Дело Гузенко

Дело Гузенко

Часть холодной войны в Канаде
Первая полоса газеты от 18 февраля 1946 г.
Дата	1945  ( 1945 ) –1946  ( 1946 )
Аресты	21
Осужденный	11

« Дело Гузенко» — так назывались события в Канаде, связанные с бегством , в 1945 году Игоря Гузенко шифровальщика советском ГРУ, работавшего в посольстве в Оттаве , из Советского Союза и его утверждений о существовании советской шпионской сети канадских коммунистов. . Историки считают, что бегство и разоблачения Гузенко положили начало холодной войне в Канаде . а также потенциально подготовила почву для « красной паники » 1950-х годов.

Комиссия Келлока-Ташеро была королевской комиссией , которая начала свою работу в феврале 1946 года с мандатом расследовать достоверность информации Гузенко. Комиссию, назначенную 5 февраля 1946 года генерал-губернатором графом Атлоном по совету премьер-министра Уильяма Лайона Маккензи Кинга , возглавили два судьи Верховного суда Канады : Роберт Ташеро и Рой Келлок . Расследование привело к аресту 21 человека и вынесению 11 обвинительных приговоров. Среди них был от Лейбористско-прогрессивной партии (ЛПП) член парламента от Cartier Фред Роуз . Другими известными людьми среди обвиняемых в разглашении секретов были канадской армии капитан Гордон Лунан и Сэм Карр , старший организатор LPP.

Показания Гузенко, занимающие 6000 страниц, не были обнародованы до 1981 года.

Фон

До Второй мировой войны Советский Союз не имел дипломатического представительства в Канаде. Однако после вторжения Германии в Советский Союз обе страны внезапно оказались союзниками, борющимися с общим врагом. Истории о борьбе Советов против нацистской Германии вызывали сочувствие к советскому делу. Организации начали отправлять помощь в Советский Союз, и по всей стране было создано несколько обществ советско-канадской дружбы, стремящихся к более тесному канадско-советскому сотрудничеству. В 1943 году Лига канадско-советской дружбы провела свой первый митинг в саду Кленового листа премьер-министра Уильяма Лайона Маккензи Кинга . под председательством

Общественное презрение к коммунизму было также смягчено событиями войны. В первые годы войны наблюдались масштабные наблюдения и аресты профсоюзных деятелей и подозреваемых в коммунистах. Однако по мере развития войны многие левые группы, разочаровавшиеся в Советском Союзе после подписания пакта Молотова-Риббентропа , возобновили интерес к коммунизму. Коммунистическая партия Канады (КПК), которая была запрещена в 1940 году в соответствии с Положениями о защите Канады Закона о военных мерах , оказалась вновь легитимизированной и сформировала Лейбористско-прогрессивную партию (ЛПП), который впоследствии получил более 100 000 голосов на федеральных выборах 1945 года .

В феврале 1942 года Канада и Советский Союз достигли соглашения об установлении дипломатических отношений. Позже в том же году Советский Союз учредил дипломатическую миссию в Оттаве во главе с послом Федором Гусевым . Однако эти отношения были основаны на необходимости целесообразности, а не на доверии, и канадское правительство по-прежнему с огромным недоверием относилось к Советскому Союзу, несмотря на общественную поддержку советских военных усилий. Технически союзники . согласились на свободный обмен информацией о разработке нового оружия, но на практике это соглашение не соблюдалось В частности, Советский Союз был исключен из Манхэттенского проекта .

Шпионаж

Когда Восточный фронт повернулся в пользу Советского Союза, советский лидер Иосиф Сталин пришел к убеждению, что западные державы вскоре вернутся к своей довоенной враждебности по отношению к Советскому Союзу. Он был полон решимости воспользоваться их озабоченностью войной и проникнуть в тех, кого он считал своими будущими противниками.

Канада была главной мишенью для иностранного шпионажа, поскольку страна обладала обилием информации, которая могла бы быть ценной для Советского Союза. Канадские дипломаты имели тесные связи с официальными лицами США и Великобритании. Канадские вооруженные силы имели доступ к американским и британским системам вооружения. Канады Ученые Национального исследовательского совета (NRC) тесно сотрудничали с британскими и американскими учеными в разработке радиолокационной технологии, взлома кодов и взрывчатого гексогена . В частности, NRC занимался исследованиями атомного деления в своей Монреальской лаборатории .

У Канады также не было эффективных мер безопасности, и, в отличие от США и Великобритании, у нее не было ресурсов для проведения эффективных контрразведывательных операций. В последние годы войны ресурсы КККП были распылены на охрану военных объектов, и она не могла обеспечить эффективный отбор новых сотрудников в быстро расширяющейся государственной службе. Более того, ученые NRC были склонны рассматривать меры безопасности как произвольные и часто полностью их игнорировали.

Одним из первых советских людей, прибывших в посольство в Оттаве, был майор Всеволод Соколов, агент Главного разведывательного управления ( ГРУ ), внешней военной разведки Советского Союза. Он создал шпионскую сеть ГРУ, расширив существующую инфраструктуру КПК. Фред Роуз , профсоюзный организатор и часто попадавший в тюрьму коммунистический активист, который впоследствии стал членом парламента под знаменем LLP, Сообщается, что где-то в 1942 году он подошел к Соколову и выразил заинтересованность в работе в ГРУ. Вместе Роуз и Сэм Карр , национальный организатор КПК, активно помогал Советам, когда это было возможно, и служил посредником для новобранцев, поскольку Соколов опасался напрямую связываться с агентами. Оба мужчины активно участвовали в группах по изучению марксизма в Монреале, Торонто и Оттаве и, как таковые, имели широкий спектр связей с государственными служащими, академиками и учеными, симпатизировавшими Советскому Союзу. В августе 1943 года, когда Роуз был избран в парламент, Павел Михайлов, резидент ГРУ в Нью-Йорке , курировавший деятельность ГРУ в Северной Америке, написал в сообщении в штаб-квартиру ГРУ в Москве : «Фред, наш человек в ЛЕСОВИИ [кодовое имя для Канада] был избран в парламент ЛЕСОВИИ».

Полковник Николай Заботин в 1944 году.

В июне 1943 года в качестве военного атташе посольства прибыл полковник Николай Заботин. Официально ему было предъявлено обвинение в содействии поставке военной техники в Советский Союз. Однако тайно он руководил разведывательными операциями ГРУ в Канаде. Под кодовым названием «Грант». ему было поручено собрать информацию о радиолокационной технике, взрывчатых веществах и, в частности, об атомной бомбе. Ему также было поручено нанять канадских исследователей и государственных служащих, которые будут предоставлять информацию во время и после войны.

Заботин был значительно менее осторожен, чем Соколов. Он предпочел, чтобы сотрудники посольства общались с агентами напрямую, а не через посредников. Он также завязал роман с русской иммигранткой в ​​Монреале по имени Нина Фармер. Как эмигрантку, ее сочли бы предательницей, и, если бы советские власти обнаружили это дело, Заботина, скорее всего, отозвали бы. Заботин в основном делегировал управление отдельными оперативниками своим подчиненным: полковнику Мотинову, полковнику Василию Рогову и Соколову.

ГРУ было не единственным советским разведывательным агентством, действовавшим в Оттаве. Народный комиссариат внутренних дел ( НКВД ), советская тайная полиция и предшественник КГБ , также действовал на базе посольства, возглавляемого Виталием Павловым, который прибыл в Оттаву в 1942 году, когда дипломатическая миссия была первоначально создана. Кроме того, на территории посольства также могла действовать советская военно-морская разведка. Однако ГРУ и НКВД не делились ресурсами и разведданными, и их отношения были крайне неблагополучными. Распри между двумя агентствами были частыми, поскольку два агентства конкурировали за информаторов. Сотрудники часто подрывают друг друга, сообщая в Москву даже о незначительных нарушениях. Технически ответственность за сотрудников посольства легла на Павлова, хотя они с Заботиным редко общались друг с другом.

Ячейка Лунана

Некоторым канадцам, завербованным ГРУ, было поручено руководство деятельностью других агентов. Одним из этих людей был Гордон Лунан , офицер Совета военной информации , который работал редактором журнала «Дела Канады» , военного журнала, написанного для военнослужащих, проходящих службу за границей. Лунан был завербован Роузом в марте 1945 года, и его карьера в журналистике дала ему прикрытие для вербовки информаторов, некоторые из которых были убеждены, что разговаривали с ним в качестве редактора журнала по делам Канады . Из подчиненных Заботина у Рогова была самая ответственная работа, поскольку он руководил лунанской ячейкой.

Лунану (которому ГРУ присвоило кодовое имя «Бэк») было поручено нанять и управлять двумя инженерами NRC: Эдвардом Мазераллом (под кодовым именем «Бэгли») и Дернфордом Смитом (под кодовым именем «Бадо»), а также Исраэль Гальперин (под кодовым именем «Бекон»), профессор математики Королевского университета взял отпуск для службы в канадской артиллерии . , который во время войны Смит был самым продуктивным из источников Лунана и с марта по август 1945 года передал 17 отчетов о радиолокационных системах общим объемом около 700 страниц.

Мазералл был гораздо более неохотным сообщником. В конце июля 1945 года Лунан обратился к Мазераллу под предлогом, что редактор армейской газеты искал информацию о разработках в области радиолокационной техники. Мазералл передал ему два документа с пометкой «конфиденциально» — исследовательское предложение и документ по аэронавигации, который должен был быть представлен на предстоящем симпозиуме в Лондоне, на котором должны были присутствовать Советы.

Точно так же Гальперин оказался малопригодным для Советов. Хотя он несколько раз встречался с Лунаном, он предоставил ему только устную информацию о мощности канадских заводов по производству взрывчатых веществ, информацию, которая уже была общедоступной. Лунан продолжал требовать от Гальперина дополнительной информации, но Гальперин постоянно отказывался. В конце концов Гальперин полностью прервал контакт с Лунаном.

Другие известные агенты

Самым ценным агентом Заботина был Алан Нанн Мэй , британский физик-ядерщик, работавший в Монреальской лаборатории в рамках британского проекта Tube Alloys . Нанн Мэй передавал информацию о своей работе над ураном еще в 1942 году, когда он еще работал в Соединенном Королевстве. Однако ГРУ не информировало Заботина о Нанн Мэй до мая 1945 года, почти через два года после прибытия Нанн Мэй в Канаду. Заботин незамедлительно отправил на контакт лейтенанта Павла Ангелова. Нанн Мэй поначалу не хотел предоставлять Советскому Союзу дополнительную помощь, так как боялся, что находится под наблюдением КККП, но в конечном итоге согласился сотрудничать. Ему было поручено получить секретную информацию о ядерных технологиях из лабораторий Монреаля и Чикаго , которые он посещал несколько раз в 1944 и 1945 годах.

В конечном итоге Нанн Мэй смог снабдить Советский Союз образцами урана. Сотрудники посольства, не знакомые с опасными последствиями радиации, спокойно хранили его в офисном сейфе в течение двух недель. Затем Мотинов доставил образец в Москву, спрятав его под поясом. Сообщается, что образец урана оставил у него болезненную рану, и ему требовалось регулярное переливание крови до конца жизни.

Еще одним известным агентом был Рэймонд Бойер, доцент кафедры химии в Университете Макгилла , который работал с NRC и был секретарем Канадско-американского комитета по гексогену. Бойер был завербован Роузом в феврале 1943 года. Соединенные Штаты наложили вето на инициативу союзников поделиться информацией о гексогене с Советским Союзом; однако на протяжении 1943 и 1944 годов Бойер предоставлял Советам секретную информацию о ряде химических соединений, включая гексоген.

Другими учеными с коммунистическими взглядами, которые привлекли внимание ГРУ, были Дэвид Шугар , по гидроакустике специалист Королевского военно-морского флота Канады (RCN), и Мэтт Найтингейл, инженер Королевских ВВС Канады (RCAF), знакомый с LORAN . навигационными системами Этих людей считали ценными не только из-за информации, к которой они имели доступ в Канаде, но и потому, что они имели доступ к секретным исследованиям в Великобритании и США.

Игорь Гузенко

Основная статья: Игорь Гузенко

Игорь Гузенко в 1946 году.

Игорь Гузенко деревне Рогачев родился в 1919 году в подмосковной . Он преуспел в учебе и был принят в Московский архитектурный институт , где познакомился со Светланой «Анной» Гусевой, на которой быстро женился. Его архитектурные исследования были внезапно прерваны с началом войны, и его призвали в армию. Однако вместо того, чтобы отправить его на фронт, НКВД отобрал его для выполнения специального задания. Он учился в Военно-инженерной академии в Москве, а затем в Высшей разведывательной школе Красной Армии. Там, пройдя интенсивный десятимесячный курс, он стал специалистом по шифрам. Он получил звание лейтенанта .

