Joachim von Ribbentrop

"Ribbentrop" redirects here. For other people with the surname, see Ribbentrop (surname).

Joachim von Ribbentrop
Ribbentrop in 1938
Reichsminister of Foreign Affairs
In office 4 February 1938 – 30 April 1945
Führer	Adolf Hitler
Preceded by	Konstantin von Neurath
Succeeded by	Arthur Seyss-Inquart
German Ambassador to the United Kingdom
In office 30 October 1936 – 4 February 1938
Appointed by	Adolf Hitler
Preceded by	Leopold von Hoesch
Succeeded by	Herbert von Dirksen
Personal details
Born	Ulrich Friedrich-Wilhelm Joachim Ribbentrop (1893-04-30)30 April 1893 Wesel, Kingdom of Prussia, German Empire
Died	16 October 1946(1946-10-16) (aged 53) Nuremberg Prison, Nuremberg, Bavaria, Allied-occupied Germany
Cause of death	Execution by hanging
Political party	Nazi Party (1932–1945)
Spouse	Anna Elisabeth Henkell ​ ​ (m. 1920)​
Children	5, including Rudolf von Ribbentrop
Profession	Businessman, diplomat
Signature
Military service
Allegiance	German Empire
Branch/service	Imperial German Army
Years of service	1914–1918
Unit	12th Hussar Regiment
Battles/wars	World War I
Criminal conviction
Criminal status	Executed
Conviction(s)	Conspiracy to commit crimes against peace Crimes of aggression War crimes Crimes against humanity
Trial	Nuremberg trials
Criminal penalty	Death

Ulrich Friedrich-Wilhelm Joachim von Ribbentrop (German: [joˈʔaxɪm fɔn ˈʁɪbəntʁɔp]; 30 April 1893 – 16 October 1946) was a German politician and diplomat who served as Minister of Foreign Affairs of Nazi Germany from 1938 to 1945.

Ribbentrop first came to Adolf Hitler's notice as a well-travelled businessman with more knowledge of the outside world than most senior Nazis and as a perceived authority on foreign affairs. He offered his house Schloss Fuschl for the secret meetings in January 1933 that resulted in Hitler's appointment as Chancellor of Germany. He became a close confidant of Hitler, to the dismay of some party members, who thought him superficial and lacking in talent. He was appointed ambassador to the Court of St James's, the royal court of the United Kingdom, in 1936 and then Foreign Minister of Germany in February 1938.

Before World War II, he played a key role in brokering the Pact of Steel (an alliance with Fascist Italy) and the Molotov–Ribbentrop Pact (the Nazi–Soviet non-aggression pact). He favoured retaining good relations with the Soviets, opposing the invasion of the Soviet Union. In late 1941, due to American aid to Britain and the increasingly frequent "incidents" in the North Atlantic between U-boats and American warships guarding convoys to Britain, Ribbentrop worked for the failure of the Japanese-American talks in Washington and for Japan to attack the United States. He did his utmost to support a declaration of war on the United States after the attack on Pearl Harbor. From 1941 onwards, Ribbentrop's influence declined.

Arrested in June 1945, Ribbentrop was convicted and sentenced to death at the Nuremberg trials for his role in starting World War II in Europe and enabling the Holocaust. On 16 October 1946, he became the first of the Nuremberg defendants to be executed by hanging.

Early life

Joachim von Ribbentrop was born in Wesel, Rhenish Prussia, to Richard Ulrich Friedrich Joachim Ribbentrop, a career army officer, and his wife Johanne Sophie Hertwig. He was not born with the nobiliary particle von. From 1904 to 1908, Ribbentrop took French courses at Lycée Fabert in Metz, the German Empire's most powerful fortress, and would become fluent in both French and English. A former teacher recalled Ribbentrop "was the most stupid in his class, full of vanity and very pushy". His father was cashiered from the Prussian Army in 1908 for repeatedly disparaging Kaiser Wilhelm II for his dismissal of Otto von Bismarck, and his alleged homosexuality. As a result, the Ribbentrop family was often short of money.

For the next 18 months, the family moved to Arosa, Switzerland, where the children continued to be taught by French and English private tutors, and Ribbentrop spent his free time skiing and mountaineering. Following the stay in Arosa, Ribbentrop was sent to Britain for a year to improve his knowledge of English. Fluent in both French and English, young Ribbentrop lived at various times in Grenoble, France and London, before travelling to Canada in 1910.

He worked for the Molsons Bank on Stanley Street in Montreal, and then for the engineering firm M. P. and J. T. Davis on the Quebec Bridge reconstruction. He was also employed by the National Transcontinental Railway, which constructed a line from Moncton to Winnipeg. He worked as a journalist in New York City and Boston but returned to Germany to recover from tuberculosis. He returned to Canada and set up a small business in Ottawa importing German wine and champagne. In 1914, he competed for Ottawa's Minto ice-skating team and participated in the Ellis Memorial Trophy tournament in Boston in February.

When the First World War began later in 1914, Ribbentrop left Canada, which, as part of the British Empire, was at war with Germany, and found temporary sanctuary in the neutral United States. On 15 August 1914, he sailed from Hoboken, New Jersey on the Holland-America ship Potsdam, bound for Rotterdam, and on his return to Germany enlisted in the Prussian 12th Hussar Regiment.

Ribbentrop served first on the Eastern Front, and was then transferred to the Western Front. He earned a commission and was awarded the Iron Cross, having been wounded during his service. In 1918, 1st Lieutenant Ribbentrop was stationed in Istanbul as a staff officer. During his time in Turkey, he became a friend of another staff officer, Franz von Papen.

In 1919, Ribbentrop met Anna Elisabeth Henkell ("Annelies" to her friends), the daughter of a wealthy Wiesbaden wine producer. They were married on 5 July 1920, and Ribbentrop began to travel throughout Europe as a wine salesman. He and Annelies had five children together. In 1925, his aunt, Gertrud von Ribbentrop, adopted him, which allowed him to add the nobiliary particle von to his name. Many of his peers and colleagues, including Joseph Goebbels, would ridicule him later in life for not having been born with the title.

Early career

In 1928, Ribbentrop was introduced to Adolf Hitler as a businessman with foreign connections who "gets the same price for German champagne as others get for French champagne". Wolf-Heinrich Graf von Helldorff, with whom Ribbentrop had served in the 12th Torgau Hussars in the First World War, arranged the introduction. Ribbentrop and his wife joined the Nazi Party on 1 May 1932. Ribbentrop began his political career by offering to be a secret emissary between Chancellor of Germany Franz von Papen, his old wartime friend, and Hitler. His offer was initially refused. Six months later, however, Hitler and Papen accepted his help.

Their change of heart occurred after General Kurt von Schleicher ousted Papen in December 1932. This led to a complex set of intrigues in which Papen and various friends of president Paul von Hindenburg negotiated with Hitler to oust Schleicher. On 22 January 1933, State Secretary Otto Meissner and Hindenburg's son Oskar met Hitler, Hermann Göring, and Wilhelm Frick at Ribbentrop's home in Berlin's exclusive Dahlem district. Over dinner, Papen made the fateful concession that if Schleicher's government were to fall, he would abandon his demand for the Chancellorship and instead use his influence with President Hindenburg to ensure Hitler got the Chancellorship.

Ribbentrop was not popular with the Nazi Party's Alte Kämpfer (Old Fighters); they nearly all disliked him. British historian Laurence Rees described Ribbentrop as "the Nazi almost all the other leading Nazis hated". Joseph Goebbels expressed a common view when he confided to his diary that "Von Ribbentrop bought his name, he married his money and he swindled his way into office". Ribbentrop was among the few who could meet with Hitler at any time without an appointment, however, unlike Goebbels or Göring.

During most of the Weimar Republic era, Ribbentrop was apolitical and displayed no antisemitic prejudices. A visitor to a party Ribbentrop threw in 1928 recorded that Ribbentrop had no political views beyond a vague admiration for Gustav Stresemann, fear of Communism, and a wish to restore the monarchy. Several Berlin Jewish businessmen who did business with Ribbentrop in the 1920s and knew him well later expressed astonishment at the vicious antisemitism he later displayed in the Nazi era, saying that they did not see any indications he had held such views. As a partner in his father-in-law's champagne firm, Ribbentrop did business with Jewish bankers and organised the Impegroma Importing Company ("Import und Export großer Marken") with Jewish financing.

Early diplomatic career

Background

Ribbentrop became Hitler's favourite foreign-policy adviser, partly by dint of his familiarity with the world outside Germany but also by flattery and sycophancy. One German diplomat later recalled, "Ribbentrop didn't understand anything about foreign policy. His sole wish was to please Hitler". In particular, Ribbentrop acquired the habit of listening carefully to what Hitler was saying, memorizing his pet ideas and then later presenting Hitler's ideas as his own, a practice that much impressed Hitler as proving Ribbentrop was an ideal Nazi diplomat. Ribbentrop quickly learned that Hitler always favoured the most radical solution to any problem and accordingly tendered his advice in that direction as a Ribbentrop aide recalled:

When Hitler said "Grey", Ribbentrop said "Black, black, black". He always said it three times more, and he was always more radical. I listened to what Hitler said one day when Ribbentrop wasn't present: "With Ribbentrop it is so easy, he is always so radical. Meanwhile, all the other people I have, they come here, they have problems, they are afraid, they think we should take care and then I have to blow them up, to get strong. And Ribbentrop was blowing up the whole day and I had to do nothing. I had to break – much better!"

