Форме Двойки в сфере Форм Чисел. Будучи продуктом обоих принципов, Форма Двойственности отражает природу обоих: это определённая двойственность. Его фиксированная и определенная природа проявляется в выражении отношения между Формой Двойственности (определенный избыток) и Формой Половинности (определенный недостаток). Форма двойственности — это не группа единиц, подобных числам, используемым в математике, а скорее связь между двумя величинами, одна из которых вдвое больше другой.

Единое действует как определяющий фактор в Неопределённой Диаде, называемой «Великим и Малым», и устраняет её неопределенность, охватывающую все возможные отношения между большим и малым или между избытком и недостатком. Таким образом, Единое производит определённые отношения между величинами, делая определённой неопределенность Неопределённой Диады, и именно эти отношения понимаются сторонниками неписаных доктрин как Формы Чисел. Это источник определённой двойственности, которую с разных точек зрения можно рассматривать как форму двойственности или форму половинчатости. Остальные формы чисел выводятся таким же образом из двух фундаментальных принципов. Структура пространства неявно заложена в Формах Чисел: измерения пространства каким-то образом возникают из их отношений. Ключевые детали этого вневременного возникновения пространства отсутствуют в сохранившихся древних свидетельствах, а его природа дискутируется в научной литературе.

Эпистемологические проблемы

Герма Платона. Греческая надпись гласит: «Платон [сын] Аристона, афинянин» (Рим, Капитолийский музей, 288).

Платон считал, что только знатоки «диалектики», т. е. философы, следующие его логическим методам, компетентны делать утверждения о высшем принципе. Таким образом, он развил бы теорию двух принципов – если бы она действительно принадлежала ему – дискурсивно, в дискуссиях и обосновал ее аргументами. В результате этих дискуссий выяснилось, что для его системы необходим высший принцип и что Единое должно быть выведено косвенно из его последствий. В литературе обсуждается вопрос о том, считал ли Платон возможным прямой доступ к сфере абсолютного и трансцендентального Единого и в какой степени вообще когда-либо утверждал это. Это ставит вопрос о том, влечет ли за собой утверждение трансцендентального Бытия и возможность познания этого высшего Существа, или же высший принцип познан теоретически, но не более прямым способом.

Если бы человеческое понимание было ограничено дискурсивными или словесными аргументами, то диалектические дискуссии Платона могли бы в лучшем случае прийти к выводу, что его метафизика требует высшего принципа, но также и то, что человеческое понимание никогда не могло бы прийти к этому трансцендентальному Существу. Если это так, то единственный оставшийся способ достичь Единого (и Добра, если оно то же самое, что Единое) — это возможность невербального, «интуитивного» доступа. До сих пор ведутся споры о том, действительно ли Платон пошел этим путем. Если бы он это сделал, то тем самым отказался бы от возможности оправдывать каждый шаг нашего познания философскими аргументами, которые можно дискурсивно выразить словами.

По крайней мере, что касается Единого, Майкл Эрлер на основании заявления в «Государстве » заключает , что Платон считал, что оно познаваемо только интуитивно. Напротив, Питер Стеммер, Курт фон Фриц, Юрген Виллерс, и другие выступают против любой независимой роли невербальной интуиции. Йенс Хальфвассен полагает, что познание царства Форм опирается главным образом на прямую интуицию, которую он понимает как непосредственное постижение посредством некоего несенсорного, «внутреннего восприятия» (нем. Anschauung ). Однако он также считает, что высший принцип Платона превосходил знание и поэтому был недоступен для такой интуиции. Таким образом, по Платону, Единое сделало бы знание возможным и дало бы ему возможность познавать вещи, но само оставалось бы непознаваемым и невыразимым.

Кристина Шефер утверждает, что как писаные, так и неписаные доктрины Платона отрицают любой философский доступ к трансцендентному Бытию. Платон, тем не менее, нашел такой доступ на другом пути: в невыразимом религиозном опыте явления или теофании бога Аполлона . В центре мировоззрения Платона, утверждает она, не стояла ни теория форм, ни принципы неписаных доктрин, а скорее опыт Аполлона, который, поскольку он был невербальным, не мог обосновать какие-либо вербальные доктрины. Тюбингенская интерпретация принципов Платона, продолжает она, правильно делает их важным компонентом философии Платона, но они ведут к неразрешимым головоломкам и парадоксам (греч., aporaiai ) и поэтому в конечном итоге заходят в тупик. Из высказываний Платона следует сделать вывод, что он все же нашел выход, путь, ведущий за пределы теории форм. В такой интерпретации даже принципы неписаных доктрин являются в некоторой степени лишь временными средствами для достижения цели.