В апреле 1942 года Гузенко был направлен в штаб-квартиру ГРУ в Москве, где работал шифровальщиком. In June 1943, Gouzenko, then 23, accompanied Zabotin to Ottawa, прибытие 25 июня. Он работал в советском посольстве, где отвечал за шифрование и расшифровку сообщений между Заботиным и штаб-квартирой ГРУ в Москве. Он передавал всю информацию, которую добывал Заботин, через свою шпионскую сеть. Отслеживать кодовые имена оказалось чрезвычайно утомительно, поскольку некоторым агентам было присвоено несколько псевдонимов, и во многих случаях Гузенко не знал их личности. Он работал исключительно на ГРУ, так как в НКВД был свой шифровальщик.

Гузенко прибыл в Оттаву во время жилищного кризиса, вызванного сочетанием Великой депрессии и отставанием в строительстве во время войны. поэтому сначала он остановился в замке Лорье . Его зарплата составляла 275 канадских долларов в месяц, ошеломляющую сумму для того времени, которая давала ему уровень комфорта и роскоши, к которым он был непривычен. Анна, которая была беременна первым ребенком, присоединилась к Гузенко в Оттаве в октябре и вскоре после этого родила сына Андрея. Правила посольства предписывали сотрудникам посольства жить в одних и тех же зданиях, чтобы все они могли контролировать друг друга. Однако жена Заботина сочла постоянный плач Андрея невыносимым, поэтому Гузенко и его семье было дано специальное разрешение снять отдельную квартиру на Сомерсет-стрит-Уэст . Позже Гузенко вспоминал: «Я не раз слышал замечание Заботина о том, что жизнь за границей портит некоторых россиян. Это, конечно, испортило нас с Анной. В Оттаве у нас была собственная комфортабельная квартира. или пять семей».

Согласно его мемуарам, хотя НКВД тщательно проверял его политическую надежность, у Гузенко быстро возникла привязанность к Канаде, и вскоре после прибытия он начал разочаровываться в Советском Союзе. Свободы и стандарты жизни, которыми он наслаждался в Канаде, значительно превосходили те, которые он испытывал в своей родной стране. Канадцы могли свободно передвигаться без постоянной угрозы полицейского надзора и могли открыто критиковать свое правительство, не опасаясь репрессий. Он нашел канадцев теплыми и гостеприимными и даже общался с полицейскими, которых он нашел дружелюбными и доступными, что было бы неслыханно в Советском Союзе.

Отзыв в Советский Союз

В сентябре 1944 года Гузенко узнал, что его отзывают в Советский Союз всего через 14 месяцев после трехлетнего срока службы. Никаких объяснений внезапному изменению планов предоставлено не было. Переводы в советские командировки за границу и обратно не были редкостью, поскольку советское правительство с подозрением относилось к тому, чтобы их сотрудники развивали связи со странами, в которые они были направлены. Однако отзыв мог также означать, что его лояльность была поставлена ​​под сомнение, то есть его могли отправить в трудовой лагерь или казнить, и у него не было возможности узнать, будет ли его переназначать или расстреляют по возвращении. В 1939 году Лаврентий Берия , недавно назначенный глава НКВД, приказал заключить в тюрьму или казнить большое количество советских оперативников, чтобы устранить любое сохраняющееся влияние своего предшественника.

Однако на самом деле Гузенко не впал в немилость ГРУ. Неизвестный Гузенко, полковник Миклахил Мильштейн, сотрудник ГРУ, которому летом 1944 года было поручено инспектировать советские дипломатические миссии в Северной Америке, почувствовал себя некомфортно из-за способности Гузенко компрометировать советскую шпионскую деятельность. Помимо регулярной обработки секретных сообщений между Москвой и посольством, Гузенко имел необычный уровень доступа к секретным документам, включая доступ к сейфу в одной из шифровальных комнат. Кроме того, отдельные условия проживания Гузенко означали, что он жил вне надзора со стороны других сотрудников посольства. Мильштейн сообщил о своих опасениях руководству ГРУ, которое из соображений предосторожности объявило об отзыве.

В любом случае Заботин смог отложить уход Гузенко, заявив, что его нельзя пощадить до тех пор, пока не будет найдена и обучена замена. Гузенко знал, что его отъезд не может быть отложен на неопределенный срок, и где-то в сентябре 1944 года он и его жена обсуждали идею побега. Однако он подозревал, что канадское правительство не захочет ставить под угрозу свои отношения с Советским Союзом, предоставляя убежище советскому гражданину, совершившему государственную измену и приступившему к сбору информации, которая могла бы представлять интерес для его потенциальных хозяев. Гузенко планировал украсть документы из посольства и передать их редактору Ottawa Journal , мотивируя это тем, что лучший способ быстро привлечь внимание общественности — это обратиться к средствам массовой информации. Он надеялся, что внимание общественности защитит его от убийства советскими агентами. Он не хотел напрямую обращаться к канадским правоохранительным органам, поскольку, хотя он был уверен, что ГРУ не проникло в КККП, у него не было возможности узнать, есть ли там у НКВД свои агенты.

Gouzenko's replacement – Lieutenant Kulakov – прибыл в июле 1945 года. Время Гузенко быстро истекало, но он еще не чувствовал себя в состоянии вести бартер с канадскими чиновниками. Полный масштаб шпионской деятельности Советского Союза на территории Канады неизвестен, поскольку российские записи остаются засекреченными. Однако, похоже, ГРУ имело ограниченный успех в получении секретной информации. Канадские ученые играли лишь второстепенную роль в американских ядерных исследованиях. Кроме того, сотрудники посольства были больше заинтересованы в наслаждении роскошью и высоким уровнем жизни Запада. Сотрудники преувеличивали ценность любой информации, которую они могли передать в Москву, большая часть которой уже была общедоступной или слишком расплывчатой, чтобы иметь какое-либо значение. Гузенко неоднократно откладывал свой бегство в надежде найти что-то более ценное.

Гузенко должен был уйти где-то в октябре; однако в начале сентября он узнал, что Кулаков должен был приступить к исполнению своих обязанностей в четверг, 6 сентября, и с этого дня у него больше не будет доступа к секретным материалам, хранящимся в шифровальной комнате. Более того, поскольку его основные обязанности отменены, у него больше не будет повода входить в посольство в нерабочее время. Он решил дезертировать в среду, поскольку в четверг у Заботина были регулярные выездные встречи, поэтому о недостающих документах можно было заметить только позже в тот же день, а 5 сентября была его единственной оставшейся средой.

Бегство Гузенко

5 сентября 1945 г.

Большая часть истории бегства Гузенко пропитана мифами, и в некоторых его утверждениях есть противоречия. Популярная история гласит, что Гузенко неделями тонко помечал секретные документы, складывая их углы, а вечером 5 сентября 1945 года вошел в посольство, засунул в карманы и под одежду 109 документов и покинул здание. Документы включали телеграммы между Заботиным и штаб-квартирой ГРУ, страницы из личного блокнота Заботина и информацию о системах вооружений союзников, включая атомную бомбу. Однако погода в тот день была необычно теплой, и Гузенко, должно быть, был одет легко. Сомнительно, что он мог спрятать под одеждой 109 документов общим объемом около 250 страниц, не выглядя при этом заметным. Более того, маркировка документов могла бы привести к риску обнаружения в среде, где нарушения безопасности могли бы привести к казни. Когда его позже допросили, он признал, что в течение нескольких недель, предшествовавших его бегству, вывозил контрабандой документы из посольства.

Примерно в 21:00 Гузенко прибыл в офис Ottawa Journal . Честер Фроуд, ночной редактор, с трудом разобрал сильный русский акцент Гузенко и мало что понимал из того, что он говорил. Бешеное состояние Гузенко еще больше затрудняло общение. Гузенко твердил едва внятным голосом: "Это война. Это война. Это Россия". Через десять минут Фроуд оставил надежду разобраться в ситуации и направил Гузенко в штаб-квартиру КККП неподалеку. Гузенко, все еще обеспокоенный тем, что НКВД проник в КККП, вместо этого направился в здание Министерства юстиции на Веллингтон-стрит . Однако на ночь здание было закрыто, и охранник посоветовал ему вернуться на следующее утро. Поскольку на данный момент его возможности исчерпаны, Гузенко вернулся в свою квартиру на Сомерсет-стрит-Уэст.

6 сентября 1945 г.

На следующее утро, 6 сентября, Гузенко направился прямо в министерство юстиции, где попросил поговорить с министром Луи Сен-Лораном . Он взял с собой Анну и Андрея, мотивируя это тем, что семья, обращающаяся за помощью, покажется более заслуживающей доверия, чем агент-одиночка, торгующий украденными документами. Более того, он знал, что сотрудники посольства вскоре обнаружат пропавшие документы и, если его семью возьмут под стражу сотрудники НКВД, у него не будет другого выбора, кроме как сдаться.

Когда в 9:00 открылось здание министерства, семья ненадолго встретилась с секретарем. Общение было медленным, поскольку Гузенко говорил с сильным русским акцентом, а Анна вообще не говорила по-английски. Секретарь вышла из комнаты, чтобы позвонить, а когда вернулась, велела им отправиться на Парламентский холм, где они могли бы встретиться непосредственно с Сен-Лораном. Однако по прибытии им было приказано вернуться в здание Министерства юстиции и дождаться возвращения министра. Они ждали два часа и в какой-то момент Гузенко попытался привлечь внимание, угрожая покончить с собой, но безуспешно. В конце концов семье сказали, что министра нет на месте.

С точки зрения Гузенко, его уволили с почти комической степенью незаинтересованности. Однако Гузенко не знал, что Кинг узнал о его бегстве. КККП узнала о визите Гузенко в Ottawa Journal накануне вечером, а глава разведывательного отдела КККП Чарльз Риветт-Карнак проинформировал этим утром Нормана Робертсона , заместителя министра иностранных дел и близкого советника Кинга. Около 10:45 Кинг прибыл в свой офис и обнаружил, что Робертсон и его помощник Хьюм Ронг его ждут . Согласно дневнику Кинга, Робертсон рассказал ему, что произошло «ужасное событие». Они сказали ему, что кто-то из советского посольства располагал доказательствами существования советской шпионской сети в Канаде и США. Однако Кинг не решился пойти на дипломатический инцидент, особенно учитывая, что первое заседание Совета министров иностранных дел должно было начаться в Лондоне 11 сентября и скандал мог сорвать переговоры. Кинг также с подозрением отнесся к мотивам Гузенко и сказал Робертсону и Ронгу, что не будет вмешиваться в это дело. Он записал в своем дневнике:

Я сказал и Робертсону, и Ронгу, что, по моему мнению, нам следует быть крайне осторожными, присоединяясь к любому курсу действий, который свяжет правительство. Канады подойти к этому вопросу таким образом, чтобы у России сложилось впечатление, что мы совершили недружественный поступок. Если мы попытаемся собрать информацию каким-либо закулисным способом, это ясно покажет, что мы не доверяем посольству.

Бегство Гузенко также было несвоевременным. 6 сентября стало первым открытием парламента в мирное время с 1930-х годов. , Генерал-губернатор граф Атлон , должен был произнести свою последнюю тронную речь перед выходом на пенсию. На улицах стояли толпы людей, ожидающих парада военных оркестров и прибытия генерал-губернатора и принцессы Алисы .

Тем не менее, КККП решила проследить за перемещениями Гузенко, чтобы выяснить, были ли его разоблачения подлинными. Кинг также уполномочил КККП попытаться конфисковать документы Гузенко, если он покончит жизнь самоубийством.

Покинув министерство юстиции, Гузенко решил вернуться в Ottawa Journal . Однако, когда он приехал со своей семьей, редактор отказался встретиться с ним и вместо этого поговорил с репортером Лесли Джонстон. Джонстон слушала, как Гузенко переводила некоторые документы, которые она затем передала в редакцию. Однако она быстро вернулась и сказала Гузенко, что эта история их не интересует, и предложила Гузенко обратиться в Бюро натурализации КККП, чтобы подать заявление на получение канадского гражданства. Удрученный и все еще опасающийся иметь дело с КККП, Гузенко вернулся в Министерство юстиции, где ему сказали, что они не занимаются иммиграцией и вместо этого должны обратиться к Канцелярии Королевского прокурора на Николас-стрит .