Another factor that aided Ribbentrop's rise was Hitler's distrust of and disdain for Germany's professional diplomats. He suspected that they did not entirely support his revolution. However, the Foreign Office diplomats loyally served the government and rarely gave Hitler grounds for criticism. The Foreign Office diplomats were ultranationalist, authoritarian and antisemitic. As a result, there was enough overlap in values between both groups to allow most of them to work comfortably for the Nazis. Nonetheless, Hitler never quite trusted the Foreign Office and was on the lookout for someone to carry out his foreign policy goals.

Undermining Versailles

The Nazis and Germany's professional diplomats shared a goal in destroying the Treaty of Versailles and restoring Germany as a great power. In October 1933, German Foreign Minister Baron Konstantin von Neurath presented a note at the World Disarmament Conference announcing that it was unfair that Germany should remain disarmed by Part V of the Versailles treaty and demanded for the other powers to disarm to Germany's level or to rescind Part V and allow Germany Gleichberechtigung ("equality of armaments"). When France rejected Neurath's note, Germany stormed out of the League of Nations and the World Disarmament Conference. It all but announced its intention of unilaterally violating Part V. Consequently, there were several calls in France for a preventive war to put an end to the Nazi regime while Germany was still more-or-less disarmed.

However, in November, Ribbentrop arranged a meeting between Hitler and the French journalist Fernand de Brinon, who wrote for the newspaper Le Matin. During the meeting, Hitler stressed what he claimed to be his love of peace and his friendship towards France. Hitler's meeting with Brinon had a huge effect on French public opinion and helped to put an end to the calls for a preventive war. It convinced many in France that Hitler was a man of peace, who wanted to do away only with Part V of the Versailles Treaty.

Special Commissioner for Disarmament

In 1934, Hitler named Ribbentrop Special Commissioner for Disarmament. In his early years, Hitler's goal in foreign affairs was to persuade the world that he wished to reduce the defence budget by making idealistic but very vague disarmament offers (in the 1930s, disarmament described arms limitation agreements). At the same time, the Germans always resisted making concrete arms-limitations proposals, and they went ahead with increased military spending on grounds that other powers would not take up German arms-limitation offers. Ribbentrop was tasked with ensuring that the world remained convinced that Germany sincerely wanted an arms-limitation treaty, but he ensured that no such treaty was ever developed.

On 17 April 1934, French Foreign Minister Louis Barthou issued the so-called "Barthou note", which led to concerns on the part of Hitler that the French would ask for sanctions against Germany for violating Part V of the Versailles treaty. Ribbentrop volunteered to stop the rumoured sanctions and visited London and Rome. During his visits, Ribbentrop met with British Foreign Secretary Sir John Simon and Italian dictator Benito Mussolini and asked them to postpone the next meeting of the Bureau of Disarmament in exchange for which Ribbentrop offered nothing in return other than promising better relations with Berlin. The meeting of the Bureau of Disarmament went ahead as scheduled, but because no sanctions were sought against Germany, Ribbentrop could claim a success.

Dienststelle Ribbentrop

In August 1934, Ribbentrop founded an organization linked to the Nazi Party called the Büro Ribbentrop (later renamed the Dienststelle Ribbentrop). It functioned as an alternative foreign ministry. The Dienststelle Ribbentrop, which had its offices directly across from the Foreign Office's building on the Wilhelmstrasse in Berlin, had in its membership a collection of Hitlerjugend alumni, dissatisfied businessmen, former reporters, and ambitious Nazi Party members, all of whom tried to conduct a foreign policy independent of and often contrary to the official Foreign Office. The Dienststelle served as an informal tool for the implementation of the foreign policy of Hitler, consciously bypassing the traditional foreign policy institutions and diplomatic channels of the German Foreign Office. However, the Dienststelle also competed with other Nazi party units active in the area of foreign policy, such as the foreign organization of the Nazis (NSDAP/AO) led by Ernst Bohle and Nazi Party office of foreign affairs (APA) led by Alfred Rosenberg. With the appointment of Ribbentrop to the Minister of Foreign Affairs in February 1938, the Dienststelle itself lost its importance, and about a third of the staff of the office followed Ribbentrop to the Foreign Office.

Ribbentrop engaged in diplomacy on his own, such as when he visited France and met Foreign Minister Louis Barthou. During their meeting, Ribbentrop suggested for Barthou to meet Hitler at once to sign a Franco-German non-aggression pact. Ribbentrop wanted to buy time to complete German rearmament by removing preventive war as a French policy option. The Barthou-Ribbentrop meeting infuriated Konstantin von Neurath, since the Foreign Office had not been informed.

Although the Dienststelle Ribbentrop was concerned with German relations in every part of the world, it emphasised Anglo-German relations, as Ribbentrop knew that Hitler favoured an alliance with Britain. As such, Ribbentrop greatly worked during his early diplomatic career to realize Hitler's dream of an anti-Soviet Anglo-German alliance. Ribbentrop made frequent trips to Britain, and upon his return he always reported to Hitler that most British people longed for an alliance with Germany. In November 1934, Ribbentrop met George Bernard Shaw, Sir Austen Chamberlain, Lord Cecil and Lord Lothian. On the basis of Lord Lothian's praise for the natural friendship between Germany and Britain, Ribbentrop informed Hitler that all elements of British society wished for closer ties with Germany. His report delighted Hitler, causing him to remark that Ribbentrop was the only person who told him "the truth about the world abroad". Because the Foreign Office's diplomats were not so sunny in their appraisal of the prospects for an alliance, Ribbentrop's influence with Hitler increased. Ribbentrop's personality, with his disdain for diplomatic niceties, meshed with what Hitler felt should be the relentless dynamism of a revolutionary regime.

Ambassador-Plenipotentiary at Large

Hitler rewarded Ribbentrop by appointing him Reich Minister Ambassador-Plenipotentiary at Large. In that capacity, Ribbentrop negotiated the Anglo-German Naval Agreement (AGNA) in 1935 and the Anti-Comintern Pact in 1936.

Anglo-German Naval Agreement

Neurath did not think it possible to achieve the Anglo-German Naval Agreement. To discredit his rival, he appointed Ribbentrop head of the delegation sent to London to negotiate it. Once the talks began, Ribbentrop issued an ultimatum to Sir John Simon, informing him that if Germany's terms were not accepted in their entirety, the German delegation would go home. Simon was angry with that demand, and walked out of the talks. However, to everyone's surprise, the next day the British accepted Ribbentrop's demands, and the AGNA was signed in London on 18 June 1935 by Ribbentrop and Sir Samuel Hoare, the new British Foreign Secretary. The diplomatic success did much to increase Ribbentrop's prestige with Hitler, who called the day the AGNA was signed "the happiest day in my life". He believed it marked the beginning of an Anglo-German alliance, and ordered celebrations throughout Germany to mark the event.

Immediately after the AGNA was signed, Ribbentrop followed up with the next step that was intended to create the Anglo-German alliance, the Gleichschaltung (co-ordination) of all societies demanding the restoration of Germany's former colonies in Africa. On 3 July 1935, it was announced that Ribbentrop would head the efforts to recover Germany's former African colonies. Hitler and Ribbentrop believed that demanding colonial restoration would pressure the British into making an alliance with the Reich on German terms. However, there was a difference between Ribbentrop and Hitler: Ribbentrop sincerely wished to recover the former German colonies, but for Hitler, colonial demands were just a negotiating tactic. Germany would renounce its demands in exchange for a British alliance.

Anti-Comintern Pact

Main article: Anti-Comintern Pact

Ribbentrop and the Japanese ambassador to Germany, Kintomo Mushakoji, sign the Anti-Comintern Pact on 25 November 1936

The Anti-Comintern Pact in November 1936 marked an important change in German foreign policy. The Foreign Office had traditionally favoured a policy of friendship with the Republic of China, and an informal Sino-German alliance had emerged by the late 1920s. Neurath very much believed in maintaining Germany's good relations with China and mistrusted the Empire of Japan. Ribbentrop was opposed to the Foreign Office's pro-China orientation and instead favoured an alliance with Japan. To that end, Ribbentrop often worked closely with General Hiroshi Ōshima, who served first as the Japanese military attaché and then as ambassador in Berlin, to strengthen German-Japanese ties, despite furious opposition from the Wehrmacht and the Foreign Office, which preferred closer Sino-German ties.

The origins of the Anti-Comintern Pact went back to mid-1935, when in an effort to square the circle between seeking a rapprochement with Japan and Germany's traditional alliance with China, Ribbentrop and Ōshima devised the idea of an anticommunist alliance as a way to bind China, Japan and Germany together. However, when the Chinese made it clear that they had no interest in such an alliance (especially given that the Japanese regarded Chinese adhesion to the proposed pact as way of subordinating China to Japan), both Neurath and War Minister Field Marshal Werner von Blomberg persuaded Hitler to shelve the proposed treaty to avoid damaging Germany's good relations with China. Ribbentrop, who valued Japanese friendship far more than that of the Chinese, argued that Germany and Japan should sign the pact without Chinese participation. By November 1936, a revival of interest in a German-Japanese pact in both Tokyo and Berlin led to the signing of the Anti-Comintern Pact in Berlin. When the Pact was signed, invitations were sent to Italy, China, Britain and Poland to join. However, of the invited powers, only the Italians would ultimately sign. The Anti-Comintern Pact marked the beginning of the shift on Germany's part from China's ally to Japan's ally.