Научная литература разделилась по вопросу о том, считал ли Платон принципы неписаных доктрин безусловно истинными . Тюбингенская школа приписывает Платону эпистемологический оптимизм. Это особенно подчеркивает Ганс Кремер. По его мнению, Платон сам предъявлял максимально возможные претензии на достоверность знания истинности своих неписаных доктрин. Он называет Платона, по крайней мере в отношении двух его принципов, «догматиком». Другие ученые, и особенно Рафаэль Фербер, придерживаются противоположной точки зрения, согласно которой для Платона неписаные доктрины были выдвинуты только как гипотеза, которая могла быть ошибочной. Конрад Гайзер утверждает, что Платон сформулировал неписаные доктрины как последовательную и законченную философскую систему, а не как «сумму фиксированных догм, проповедуемых доктринерски и объявленных авторитетными». Вместо этого, продолжает он, они представляли собой нечто, требующее критического изучения и которое можно было бы улучшить: модель, предложенную для непрерывного дальнейшего развития.

Для Платона важно связать эпистемологию с этикой. Он подчеркивает, что доступ ученика к прозрениям, передаваемым устно, возможен только для тех душ, чей характер соответствует необходимым предпосылкам. Философ, занимающийся устным обучением, всегда должен убедиться, обладает ли ученик необходимым характером и характером. Согласно Платону, знание достигается не просто схватыванием вещей интеллектом; напротив, оно достигается как плод длительных усилий всей души. Должно быть внутреннее родство между тем, что сообщается, и душой, принимающей сообщение.

Вопрос датировки и исторического развития

Профессор Пол Шори, работавший здесь, в Чикагском университете около 1909 года, был видным сторонником унитаризма в изучении Платона и учителем Гарольда Чернисса.

Об этом спорят, когда Платон прочитал свою публичную лекцию «О добре». Для сторонников тюбингенской интерпретации это связано с вопросом о том, принадлежат ли неписаные доктрины позднейшей философии Платона или же они были разработаны относительно рано в его карьере. Решение этого вопроса, в свою очередь, зависит от давних дебатов в исследованиях Платона между «унитаристами» и «сторонниками развития». Унитаристы утверждают, что Платон на протяжении всей своей карьеры всегда защищал единую, последовательную метафизическую систему; Сторонники развития выделяют несколько различных фаз в мысли Платона и считают, что проблемы, с которыми он столкнулся при написании диалогов, вынудили его существенно пересмотреть свою систему.

В древней литературе преобладало мнение, что лекция Платона состоялась в конце его жизни. Таким образом, возникновение его неписаных доктрин было отнесено к завершающей фазе его философской деятельности. В современной литературе все большее число исследователей отдают предпочтение датировке неписаных доктрин более ранним периодом. Это противоречит предположениям унитаристов. Спорным остается вопрос о том, ссылаются ли ранние диалоги Платона на неписаные диалоги.

Старое мнение о том, что публичная лекция Платона произошла в конце его карьеры, энергично опровергается Гансом Кремером. Он утверждает, что лекция была проведена в ранний период деятельности Платона как педагога. Более того, по его словам, лекция не была прочитана публично лишь один раз. Более вероятно, говорит он, что была серия лекций, и только первая вводная лекция в качестве эксперимента была открыта для широкой и неподготовленной аудитории. После провала этого публичного дебюта Платон пришел к выводу, что его доктринами следует делиться только со студентами-философами. Лекция о добре и последовавшие за ней дискуссии составляли часть продолжающейся серии бесед, в которых Платон регулярно на протяжении нескольких десятилетий знакомил своих студентов с неписаными учениями. Он проводил эти занятия уже во время своей первой поездки на Сицилию (ок. 389/388), то есть до того, как основал Академию.