Гузенко и его семья прибыли в прокуратуру около 14:00. но им сказали, что иммиграционный процесс может занять месяцы. Случайно они встретили Фернанду Коулсон (урожденную Жубарн). ), секретарь, имеющий несколько контактов в средствах массовой информации, КККП и федеральном правительстве, который серьезно отнесся к их истории. Она позвонила знакомому из Ottawa Journal , который просмотрел документы Гузенко и подтвердил, что они подлинные. Однако он заявил, что ничего не может сделать, поскольку редакция уже отказала Гузенко. Коулсон связался с КККП, которая направила офицера; однако офицер быстро отказался вмешиваться, сообщив ей, что Кинг отдал приказ игнорировать Гузенко. Затем Коулсон позвонил секретарю премьер-министра, который тут же посоветовал ей отказать Гузенко. Она позвонила в Le Droit , французскую газету, но ничего не добилась. Наконец, она связалась с другим контактом в КККП, инспектором по имени Джон Леопольд, который неохотно согласился встретиться с Гузенко в его офисе в здании Конфедерации на Веллингтон-стрит в 9:30 утра следующего дня.

Вторую ночь подряд у Гузенко не было выбора, и ему ничего не оставалось, как вернуться в свою квартиру вместе с семьей. Гузенко и его жена оставили Андрея своему соседу, Гарольду Мэйну, капралу ВВС Великобритании. Однако Мэйны могли услышать панические нотки их голосов через стены и сделать вывод, что у Гузенко какие-то проблемы. Гузенко объяснил ситуацию. Мэйн решил обратиться в местную полицию, но, поскольку Гузенко опасался прослушивания телефонных линий в здании, поехал на велосипеде. Пока его не было, другая соседка, Фрэнсис Эллиот, подслушавшая их разговор, предложила измученному Гузенко переночевать в своей квартире. Мэйн вернулся с двумя констеблями Оттавы. Офицеры выслушали рассказ Гузенко и, как позже заметил Мэйн, казалось, что они уже знали о ситуации Гузенко. Офицеры заявили, что ничего не могут сделать, но согласились патрулировать район ночью.

Тем временем КККП продолжала наблюдение и разместила офицеров в Дандональд-парке через дорогу от дома Гузенко. Подробности о передвижениях Гузенко доходили до Робертсона в течение дня. и в тот же вечер он проконсультировался с «выдающимся офицером британской секретной службы».

7 сентября 1945 г.

Квартира Гузенко на Сомерсет-стрит-Уэст (вверху справа, лицом к улице) в 2007 году.

Исчезновение Гузенко не осталось незамеченным в посольстве. Накануне утром Заботин сообщил Павлову, что Гузенко и ряд важных документов пропали. Вскоре после полуночи Павлов отправил водителя к пустующему дому Гузенко. Он некоторое время стучал в дверь Гузенко, но ушел, не получив ответа. Не испугавшись, Павлов через несколько часов привел группу из четырех мужчин к дому Гузенко, взломал дверь ломом и начал обыскивать квартиру. Пока Гузенко наблюдали за происходящим через замочную скважину в ее двери, Эллиотт позвонил в полицию. Прибыли два офицера и столкнулись с Павловым и его командой. Павлов сначала настаивал, что у него и его команды есть ключ и разрешение войти в квартиру, но эта история быстро развалилась, когда офицеры заметили сломанный замок. Последовал спор по поводу юрисдикции, но в конце концов четверо мужчин ушли. Полиция не пыталась их задержать.

Тем утром Робертсон приказал КККП взять под стражу Гузенко и его семью. Как Робертсон пришел к такому решению, неясно. Распространено мнение, что «выдающимся офицером», с которым он встретился накануне вечером, был Уильям Стивенсон , начальник координации британской безопасности и руководитель шпионской сети, который по совпадению совершил редкий визит в Канаду и остановился в замке Монтебелло. , недалеко от Оттавы, и убедил Робертсона вмешаться. Однако выдержки из дневника Кинга, а также интервью с одним из заместителей Робертсона вызывают вопросы относительно того, находился ли Стивенсон в то время в Оттаве.

Какова бы ни была мотивация Робертсона, Гузенко доставили в штаб-квартиру КККП, где его допросили Риветт-Карнак и Леопольд, которые немного говорили по-русски. КККП приказала соседям Гузенко держать это дело в секрете. Интервью Гузенко поначалу продвигалось медленно, поскольку его паническое состояние ограничивало его способность эффективно общаться. Согласно отчету RCMP:

Гузенко находился в крайне возбужденном и эмоционально неспокойном состоянии. Фактически, он был близок к нервному срыву. Из-за этого состояния его речь была довольно бессвязной, а ход мыслей и высказываний сбивчивы до такой степени, что их было чрезвычайно трудно понять... По действиям Гузенко и временной психической нестабильности в штабе убедились, что тяжесть его шаткого положения будет иметь последствия. довели его до убийства жены и окончательного самоубийства.

Тем не менее, информации, которую удалось получить КККП, было достаточно, чтобы побудить их к действию, и Гузенко и его семья были доставлены в убежище недалеко от Оттавы. Документы Гузенко показали, что ГРУ удалось получить секретную информацию об оружии, радаре, политических дискуссиях на высоком уровне и атомных исследованиях. Список кодовых имен, предоставленный Гузенко, свидетельствует о том, что у ГРУ было 26 агентов, в том числе 18 канадцев. Более того, документы показали, что подозреваемые были не профессиональными шпионами, а обычными гражданами, симпатизирующими коммунистам. Робертсон, который будет следить за стенограммами интервью Гузенко и регулярно предоставлять премьер-министру обновленную информацию, сообщил Кингу: «Все гораздо хуже, чем мы могли себе представить... [Документы] раскрывают систему шпионажа в больших масштабах... вещи проникли прямо в нашу страну в такой степени, в которую мы не могли поверить».

Расследование

Бегство Гузенко оставалось тщательно охраняемым секретом до конца 1945 года, и лишь немногие избранные правительственные чиновники знали о расследовании. Кинг сформировал небольшую рабочую группу, в которую вошли Робертсон, Риветт-Карнак, Сен-Лоран и Ронг, а КККП создала собственную оперативную группу при Отделении разведки, в которую вошли инспекторы М.Э. Энтони и Клиффорд Харвисон . Однако КККП была плохо подготовлена ​​к борьбе с перебежчиками и немедленно уведомила британские и американские власти о дезертирстве Гузенко. Обе страны быстро направили своих представителей для помощи в расследовании, в том числе Роджера Холлиса из МИ-5, Питера Дуайера и Джона-Пола Эванса из МИ-6 , а также Лиша Уитсона из ФБР . Из соображений безопасности, а также из-за хрупкого психического состояния Гузенко лишь горстке следователей был разрешен доступ к Гузенко, включая Холлиса и Уитсона. Дуайер и Эванс не разговаривали с Гузенко напрямую, а вместо этого пересылали вопросы через Леопольда.

Документы Гузенко включали три досье ГРУ на агентов в Канаде, 33 телеграммы между посольством и Москвой, а также различные записки, написанные Заботиным и Роговым, многие из которых были стенографированы от руки . Также был включен список рассылки, который позже оказался ключевым доказательством против многих подозреваемых. В целом документы убедительно показали, что Советы поддерживали в Канаде крупномасштабную шпионскую сеть, которая распространялась на государственную службу, армию и СРН. Даже собственное служение короля похоже, был скомпрометирован; Эммы Войкин , молодой шифровальщицы, работавшей в отделе иностранных дел . Гузенко назвал имя

Однако документы Гузенко мало что раскрывают о том, какие материалы на самом деле были переданы Советскому Союзу, а это означает, что будет крайне сложно выдвинуть обвинения против предполагаемых шпионов. Более того, Гузенко никогда не встречался ни с одним из подозреваемых в шпионаже, и его знания о подозреваемых были получены исключительно из зашифрованных им сообщений. что, по определению, было слухами . Кроме того, учитывая, что Гузенко работал на ГРУ, формально он был соучастником заговора, и его показания, скорее всего, не будут иметь силы в суде. КККП начала искать дополнительные доказательства против обвиняемых. За одиннадцатью подозреваемыми было взято наблюдение. Образцы канцелярских товаров, используемых на их рабочих местах, сравнили с теми, которые предоставил Гузенко. Образцы почерка были собраны и сравнены с таковыми в документах Гузенко. который связывал Лунана, Смита, Войкина и Гарольда Герсона, инженера-геолога из Департамента боеприпасов и снабжения , к документам.

Советский ответ

7 сентября советское посольство направило письмо в Министерство иностранных дел с просьбой к канадским властям найти и арестовать Гузенко, утверждая, что он украл деньги. В письме также содержалась жалоба на «грубое обращение» с Павловым и его людьми в доме Гузенко накануне вечером. Четыре дня спустя Робертсон написал Георгию Зарубину , советскому послу, извиняясь за поведение местных властей и заверяя, что будут приложены все усилия, чтобы найти Гузенко. В рамках обмана комиссар КККП разослал фальшивый общенациональный бюллетень в свои офисы по всей Канаде с описанием Гузенко и его семьи.

Для сокрытия расследования был также принят ряд других мер предосторожности. Министерство иностранных дел и Британская комиссия оставили свои шифровальные коды неизменными на несколько месяцев, зная, что они могли быть скомпрометированы, чтобы не вызывать подозрений. Сообщения о Гузенко отправлялись через отдельную систему, разработанную Стефенсоном. Подозреваемых, имевших доступ к секретной информации, незаметно перевели в другие отделы. Войкин, например, осталась в отделе внешних связей, но была переведена – без объяснения причин – из шифровального отдела в паспортный отдел агентства, где у нее больше не было доступа к секретной информации.

Однако в конечном итоге уловка оказалась напрасной, поскольку Советы быстро узнали, что Гузенко находится под стражей в Канаде через Кима Филби , советского шпиона, работавшего в британской разведке. В то время Филби был начальником контрразведки МИ-6 и, как таковой, имел доступ к отчетам по делу Гузенко, в том числе к отчетам, представленным Дуайером и Холлисом. Тем не менее, Советы не предприняли никаких действий, так как не хотели рисковать ни разоблачением Филби, ни предание огласке бегством Гузенко.

Лагерь X

Лагерь X в 1943 году

В течение нескольких недель после побега Гузенко он и его семья перемещались между домиками для отдыха на озере примерно в часе езды от Оттавы. В начале октября семья переехала в коттедж с тремя спальнями на озере Оттер недалеко от Смитс-Фолс . Несколько недель спустя их перевели в Лагерь X , сверхсекретную школу подготовки шпионов недалеко от Уитби, Онтарио . Объект был закрыт на сезон, но его периметр был огорожен проволочным забором, что делало его оптимальным местом с точки зрения безопасности.

КККП присвоила Гузенко кодовое имя «Корби». Название было предложено Робертсоном, который в целях защиты конфиденциальных документов хранил документы, связанные с делом Гузенко, в коробке в ящике своего стола. Первоначально в коробке находилась бутылка ржаного виски «Корби» . В дальнейшем «Дело Корби» использовалось в качестве кодового названия «Дела Гузенко».

В декабре Анна родит девочку Эвелину. Гузенко не присутствовала при ее родах, поскольку КККП опасалась, что Советский Союз, зная о беременности Анны, будет контролировать канадские больницы. Вместо этого ее будет сопровождать Мервин Блэк, который был переводчиком Уитсона. Блэк изображал из себя мужа Анны, играя роль батрака, который плохо говорил по-английски, чтобы вызвать как можно меньше вопросов.

ПК 6444

Ключевой задачей следователей было удержать подозреваемых в неведении о самом расследовании. Наибольшее беспокойство вызывал Нанн Мэй, которого считали самым важным подозреваемым, поскольку он поделился с Советами информацией об атомной бомбе. Кроме того, Нанн Мэй должна была вернуться в Лондон 15 сентября, чтобы занять должность в Королевском колледже Лондона . 10 сентября Атлон по совету Кинга издал специальный приказ в Совете в соответствии с Законом о военных мерах , разрешающий наблюдение и, при необходимости, задержание Нанн Мэй. Орден держался в секрете не только от общественности, но и от большей части королевского кабинета.

Тем не менее, Нанн Мэй разрешили вернуться в Лондон, как и планировалось. и его дело было незаметно передано МИ-5, которая держала его под наблюдением. Канадские и британские власти были обеспокоены тем, что он может попытаться бежать в Советский Союз, но решили, что у них недостаточно доказательств для его судебного преследования. Британцы, в частности, стремились арестовать Нанна Мэй, поскольку они надеялись на больший доступ к американским атомным исследованиям, и, если британскому ученому-ядерщику будет разрешено сбежать в Советский Союз, их авторитет будет подорван.