Veterans' exchanges

In 1935, Ribbentrop arranged for a series of much-publicised visits of First World War veterans to Britain, France and Germany. Ribbentrop persuaded the Royal British Legion and many French veterans' groups to send delegations to Germany to meet German veterans as the best way to promote peace. At the same time, Ribbentrop arranged for members of the Frontkämpferbund, the official German World War I veterans' group, to visit Britain and France to meet veterans there. The veterans' visits and attendant promises of "never again" did much to improve the "New Germany's" image in Britain and France. In July 1935, Brigadier Sir Francis Featherstone-Godley led the British Legion's delegation to Germany. The Prince of Wales, the Legion's patron, made a much-publicized speech at the Legion's annual conference in June 1935 that stated that he could think of no better group of men than those of the Legion to visit and carry the message of peace to Germany and that he hoped that Britain and Germany would never fight again. As for the contradiction between German rearmament and his message of peace, Ribbentrop argued to whoever would listen that the German people had been "humiliated" by the Versailles Treaty, Germany wanted peace above all and German violations of Versailles were part of an effort to restore Germany's "self-respect". By the 1930s, much of British opinion had been convinced that the treaty was monstrously unfair and unjust to Germany, so as a result, many in Britain, such as Thomas Jones, Deputy Secretary to the Cabinet, were very open to Ribbentrop's message that European peace would be restored if only the Treaty of Versailles could be done away with.

Ambassador to the United Kingdom

In August 1936, Hitler appointed Ribbentrop ambassador to the United Kingdom with orders to negotiate an Anglo-German alliance. Ribbentrop arrived to take up his position in October 1936, formally presenting his credentials to King Edward VIII on 30 October. Ribbentrop's time in London was marked by an endless series of social gaffes and blunders that worsened his already-poor relations with the British Foreign Office.

Invited to stay as a house guest of the 7th Marquess of Londonderry at Wynyard Hall in County Durham, in November 1936, he was taken to a service in Durham Cathedral, and the hymn Glorious Things of Thee Are Spoken was announced. As the organ played the opening bars, identical to the German national anthem, Ribbentrop gave the Nazi salute and had to be restrained by his host.

At his wife's suggestion, Ribbentrop hired the Berlin interior decorator Martin Luther to assist with his move to London and help realise the design of the new German embassy that Ribbentrop had built there (he felt that the existing embassy was insufficiently grand). Luther proved to be a master intriguer and became Ribbentrop's favorite hatchet man.

Ribbentrop did not understand the limited role in government exercised by 20th-century British monarchs. He thought that King Edward VIII, Emperor of India, could dictate British foreign policy if he wanted. He convinced Hitler that he had Edward's support, but that was as much a delusion as his belief that he had impressed British society. In fact, Ribbentrop often displayed a fundamental misunderstanding of British politics and society. During the abdication crisis in December 1936, Ribbentrop reported to Berlin that it had been precipitated by an anti-German Jewish-Masonic-reactionary conspiracy to depose Edward, whom Ribbentrop represented as a staunch friend of Germany, and that civil war would soon break out in Britain between supporters of Edward and those of Prime Minister Stanley Baldwin. Ribbentrop's civil war predictions were greeted with incredulity by the British people who heard them. Duke Carl Alexander of Württemberg had told the Federal Bureau of Investigation that Wallis Simpson, Edward's lover and a suspected Nazi sympathizer, had slept with Ribbentrop in London in 1936; had remained in constant contact with him; and had continued to leak secrets.

Ribbentrop had a habit of summoning tailors from the best British firms, making them wait for hours and then sending them away without seeing him but with instructions to return the next day, only to repeat the process. That did immense damage to his reputation in British high society, as London's tailors retaliated by telling all their well-off clients that Ribbentrop was impossible to deal with. In an interview, his secretary Reinhard Spitzy stated, "He [Ribbentrop] behaved very stupidly and very pompously and the British don't like pompous people". In the same interview, Spitzy called Ribbentrop "pompous, conceited and not too intelligent" and stated he was an utterly insufferable man to work for.

In addition, Ribbentrop chose to spend as little time as possible in London to stay close to Hitler, which irritated the British Foreign Office immensely, as Ribbentrop's frequent absences prevented the handling of many routine diplomatic matters. (Punch referred to him as the "Wandering Aryan" for his frequent trips home.) As Ribbentrop alienated more and more people in Britain, Reichsmarschall Hermann Göring warned Hitler that Ribbentrop was a "stupid ass". Hitler dismissed Göring's concerns: "But after all, he knows quite a lot of important people in England." That remark led Göring to reply "Mein Führer, that may be right, but the bad thing is, they know him".

In February 1937, Ribbentrop committed a notable social gaffe by unexpectedly greeting George VI with the "German greeting", a stiff-armed Nazi salute: the gesture nearly knocked over the King, who was walking forward to shake Ribbentrop's hand at the time. Ribbentrop further compounded the damage to his image and caused a minor crisis in Anglo-German relations by insisting that henceforward all German diplomats were to greet heads of state by giving and receiving the stiff-arm fascist salute. The crisis was resolved when Neurath pointed out to Hitler that under Ribbentrop's rule, if the Soviet ambassador were to give the Communist clenched-fist salute, Hitler would be obliged to return it. On Neurath's advice, Hitler disavowed Ribbentrop's demand that King George receive and give the "German greeting".

Most of Ribbentrop's time was spent demanding that Britain either sign the Anti-Comintern Pact or return the former German colonies in Africa. However, he also devoted considerable time to courting what he called the "men of influence" as the best way to achieve an Anglo-German alliance. In order to achieve this he became a member of the Lansdowne Club, a private members club in Mayfair. He believed that the British aristocracy comprised some sort of secret society that ruled from behind the scenes, and that if he could befriend enough members of Britain's "secret government" he could bring about the alliance. Almost all of the initially-favourable reports Ribbentrop provided to Berlin about the alliance's prospects were based on friendly remarks about the "New Germany" that came from British aristocrats such as Lord Londonderry and Lord Lothian. The rather cool reception that Ribbentrop received from British Cabinet ministers and senior bureaucrats did not make much of an impression on him at first. This British governmental view, summarised by Robert, Viscount Cranborne, Parliamentary Under-Secretary of State for Foreign Affairs, was that Ribbentrop always was a second-rate man.

In 1935, Sir Eric Phipps, the British Ambassador to Germany, complained to London about Ribbentrop's British associates in the Anglo-German Fellowship. He felt that they created "false German hopes as in regards to British friendship and caused a reaction against it in England, where public opinion is very naturally hostile to the Nazi regime and its methods". In September 1937, the British Consul in Munich, writing about the group that Ribbentrop had brought to the Nuremberg Rally, reported that there were some "serious persons of standing among them" but that an equal number of Ribbentrop's British contingent were "eccentrics and few, if any, could be called representatives of serious English thought, either political or social, while they most certainly lacked any political or social influence in England". In June 1937, when Lord Mount Temple, the Chairman of the Anglo-German Fellowship, asked to see Prime Minister Neville Chamberlain after meeting Hitler in a visit arranged by Ribbentrop, Robert Vansittart, the British Foreign Office's Permanent Under-Secretary of State, wrote a memo stating that:

The P.M. [Prime Minister] should certainly not see Lord Mount Temple – nor should the S[ecretary] of S[tate]. We really must put a stop to this eternal butting in of amateurs – and Lord Mount Temple is a particularly silly one. These activities – which are practically confined to Germany – render impossible the task of diplomacy.

After Vansittart's memo, members of the Anglo-German Fellowship ceased to see Cabinet ministers after they went on Ribbentrop-arranged trips to Germany.

In February 1937, before a meeting with the Lord Privy Seal, Lord Halifax, Ribbentrop suggested to Hitler that Germany, Italy and Japan begin a worldwide propaganda campaign with the aim of forcing Britain to return the former German colonies in Africa. Hitler turned down the idea, but nonetheless during his meeting with Lord Halifax, Ribbentrop spent much of the meeting demanding that Britain sign an alliance with Germany and return the former German colonies. The German historian Klaus Hildebrand noted that as early as the Ribbentrop–Halifax meeting the differing foreign policy views of Hitler and Ribbentrop were starting to emerge, with Ribbentrop more interested in restoring the pre-1914 German Imperium in Africa than the conquest of Eastern Europe. Following the lead of Andreas Hillgruber, who argued that Hitler had a Stufenplan (stage by stage plan) for world conquest, Hildebrand argued that Ribbentrop may not have fully understood what Hitler's Stufenplan was or that in pressing so hard for colonial restoration, he was trying to score a personal success that might improve his standing with Hitler. In March 1937, Ribbentrop attracted much adverse comment in the British press when he gave a speech at the Leipzig Trade Fair in Leipzig in which he declared that German economic prosperity would be satisfied "through the restoration of the former German colonial possessions, or by means of the German people's own strength." The implied threat that if colonial restoration did not occur, the Germans would take back their former colonies by force attracted a great deal of hostile commentary on the inappropriateness of an ambassador threatening his host country in such a manner.