Те историки философии, которые относят лекцию к более позднему времени, предложили несколько различных возможных периодов: между 359/355 (Карл-Хайнц Ильтинг), между 360/358 (Герман Шмитц), около 352 г. (Детлеф Тиль), и время между смертью Диона (354 г.) и смертью Платона (348/347: Конрад Гайзер). Гайзер подчеркивает, что поздняя дата лекции не означает, что неписаные доктрины возникли поздно. Скорее он считает, что эти доктрины с самого начала были частью учебной программы Академии, вероятно, еще с момента ее основания.

Непонятно, почему Платон представил такой требовательный материал, как неписаные доктрины, публике, еще не образованной в философии, и тем самым был встречен – как и не могло быть иначе – непониманием. Гайзер предполагает, что он открыл лекции для публики, чтобы противостоять искаженным сообщениям о неписаных доктринах и тем самым развеять циркулирующие слухи о том, что Академия представляет собой улей подрывной деятельности.

Прием

Влияние до начала современного периода

Среди первых поколений учеников Платона жива была память об устном учении Платона, которое было записано многими из них и оказало влияние на литературу того периода (большая часть которой сегодня уже не сохранилась). Неписаные доктрины подверглись резкой критике со стороны Аристотеля, который исследовал их в двух трактатах, названных «О добре» и «О философии» (из которых мы имеем лишь несколько фрагментов), а также в других работах, таких как « Метафизика» и «Физика». Ученик Аристотеля Теофраст также обсуждал их в своей «Метафизике».

Бюст Марсилио Фичино в соборе Флоренции (автор А. Ферруччи, 1521 г.). Кажется, что он играет в своем переводе Платона как на лире.

В последующий эллинистический период (323–31 гг. До н.э.), когда доктрина Академии перешла к академическому скептицизму , наследование неписаных доктрин Платона не могло вызвать особого интереса (если они вообще были известны). Философский скептицизм угас ко времени среднего платонизма , но философы этого периода, похоже, не лучше осведомлены о неписаных доктринах, чем современные ученые.

После повторного открытия в эпоху Возрождения оригинального текста диалогов Платона (который был утерян в средние века), в период раннего Нового времени доминировал образ метафизики Платона, находившийся под влиянием сочетания неоплатонизма и сообщений Аристотеля об основах. неписаных доктрин. Гуманист ( 1433–1499 Марсилио Фичино ) и его неоплатоническая интерпретация своими переводами и комментариями внесли решающий вклад в преобладающую точку зрения. Позднее влиятельный популяризатор, писатель и переводчик Платона Томас Тейлор (1758–1835) укрепил эту неоплатоническую традицию интерпретации Платона. Восемнадцатый век все чаще считал неоплатоническую парадигму проблематичной, но не мог заменить ее последовательной альтернативой. Неписаные доктрины все еще были приняты в этот период. Немецкий философ Вильгельм Готлиб Теннеманн 1792–1795 годов предположил в своей «Системе философии Платона» , что Платон никогда не предполагал, что его философия должна быть полностью представлена ​​в письменной форме.

Девятнадцатый век

В девятнадцатом веке начались научные дебаты, которые продолжаются и по сей день, по вопросу о том, следует ли учитывать неписаные доктрины и составляют ли они философское наследие, добавляющее что-то новое к диалогам.

Фридрих Шлейермахер

Неоплатоническая интерпретация Платона преобладала до начала девятнадцатого века, когда в 1804 году Фридрих Шлейермахер опубликовал введение к своему переводу 1804 года диалогов Платона. и инициировал радикальный поворот, последствия которого ощущаются до сих пор. Шлейермахер был убежден, что все содержание философии Платона заключено в его диалогах. Он настаивал, что никогда не было никакого устного учения, выходящего за рамки этих принципов. По его концепции, жанр диалога не является литературной заменой философии Платона, а литературная форма диалога и содержание философии Платона неразрывно связаны между собой: способ философствования Платона по своей природе может быть представлен лишь как литературное диалог. Поэтому неписаные доктрины, имеющие какое-либо философски значимое, особое содержание, не связанные между собой в литературный диалог, должны быть исключены.

Концепция Шлейермахера была быстро и широко принята и стала общепринятой точкой зрения. В число ее многочисленных сторонников входит Эдуард Целлер , ведущий историк философии девятнадцатого века, чей влиятельный справочник «Философия греков и ее историческое развитие» выступал против «предполагаемых тайных доктрин» и оказал длительное влияние на восприятие работ Платона.