Документы Гузенко предоставили британским властям потенциальную возможность; они сообщили, что Нанн Мэй намеревался встретиться с советским контактом возле Британского музея в Лондоне в 20:00 7 октября. Кроме того, ГРУ предложило две резервные даты – 17 октября и 27 октября – на случай, если первоначальная встреча может не быть сделано.

29 сентября Кинг и Робертсон вылетели в Вашингтон встретились с Гарри Трумэном . и на следующий день Трумэн настаивал на том, чтобы в отношении подозреваемых не предпринималось никаких действий, поскольку он был обеспокоен тем, что разоблачение советской шпионской сети может подорвать переговоры о достижении международного соглашения по атомной бомбе. На следующий день, 1 октября, Кинг и Робертсон поднялись на борт корабля «Куин Мэри», направлявшегося в Соединенное Королевство.

Пока они были в пути, Сен-Лоран, исполнявший обязанности премьер-министра Канады в отсутствие Кинга, и, очевидно, в ожидании ареста Нанна Мэя, генерал-губернатор издал второй приказ в Совете ( PC 6444). PC 6444 фактически приостановил действие хабеас корпус и наделил власти полномочиями задерживать, допрашивать и преследовать подозреваемых коммунистических шпионов, которых можно было содержать под стражей на неопределенный срок.

Политические задержки

Кинг и Робертсон прибыли в Саутгемптон 7 октября. Кинга встретил Холлис, который немедленно показал ему телеграмму от лорда Галифакса из Вашингтона, отметив, что Трумэн согласился не препятствовать задержанию Нанн Мэй, «если непосредственные и настоятельные причины безопасности потребуют ареста», но оговорил, что «Если бы, как он надеялся, этих настоятельных причин не было, он бы предпочел, чтобы действия были отложены до дальнейшего рассмотрения и обсуждения». Кинг указал, что он согласен с Трумэном и не будет возражать против ареста Нанна Мэй, если он будет представлять неминуемую угрозу безопасности, - сообщение, которое Холлис быстро передал в Лондон. Однако в тот вечер Нанн Мэй не смог прийти на запланированное рандеву. Кинг встретился с премьер-министром Великобритании Клементом Эттли. 11 октября и, в конце концов, три лидера согласились полностью отложить дело Гузенко до середины ноября, когда трое мужчин должны были встретиться в Вашингтоне для переговоров по атомной энергии.

В Канаде допрос Гузенко завершился в ноябре. В своем итоговом отчете КККП отметила, что «Гузенко был тщательно и тщательно допрошен. Его допрашивали и подвергали перекрестным допросам, пытаясь получить всю возможную крупицу информации».

Клемент Эттли , Гарри Трумэн и Уильям Лайон Маккензи Кинг в Вашингтоне, ноябрь 1945 года.

14 ноября Эттли, Кинг и Трумэн пришли к предварительному соглашению провести одновременные аресты подозреваемых в течение недели с 26 ноября. Однако этот план был приостановлен по требованию ФБР. Другой советский агент, Элизабет Бентли (под кодовым именем «Мисс Корби»), сдалась ФБР 7 ноября, и агентству требовалось больше времени, чтобы допросить ее. Однако, как и в случае с Гузенко, Филби смог предупредить Советы о дезертирстве Бентли. Советы незамедлительно приостановили свою шпионскую деятельность в Соединенных Штатах, и, следовательно, наблюдение ФБР за лицами, опознанными Бентли, не дало никаких действенных доказательств. 27 ноября, когда стало ясно, что они не смогут действовать в одиночку на основании разведданных Бентли, ФБР уведомило канадские власти, что они могут продолжить аресты.

Однако за это время Кинг, похоже, переоценил свою позицию и теперь склонялся к дипломатическому решению. Все более вероятно, что Канада будет единственной страной, производящей аресты. и Кинг не хотел действовать в одиночку. В то время как в Канаде действовал Закон о военных мерах , британцам и американцам нужны были доказательства, подтверждающие их аресты. Британские власти, похоже, не смогли разработать четкую стратегию действий в отношении Нанн Мэй. Тем временем исчез один из ключевых американских подозреваемых, Игнаций Витчак , агент ГРУ, который жил в Калифорнии по поддельному канадскому паспорту и, вероятно, создавал шпионскую сеть на Западном побережье, недалеко от Манхэттенского проекта. Кроме того, ФБР пришло к выводу, что на данный момент у него недостаточно доказательств для предъявления обвинений другим подозреваемым, базирующимся в Соединенных Штатах.

Кинг также столкнулся с возможностью того, что большинство обвиняемых в шпионаже будут оправданы, и он не хотел рисковать международным инцидентом только для того, чтобы подозреваемые остались на свободе. Дело Роуза также было деликатным, поскольку ни один действующий член парламента не был арестован со времен Луи Риэля . Кроме того, Советский Союз прервал контакты со своими агентами в Канаде после бегства Гузенко, и подозреваемые не представляли непосредственной угрозы безопасности Канады.

Вместо этого Кинг предложил встретиться с Зарубиным и официально потребовать от Советского Союза прекратить шпионскую деятельность и выслать всех сотрудников посольства, подозреваемых в шпионаже. Его план также включал допрос подозреваемых в шпионаже на государственной службе с использованием «ведомственных расследований», а не их официальный арест. Советники короля были категорически против его плана. Аналогичным образом, когда британские власти узнали об этом плане, МИ5 направила телеграмму в КККП, сообщив, что «протест, не сопровождаемый судебным преследованием... будет воспринят россиянами как свидетельство слабости доказательств, на которых основан протест». Стремясь помешать Кингу раскрыть расследование Зарубину, комиссар КККП Стюарт Вуд, Робертсон, Сен-Лоран и Ронг встретились с Кингом 3 декабря, за день до того, как он должен был встретиться с Зарубиным. На встрече Вуд ложно заявил, что в деле Бентли произошло внезапное развитие событий и что ФБР добивается новой отсрочки. Кинг решил дождаться результатов предполагаемого расследования ФБР.

7 декабря 1945 года юрисконсульт правительства Э. К. Уильямс, который позже стал председателем Верховного суда Манитобы , направил Кингу сверхсекретный меморандум, в котором сообщалось, что доказательств, предоставленных Гузенко, достаточно для привлечения к ответственности только четырех подозреваемых, чей почерк совпадал с документами Гузенко. Он предложил создать королевскую комиссию , которая бы имела «полный контроль над своей собственной процедурой... Ей не обязательно быть связанной обычными правилами доказывания, если она считает желательным их игнорировать. быть допрошенным во время или до него».

В течение следующих двух месяцев казалось, что Гузенко незаметно отстранили. Любопытно, что записи в дневнике Кинга с 10 ноября по 31 декабря отсутствуют, это единственный подобный пробел за всю его многолетнюю политическую карьеру. Многие историки полагают, что Кинг, возможно, намеревался полностью отказаться от дела Гузенко. Действительно, за январь 1946 года в дневнике Кинга вообще нет упоминаний о Гузенко. Скорее всего, внимание Кинга было сосредоточено на первой сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций , где канадец Лестер Б. Пирсон считался фаворитом на пост первого генерального секретаря .

Комиссия Келлока-Ташеро

Любые планы похоронить дело о разоблачениях Гузенко внезапно рухнули 3 февраля 1946 года, когда Дрю Пирсон , ведущий радио NBC , объявил, что советский агент сдался канадским властям и что Канада тайно расследует советскую шпионскую сеть, которая распространился на правительство Соединенных Штатов:

Это Дрю Пирсон со вспышкой из Вашингтона. Премьер-министр Канады Маккензи Кинг проинформировала президента Трумэна об очень серьезной ситуации, затрагивающей наши отношения с Россией. Советский агент некоторое время назад сдался канадским властям и признался в существовании гигантской российской шпионской сети на территории США.

Неизвестно, как Пирсон узнал о дезертирстве, но наиболее вероятным источником утечки был Дж. Эдгар Гувер , поскольку ФБР нередко сливало информацию о подозреваемых коммунистах в прессу, и эти двое мужчин часто переписывались. Более того, внутренний меморандум ФБР показал, что ранее в тот же день Гувер разговаривал с Пирсоном по телефону.

После трансляции Кинг связался с Уильямсом за советом по поводу состава королевской комиссии . Уильямс предложил использовать судей Верховного суда , поскольку они придали бы комиссии авторитет, который был так важен в таком деликатном вопросе. Двумя днями позже, 5 февраля, Кинг впервые проинформировал свой кабинет о Гузенко. Он отрицал, что время расследования было связано с заявлением Пирсона, и настаивал на том, что он отложил действия по информации Гузенко, чтобы «дать США возможность отследить полученные ими разоблачения».

В тот же день Кинг и Атлон поспешно подписали еще один указ в Совете (PC 411), на этот раз назначив королевскую комиссию под председательством судей Верховного суда Роя Келлока и Роберта Ташеро . Комиссия Келлока-Ташеро (официально называемая Королевской комиссией по расследованию фактов и обстоятельств, связанных с сообщением государственных должностных лиц и других лиц, доверяющих секретную и конфиденциальную информацию агентам иностранной державы) ) было поручено расследование информации Гузенко. В состав Комиссии также были назначены три юриста: Уильямс; Жеральд Фотё , который позже сам будет назначен членом Верховного суда; и Д. У. Манделл. Другой будущий назначенец Верховного суда, Джон Роберт Картрайт , был назначен секретарем Комиссии.

Комиссия впервые собралась в Сеньорском клубе в Монтебелло . Там 13 февраля Гузенко принял присягу и начал давать показания. Блэк был его переводчиком, хотя Гузенко настоял на том, чтобы объясняться на английском языке. К концу второго дня Комиссия располагала именами 15 подозреваемых в шпионаже.

Вскоре после того, как Гузенко начал давать показания, Комиссия решила, что 14 из 15 лиц, выявленных Гузенко, должны быть задержаны и изолированы (Комиссия не хотела задерживать Роуз). 10 февраля Пирсон снова поднял вопрос о шпионаже в своей еженедельной радиопередаче, и Комиссия опасалась, что подозреваемые могут попытаться сбежать. Действительно, Карр уже сбежал в Соединенные Штаты. В меморандуме МИ-6 от 13 февраля Дуайер отметил, что «королевские комиссары внезапно решили сегодня предотвратить любой дальнейший ущерб от утечек информации от Дрю Пирсона, приняв меры до его следующей воскресной передачи».

Большинство предполагаемых шпионов проживали в Оттаве или Монреале. Однако Лунан находился в Лондоне в качестве спичрайтера Пола Мартина-старшего. 13 февраля Лунану отправили телеграмму с отзывом в Канаду под предлогом повышения по службе. Лунан должен был прибыть в аэропорт Дорваль в Монреале 15 февраля, поэтому именно этот день был выбран для задержания подозреваемых в шпионаже.

Задержания и допросы

Рано утром 15 февраля, через десять дней после создания Комиссии, КККП провела серию одновременных рейдов и задержала 11 подозреваемых в шпионаже. Изначально рейды были запланированы на 3 часа ночи, но вмешался Кинг и перенес рейды на 6:00 утра. шаг, который оказался бы удачным, если бы один из отрядов сначала совершил набег не на ту квартиру. Были использованы агенты КККП по борьбе с наркотиками, поскольку у разведывательного отдела КККП не было ресурсов для проведения рейдов самостоятельно. Несколько часов спустя Кинг провел пресс-конференцию в Оттаве и сделал свое первое публичное заявление по поводу дела Гузенко. Его заявление было кратким – всего 250 слов. – и он не упомянул Гузенко или Советский Союз; скорее, он сказал только, что секретная информация была раскрыта иностранному правительству, что несколько человек были задержаны и что была создана королевская комиссия. На следующий день, 16 февраля, были задержаны еще двое подозреваемых, в результате чего общее число задержанных достигло 13.

Несмотря на двусмысленность Кинга, пресса быстро пришла к выводу, что иностранной державой был Советский Союз. Подробности этой истории попали на первые полосы газет по всему Западу. Многие СМИ опубликовали истории, которые были либо спекулятивными, либо сильно преувеличенными. Газета Globe and Mail в своем заголовке заявила, что «тайна атома» была передана Советам. В следующем выступлении Пирсона от 17 февраля он заявил, что неназванный советский шпион предоставил канадским властям имена по меньшей мере 1700 агентов, действующих в Канаде и США.