Ribbentrop's negotiating style, a mix of bullying bluster and icy coldness coupled with lengthy monologues praising Hitler, alienated many. The American historian Gordon A. Craig once observed that of all the voluminous memoir literature of the diplomatic scene of 1930s Europe, there are only two positive references to Ribbentrop. Of the two references, General Leo Geyr von Schweppenburg, the German military attaché in London, commented that Ribbentrop had been a brave soldier in World War I, and the wife of the Italian Ambassador to Germany, Elisabetta Cerruti, called Ribbentrop "one of the most diverting of the Nazis". In both cases, the praise was limited, with Cerruti going on to write that only in Nazi Germany was it possible for someone as superficial as Ribbentrop to rise to be a minister of foreign affairs, and Geyr von Schweppenburg called Ribbentrop an absolute disaster as ambassador in London. The British historian/television producer Laurence Rees noted for his 1997 series The Nazis: A Warning from History that every single person interviewed for the series who knew Ribbentrop expressed a passionate hatred for him. One German diplomat, Herbert Richter, called Ribbentrop "lazy and worthless", while another, Manfred von Schröder, was quoted as saying Ribbentrop was "vain and ambitious". Rees concluded, "No other Nazi was so hated by his colleagues".

In November 1937, Ribbentrop was placed in a highly-embarrassing situation since his forceful advocacy of the return of the former German colonies led British Foreign Secretary Anthony Eden and French Foreign Minister Yvon Delbos to offer to open talks on returning the former German colonies in return for which the Germans would make binding commitments to respect their borders in Central and Eastern Europe. Since Hitler was not interested in obtaining the former colonies, especially if the price was a brake on expansion into Eastern Europe, Ribbentrop was forced to turn down the Anglo-French offer that he had largely brought about. Immediately after turning down the Anglo-French offer on colonial restoration, Ribbentrop, for reasons of pure malice, ordered the Reichskolonialbund to increase the agitation for the former German colonies, a move that exasperated both the Foreign Office and the French Ministry of Foreign Affairs.

As the Italian Foreign Minister, Count Galeazzo Ciano, noted in his diary in late 1937, Ribbentrop had come to hate Britain with all the "fury of a woman scorned". Ribbentrop—and Hitler, for that matter—never understood that British foreign policy aimed at the appeasement of Germany, not an alliance with it.

When Ribbentrop traveled to Rome in November 1937 to oversee Italy's adhesion to the Anti-Comintern Pact, he made clear to his hosts that the pact was really directed against Britain. As Ciano noted in his diary, the Anti-Comintern Pact was "anti-Communist in theory, but in fact unmistakably anti-British". Believing himself to be in a state of disgrace with Hitler over his failure to achieve the British alliance, Ribbentrop spent December 1937 in a state of depression and, together with his wife, wrote two lengthy documents for Hitler that denounced Britain. In the first report to Hitler, which was presented on 2 January 1938, Ribbentrop stated that "England is our most dangerous enemy". In the same report, Ribbentrop advised Hitler to abandon the idea of a British alliance and instead embrace the idea of an alliance of Germany, Japan and Italy to destroy the British Empire.

Ribbentrop wrote in his "Memorandum for the Führer" that "a change in the status quo in the East to Germany's advantage can only be accomplished by force" and that the best way to achieve it was to build a global anti-British alliance system. Besides converting the Anti-Comintern Pact into an anti-British military alliance, Ribbentrop argued that German foreign policy should work to "winning over all states whose interests conform directly or indirectly to ours." By the last statement, Ribbentrop clearly implied that the Soviet Union should be included in the anti-British alliance system he had proposed.

Foreign Minister of the Reich

Ribbentrop as SS-Gruppenführer, 1938

In early 1938, Hitler asserted his control of the military-foreign policy apparatus, in part by sacking Neurath. On 4 February 1938, Ribbentrop succeeded Neurath as Foreign Minister. Ribbentrop's appointment has generally been seen as an indication that German foreign policy was moving in a more radical direction. In contrast to Neurath's cautious and less bellicose nature, Ribbentrop unequivocally supported war in 1938 and 1939.

Ribbentrop's time as Foreign Minister can be divided into three periods. In the first, from 1938 to 1939, he tried to persuade other states to align themselves with Germany for the coming war. In the second, from 1939 to 1943, Ribbentrop attempted to persuade other states to enter the war on Germany's side or at least to maintain pro-German neutrality. He was also involved in Operation Willi, an attempt to convince the former King Edward VIII to lobby his brother, now the king, on behalf of Germany. Many historians have suggested that Hitler was prepared to reinstate the Duke of Windsor as king in the hope of establishing a fascist Britain. If Edward would agree to work openly with Nazi Germany, he would be given financial assistance and would hopefully come to be a "compliant" king. Reportedly, 50 million Swiss francs were set aside for that purpose. The plan was never realised.

In the final phase, from 1943 to 1945, he had the task of trying to keep Germany's allies from leaving her side. During the course of all three periods, Ribbentrop frequently met leaders and diplomats from Italy, Japan, Romania, Spain, Bulgaria, and Hungary. During all of that time, Ribbentrop feuded with various other Nazi leaders. As time went by, Ribbentrop started to oust the Foreign Office's old diplomats from their senior positions and replace them with men from the Dienststelle. As early as 1938, 32% of the offices in the Foreign Ministry were held by men who previously served in the Dienststelle.

One of Ribbentrop's first acts as Foreign Minister was to achieve a total volte-face in Germany's Far Eastern policies. Ribbentrop was instrumental in February 1938 in persuading Hitler to recognize the Japanese puppet state of Manchukuo and to renounce German claims upon its former colonies in the Pacific, which were now held by Japan. By April 1938, Ribbentrop had ended all German arms shipments to China and had all of the German Army officers serving with the Kuomintang government of Chiang Kai-shek recalled, with the threat that the families of the officers in China would be sent to concentration camps if the officers did not return to Germany immediately. In return, the Germans received little thanks from the Japanese, who refused to allow any new German businesses to be set up in the part of China they had occupied and continued with their policy of attempting to exclude all existing German and all other Western businesses from Japanese-occupied China. At the same time, the end of the informal Sino-German alliance led Chiang to terminate all concessions and contracts held by German companies in Kuomintang China.

Munich Agreement and Czechoslovakia's destruction

The French Premier Édouard Daladier (centre) with Ribbentrop at the Munich Summit, 1938

Ernst von Weizsäcker, the State Secretary from 1938 to 1943, opposed the general trend in German foreign policy towards attacking the First Czechoslovak Republic and feared that it might cause a general war that Germany would lose. Weizsäcker had no moral objections to the idea of destroying Czechoslovakia but opposed only the timing of the attack. He favoured the idea of a "chemical" destruction of Czechoslovakia in which Germany, Hungary and Poland would close their frontiers to destabilise Czechoslovakia economically. He strongly disliked Ribbentrop's idea of a "mechanical" destruction of Czechoslovakia by war, which he saw as too risky. However, despite all of their reservations and fears about Ribbentrop, whom they saw as recklessly seeking to plunge Germany into a general war before the Reich was ready, neither Weizsäcker nor any of the other professional diplomats were prepared to confront their chief.

Neville Chamberlain with Ribbentrop at the Munich Summit, 1938

Before the Anglo-German summit at Berchtesgaden on 15 September 1938, the British Ambassador, Sir Nevile Henderson, and Weizsäcker worked out a private arrangement for Hitler and Chamberlain to meet with no advisers present as a way of excluding the ultrahawkish Ribbentrop from attending the talks. Hitler's interpreter, Paul Schmidt, later recalled that it was "felt that our Foreign Minister would prove a disturbing element" at the Berchtesgaden summit. In a moment of pique at his exclusion from the Chamberlain-Hitler meeting, Ribbentrop refused to hand over Schmidt's notes of the summit to Chamberlain, a move that caused much annoyance on the British side. Ribbentrop spent the last weeks of September 1938 looking forward very much to the German-Czechoslovak war that he expected to break out on 1 October 1938. Ribbentrop regarded the Munich Agreement as a diplomatic defeat for Germany, as it deprived Germany of the opportunity to wage the war to destroy Czechoslovakia that Ribbentrop wanted to see. The Sudetenland issue, which was the ostensible subject of the German-Czechoslovak dispute, had been a pretext for German aggression. During the Munich Conference, Ribbentrop spent much of his time brooding unhappily in the corners. Ribbentrop told the head of Hitler's Press Office, Fritz Hesse, that the Munich Agreement was "first-class stupidity.... All it means is that we have to fight the English in a year, when they will be better armed.... It would have been much better if war had come now". Like Hitler, Ribbentrop was determined that in the next crisis, Germany would not have its professed demands met in another Munich-type summit and that the next crisis to be caused by Germany would result in the war that Chamberlain had "cheated" the Germans out of at Munich.

Ernst von Weizsäcker, the Secretary of State at the German Foreign Office, 1938–1943

In the aftermath of Munich, Hitler was in a violently anti-British mood caused in part by his rage over being "cheated" out of the war to "annihilate" Czechoslovakia that he very much wanted to have in 1938 and in part by his realisation that Britain would neither ally itself nor stand aside in regard to Germany's ambition to dominate Europe. As a consequence, Britain was considered after Munich to be the main enemy of the Reich, and as a result, the influence of ardently Anglophobic Ribbentrop correspondingly rose with Hitler.