Резкое отрицание Шлейермахером каких-либо устных учений с самого начала оспаривалось, но его критики оставались изолированными. В 1808 году Август Бёк , впоследствии ставший известным греческим исследователем, заявил в издании переводов Платона Шлейермахера, что он не находит аргументы против неписаных доктрин убедительными. Велика вероятность, говорил он, что у Платона было эзотерическое учение, никогда открыто не выраженное, а лишь мрачно намекавшее на него: «то, что он здесь [в диалогах] не довел до конца, он там в устном наставлении поставил на первое место». замковый камень включен. Кристиан Август Брандис собрал и прокомментировал древние источники неписаных доктрин. Фридрих Адольф Тренделенбург и Кристиан Герман Вайсе в своих исследованиях подчеркивали значение неписаных доктрин. Даже Карл Фридрих Герман в исследовании 1849 года литературных мотивов Платона выступил против тезисов Шлейермахера и предположил, что Платон лишь намекнул на более глубокую суть своей философии в своих трудах и напрямую передал ее только устно.

До Тюбингенской школы: Гарольд Чернисс

Гарольд Чернисс, критик неписаных доктрин, в 1941–1942 гг.

До второй половины ХХ века в платонововедении явно доминировал «антиезотерический» подход. Однако некоторые исследователи до середины века все же утверждали, что Платон имел устное учение. В их число входили Джон Бёрнет , Юлиус Стенцель, Альфред Эдвард Тейлор , Леон Робин, Пол Вильперт и Генрих Гомперц . С 1959 года полностью разработанная интерпретация Тюбингенской школы ведет ожесточенное соперничество с антиэзотерическим подходом.

В двадцатом веке самым плодовитым защитником антиэзотерического подхода был Гарольд Чернисс . Свои взгляды он изложил уже в 1942 году, то есть до исследований и публикаций Тюбингенской школы. Его главной заботой было подорвать доверие к свидетельствам Аристотеля о неписаных доктринах, что он объяснял пренебрежительной враждебностью Аристотеля к теориям Платона, а также некоторыми недоразумениями. Чернисс считал, что Аристотель в ходе своей полемики фальсифицировал взгляды Платона и что Аристотель даже противоречил самому себе. Чернисс категорически отрицал, что какое-либо устное учение Платона имело дополнительное содержание помимо диалогов. Современные гипотезы о философском преподавании в Академии были, по его словам, беспочвенными спекуляциями. Более того, существовало фундаментальное противоречие между теорией форм, обнаруженной в диалогах, и отчетами Аристотеля. Чернисс настаивал на том, что Платон последовательно отстаивал теорию форм и что не было убедительных аргументов в пользу предположения, что он модифицировал ее в соответствии с предполагаемыми принципами неписаных доктрин. Седьмое письмо не имело значения, поскольку, по мнению Чернисса, оно было недостоверным.

Антисистематическая интерпретация философии Платона.

В конце ХХ — начале XXI века возникла радикализация диалогического подхода Шлейермахера. Многие ученые выступали за «антисистематическую» интерпретацию Платона, также известную как «теория диалога». Этот подход осуждает любую «догматическую» интерпретацию Платона и особенно возможность существования эзотерических, неписаных доктрин. Это в корне противоречит предположению, что Платон обладал определенным систематическим учением и утверждал его истинность. Сторонники этого антисистематического подхода, по крайней мере, согласны с тем, что суть подхода Платона к философии заключается не в установлении индивидуальных доктрин, а, скорее, в совместном, «диалогическом» размышлении и, в частности, в проверке различных методов исследования. Этот стиль философии, как уже подчеркивал Шлейермахер, характеризуется процессом исследования (а не его результатами), целью которого является стимулирование дальнейших и более глубоких мыслей его читателей. Он не стремится зафиксировать истину окончательных догм, а поощряет бесконечную серию вопросов и ответов. Это далеко идущее развитие теории диалога Шлейермахера в конце концов даже обернулось против него: его резко критиковали за ошибочный поиск систематической философии в диалогах.

Сторонники этой антисистематической интерпретации не видят противоречия между критикой Платоном письма и представлением о том, что он передал публике всю свою философию в письменной форме. Они полагают, что его критика была направлена ​​только на те произведения, которые выражают догмы и доктрины. Поскольку диалоги не таковы, а вместо этого представляют свой материал под видом вымышленных разговоров, критика Платона не применима.