20 февраля министерство иностранных дел СССР опубликовало официальное заявление, в котором открыто признало, что оно «знало, что некоторая информация, касающаяся радиолокации и других вопросов, была незаконно получена сотрудником советского посольства в Оттаве», отметив, что Заботин и его сотрудники были отозваны. Однако Советы отрицали причастность посла или других сотрудников посольства и настаивали на том, что полученная информация о западных научных достижениях была «несущественной», учитывая быстрый технологический прогресс Советского Союза.

13 задержанных были помещены в казармы Рокклифф, учебный центр КККП в Оттаве. Отрезанные от семьи и лишенные доступа к адвокату, они были изолированы друг от друга в отдельных камерах и находились под постоянным наблюдением. Окна были заколочены, а свет в учреждении горел 24 часа в сутки. КККП настаивала на том, что эта практика является необходимым компонентом наблюдения за самоубийствами . Опасаясь, что подозреваемые могут попытаться сбежать, КККП держала казармы «залитыми ярким светом прожекторов», а охранникам, которые были вынуждены дать клятву хранить тайну, были выданы боевые патроны.

Допрос подозреваемых проходил в два этапа. Сначала следователи КККП – Хэвисон и Энтони – допросят подозреваемых. Они использовали различные методы для получения признаний и информации о других подозреваемых. Задержанным сказали, что им может грозить казнь за совершенные преступления и что другие подозреваемые пытались покончить жизнь самоубийством. Задержанные евреи подвергались оскорблениям на расовой почве. Задержанным не сообщили, что их показания впоследствии могут быть использованы против них или что в соответствии с Законом Канады о доказательствах их нельзя принудить к даче показаний против самих себя. Собранная ими информация затем была передана в Комиссию.

Не имея надлежащей юридической консультации и веря в то, что им может грозить казнь, некоторые задержанные быстро поддались сильному давлению. Лунан, Мазералл и Войкин сразу же признались. Одна из задержанных, Кэтлин Уиллшер, секретарь Верховной комиссии Великобритании , которую ошибочно обвинили в передаче конфиденциальных сообщений, к которым у нее не было бы доступа, отрицала шпионаж в пользу Советов, но призналась, что устно передавала информацию в КПК, что было расценено как достаточно, чтобы оправдать обвинения. Другие, однако, были более дерзкими. Шугар, например, отказался сотрудничать со следствием, потребовав встречи с адвокатом и его женой. Когда ему отказали, он объявил четырехдневную голодовку. Тем временем его жена, которая вернулась домой и обнаружила, что ее муж пропал, а их дом разграблен, вёл активную кампанию в прессе за его освобождение.

Затем подозреваемых доставили в здание Министерства юстиции, где их тайно заслушали в Комиссии. Они сидели за столом лицом к стенографистке, адвокату, Келлоку и Ташеро. Опять же, задержанным не сообщили об их правах в соответствии с Законом Канады о доказательствах ; скорее, им сказали, что они обязаны отвечать на вопросы. Подозреваемым, отрицавшим свою вину, напомнили о заявлениях, которые они сделали КККП, заявлениях, которые в некоторых случаях были получены после нескольких недель изоляции без доступа к адвокату.

По мере того как судебное разбирательство затягивалось, Кинг становился все более нетерпеливым и подвергался растущей критике по поводу секретности вокруг Комиссии и очевидного приостановления гражданских свобод. Поначалу СМИ сосредоточились на предположениях о личностях задержанных. Однако без какой-либо точной информации для публикации повествование быстро начало переходить от интриги к критике обращения с задержанными. Многие газеты начали публиковать письма жен некоторых задержанных с просьбой предоставить информацию об их мужьях. 25 февраля Комиссия сообщила Кингу, что им потребуется еще две-три недели, прежде чем отчет будет опубликован. Кинг, как сообщается, сказал Робертсону: «Люди не потерпят, чтобы личная свобода была ограничена или людей задерживали, им отказывали в адвокате и справедливом суде до того, как их поместили в тюрьму... Весь процесс слишком похож на саму Россию». Первоначально Комиссия намеревалась держать всех подозреваемых под стражей до завершения слушаний, но под давлением необходимости добиться результатов начала освобождать задержанных волнами.

Аресты

Комиссия публично опубликовала промежуточный отчет 4 марта 1946 года, и общественность впервые узнала о бегстве Гузенко. В отчете также упоминаются четверо задержанных – Лунан, Мазералл, Уилшер и Войкин – но читается так, как будто четверо подозреваемых уже были осуждены, утверждая, что «выслушанные на данный момент доказательства... устанавливают, что четыре человека, а именно г-жа Эмма Войкин, капитан Гордон Лунан, Эдвард Уилфред Мазералл и мисс Кэтлин Мэри Уилшер... передали прямо или косвенно секретную и конфиденциальную информацию представителям СССР». В отчете также утверждается (ошибочно), что задержанным был предложен адвокат, но они отказались.

В тот же день все четверо были освобождены из Рокклиффа, а затем арестованы и преданы суду в Оттаве. Хотя слово «измена» часто использовалось в средствах массовой информации, Корона решила, что не может выдвигать обвинения в государственной измене, поскольку подозреваемые якобы поделились своей информацией с Советским Союзом, который в то время был союзником Канады. Скорее, прокуратура предпочла предъявить подозреваемым обвинения в соответствии с Законом о государственной тайне , редко используемым законом 1939 года, который был сформулирован настолько широко, что его можно было истолковать как означающее, что любой контакт с «агентом иностранной державы» является преступлением. Более того, закон фактически переложил бремя доказывания на ответчика, заявив, что лицо «если оно не докажет обратное, считается находившимся в контакте с агентом иностранной державы» по такой простой причине, как наличие агента номер телефона, записанный в их адресной книге. Каждому из четырех подозреваемых было предъявлено по два обвинения в нарушении Закона о государственной тайне .

Отчет широко освещался в газетах по всей стране, причем многие газеты предлагали сенсационные заголовки, например, предполагающие, что Советы планировали третью мировую войну. Однако, хотя промежуточный отчет включал список целей, которые Москва поставила перед ГРУ, он не содержал никаких сведений о том, какую информацию на самом деле получило ГРУ или была ли скомпрометирована безопасность Канады. Некоторые газеты более скептически отнеслись к серьезности угрозы, при этом The New York Times отметила, что «большая часть запрошенной информации... могла быть получена любым военным атташе по запросу» и что «в сообщить, что какая-либо эта секретная информация была получена или передана».

После освобождения первых четырех задержанных Комиссия начала ослаблять некоторые меры безопасности. Семьям остальных девяти задержанных разрешили свидания, но их заставили дать клятву хранить тайну и запретили передавать информацию своим адвокатам.

Также 4 марта в Лондоне арестовали Нанн Мэй. Арест был приурочен к публикации промежуточного отчета Комиссии, поскольку британские власти не хотели осложнять ситуацию в Канаде до того, как отчет будет опубликован. Фактически, в конце февраля Нанн Мэй дважды допрашивалась МИ-5 и уже призналась в раскрытии атомных секретов Советам. Британцы также потребовали, чтобы с Уилшер, обвиняемой в утечке документов из британской Верховной комиссии в Оттаве, обращались отдельно от других задержанных и чтобы ее имя не упоминалось в промежуточном отчете из-за опасений, что появление двух явных упущений в Британская безопасность повредит их авторитету. Однако канадское правительство, опасающееся критики за нарушение гражданских свобод, хотело дать понять общественности, что Советский Союз шпионил не только за Канадой, но и за ее союзниками.

Примерно в 23:00 14 марта Роуз был арестован в своей квартире в Оттаве во время телефонного интервью с репортером Toronto Daily Star . Комиссия, опасаясь вызвать общественную реакцию из-за задержания выборного должностного лица без предъявления обвинений, не хотела преследовать Роуз. Однако во время допроса несколько задержанных предъявили ему обвинения, предоставив КККП доказательства, необходимые для предъявления обвинений. Рано утром следующего дня ему было предъявлено обвинение, и был установлен залог в размере 10 000 канадских долларов, поскольку прокурор отметил, что автомобиль с номерным знаком штата Мичиган был замечен возле дома Роуз, и это наблюдение он представил как доказательство того, что Роуз намеревался бежать в Соединенные Штаты. .

На следующий день, 15 марта, Комиссия опубликовала второй промежуточный отчет, на этот раз указав Бойера, Герсона, Найтингейла и Шугара. Как и предыдущие четверо задержанных, они затем были освобождены из Рокклиффа и немедленно арестованы и обвинены в нарушении Закона о государственной тайне . Опять же, в отчете не содержится никаких указаний на то, что подозреваемые могли быть невиновны. хотя позже Найтингейл и Шугар были оправданы. Однако этот отчет был в значительной степени омрачен в средствах массовой информации арестом Роуза.

Два промежуточных отчета мало что сделали для смягчения критики, с которой столкнулся Кинг. Когда парламент вновь открылся, он столкнулся с критикой со стороны оппозиции за то, как он вел дело и использовал полномочия военного времени. Джон Дифенбейкер возглавил обвинение, утверждая, что приказы короля в совете фактически отменили Великую хартию вольностей , добавив: «Когда в истории Британской империи кому-либо когда-либо было отказано в совете, кроме как в соответствии с приказом в совете, принятым это правительство?" Однако общественность оказалась более благосклонной; Майский опрос Gallup показал, что 91 процент канадцев слышали о деле Гузенко, а среди тех, кто слышал, 61 процент одобрил подход федерального правительства к этому вопросу.

Ограничения в отношении остальных пяти задержанных были постепенно ослаблены, и их адвокатам в конечном итоге был разрешен доступ при условии принесения клятвы о сохранении тайны в отношении заседаний Комиссии. 29 марта, через 42 дня после начала задержаний, Комиссия опубликовала третий промежуточный отчет, в котором указаны пятеро оставшихся задержанных: Эрик Адамс, Скотт Беннинг, Гальперин, Фред Поланд и Смит. И снова пятеро подозреваемых были освобождены из-под стражи, а затем немедленно арестованы и обвинены в нарушении Закона о государственной тайне . Однако, несмотря на шесть недель одиночного заключения, пятеро мужчин отказались признаться и отказались сотрудничать с Комиссией. Их упрямство в конечном итоге окупилось, поскольку Адамс, Беннинг, Гальперин и Поланд в конечном итоге были оправданы; из пяти человек, указанных в отчете, только Смит был осужден.

1 апреля Кинг объявил Палате общин об отмене закона PC 6444. После отмены приказа полномочия федерального правительства по приостановлению гражданских свобод во время войны были прекращены. В своем дневнике Кинг писал:

Отмена этого постановления Совета является огромным облегчением. Я чувствую, что члены комиссии больше думали о себе, о своей хорошей работе и об отчете, который они делают, чем о положении, в котором они поставили правительство и нашу партию. всегда будут обвинять в Нас и Либеральную партию том, что мы санкционировали все, что так много значило в плане лишения свободы ряда людей.

Комиссия опубликовала свой окончательный отчет на 733 страницах 27 июня. В отчете указаны еще несколько подозреваемых агентов, в том числе шестеро, которым в конечном итоге будут предъявлены обвинения: Карр, Агата Чепмен , Генри Харрис, Фреда Линтон, Уильям Паппин и Джон Соболофф.

Испытания

Фред Роуз

Фред Роуз на предварительном слушании в марте 1946 года.

Арест Роуз широко освещался в канадских и американских СМИ. Роуз был первым выборным должностным лицом на Западе, которому были предъявлены обвинения в шпионаже. Его арест также, казалось, укрепил представление о том, что КПК является прикрытием для советских спецслужб.

Предварительное слушание по делу Роуза началось 22 марта в Монреале, ознаменовав первое публичное выступление Гузенко в качестве свидетеля. Чтобы защитить личность Гузенко, в зал суда не пускали фотографов и художников-зарисовщиков. Суд над Роузом начался 17 мая и длился три недели. Бойер дал показания, которые оказались фатальными для защиты Роуз. У обвинения не было ни признания Роуза, ни доказательств из вторых рук от Гузенко, поскольку эти двое никогда не встречались. Вместо этого у обвинения были только доказательства, основанные на слухах, в документах, которые были бы допустимы только в том случае, если бы обвинение могло установить четкую связь между Роузом и ГРУ. Бойер предоставит эту ссылку; он показал, что предоставил Роузу информацию о гексогене, отметив, что Роуз, похоже, «стремился сделать все возможное, чтобы Советский Союз официально получил этот процесс из Канады».

Роуз была признана виновной 16 июня и приговорена к шести годам тюремного заключения. Жюри совещалось всего 30 минут. Позже Роуз потерял и свое место в Палате общин, и канадское гражданство. Во время суда для дачи показаний были также вызваны Адамс, Герсон, Лунан, Найтингейл и Войкин; однако все пятеро отказались. Адамс, Герсон, Лунан и Найтингейл были приговорены к трем месяцам заключения за неуважение к суду , а Войкин был приговорен к шести месяцам заключения.