Partly for economic reasons, and partly out of fury over being "cheated" out of war in 1938, Hitler decided to destroy the rump state of Czecho-Slovakia, as Czechoslovakia had been renamed in October 1938, early in 1939. Ribbentrop played an important role in setting in motion the crisis that was to result in the end of Czecho-Slovakia by ordering German diplomats in Bratislava to contact Father Jozef Tiso, the premier of the Slovak regional government, and pressure him to declare independence from Prague. When Tiso proved reluctant to do so on the grounds that the autonomy that had existed since October 1938 was sufficient for him and that to completely sever links with the Czechs would leave Slovakia open to being annexed by Hungary, Ribbentrop had the German embassy in Budapest contact the regent, Admiral Miklós Horthy. Horthy was advised that the Germans might be open to having more of Hungary restored to its former borders and that the Hungarians should best start concentrating troops on their northern border at once if they were serious about changing their frontiers. Upon hearing of the Hungarian mobilization, Tiso was presented with the choice of either declaring independence, with the understanding that the new state would be in the German sphere of influence, or seeing all of Slovakia absorbed into Hungary. As a result, Tiso had the Slovak regional government issue a declaration of independence on 14 March 1939; the ensuing crisis in Czech-Slovak relations was used as a pretext to summon Czecho-Slovak President Emil Hácha to Berlin over his "failure" to keep order in his country. On the night of 14–15 March 1939, Ribbentrop played a key role in the German annexation of the Czech part of Czecho-Slovakia by bullying Hácha into transforming his country into a German protectorate at a meeting in the Reich Chancellery in Berlin. On 15 March 1939, German troops occupied the Czech areas of Czecho-Slovakia, which then became the Reich Protectorate of Bohemia and Moravia.

On 20 March 1939, Ribbentrop summoned Lithuanian Foreign Minister Juozas Urbšys to Berlin and informed him that if a Lithuanian plenipotentiary did not arrive at once to negotiate to turn over the Memelland to Germany the Luftwaffe would raze Kaunas to the ground. As a result of Ribbentrop's ultimatum on 23 March, the Lithuanians agreed to return Memel (modern Klaipėda, Lithuania) to Germany.

In March 1939, Ribbentrop assigned the largely ethnically Ukrainian Sub-Carpathian Ruthenia region of Czecho-Slovakia, which had just proclaimed its independence as the Republic of Carpatho-Ukraine, to Hungary, which then proceeded to annex it after a short war. This was significant as there had been many fears in the Soviet Union in the 1930s that the Germans would use Ukrainian nationalism as a tool to break up the Soviet Union. The establishment of an autonomous Ukrainian region in Czecho-Slovakia in October 1938 had prompted a major Soviet media campaign against its existence on the grounds that this was part of a Western plot to support separatism in Soviet Ukraine. By allowing the Hungarians to destroy Europe's only Ukrainian state, Ribbentrop had signified that Germany was not interested, at least for now, in sponsoring Ukrainian nationalism. That, in turn, helped to improve German-Soviet relations by demonstrating that German foreign policy was now primarily anti-Western rather than anti-Soviet.

French-German non-aggression pact, December 1938

In December 1938, during Ribbentrop's visit to Paris to sign the largely-meaningless French-German non-aggression pact, he had conversations with French Foreign Minister Georges Bonnet, which Ribbentrop later claimed included a promise that France would recognize all of Eastern Europe as Germany's exclusive sphere of influence.

German threat to Poland and British guarantee

Initially, Germany hoped to transform Poland into a satellite state, with Ribbentrop and Japanese military attache Hiroshi Ōshima trying to convince Poland to join the Anti-Comintern Pact. By March 1939, German demands had been rejected by the Poles three times, which led Hitler to decide, with enthusiastic support from Ribbentrop, upon the destruction of Poland as the main German foreign policy goal of 1939. On 21 March 1939, Hitler first went public with his demand that Danzig rejoin the Reich and for "extra-territorial" roads across the Polish Corridor. That marked a significant escalation of the German pressure on Poland, which had been confined to private meetings between German and Polish diplomats. The same day, on 21 March 1939, Ribbentrop presented a set of demands to the Polish Ambassador Józef Lipski about Poland allowing the Free City of Danzig to return to Germany in such violent and extreme language that it led to the Poles to fear their country was on the verge of an immediate German attack. Ribbentrop had used such extreme language, particularly his remark that if Germany had a different policy towards the Soviet Union then Poland would cease to exist, that it led to the Poles ordering partial mobilisation and placing their armed forces on the highest state of alert on 23 March 1939. In a protest note at Ribbentrop's behaviour, Poland's Foreign Minister Józef Beck reminded him that Poland was an independent country and not some sort of German protectorate that Ribbentrop could bully at will. Ribbentrop, in turn, sent out instructions to the German Ambassador in Warsaw, Count Hans-Adolf von Moltke, that if Poland agreed to the German demands, Germany would ensure that Poland could partition Slovakia with Hungary and be ensured of German support for annexing Ukraine. If the Poles rejected his offer, Poland would be considered an enemy of the Reich. On 26 March, in an extremely stormy meeting with the Polish Ambassador Józef Lipski, Ribbentrop accused the Poles of attempting to bully Germany by their partial mobilisation and violently attacked them for offering consideration only of the German demand about the "extra-territorial" roads. The meeting ended with Ribbentrop screaming that if Poland invaded the Free City of Danzig, Germany would go to war to destroy Poland. When the news of Ribbentrop's remarks was leaked to the Polish press, despite Beck's order to the censors on 27 March, it caused anti-German riots in Poland with the local Nazi Party headquarters in the mixed town of Lininco destroyed by a mob. On 28 March, Beck told Moltke that any attempt to change the status of Danzig unilaterally would be regarded by Poland as a casus belli. Though the Germans were not planning an attack on Poland in March 1939, Ribbentrop's bullying behaviour towards the Poles destroyed any faint chance Poland allowing Danzig to return to Germany.

The German occupation of the Czech areas of Czecho-Slovakia on 15 March, in total contravention of the Munich Agreement, which had been signed less than six months before, infuriated British and French public opinion and lost Germany any sympathy. Such was the state of public fury that it appeared possible for several days afterwards that the Chamberlain government might fall because of a backbench rebellion. Even Ribbentrop's standard line that Germany was only reacting to an unjust Versailles treaty and wanted peace with everyone, which had worked so well in the past, failed to carry weight. Reflecting the changed mood, Conservative MP Duff Cooper wrote in a letter to The Times:

Some of us are getting rather tired of the sanctimonious attitude which seeks to take upon our shoulders the blame for every crime committed in Europe. If Germany had been left stronger in 1919 she would sooner have been in a position to do what she is doing today.

Moreover, the British government had genuinely believed in the German claim that it was only the Sudetenland that concerned it and that Germany was not seeking to dominate Europe. By occupying the Czech parts of Czecho-Slovakia, Germany lost all credibility for its claim to be only righting the alleged wrongs of Versailles.

Shortly afterwards, false reports spread in mid-March 1939 by the Romanian minister in London, Virgil Tilea, that his country was on the verge of an immediate German attack, led to a dramatic U-turn in the British policy of resisting commitments in Eastern Europe. Ribbentrop truthfully denied that Germany was going to invade Romania. But his denials were expressed in almost identical language to the denials that he had issued in early March, when he had denied that anything was being planned against the Czechs; thus they actually increased the "Romanian war scare" of March 1939. From the British point of view, it was regarded as highly desirable to keep Romania and its oil out of German hands. Since Germany itself had hardly any sources of oil, the ability of the Royal Navy to impose a blockade represented a British trump card to deter and, if necessary, win a war. If Germany were to occupy oil-rich Romania, that would undercut all of the British strategic assumptions on Germany's need to import oil from the Americas. Since Poland was regarded as the East European state with the most powerful army, Poland had to be tied to Britain as the best way of ensuring Polish support for Romania; it was the obvious quid pro quo that Britain would have to do something for Polish security if the Poles were to be induced to do something for Romanian security.

On 31 March 1939, Chamberlain announced before the House of Commons the British "guarantee" of Poland, which committed Britain to go to war to defend Polish independence, though pointedly the "guarantee" excluded Polish frontiers. As a result of the "guarantee" of Poland, Hitler began to speak with increasing frequency of a British "encirclement" policy, which he used as the excuse for denouncing, in a speech before the Reichstag on 28 April 1939, the Anglo-German Naval Agreement and the Non-Aggression Pact with Poland.

Turkey

In late March, Ribbentrop had the German chargé d'affaires in Turkey, Hans Kroll, start pressuring Turkey into an alliance with Germany. The Turks assured Kroll that they had no objection to Germany making the Balkans its economic sphere of influence but would regard any move to make the Balkans into a sphere of German political influence as most unwelcome.

In April 1939, when Ribbentrop announced at a secret meeting of the senior staff of the Foreign Office that Germany was ending talks with Poland and was instead going to destroy it in an operation late that year, the news was greeted joyfully by those present. Anti-Polish feelings had long been rampant in the agency and so, in marked contrast to their cool attitude about attacking Czechoslovakia in 1938, diplomats such as Weizsäcker were highly enthusiastic about the prospect of war with Poland in 1939. Professional diplomats such as Weizsäcker who had never accepted the legitimacy of Poland, which they saw as an "abomination" created by the Versailles Treaty, were wholehearted in their support of a war to wipe Poland off the map. The degree of unity within the German government with both the diplomats and the military united in their support of Hitler's anti-Polish policy, which stood in contrast to their views the previous year about destroying Czechoslovakia, very much encouraged Hitler and Ribbentrop with their chosen course of action.