Зарождение и распространение тюбингенской парадигмы

Томас А. Слезак, видный сторонник тюбингенского подхода

До 1950-х годов в центре дискуссий стоял вопрос о том, можно ли на самом деле сделать вывод о существовании неписаных доктрин на основе древних источников. После того, как Тюбингенская школа представила свою новую парадигму, возникла энергичная полемика, и дебаты перешли к новому вопросу о том, верна ли Тюбингенская гипотеза: что неписаные доктрины действительно могут быть реконструированы и содержат ядро ​​философии Платона.

Тюбингенская парадигма была впервые сформулирована и тщательно защищена Гансом Иоахимом Кремером. Результаты своих исследований он опубликовал в монографии 1959 года, которая представляла собой переработанную версию диссертации 1957 года, написанной под руководством Вольфганга Шадевальдта . В 1963 году Конрад Гайзер, который также был учеником Шадевальдта, получил звание профессора за свою обширную монографию о неписаных доктринах. В последующие десятилетия оба этих учёных расширили и защитили новую парадигму в серии публикаций, преподавая в Тюбингенском университете.

Среди других известных сторонников Тюбингенской парадигмы - Томас Александр Шлезак, который также преподавал в Тюбингене с 1990 по 2006 год и особенно работал над критикой письма Платоном. историк философии Йенс Хальфвассен, который преподавал в Гейдельберге и специально исследовал историю двух принципов Платона с четвертого века до нашей эры через неоплатонизм, и Витторио Хёсле , который преподает в Университете Нотр-Дам (США).

К сторонникам тюбингерского подхода к Платону относятся, например, Михаэль Эрлер, Юрген Випперн, Карл Альберт , Хайнц Хапп, Вилли Тайлер, Клаус Олер, Герман Штейнталь, Джон Нимейер-Финдли , Мари-Доминик Ришар, Хервиг Гёргеманнс , Уолтер Эдер, Йозеф Зейферт, Йоахим Сёдер, Карл Фридрих фон Вайцзеккер , Детлеф Тиль, и — с новой и далеко идущей теорией — Кристина Шефер.

Джованни Реале был ведущим защитником неписаных доктрин в Италии.

К числу тех, кто частично согласен с тюбингенским подходом, но имеет оговорки, относятся Корнелия Дж. де Фогель , Рафаэль Фербер, Джон М. Диллон , Юрген Виллерс, Кристофер Гилл, Энрико Берти, и Ханс-Георг Гадамер .

После важных исследований Джованни Реале , итальянского историка философии, который расширил тюбингенскую парадигму в новых направлениях, сегодня ее также называют «Тюбингенско-миланской школой». В Италии Маурицио Мильори. и Джанкарло Мовиа также высказались за подлинность неписаных доктрин. Недавно Патриция Бонагура, студентка Реале, решительно выступила в защиту тюбингенского подхода.

Критики Тюбингенской школы

Различные скептические позиции нашли поддержку, особенно в англо-американских ученых, а также среди немецкоязычных ученых. В число этих критиков входят: в США — Грегори Властос и Реджинальд Э. Аллен; в Италии Франко Трабаттони и Франческо Фронтеротта; во Франции – Люк Бриссон; и в Швеции Э.Н. Тигерстедт . Среди немецкоязычных критиков: Теодор Эберт, Эрнст Хейч, Фриц-Питер Хагер и Гюнтер Патциг.

Радикальная, скептическая позиция утверждает, что Платон не учил устно ничему, чего еще не было в диалогах.

Э. Н. Тигерштедт , историк падения неоплатонизма в период раннего Нового времени, раскритиковал тюбингенскую интерпретацию.

Умеренные скептики признают, что существовали какие-то неписаные доктрины, но критикуют реконструкцию Тюбингена как спекулятивную, недостаточно обоснованную фактами и слишком далеко идущую. Многие критики Тюбингенской школы не оспаривают подлинность принципов, приписываемых Платону, но видят в них позднюю концепцию Платона, которая никогда не разрабатывалась систематически и поэтому не была интегрирована с философией, разработанной им заранее. Они утверждают, что теория двух принципов не была ядром философии Платона, а скорее предварительной концепцией, обсуждавшейся на последнем этапе его философской деятельности. Он представил эти концепции как гипотезу, но не интегрировал их с метафизикой, лежащей в основе диалогов.