Алан Нанн Мэй

Нанн Мэй признал себя виновным и 1 мая был приговорен к 10 годам каторжных работ. Несколько дней спустя Уилшер признал себя виновным и был приговорен к трем годам тюремного заключения. Когда Нанн Мэй и Уилшер оказались в тюрьме, участие Великобритании в деле Гузенко фактически прекратилось.

Оригинал 13

Раймонд Бойер (крайний справа, с перчатками в руке) выходит из здания суда в марте 1946 года.

Эмма Войкин (в центре) после явки в суд в марте 1946 года.

Из 13 заключенных в бараках 11 предстанут перед судом (Уилшер и Войкин признали себя виновными). Мазералл был первым. Суд над ним, состоявшийся в мае, вынес решение, которое послужит прецедентом для других обвиняемых в шпионаже. Председательствующий судья Джеймс Чалмерс Макруер разрешил использовать стенограммы заседаний Комиссии в качестве доказательства против Мазералла. Он заявил, что незнание закона не является защитой, и заявил, что обвиняемый мог избежать самообвинения, потребовав защиты в соответствии с Законом Канады о доказательствах . Мазералл был осужден 22 мая.

Мазералла приговорили к четырем годам тюремного заключения — приговор, который даже прокурор счел чрезмерным. Судя по всему, это предложение наводило на мысль, что Макруер не учел довольно безобидный характер информации, которую Мазералл передал Советам. Скорее, предполагалось, что наказание Мазералла было направлено на то, чтобы сдержать других потенциальных шпионов на государственной службе, а не отразить причиненный им вред. Позже апелляция Мазералла была отклонена.

Испытания продолжались до 1946 года и до весны 1947 года. Из первоначальных 13 задержанных в конечном итоге были осуждены семеро: Бойер, Герсон, Лунан, Мазералл, Смит, Уилшер и Войкин. Беннинг также был признан виновным, но его приговор был отменен апелляционным судом в апреле 1947 года. Лунан, которого считали ключевой фигурой в деле Гузенко. и в средствах массовой информации его часто называют «главой шпионской ячейки» и «главным шпионом», учитывая его роль в управлении другими агентами, был осужден в ноябре 1946 года и приговорен к пяти годам лишения свободы.

Фальшивый паспорт

Еще троим мужчинам, указанным в отчете комиссии, – Харрису, Паппину и Соболову – было предъявлено обвинение в помощи Витчаку в получении фальшивого паспорта. Витчак, настоящая личность которого неизвестна, жил в Соединенных Штатах по паспорту канадского гражданина польского происхождения по имени Игнаций Витчак. Настоящий Витчак участвовал в Гражданской войне в Испании в составе интернациональных бригад , воинских частей, спонсируемых Коммунистическим Интернационалом , который забрал его паспорт и передал его ГРУ. ГРУ, ошибочно полагая, что Витчак погиб в бою в 1937 году, присвоило себе его личность. Однако настоящий Витчак выжил и жил в Канаде. В 1945 году срок действия паспорта Витчака истек, и ГРУ опасалось, что продление его паспорта может вызвать подозрения. Вместо этого ГРУ поручило Карру подкупить канадского чиновника, чтобы тот предоставил ему замену.

Паппин был клерком паспортного стола Министерства иностранных дел, которого обвинили в фальсификации файлов 1937 года, связанных с паспортом Витчака. Однако единственный свидетель по его делу отказался от своих показаний, и Паппин в конечном итоге был оправдан, при этом судья отметил, что любой в паспортном столе мог получить доступ к файлам Витчака. Харриса обвинили в посредничестве между ГРУ и Карром; он был приговорен к пяти годам тюремного заключения, хотя позже его приговор был отменен. Соболов, по-видимому, не подозревая, что он помогает ГРУ, в качестве «одолжения» Карру подписал заявление Витчака в качестве гаранта, ложно заявив, что знает его. Он был признан виновным и оштрафован на 500 канадских долларов по делу, которое обвинение назвало «величайшей глупостью».

Сэм Карр

В январе 1946 года Карр отправился на Кубу на конференцию Коммунистической партии и возвращался через Нью-Йорк, когда ему сообщили (вероятно, на основании информации, предоставленной Филби), что ему скоро грозит арест. Вместо этого он остался в Нью-Йорке, живя под псевдонимом Джек Льюис. Он скрывался от властей более трех лет, но был наконец арестован 27 июля 1949 года. Хотя в отчете комиссии утверждалось, что Карр играл ведущую роль в вербовке ГРУ, ему было предъявлено обвинение только в заговоре с целью совершения подлога в связи с получением фальшивого паспорта для Витчака. Он был признан виновным и приговорен к шести годам лишения свободы.

Агата Чепмен

Чепмен был экономистом Статистического бюро Доминиона. которая часто проводила учебные группы в своем доме в Оттаве и имела связи со многими обвиняемыми. Хотя Чепмен ни разу не упоминалась ни в одном из документов Гузенко, Уилшер на допросе заявила, что она была агентом ГРУ, и ее арестовали. В итоговом отчете Комиссии она упоминалась как «лидер ячейки». и ее отстранили от работы. Стремясь очистить свое имя, она написала Сен-Лорану с просьбой провести официальный суд. Он согласился, и в сентябре 1946 года ей было предъявлено обвинение. Она была оправдана 27 ноября после двухдневного суда.

Фред Линтон

Линтон работал секретарем комиссара Национального совета по кинематографии Канады (NFB) Джона Грирсона с мая по ноябрь 1944 года. и, возможно, была любовницей Роуз. Она упоминается в двух документах, предоставленных Гузенко. Гузенко также показала, что передала Заботину "некоторые материалы". Хотя не было никаких доказательств того, что она передала какую-либо секретную информацию, в мае 1946 года ее вызвали в суд, но найти ее не удалось. Три года спустя она сдалась полиции в Монреале. Ее адвокату Джозефу Коэну удалось добиться снятия обвинений.

Другие известные подозреваемые

В документах Гузенко также упоминается агент Госдепартамента США , которым, по предположению ФБР, был Алджер Хисс . хотя у них не было доказательств для предъявления обвинений. Однако в 1948 году Уиттакер Чемберс , бывший член Коммунистической партии США , представил микрофильм с документами Госдепартамента, которые, как он утверждал, были предоставлены Хиссом в 1938 году. Хисса нельзя было обвинить в шпионаже, поскольку срок давности истек, но Ранее он дал показания Комитету Палаты представителей по антиамериканской деятельности (HUAC), что никогда не встречался с Чемберсом и был обвинен в даче ложных показаний . Его судили дважды (первый процесс закончился вынесением решения присяжными ) и признали виновным в январе 1950 года.

Еще одним человеком, которого идентифицировал Гузенко, был Артур Стейнберг, профессор генетики Антиохийского колледжа . У него был опыт работы в области статистики, и он помогал Бойеру в некоторых исследованиях гексогена. Как и многие обвиняемые, Штейнберг имел коммунистические взгляды и вступил в Лигу коммунистической дружбы. Гузенко утверждал, что Линтон связал Стейнберга с советским агентом и он был упомянут в заключительном отчете Комиссии. Хотя прямых доказательств того, что Стейнберг шпионил в пользу ГРУ, никогда не было, ему почти десять лет предстояло расследование со стороны ФБР, HUAC, а затем и Подкомитета внутренней безопасности Сената . Хотя ему так и не было предъявлено обвинение в совершении преступления, его карьера закончилась.

В деле Гузенко также был замешан Герберт Норман , сотрудник Министерства иностранных дел, который впервые привлек внимание американских властей в 1942 году, когда он попытался вернуть вещи Сигэто Цуру , японского экономиста, который был отозван в Японию и покинул большую часть его работы в Кембридже . Его имя вновь всплыло в 1950 году, когда комитет Тайдингса начал расследование в отношении сотрудников Госдепартамента , связанных с Дальним Востоком . КККП подготовила отчет для ФБР от 17 октября, в котором изложены несколько разрозненных фрагментов в основном косвенных улик против Нормана. Во-первых, во время учебы в университете Норман проявил академический интерес к марксизму и на короткое время присоединился к Американской лиге против войны и фашизма . В 1936 году он встретил Пэта Уолша, офицера КККП под прикрытием. который четыре года спустя подал отчет, в котором утверждалось, что «профессор» Герберт Норман из Университета Макмастера был членом CPC (Норман никогда не был членом факультета Макмастера). Во-вторых, имя Нормана появилось в адресных книгах двух подозреваемых коммунистов: Гальперина и Фрэнка Парка. Наконец, в показаниях Гузенко от 1946 года дважды упоминался человек по имени Норман; однако Гузенко имел в виду другого человека, Нормана Фрида, который, возможно, работал на НКВД в 1944 году. Лестер Пирсон, тогдашний государственный секретарь по иностранным делам (а позже премьер-министр), горячо защищал Нормана, и 7 декабря 1950 года, после многомесячного собственного расследования, КККП направила ФБР меморандум, оправдывающий Нормана, в котором заключался он не представлял угрозы безопасности. Однако ФБР продолжало расследование Нормана вплоть до 1952 года.

Грирсон также был замешан в этом деле. В одном из документов Гузенко – блокноте с записью Мотинова – была запись: «Научный совет – отчет о реорганизации и работе. Фреда профессору через Грирсона». Гузенко показал, что ГРУ считало, что полезность Линтона в NFB тратится впустую, и вместо этого хотело, чтобы Грирсон использовал свое влияние, чтобы Линтон перешел в NRC вместе с Бойером. Однако не было никаких доказательств того, что Грирсон когда-либо предлагал такой перевод, а Линтон никогда не работал в NRC. Тем не менее ФБР считало Грирсона, пионера документального кино, сочувствовал коммунистам и вел на него дело с 1942 года. Грирсона, который покинул НФБ в 1945 году, чтобы основать собственную кинокомпанию в Нью-Йорке, дважды вызывали обратно в Канаду для дачи показаний перед Комиссией, где его подробно допрашивали о политических взглядах других сотрудников НФБ. Грирсону так и не было предъявлено обвинение в совершении преступления, но внимание общественности усилило восприятие НФБ как рассадника коммунистической деятельности. и несколько сотрудников были вынуждены уволиться.

Последствия

За исключением Карра, который был задержан только в 1949 году, суд над Гузенко завершился к концу марта 1947 года. Всего был арестован 21 человек, вынесено 11 обвинительных приговоров.

Неясно, разглашал ли кто-либо из подозреваемых, причастных к делу Гузенко, какую-либо ценную информацию. В интервью 1960-х годов Дуайер отметил, что единственным значительным шпионом, раскрытым Гузенко, была Нанн Мэй. «Остальное», добавил он, «было дерьмом». Даже в случае с Нанном Мэем его знания об атомной бомбе были бы ограничены, поскольку у него не было доступа в Лос-Аламосскую лабораторию . Возможно, поэтому в отчете Комиссии сильно подчеркивалась информация о гексогене, которую Бойер предоставил Роуз. Однако нет никаких доказательств того, что он предоставил Роузу информацию о реальном процессе изготовления взрывчатки. Советским ученым также была предоставлена ​​возможность посетить пилотный канадский завод по производству гексогена в Шавиниган-Фолс в 1944 году. Более того, Советы получили бы гораздо более подробную и актуальную информацию о взрывчатом веществе, когда Красная Армия захватила немецкие предприятия по производству гексогена в 1944 году.

Тем не менее, тех, кто оказался втянутым в это дело, преследовала полученная ими огласка. Многие из обвиняемых – даже те, кто был оправдан или никогда не обвинялся – обнаружили, что их карьера разрушена. Адамс, Чепмен, Поланд и Шугар потеряли работу на государственной службе. а Чепмен и Шугар почувствовали себя вынужденными покинуть страну. Линтон всю оставшуюся жизнь прожила под вымышленным именем. Гальперин сохранил свою должность в Королевском университете только после многолетней борьбы с попечительским советом. В июне 1947 года Комиссия опубликовала дополнение к своему отчету, в котором уточнялось, что девять подозреваемых были оправданы; однако в новой редакции говорится, что подозреваемые были оправданы только на основании юридических формальностей. Норман покончил жизнь самоубийством в 1957 году. а Чепмен покончил жизнь самоубийством в 1963 году.