In April 1939, Ribbentrop received intelligence that Britain and Turkey were negotiating an alliance intended to keep Germany out of the Balkans. On 23 April 1939, Turkish Foreign Minister Şükrü Saracoğlu told the British ambassador of Turkish fears of Italian claims of the Mediterranean as Mare Nostrum and German control of the Balkans, and he suggested an Anglo-Soviet-Turkish alliance as the best way of countering the Axis. As the Germans had broken the Turkish diplomatic codes, Ribbentrop was well aware as he warned in a circular to German embassies that Anglo-Turkish talks had gone much further "than what the Turks would care to tell us". Ribbentrop appointed Franz von Papen Germany's ambassador in Turkey with instructions to win it to an alliance with Germany. Ribbentrop had been attempting to appoint Papen as an ambassador to Turkey since April 1938. His first attempt ended in failure when Turkish President Mustafa Kemal Atatürk, who remembered Papen well with considerable distaste from World War I, refused to accept him as ambassador and complained in private the nomination of Papen must have been meant as some sort of sick German joke. The German embassy in Ankara had been vacant ever since the retirement of the previous ambassador Friedrich von Keller in November 1938, and Ribbentrop was able to get the Turks to accept Papen as ambassador only when Saracoğlu complained to Kroll in April 1939 about when the Germans were ever going to send a new ambassador. Попытка Папена развеять опасения Турции по поводу итальянского экспансионизма, заставив Риббентропа заставить графа Галеаццо Чиано пообещать туркам, что им нечего бояться со стороны Италии, имела неприятные последствия, когда турки сочли итало-германские усилия покровительственными и оскорбительными.

Вместо того, чтобы сосредоточиться на переговорах с турками, Риббентроп и Папен ввязались в вражду из-за требования Папена обойти Риббентропа и отправить его депеши прямо Гитлеру. Как бывшему канцлеру Папену была предоставлена ​​привилегия обойти министра иностранных дел, пока он был послом в Австрии. Дружба Риббентропа с Папеном, продолжавшаяся еще в 1918 году, оборвалась из-за этого вопроса. В то же время Риббентроп начал кричать на турецкого посла в Берлине Мехмета Хамди Арпага, стремясь привлечь Турцию в качестве союзника Германии. Риббентроп считал, что турки настолько глупы, что на них нужно кричать, чтобы они поняли. Одним из последствий жесткого поведения Риббентропа стало подписание 12 мая 1939 года англо-турецкого союза.

С начала 1939 года Риббентроп стал ведущим сторонником в правительстве Германии достижения взаимопонимания с Советским Союзом как лучшего способа достижения как краткосрочных антипольских, так и долгосрочных антибританских внешнеполитических целей. Риббентроп, похоже, впервые задумался над идеей пакта с Советским Союзом после неудачного визита в Варшаву в январе 1939 года, когда поляки снова отказались от требований Риббентропа относительно Данцига, «экстерриториальных» дорог через Польский коридор и Анти- Коминтерновский пакт. Во время переговоров по пакту Молотова-Риббентропа Риббентроп был в восторге от отчета своего посла в Москве графа Фридриха Вернера фон дер Шуленбурга о речи советского лидера Иосифа Сталина перед 18-м съездом партии в марте 1939 года, которая была резко антизападной. как сообщил Шуленбург, это означало, что Советский Союз, возможно, стремился к соглашению с Германией. Риббентроп последовал докладу Шуленбурга, отправив доктора Юлиуса Шнурре из торгового отдела министерства иностранных дел для переговоров по германо-советскому экономическому соглашению. В то же время попытки Риббентропа превратить Антикоминтерновский пакт в антибританский альянс встретили значительную враждебность со стороны японцев в конце 1938 - начале 1939 годов, но с итальянцами Риббентроп добился определенного очевидного успеха. Из-за сопротивления Японии участию в антибританском союзе Риббентроп решил согласиться на двусторонний германо-итальянский антибританский договор. Усилия Риббентропа увенчались успехом с подписанием Стального пакта в мае 1939 года, но это было достигнуто только благодаря ложным заверениям Муссолини, что в ближайшие три года войны не будет.

Пакт с Советским Союзом и начало Второй мировой войны

Сталин и Риббентроп при подписании пакта о ненападении, 23 августа 1939 года.

Риббентроп сыграл ключевую роль в заключении советско-германского пакта о ненападении , пакта Молотова-Риббентропа , в 1939 году, а также в дипломатических действиях, связанных с нападением на Польшу. Публично Риббентроп выразил огромную ярость по поводу отказа Польши разрешить возвращение Данцига Рейху или дать Польше разрешение на строительство «экстерриториальных» автомагистралей, но поскольку эти вопросы были задуманы после марта 1939 года как всего лишь предлог для немецкой агрессии. Риббентроп всегда в частном порядке отказывался разрешить какие-либо переговоры между немецкими и польскими дипломатами по этим вопросам. Риббентроп опасался, что в случае проведения немецко-польских переговоров существует опасность того, что поляки могут отступить и согласиться на требования Германии, как это сделали чехословаки в 1938 году под англо-французским давлением, лишив немцев оправдания для агрессии. Чтобы заблокировать дальнейшие немецко-польские дипломатические переговоры, Риббентроп приказал отозвать посла Германии в Польше графа Ганса-Адольфа фон Мольтке и отказался встретиться с польским послом Юзефом Липским . 25 мая 1939 года Риббентроп отправил секретное послание в Москву, чтобы сообщить советскому комиссару иностранных дел Вячеславу Молотову , что в случае нападения Германии на Польшу «особые интересы России будут приняты во внимание».

На протяжении 1939 года Гитлер всегда в частных беседах называл Великобританию своим главным противником, но изображал грядущее разрушение Польши как необходимую прелюдию к любой войне с Великобританией. Риббентроп сообщил Гитлеру, что любая война с Польшей продлится всего 24 часа и что британцы будут настолько ошеломлены такой демонстрацией немецкой мощи, что не выполнят своих обязательств. В том же духе Риббентроп сказал Чиано 5 мая 1939 года: «Совершенно очевидно, что в течение нескольких месяцев ни один француз или ни один англичанин не пойдет воевать за Польшу».

Риббентроп поддержал свой анализ ситуации, показав Гитлеру только дипломатические депеши, подтверждающие его мнение о том, что ни Великобритания, ни Франция не будут выполнять свои обязательства перед Польшей. В этом Риббентропа особенно поддержал посол Германии в Лондоне Герберт фон Дирксен , который сообщил, что Чемберлен знал, что «социальная структура Британии, даже концепция Британской империи , не выдержит хаоса даже победоносной войны» и так же отступит из-за Польши. Более того, Риббентроп поручил посольству Германии в Лондоне предоставить переводы из газет, выступающих за умиротворение, таких как Daily Mail и Daily Express , в пользу Гитлера, что создало впечатление, что британское общественное мнение более решительно против войны за Польшу. чем было на самом деле. Британский историк Виктор Ротвелл писал, что газеты, которые Риббентроп использовал для публикации своих обзоров для Гитлера, были оторваны не только от британского общественного мнения, но и от политики британского правительства в отношении Польши. Сводки для прессы, предоставленные Риббентропом, были особенно важны, поскольку Риббентропу удалось убедить Гитлера в том, что британское правительство тайно контролирует британскую прессу, и, как и в Германии, в британской прессе не появлялось ничего такого, чего британское правительство не хотело бы публиковать. Более того, немцы взломали британские дипломатические коды и читали сообщения между министерством иностранных дел в Лондоне и посольством в Варшаве. Расшифровки показали, что в англо-польских отношениях существовала большая напряженность: британцы оказывали давление на поляков, чтобы они позволили Данцигу воссоединиться с Рейхом , а поляки стойко сопротивлялись всем попыткам заставить их пойти на уступки Германии. На основании таких расшифровок Гитлер и Риббентроп полагали, что британцы блефуют, предостерегая их о том, что они пойдут на войну, чтобы защитить независимость Польши. В середине 1939 года Риббентроп саботировал все усилия по мирному разрешению спора в Данциге, что побудило американского историка Герхарда Вайнберга прокомментировать, что «возможно, изможденный вид Чемберлена сделал ему больше чести, чем сияющая улыбка Риббентропа», что является обратным отсчетом до войны, которая будет убивать десятки миллионов, неумолимо набирая темп.