Сторонниками этой умеренной точки зрения являются Доротея Фреде, Карл-Хайнц Илтинг, и Хольгер Теслефф. Точно так же Андреас Грезер считает неписаные принципы «вкладом в дискуссию со студентами-стажерами». а Юрген Миттельштрасс считает их «осторожным вопросом, на который предлагается гипотетический ответ». Рафаэль Фербер считает, что Платон никогда не закреплял принципы в фиксированной письменной форме, потому что, среди прочего, он рассматривал их не как знание, а просто как мнение. Маргарита Иснарди Паренте не оспаривает возможность существования неписаных доктрин, но считает традицию сообщений о них недостоверной и считает невозможным объединить тюбингенскую реконструкцию с философией диалогов, в которых можно найти подлинные взгляды Платона. Сообщения Аристотеля происходят не от самого Платона, а скорее от усилий, направленных на систематизацию его мысли членами ранней Академии. Франко Феррари также отрицает, что эту систематизацию следует приписывать Платону. Вольфганг Кульман признает подлинность этих двух принципов, но видит фундаментальное противоречие между ними и философией диалогов. Вольфганг Виланд принимает реконструкцию неписаных диалогов, но очень низко оценивает ее философскую значимость и считает, что она не может быть ядром философии Платона. Франц фон Кучера утверждает, что существование неписаных доктрин не может подвергаться серьезному сомнению, но считает, что традиции сообщений о них настолько низкого качества, что любые попытки реконструкции должны опираться на диалоги. Доменико Пеше подтверждает существование неписаных доктрин и то, что они касаются Добра, но осуждает тюбингенскую реконструкцию и, в частности, утверждение о том, что метафизика Платона была биполярной.

В порой острых и энергичных спорах по поводу Тюбингенской школы проявляется поразительный второстепенный аспект: антагонисты с обеих сторон склонны спорить, исходя из предполагаемого мировоззрения. Конрад Гайзер заметил по поводу этого аспекта дебатов: «В этом споре, причем, вероятно, с обеих сторон, некоторые современные концепции того, какой должна быть философия, играют бессознательную роль, и по этой причине надежды на разрешение мало».

См. также

• Аллегорические интерпретации Платона , обзор различных заявлений о поиске доктрин, представленных аллегориями в диалогах Платона.
• Гарольд Чернисс , американский поборник платонического унитаризма и критик эзотеризма
• Ганс Кремер , основатель Тюбингенской школы (на немецком языке)
• Конрад Гайзер , основатель Тюбингенской школы (на немецком языке)

Источники

Ресурсы на английском языке

• Дмитрий Никулин, редактор, «Другой Платон: Тюбингенская интерпретация внутриакадемических учений Платона» (Олбани: SUNY, 2012). Недавняя антология с введением и обзором.
• Ханс Иоахим Кремер и Джон Р. Катан, Платон и основы метафизики: работа по теории принципов и неписаных доктрин Платона со сборником фундаментальных документов (SUNY Press, 1990). Перевод произведения основателя Тюбингенской школы.
• Джон Диллон, Наследники Платона: исследование старой академии, 347–274 гг. До н.э. (Оксфорд: Clarendon Press, 2003), особенно. С. 16 – 29. Умеренный взгляд ведущего ученого на неписаные доктрины.
• Гарольд Чернисс, Загадка ранней академии (Беркли: Калифорнийский университет Press, 1945). Выдающийся американский критик неписаных доктрин.
• Грегори Властос, обзор Х. Дж. Кремера, Arete bei Platon und Aristoteles, в Gnomon , т. 35, 1963, стр. 641–655. Перепечатано с дополнительным приложением в: Platonic Studies (Принстон: Princeton University Press, 1981, 2-е изд.), стр. 379–403. Чернисса Знаменитый критический обзор, который наряду с «Загадкой » настроил многих англо-американских учёных против Тюбингенской школы.
• Джон Нимейер-Финдли, Платон: писаные и неписаные доктрины (Лондон: Routledge, 2013). Более старая работа, впервые опубликованная в 1974 году, пропагандирующая важность неписаных доктрин независимо от Тюбингенской школы.
• К. Сэйр, Поздняя онтология Платона: решенная загадка (Принстон: Princeton University Press, 1983) и «Метафизика и метод в Платоновском государственном деятеле» (Кембридж: Cambridge University Press, 2011). Сэйр ищет среднюю позицию, утверждая, что в диалогах можно найти намеки на неписаные доктрины.