Советское возмездие

Заботин вместе с большей частью сотрудников ГРУ посольства был отозван в Советский Союз в декабре 1945 года. Заботин избежал казни, но был отправлен в трудовой лагерь в Сибири вместе с женой и сыном. Семья была освобождена через некоторое время после смерти Сталина в 1953 году. Заботин, здоровье которого было подорвано жестокими условиями советского ГУЛАГа, умер через несколько лет после этого. Отозван и Мильштейн, которого тоже скомпрометировал Гузенко. Однако он уклонился от наказания, вероятно, потому, что пытался предупредить сотрудников ГРУ о рисках, исходящих от Гузенко. Точно так же не были дисциплинированы и подчиненные Заботина. Фактически Мотинов позже был назначен военным атташе советского посольства в Вашингтоне.

Павлову также удалось избежать ареста. В мае 1946 года Павлова ненадолго повысили со второго секретаря до первого секретаря, вероятно, в рамках советской уловки, призванной поддержать утверждение о том, что он и его подчиненные были дипломатами, а не шпионами. Однако в итоговом отчете комиссии за июнь подробно описывалось, как Павлов возглавил НКВД в посольстве и был вынужден вернуться в Советский Союз. По возвращении ему, его жене Клавдии и их ребенку, родившемуся в Канаде, было отказано в жилье, и они были вынуждены делить квартиру площадью 12 квадратных метров с сестрой и зятем Клавдии. Павлова также разжаловали с майора до капитана. Тем не менее, его карьера в конце концов восстановилась, и в 1961 году он был назначен заместителем начальника внешней разведки КГБ.

Несмотря на его убежденность в обратном, нет никаких признаков того, что Советы намеревались убить Гузенко после его бегства. Согласно воспоминаниям Мильштейна, Сталин прямо запретил ГРУ преследовать Гузенко, так как не хотел портить отношения с Западом. Тем не менее Гузенко и Анну судили заочно и приговорили к смертной казни.

Однако семье Гузенко грозило возмездие со стороны НКВД. Его мать умерла на допросе в Лубянской тюрьме . Судьба его сестры неясна, но советские записи показывают, что она была замужем и жила в Челябинске в конце 1950-х годов. Родители Анны, а также ее сестра Алия провели в тюрьме по пять лет каждый. Дочь Алии Татьяна выросла в детском доме. В своей книге 1948 года Гузенко обосновал свое решение дезертировать, несмотря на уверенность в репрессиях против его семьи, говоря: «Мое решение было суровым, но, поверьте мне, это был единственный способ разорвать порочный «круг заложников», используемый Советы удерживать и затыкать намордники лицам, отправленным в иностранные посольства».

Влияние на советско-канадские отношения

Отношения между Канадой и Советским Союзом значительно охладились после дела Гузенко. Зарубин уехал из Канады в отпуск в декабре 1945 года и так и не вернулся. В июле 1946 года посол Канады в Советском Союзе Л. Дана Уилгресс был переведен в Женеву и официально отозван в 1947 году. Каждый посол был заменен поверенным в делах , и ни одна из сторон не назначала другого посла до 1953 года.

Однако неясно, в какой степени ухудшение канадско-советских отношений можно объяснить делом Гузенко. Отношения между Советским Союзом и союзниками уже быстро ухудшались после Ялтинской конференции в феврале 1945 года, когда стало ясно, что Сталин полон решимости распространить влияние коммунизма на всю Восточную Европу. а дело Гузенко было лишь шагом в долгосрочной тенденции. Скорее всего, самым глубоким изменением, вызванным делом Гузенко, было его влияние на общественное мнение. Какая бы симпатия ни вызывала Советский Союз во время войны, она быстро угасла, когда канадцы поняли, что их бывший союзник шпионил за ними. Опрос, проведенный в 1946 году Канадским институтом общественного мнения, показал, что 58 процентов канадцев считают, что одна страна намерена править миром, и среди тех, кто разделял эту точку зрения, почти все считали, что этой страной является Советский Союз.

Гузенко

Гузенко с наволочкой на голове, 1954 год.

Мемориальная доска, установленная правительством Канады в Дандональд-парке , напротив многоквартирного дома, где Гузенко жил до своего бегства в 1945 году.

После этого дела Гузенко и его семья получили канадское гражданство и ежемесячную государственную пенсию. Им также присвоили новые личности как чешских иммигрантов, став Стэнли и Анной Крысац. Семья Гузенко не знала, что «крысац» на чешском языке примерно переводится как «крыса» или «крот». Имя, вероятно, было предложено Леопольдом, чехом, которого Гузенко обвинил в шпионаже. В течение многих лет после их побега семья меняла адреса каждые несколько месяцев. В конце концов они поселились в Миссиссоге и воспитали восемь детей.

После своего бегства Гузенко оставался в центре внимания. Он написал две книги: «Это был мой выбор », рассказ о своем бегстве, опубликованный в 1948 году, и роман « Падение Титана» , получивший премию генерал-губернатора в 1954 году. В 1958 году Гузенко появился в качестве загадочного гостя на программе Front Page Challenge канала CBC ; чтобы скрыть свою личность, он носил на голове капюшон, а звукоинженеры замаскировали его голос. Гузенко продолжил свое мнение о Советском Союзе; он дал комментарий по делу Мансингера 1966 года , а также по заявлениям 1981 года о том, что Холлис был советским агентом.

Тем не менее, Гузенко прожил остаток своей жизни, опасаясь, что Советы попытаются его убить. Он отказался назначать встречи, опасаясь, что КГБ перехватит его маршрут. Всякий раз, когда они с Анной путешествовали на машине, он настаивал на объезде. В конце концов он пришел к убеждению, что КККП, которая обеспечивала ему защиту еще в начале 1960-х годов, была внедрена КГБ. По словам близкого к Гузенко журналиста: «Я бы предположил, поскольку я знаю очень много психиатров, они могли бы провести с ним 10 минут и решить, что он параноик. Он меня так поразил... У меня было ощущение, что он сумасшедший, но на то были веские причины».

Гузенко также широко известен своей защитой своего имиджа и на протяжении многих лет подавал множество исков о клевете , которые часто оказывались успешными, поскольку канадские законы о клевете, как правило, благоприятствовали истцам. Он попытался подать в суд на Newsweek после статьи 1964 года, в которой он был назван «перебежчиком», а в 1969 году он получил от Maclean's 7500 канадских долларов во внесудебном порядке по урегулированию спора по статье 1964 года, в которой утверждалось, что он преувеличивал угрозу советской власти. возмездие против него ради личной выгоды. В 1974 году он безуспешно пытался подать в суд на « Торонто Стар» на 1,3 миллиона канадских долларов, утверждая, что его оклеветали в авторской статье. Гузенко также подал иски против примерно дюжины авторов, в том числе Джун Коллвуд и Джона Саватски . Однако иски против Колвуда и Саватского были прекращены после смерти Гузенко.

Гузенко умер 25 июня 1982 года, ровно через 39 лет после прибытия в Канаду. и он был похоронен в безымянной могиле в неизвестном месте. на кладбище Спрингкрик недалеко от Миссиссоги. Министр, проводивший похороны Гузенко, назвал его только Джорджем Брауном - псевдонимом, который Гузенко иногда использовал. Анна умерла в 2001 году и была похоронена рядом с ним. Канады В 2002 году министр наследия назвала Шейла Коппс дело Гузенко событием национального исторического значения. 5 сентября 2002 года, в 57-ю годовщину побега Гузенко, надгробие наконец было установлено. На надгробии были использованы настоящие имена Гузенко, а не личности, которые они приняли после бегства Гузенко. В 2003 и 2004 годах город Оттава и федеральное правительство, соответственно, установили мемориальные доски в Дандональд-парке, том самом парке, где офицеры КККП охраняли квартиру Гузенко более полувека назад, в память об этом происшествии.

Подразумеваемое

Влияние Комиссии Келлока-Ташеро было далеко идущим, во-первых, потому, что люди, причастные к документам Гузенко, были тайно арестованы и им было отказано в юридической помощи в соответствии с чрезвычайными правилами военного времени, а для их защиты был собран «Чрезвычайный комитет по гражданским правам». Исполнительными членами были CB Macpherson , Leopold Infeld и AY Jackson . В их рекламе в « Торонто Дейли Стар» говорилось, что Комиссия поставила под угрозу «основные права канадцев» и «насиловала права свободных людей». Они сравнили комиссию Келлока-Ташеро с судом над подполковником. Джон Лилберн во время гражданской войны в Англии 1649 года заявил: «Методы Комиссии не новы. Они использовались против англичан в 1649 году и против канадцев в 1946 году».

Тем не менее, канадское правительство, несмотря на свой жесткий подход к разоблачениям Гузенко, избегало более крайних антикоммунистических мер, которые характеризовали бы маккартизм в Соединенных Штатах. После этого дела правительство Канады ужесточило процедуры проверки государственных служащих и иммигрантов и реформировало свои законы против государственной измены и подстрекательства к мятежу, но оно не приняло такой закон, как Закон Тафта-Хартли , который ограничивал американские профсоюзы и вынуждал профсоюзных лидеров клянутся, что они не коммунисты. Разницу в подходах можно во многом объяснить разной политической ситуацией. Либеральная партия Канады одержала непрерывную цепочку побед на выборах с 1935 по 1957 год и поэтому могла проявлять сдержанность на фоне растущих коммунистических опасений. Однако поддержка Демократической партии не была столь прочно укоренившейся, и поэтому политики были более восприимчивы к давлению со стороны антикоммунистических групп.

Какими бы ни были последствия для гражданских и юридических прав, дело Гузенко стало первым значительным международным инцидентом холодной войны. и положило начало « красной панике» . Разоблачение Нанна Мэй повлекло за собой усиление расследования, в результате которого были обнаружены такие шпионы, как Клаус Фукс , а также Юлиус и Этель Розенберги . В « Литературном обозрении Канады » Маргарет Этвуд назвала отчет Комиссии Келлока-Ташеро одной из 100 самых важных книг Канады.

Показания Гузенко, занимающие 6000 страниц, не были обнародованы до 1981 года.

Список арестов

Всего в результате разоблачений Гузенко был арестован 21 подозреваемый в шпионаже. Из 20 арестованных канадцев десять были осуждены и получили наказание от штрафа в размере 500 канадских долларов до шести лет тюремного заключения. Британский ученый-ядерщик Алан Нанн Мэй был арестован в Англии в марте 1946 года и признал себя виновным.

Осужденный

• Раймонд Бойер: доцент кафедры химии Университета Макгилла, Бойер передал информацию о канадских работах над химическими взрывчатыми веществами, а именно с гексогеном. Его приговорили к двум годам лишения свободы.
• Сэм Карр : Согласно документам, предоставленным Гузенко, Карр действовал как вербовщик ГРУ и помогал Витчаку получить фальшивый паспорт. Он бежал в Соединенные Штаты, где жил под псевдонимом «Джек Льюис». Он был арестован в Нью-Йорке в январе 1949 года и экстрадирован в Канаду, где ему было предъявлено обвинение в заговоре с целью получения фальшивого паспорта. Он был признан виновным и приговорен к шести годам лишения свободы.
• Гарольд Герсон: Герсон был инженером-геологом в Департаменте боеприпасов и снабжения, королевской корпорации, производившей взрывчатые вещества. Он передал информацию об испытаниях снарядов. Первоначально он был приговорен к пяти годам тюремного заключения; однако его приговор был отменен в апелляционном порядке. Он был признан виновным на новом судебном процессе и приговорен к четырем годам лишения свободы. Его также приговорили к трем месяцам заключения за неуважение к суду, когда он отказался давать показания на суде над Роузом.
• Гордон Лунан : Лунан был редактором Информационного совета военного времени. Он действовал как агент по вербовке и пытался завербовать других информаторов, выпрашивая любую информацию, которую мог, и докладывал Рогову. Он был признан виновным и приговорен к пяти годам лишения свободы. Ему также дали два дополнительных приговора на общую сумму 15 месяцев за неуважение к суду, когда он отказался давать показания против Гальперина и Роуз.
• Алан Нанн Мэй : Британский физик, работавший с NRC в Монреале с 1943 года, Нанн Мэй передал информацию о своих исследованиях урана. В частности, он предоставил Советам небольшой образец обогащенного урана. Он был арестован в Великобритании, признал себя виновным и в мае 1946 года был приговорен к десяти годам каторжных работ.
• Эдвард Мазералл: Инженер-электрик из NRC, Мазералл опубликовал два исследовательских отчета по аэронавигации. Его судил присяжные и приговорили к четырем годам лишения свободы.
• Фред Роуз : Член парламента польского происхождения, Роуз был вербовщиком для Советов и выступал в качестве посредника для многих обвиняемых в шпионаже. Арестован 14 марта 1946 года. и обвинен в сговоре с целью предоставления секретной информации о гексогене. Он был осужден в июне 1946 года и приговорен к шести годам тюремного заключения. его исключили из Палаты общин. В 1947 году и его канадское гражданство было аннулировано в 1957 году.
• Филип Дернфорд Смит: Инженер-электрик из NRC, Смит передал материалы по радиолокационным системам, радиолампам и микроволнам. Смит был признан виновным и приговорен к пяти годам тюремного заключения.
• Джон Соболов: Соболов был врачом из Торонто, которого обвинили в ложном свидетельстве о знакомстве с Витчаком, чтобы помочь ему получить паспорт. Он был признан виновным и оштрафован на 500 канадских долларов.
• Кэтлин Уилшер: Уилшер был секретарем в офисе Верховного комиссара Великобритании Малкольма Макдональда . Единственным доказательством ее причастности к этому делу была серия просочившихся писем, которые Советы ошибочно приписали ей и к которым у нее не было бы доступа. Однако на допросе она призналась, что устно сообщала КПК общую информацию. Она признала себя виновной и была приговорена к трем годам лишения свободы.
• Эмма Войкин : Войкин, шифровальщик Министерства иностранных дел, передала несколько секретных дипломатических телеграмм контактному лицу в советском посольстве. Она признала себя виновной и была приговорена к двум с половиной годам лишения свободы плюс еще шесть месяцев за неуважение к суду за отказ давать показания на суде над Роузом.