Европейская политика Невилла Чемберлена в 1939 году была основана на создании «мирного фронта» союзов, связывающих государства Западной и Восточной Европы, которые служили «растяжкой», предназначенной для сдерживания любого акта немецкой агрессии. Новая стратегия «сдерживания», принятая в марте 1939 года, заключалась в том, чтобы твердо предупредить Берлин, ускорить темпы британского перевооружения и попытаться сформировать взаимосвязанную сеть альянсов, которая блокировала бы немецкую агрессию в любой точке Европы, создавая столь грозное средство сдерживания для агрессия, что Гитлер не мог рационально выбрать этот вариант. В основу «сдерживания» Германии легли так называемые «документы Х», предоставленные Карлом Фридрихом Герделером в 1938–1939 годах. Они предположили, что немецкая экономика под давлением огромных военных расходов находится на грани краха, и привели британских политиков к выводу, что если Гитлера можно будет удержать от войны и что если его режим будет «сдерживаться» достаточно долго, Немецкая экономика рухнет, а вместе с ней, предположительно, и нацистский режим. В то же время британские политики опасались, что, если Гитлера «сдержат» и он столкнется с коллапсом экономики, он совершит отчаянный «акт бешеной агрессии» как способ наброситься. Таким образом, акцент был сделан на оказании давления на поляков, чтобы они позволили вернуть Данциг Германии как способ мирного разрешения кризиса, позволив Гитлеру отступить, не потеряв при этом лица. В рамках двойной стратегии по предотвращению войны посредством сдерживания и умиротворения Германии британские лидеры предупредили, что вступят в войну, если Германия нападет на Польшу, но в то же время они пытались избежать войны, проводя неофициальные переговоры с потенциальными миротворцами. такие как владелец британской газеты лорд Кемсли , шведский бизнесмен Аксель Веннер-Грен и другой шведский бизнесмен Биргер Далерус , которые пытались разработать основу для мирного возвращения Данцига.

В мае 1939 года, пытаясь заставить Турцию присоединиться к Оси, Риббентроп организовал отмену поставки 60 тяжелых гаубиц с завода «Шкода» , за которые турки заплатили заранее. Отказ Германии ни поставить артиллерийские орудия, ни возместить 125 миллионов рейхсмарок , которые турки заплатили за них, должен был стать серьезным препятствием для немецко-турецких отношений в 1939 году и привел к тому, что политически мощная армия Турции сопротивлялась просьбам Риббентропа присоединиться к Оси. В рамках ожесточенной дипломатической конкуренции в Анкаре в первой половине 1939 года между фон Папеном и послом Франции Рене Массильи с британским послом сэром Хью Нэтчбуллом-Хюгессеном за привлечение Турции к верности либо странам Оси, либо союзникам, Риббентроп потерпел серьезное поражение. разворот в июле 1939 года, когда Массильи смог организовать крупные поставки французского оружия в Турцию в кредит для замены оружия, от которого немцы отказались. доставить туркам.

В июне 1939 года франко-германские отношения обострились, когда глава французского отделения Ribbentrop Dienststelle Отто Абец был выслан из Франции после обвинений в том, что он подкупил двух редакторов французских газет для печати прогерманских статей. Риббентроп был в ярости из-за изгнания Абеца и напал на графа Йоханнеса фон Вельчека, посла Германии в Париже, за то, что он не смог добиться его повторного принятия французами. В июле 1939 года заявления Риббентропа о предполагаемом заявлении министра иностранных дел Франции Жоржа Бонне в декабре 1938 года должны были привести к длительной словесной войне в виде серии писем во французские газеты между Риббентропом и Бонне по поводу того, что именно Бонне сказал Риббентропу. .

с министром иностранных дел Италии графом Галеаццо Чиано и послом Италии в Германии графом Бернардо Аттолико 11 августа 1939 года Риббентроп встретился в Зальцбурге . Во время этой встречи и Чиано, и Аттолико были в ужасе, узнав от Риббентропа, что Германия планировала напасть на Польшу и что проблема Данцига была всего лишь предлогом для агрессии. Когда Чиано спросил, может ли Италия что-нибудь сделать, чтобы стать посредником в польско-немецком урегулировании, которое предотвратило бы войну, Риббентроп ответил ему: «Мы хотим войны!» Риббентроп выразил свою твердую уверенность в том, что ни Великобритания, ни Франция не вступят в войну за Польшу, но если это произойдет, он полностью ожидает, что итальянцы будут соблюдать условия Стального пакта , который был одновременно наступательным и оборонительным договором, и объявят войну не только с Польшей, но и с западными державами, если это необходимо. Риббентроп заявил своим итальянским гостям, что «локализация конфликта определена» и «вероятность победы бесконечна». Риббентроп отмахнулся от опасений Чиано перед всеобщей войной. Он заявил: «Франция и Англия не могут вмешаться, потому что они недостаточно подготовлены в военном отношении и потому что у них нет средств нанести ущерб Германии». Чиано яростно жаловался, что Риббентроп нарушил свое обещание, данное ранее в том же году, когда Италия подписала Стальной пакт, о том, что в ближайшие три года войны не будет. Чиано сказал, что абсурдно полагать, что Рейх может напасть на Польшу, не развязывая более широкую войну, и что теперь итальянцы остались перед выбором: вступить в войну, когда им нужно еще три года для перевооружения, или быть вынуждены пойти на унижение необходимости нарушить условия Стального пакта, объявив нейтралитет, что выставит итальянцев трусливыми. Чиано жаловался в своем дневнике, что его аргументы «не оказали никакого влияния» на Риббентропа, который просто отказывался верить любой информации, которая не соответствовала его предвзятым представлениям. Несмотря на попытки Чиано убедить Риббентропа отложить нападение на Польшу до 1942 года, чтобы дать итальянцам время подготовиться к войне, Риббентроп был непреклонен в том, что Германия не заинтересована в дипломатическом решении вопроса о Данциге, а хочет войны, которая сметет Польшу с лица земли. карта. Встреча в Зальцбурге ознаменовала момент, когда неприязнь Чиано к Риббентропу трансформировалась в откровенную ненависть и положила начало его разочарованию в прогерманской внешней политике, которую он отстаивал.

21 августа 1939 года Гитлер получил сообщение от Сталина: «Советское правительство поручило мне сказать, что оно согласно приезду господина фон Риббентропа 23 августа». В тот же день Гитлер приказал мобилизовать немцев. Степень влияния на Гитлера советов Риббентропа можно увидеть из приказа Гитлера провести ограниченную мобилизацию только против Польши. Вайцзеккер записывал в своем дневнике на протяжении первой половины 1939 года неоднократные заявления Гитлера о том, что любая немецко-польская война будет локальным конфликтом и что не существует опасности всеобщей войны, если Советский Союз удастся убедить оставаться нейтральным. Гитлер считал, что британская политика основана на обеспечении советской поддержки Польши, что побудило его совершить дипломатический разворот и поддержать политику Риббентропа по сближению с Советским Союзом как лучший способ обеспечить локальную войну. Это было особенно актуально, поскольку расшифровки показали, что британский военный атташе в Польше утверждал, что Великобритания не сможет спасти Польшу в случае нападения Германии и что только советская поддержка дает возможность Польше выстоять.

Риббентроп во время подписания германо-советского договора о дружбе в Москве, 1939 г.

Подписание Пакта о ненападении в Москве 23 августа 1939 года стало венцом карьеры Риббентропа. Он прилетел в Москву, где в ходе тринадцатичасового визита Риббентроп подписал как Пакт о ненападении, так и секретные протоколы, которые разделили большую часть Восточной Европы между Советским Союзом и Германией. Риббентроп ожидал увидеть только советского комиссара иностранных дел Вячеслава Молотова и был очень удивлен, что вел переговоры с самим Иосифом Сталиным . Во время поездки в Москву переговоры Риббентропа со Сталиным и Молотовым протекали очень сердечно и эффективно, за исключением вопроса о Латвии , который Гитлер поручил Риббентропу попытаться предъявить Германии. Риббентропу было приказано объявить Даугаву будущей границей между Великим германским рейхом и Советским Союзом, но ему также было приказано предоставить Сталину обширные уступки. Когда Сталин объявил Латвию Советским Союзом, Риббентроп был вынужден позвонить в Берлин и попросить у Гитлера разрешения передать Латвию Советам. Закончив переговоры со Сталиным и Молотовым, Риббентроп на обеде с советскими руководителями разразился пространной обличительной речью против Британской империи, с частыми одобрительными замечаниями со стороны Сталина, и обменялся со Сталиным тостами в честь немецко-советской дружбы. На короткий момент в августе 1939 года Риббентроп убедил Гитлера, что Пакт о ненападении с Советским Союзом приведет к падению правительства Чемберлена и приведет к созданию нового британского правительства, которое бросит поляков на произвол судьбы. Риббентроп утверждал, что благодаря советской экономической поддержке, особенно в виде нефти, Германия теперь стала невосприимчива к последствиям британской военно-морской блокады, и поэтому британцы никогда не вступят в бой с Германией. 23 августа 1939 года на секретном совещании высшего военного руководства рейха в Бергхофе Гитлер заявил, что ни Великобритания, ни Франция не начнут войну за Польшу без Советского Союза, и назначил «День Икс», дату вторжение в Польшу 26 августа. Гитлер добавил: «Я боюсь только того, что в последний момент какой-нибудь швайнехунд сделает предложение о посредничестве». В отличие от Гитлера, который рассматривал Пакт о ненападении лишь как прагматическое средство, навязанное ему обстоятельствами, отказом Великобритании или Польши играть роли, отведенные им Гитлером, Риббентроп рассматривал Пакт о ненападении как неотъемлемую часть своей антифашистской политики. - Британская политика.