Коллекции древних свидетельств

• Маргерита Иснарди Паренте (редактор): Testimonia Platonica (= Труды Национальной академии наук Линчеи, Класс моральных, исторических и филологических наук, Мемуары , Reihe 9, Группа 8, Высота 4 и Группа 10, Высота 1). Рим 1997–1998 (критическое издание с итальянским переводом и комментариями)
  • Часть 1: Свидетельства Аристотеля , 1997 г.
  • Heft 2: Свидетельства эллинистической и имперской эпох , 1998 г.
• Джованни Реале (ред.): Самосвидетельство и ссылки из диалогов Платона на «неписаные доктрины» . Бомпиани, Милан, 2008 г., ISBN   978-88-452-6027-8 (Сборник соответствующих текстов с итальянским переводом и содержательным введением, в котором Реале отвечает критикам своей позиции.)

Дальнейшее чтение

Обзоры

• Майкл Эрлер: Платон (= Хельмут Флашар (ред.): Очерк истории философии. Философия античности , том 2/2), Базель, 2007, стр. 406–429, 703–707.
• Франко Феррари: Неписаные доктрины . В: Ришар Гуле (редактор): Словарь древних философов , Группа 5, Часть 1 (= V a), CNRS Editions, Париж, 2012 г., ISBN   978-2-271-07335-8 , стр. 648–661
• Конрад Гайзер: Эзотерическое учение Платона . В: Конрад Гайзер: Собрание сочинений . Academia Verlag, Санкт-Августин, 2004 г., ISBN   3-89665-188-9 , стр. 317–340.
• Йенс Хальфвассен: Платоновская метафизика единого . В: Марсель ван Акерен (ред.): Понимание Платона. Темы и перспективы . Научное книжное общество, Дармштадт, 2004 г., ISBN   3-534-17442-9 , стр. 263–278.

Расследования

• Рафаэль Фербер: Почему Платон не написал «неписаное учение»? 2-е издание, Бек, Мюнхен, 2007 г., ISBN   978-3-406-55824-5
• Конрад Гайзер: неписаное учение Платона. Исследования систематических и исторических оснований наук платоновской школы. 3-е издание, Клетт-Котта, Штутгарт, 1998 г., ISBN   3-608-91911-2 (стр. 441–557 собирают древние тексты)
• Йенс Хальфвассен: Подъем до единицы. Исследования Платона и Плотина. 2-е, расширенное издание, Саур, Мюнхен и Лейпциг, 2006 г., ISBN   3-598-73055-1
• Ганс Иоахим Кремер: Арета у Платона и Аристотеля. О природе и истории платоновской онтологии . Зима, Гейдельберг, 1959 г. (фундаментальное исследование, но некоторые положения были заменены более поздними исследованиями)
• Ганс Иоахим Кремер: Платон и основы метафизики. Очерк платоновской теории принципов и неписаных доктрин . 6. Ауфлаж, Жизнь и мысль, Милан, 2001 г., ISBN   88-343-0731-3 (это лучше, чем ошибочный английский перевод: Платон и основания метафизики. Работа по теории принципов и неписаных учений Платона со сборником фундаментальных документов . Государственный университет Нью-Йорка) Йорк Пресс, Олбани, 1990 г., ISBN   0-7914-0434-X )
• Джованни Реале: К новой интерпретации Платона. Интерпретация метафизики великих диалогов в свете «неписаного учения» . 2-е, расширенное издание, Шёнинг, Падерборн, 2000 г., ISBN   3-506-77052-7 (общий обзор, подходящий для введения в тему)
• Мари-Доминик Ришар: Устное учение Платона. Новая интерпретация платонизма . 2., überarbeitete Auflage, Les Éditions du Cerf, Париж, 2005 г., ISBN   2-204-07999-5 (стр. 243–381 представляют собой сборник исходных текстов с французским переводом, но без критического аппарата)

Внешние ссылки

• Лекция Томаса Александра Шлезака: Фридрих Шлейермахер и образ Платона в XIX и XX веках