Оправдан

• Эрик Адамс: Адамс был экономистом в Банке Канады . Гузенко опознал его как шпиона под кодовым именем «Эрнст», который в конце 1944 года передал информацию об отправке боеприпасов в Соединенное Королевство и которого Гузенко описал как еврейского служащего Банка Канады. работал в Канадском банке промышленного развития Однако Адамс не был евреем и в то время . Более того, Адамс не был связан ни с одним военным комитетом, ни в Канадском банке промышленного развития, ни в Банке Канады. Тем не менее он был арестован и предан суду присяжных. Оправдан 22 октября 1946 г. но его карьера была разрушена, и он оказался безработным. Его также приговорили к трем месяцам заключения за неуважение к суду, когда он отказался давать показания на суде над Роузом.
• Джеймс Скотланд «Скотт» Беннинг: Беннинг, сотрудник Департамента боеприпасов и снабжения, был обвинен в передаче разнообразной информации. Он был осужден 29 октября 1946 года и приговорен к пяти годам лишения свободы. Его приговор был отменен по апелляции в апреле 1947 года.
• Агата Чепмен : Экономист Статистического бюро Доминиона, Чепмен принадлежала к ряду групп по изучению социализма и имела связи со многими обвиняемыми. Она не упоминалась ни в одном из документов, предоставленных Гузенко, но Уилшер заявил, что она была контактом ГРУ, и ее арестовали. 27 ноября 1946 года она была оправдана. но она оказалась изгнанной со стороны государственной службы и покинула Канаду на несколько лет. Она покончила жизнь самоубийством в 1963 году.
• Израиль Гальперин : Гальперин был профессором математики в Королевском университете , который взял отпуск, чтобы служить в канадской артиллерии во время Второй мировой войны. Он упоминался в четырех отчетах, которые Лунан представил Рогову. Хотя Лунан никогда не ссылался на него как на источник какой-либо секретной информации, Гальперину, тем не менее, было предъявлено обвинение и он предстал перед судом. 24 марта 1947 года он был оправдан за отсутствием улик.
• Генри Харрис: Харрис был оптометристом из Торонто, которого обвинили в приобретении фальшивого паспорта для Витчака. Он был признан виновным 27 января 1947 года и приговорен к пяти годам заключения, но его приговор был отменен апелляционным судом 27 мая.
• Мэтт Найтингейл: Найтингейл работал телефонным специалистом в Королевских ВВС Канады (RCAF). Он признался, что встречался с Роговым, но нет никаких признаков того, что он передал какую-либо информацию. Его судили присяжные и оправдали 7 ноября 1946 года. Однако его приговорили к трем месяцам заключения за неуважение к суду, когда он отказался давать показания на суде над Роузом.
• Уильям Паппин: Паппин, служащий паспортного стола Министерства иностранных дел, был обвинен в фальсификации записей с целью помочь получить паспорт для Витчака. Ему было предъявлено обвинение в сговоре с целью получения фальшивого паспорта, но он был оправдан 18 октября 1946 года, когда единственная свидетельница призналась, что она «дала Комиссии ложные показания».
• Фредерик Поланд: Польша была командиром эскадрильи в RCAF до перехода в Управление военной информации в 1944 году. В одном из документов, предоставленных Гузенко - записной книжке, принадлежащей Заботину, - содержалась частично неразборчивая ссылка на «Голландию» или «Польшу». , офицер RCAF из Торонто, который передал ему карту учебных заведений в этом районе. Учитывая его коммунистические взгляды и тот факт, что он жил в одной квартире в Оттаве с Лунаном, следователи предположили, что этим человеком был Польша, хотя Польша жила в Оттаве с 1942 года, за год до того, как Заботин был назначен туда. Польша была оправдана 16 января 1947 года. но ему запретили работать на федеральное правительство.
• Дэвид Шугар : Шугар работал специалистом по радарам и специализировался на исследованиях по обнаружению подводных лодок в Королевском военно-морском флоте Канады. Нет никаких указаний на то, что Шугар действовал в качестве агента Советского Союза; скорее, он был указан как потенциальный новобранец в списке пожеланий ГРУ. Обвинения против него были сняты на предварительном слушании; однако позже они были восстановлены, и в декабре 1946 года его судили. 7 декабря он был оправдан, но потерял работу в федеральном правительстве. Оказавшись в черном списке, он переехал во Францию, а затем в Польшу. В 1957 году правительство Канады безуспешно пыталось лишить его канадского гражданства.

Обвинения сняты

• Фреда Линтон: Секретарь комиссара Национального совета по кинематографии Канады , Джона Грирсона Линтон упоминается в двух документах, предоставленных Гузенко. Гузенко также показала, что передала Заботину "некоторые материалы". Она сдалась полиции в Монреале в 1949 году. В конечном итоге обвинения были сняты, но всю оставшуюся жизнь она жила под вымышленным именем.

См. также

• Канада в холодной войне
• Список канадских королевских комиссий
• ГЛУБОКИЙ
• Советский шпионаж в США

Ссылки

Цитируемые работы

• Эйвери, Дональд (1998). Наука войны: канадские ученые и военные технологии союзников во время Второй мировой войны . Торонто, Онтарио: Издательство Университета Торонто . ISBN  978-0802059963 .
• Блэк, Дж.Л. (1998). Канада в советском зеркале: идеология и восприятие в советской внешней политике, 1917-1991 гг . Издательство Карлтонского университета . ISBN  978-0886293390 .
• Коллвуд, июнь (1984 г.). Эмма: Правдивая история невероятного канадского шпиона . Торонто, Онтарио: Stoddart Publishing . ISBN  077372026X .
• Комитет судебной власти (1957 год). Масштабы советской деятельности в США . Вашингтон, округ Колумбия: Типография правительства США. Архивировано из оригинала 11 апреля 2023 года . Проверено 21 марта 2023 г.
• Кросс, Л.Д. (2005). Шпионы среди нас: невероятная история Игоря Гузенко, шпиона времен холодной войны . Кенмор, Альберта: Издательство Altitude. ISBN  978-1554390281 .
• Катбертсон, Кен (2020). 1945: Год, который создал современную Канаду . Издания Патрика Крина. ISBN  978-1443459341 .
• Фишер, Бенджамин Б. (2006). «Дело Гузенко, начало холодной войны и американская контрразведка». В черном, Дж.Л.; Руднер, Мартин (ред.). Дело Гузенко: Канада и начало контрразведки холодной войны . Пенумбра Пресс. стр. 72–94. ISBN  978-1894131919 .
• Гузенко, Игорь (1948). Железный занавес: внутри шпионской сети Сталина . Э.П. Даттон .
• Гранатштейн, Дж. Л. (1981). Влиятельный человек: Норман А. Робертсон и канадское государственное управление 1929-68 гг . Издательство Дено. ISBN  978-0888790460 .
• Харди, Форсайт (1979). Джон Грирсон: документальная биография . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Фабер и Фабер . ISBN  978-0571103317 .
• Хейнс, Джон Эрл (2006). Шпионы раннего периода холодной войны: судебные процессы над шпионажем, сформировавшие американскую политику . Лондон: Издательство Кембриджского университета . ISBN  978-0511607394 .
• Кавчак, Андрей (2006). «Вспоминая Игоря Гузенко». В черном, Дж.Л.; Руднер, Мартин (ред.). Дело Гузенко: Канада и начало контрразведки холодной войны . Пенумбра Пресс. стр. 133–147. ISBN  978-1894131919 .
• Найт, Эми (2005). Как началась холодная война: дело Игоря Гузенко и охота на советских шпионов . Торонто, Онтарио: Макклелланд и Стюарт . ISBN  978-0771095771 .
• Найт, Эми (2006). «Союзники и дело Гузенко». В черном, Дж.Л.; Руднер, Мартин (ред.). Дело Гузенко: Канада и начало контрразведки холодной войны . Пенумбра Пресс. стр. 95–107. ISBN  978-1894131919 .
• Кристмансон, Марк (2002). Плато свободы: национальность, культура и государственная безопасность в Канаде, 1940–1960: национальность, культура и государственная безопасность . Университет Торонто Пресс . ISBN  978-0195418668 .
• Ламбертсон, Росс (2005). Репрессии и сопротивление: канадские правозащитники, 1930-1960 гг . Торонто, Онтарио: Издательство Университета Торонто . ISBN  978-0802089212 .
• Лунан, Гордон (1995). Создание шпиона . Аутремент, Квебек: Издательство Роберта Дэвиса. ISBN  978-1895854473 .
• Маккензи, Дэвид (2001). Красная паника в Канаде: 1945–1957 (PDF) . Том. 61. Оттава, Онтарио: Канадская историческая ассоциация. ISBN  978-0887981937 . Архивировано из оригинала (PDF) 5 декабря 2022 г.
• Маккензи, Гектор (2006). «Международные отношения Канады в начале холодной войны: влияние и последствия дела Гузенко». В черном, Дж.Л.; Руднер, Мартин (ред.). Дело Гузенко: Канада и начало контрразведки холодной войны . Пенумбра Пресс. стр. 18–37. ISBN  978-1894131919 .
• Мартин, Сандра (2012). Жизнь великих канадцев: культурная история современной Канады через Некролог . Торонто, Онтарио: Дом Anansi Press . стр. 218–223. ISBN  978-1770894488 .
• Макдауэлл, Дункан (2007). «Испытание и невзгоды мисс Агаты Чепмен: статистика в условиях холодной войны» . Ежеквартальный журнал Королевы . 114 (3): 357–373. Архивировано из оригинала 21 марта 2023 года.
• Пикерсгилл, JW ; Форстер, Д.Ф. (1960). Запись Маккензи Кинга, том 3, 1945–1946 гг . Торонто, Онтарио: Издательство Университета Торонто . ISBN  978-1487581268 .
• Саватски, Джон (1984). Гузенко: Нерассказанная история . Торонто, Онтарио: Макмиллан из Канады . ISBN  0-7715-9812-2 .
• Трэхэр, Ричард К.С.; Миллер, Роберт Л. (2004). Энциклопедия шпионажа, шпионов и секретных операций времен холодной войны (PDF) . Вестпорт, Коннектикут: Издательская группа Greenwood . ISBN  978-0274969289 . Архивировано (PDF) оригинала 23 декабря 2022 г. Проверено 23 декабря 2022 г.
• Вейсборд, Весело (1994). Самый странный сон: канадские коммунисты, процессы над шпионами и холодная война . Монреаль, Квебек: Автомобильная пресса. ISBN  978-1550650532 .
• Уитакер, Реджинальд (1994). Холодная война в Канаде: создание государства национальной безопасности . Торонто, Онтарио: Издательство Университета Торонто . ISBN  978-0802059352 .

Внешние ссылки

• Отчет Королевской комиссии
• «Гузенко: Сериал» (подкаст) - История Канады , Национальное историческое общество Канады.
  • " Гузенко расшифровано " (8 сентября 2020), интервью с Эви Уилсон, дочерью Игоря Гузенко
  • « Гузенко расшифровал часть 2. Архивировано 15 мая 2021 г., в Wayback Machine » (7 октября 2020 г.), интервью с Колдером Уолтоном.
  • « Расшифровано Гузенко. Часть 3 » (21 октября 2020), интервью с Андреем Кавчаком