Подписание Пакта Молотова-Риббентропа 23 августа 1939 года не только обеспечило Германии неформальный союз с Советским Союзом, но и нейтрализовало англо-французские попытки привлечь Турцию на «мирный фронт». Турки всегда считали, что важно иметь Советский Союз в качестве союзника для противодействия Германии, и подписание пакта полностью подорвало предположения, лежащие в основе турецкой политики безопасности. Англо-французские усилия по включению Балкан в «фронт мира» всегда основывались на предположении, что краеугольным камнем «фронта мира» на Балканах должна была стать Турция, региональная сверхдержава. Потому что Балканы были богаты сырьем, таким как железо, цинк и нефть. , который мог помочь Германии пережить британскую блокаду, союзники считали очень важным свести к минимуму влияние Германии на Балканах. Это была основная мотивация попыток связать британские обещания поддержать Турцию в случае нападения Италии с турецкими обещаниями помочь защитить Румынию от нападения Германии. Британские и французские лидеры считали, что сдерживающая ценность «мирного фронта» могла бы быть увеличена, если бы Турция была его членом, а турецкие проливы были открыты для кораблей союзников. Это позволило бы союзникам отправлять войска и припасы в Румынию через Черное море и через Румынию в Польшу.

25 августа 1939 года влияние Риббентропа на Гитлера на мгновение пошатнулось, когда в Берлин дошли новости о ратификации англо-польского военного союза и личное послание Муссолини, в котором говорилось, что Италия опозорит Стальной пакт, если Германия нападет на Польшу. Это было особенно вредно для Риббентропа, поскольку он всегда уверял Гитлера: «Позиция Италии определяется осью Рим-Берлин». В результате сообщения из Рима и ратификации англо-польского договора Гитлер отменил вторжение в Польшу, запланированное на 26 августа, но приказал отложить его до 1 сентября, чтобы дать Германии время для разрушения неблагоприятного международного расклада. Хотя Риббентроп продолжал утверждать, что Великобритания и Франция блефуют, и он, и Гитлер были готовы, в крайнем случае, пойти на риск всеобщей войны, вторгнувшись в Польшу. Из-за твёрдых убеждений Риббентропа о том, что Великобритания является самым опасным врагом Германии и что англо-германская война неизбежна, для него это почти не имело значения, когда наступила столь желанная война с Великобританией. Греческий историк Аристотель Кайлис писал, что именно влияние Риббентропа на Гитлера и его настойчивость в том, что западные державы не вступят в войну за Польшу, были самой важной причиной того, что Гитлер вообще не отменил Fall Weiß , немецкое вторжение в Польшу. вместо того, чтобы просто отложить «День Икс» на шесть дней. Риббентроп сообщил Гитлеру, что его источники показали, что Великобритания не будет готова в военном отношении вступить в бой с Германией самое раннее до 1940 года или, что более вероятно, до 1941 года, а это означало, что британцы блефуют. Даже если британцы были серьезны в своих предупреждениях о войне, Риббентроп считал, что, поскольку война с Великобританией неизбежна, риск войны с Великобританией приемлем, и поэтому он утверждал, что Германия не должна уклоняться от таких вызовов.

27 августа 1939 года Чемберлен направил Гитлеру письмо, призванное опровергнуть сообщения, которые Чемберлен услышал от источников разведки в Берлине о том, что Риббентроп убедил Гитлера в том, что пакт Молотова-Риббентропа гарантирует, что Великобритания откажется от Польши. В своем письме Чемберлен писал:

Какой бы ни была природа советско-германского соглашения, оно не может изменить обязательства Великобритании перед Польшей, о которых правительство Его Величества неоднократно и прямо заявляло публично и которые они полны решимости выполнить.

Утверждалось, что, если бы правительство Его Величества более четко изложило свою позицию в 1914 году, великой катастрофы можно было бы избежать. Независимо от того, имеет ли это обвинение какую-либо силу, правительство Его Величества твердо намерено не допускать в данном случае такого трагического недоразумения.

В случае возникновения такой ситуации они полны решимости и готовы без промедления задействовать все силы, находящиеся под их командованием, и невозможно предвидеть окончание военных действий после их начала. Было бы опасной иллюзией думать, что, если война однажды начнется, она быстро закончится, даже если бы успех на любом из нескольких фронтов, на которых она будет вестись, должен был быть обеспечен.

Риббентроп сказал Гитлеру, что письмо Чемберлена было всего лишь блефом, и призвал своего хозяина раскрыть его.

Посол Великобритании в Германии сэр Невил Хендерсон в 1937 году. Хотя Хендерсон был ведущим сторонником умиротворения, его отношения с Риббентропом на протяжении всего его пребывания на посту посла были крайне плохими. В ночь с 30 на 31 августа 1939 года он и Риббентроп едва не подрались.

В ночь с 30 на 31 августа 1939 года у Риббентропа произошла крайне острая беседа с британским послом сэром Невилом Хендерсоном , который возражал против требования Риббентропа, данного около полуночи, о том, что, если польский полномочный представитель не прибудет в Берлин той ночью для обсуждения германских «окончательное предложение», ответственность за начало войны не будет лежать на Рейхе . Хендерсон заявил, что условия немецкого «окончательного предложения» были очень разумными, но утверждал, что срок, установленный Риббентропом для принятия Польшей «окончательного предложения», был совершенно неразумным, а также потребовал объяснить, почему Риббентроп настаивал на встрече со специальным польским полномочным представителем и не смог представить «окончательное предложение» послу Юзефу Липскому или предоставить письменную копию «окончательного предложения». Встреча Хендерсона и Риббентропа стала настолько напряженной, что двое мужчин чуть не дошли до драки. Американский историк Герхард Вайнберг описал встречу Хендерсона и Риббентропа:

Когда Иоахим фон Риббентроп отказался передать копию требований Германии британскому послу [Хендерсону] в полночь 30–31 августа 1939 года, они чуть не подрались. Посол Хендерсон, который долгое время выступал за уступки Германии, признал, что это было намеренно задуманное алиби, которое немецкое правительство подготовило для войны, которую оно намеревалось начать. Неудивительно, что Хендерсон разозлился; С другой стороны, фон Риббентроп предвидел войну впереди и отправился домой сияющий.

По замыслу Риббентропа, узкий срок для принятия «окончательного предложения» не позволил британскому правительству вовремя связаться с польским правительством по поводу предложения Германии, не говоря уже о том, чтобы поляки организовали прибытие польского полномочного посланника. в ту ночь в Берлине, что позволило Риббентропу заявить, что поляки отклонили немецкое «окончательное предложение». Как бы то ни было, специальное заседание британского кабинета министров было созвано для рассмотрения «окончательного предложения» и отказалось передать послание Варшаве на том основании, что это не было серьезным предложением со стороны Берлина. «Отказ» от немецкого предложения был одним из предлогов, использованных для немецкой агрессии против Польши 1 сентября 1939 года. Британский историк Д.С. Уотт писал: «Два часа спустя Берлинское радио передало шестнадцать пунктов, добавив, что Польша их отвергла. .Благодаря Риббентропу они их даже никогда не видели». 31 августа Риббентроп встретился с послом Аттолико, чтобы сообщить ему, что «отказ» Польши от «щедрого» немецкого мирного плана из 16 пунктов означает, что Германия не заинтересована в предложении Муссолини созвать конференцию по вопросу статуса Данцига. Помимо польского «отклонения» немецкого «окончательного предложения», агрессия против Польши была оправдана инцидентом в Гляйвице и другими инцидентами, инсценированными СС, на немецко-польской границе.

Как только утром 1 сентября 1939 года стало известно о вторжении Германии в Польшу, Муссолини запустил еще один отчаянный план мирного посредничества, призванный не дать немецко-польской войне превратиться в мировую войну. Мотивы Муссолини никоим образом не были альтруистическими. Вместо этого он был полностью мотивирован желанием избежать добровольной ловушки Стального пакта, который вынудил Италию начать войну, пока страна была совершенно не готова. Если бы он перенес унижение из-за необходимости объявить нейтралитет, это выставило бы его трусом. Министр иностранных дел Франции Жорж Бонне , действуя по собственной инициативе, сообщил послу Италии во Франции барону Рафаэле Гуарилья , что Франция приняла мирный план Муссолини. Бонне поручил Гавасу сделать заявление в полночь 1 сентября: «Французское правительство сегодня, как и несколько других правительств, получило итальянское предложение, направленное на разрешение проблем Европы. После должного рассмотрения французское правительство дало «положительный ответ». ''. Хотя французы и итальянцы серьезно относились к мирному плану Муссолини, который призывал к немедленному прекращению огня и созыву конференции четырех держав по образцу Мюнхенской конференции 1938 года для рассмотрения границ Польши, министр иностранных дел Великобритании лорд Галифакс заявил, что, если немцы не уйдут из Польши немедленно, Великобритания не будет присутствовать на предложенной конференции. В конце концов Риббентроп сорвал мирный план Муссолини, заявив, что Германия не заинтересована в прекращении огня, выводе войск из Польши или участии в предложенной мирной конференции.

Утром 3 сентября 1939 года, когда Чемберлен осуществил свою угрозу объявления войны Великобританией в случае нападения Германии на Польшу, явно шокированный Гитлер задал Риббентропу: «Что теперь?», вопрос, на который у Риббентропа не было другого ответа, кроме как заявить: что «аналогичное послание» придет от французского посла Роберта Кулондра , который прибыл позже в тот же день, чтобы представить французское объявление войны . Позже Вайцзеккер вспоминал: «3 сентября, когда британцы и французы объявили войну, Гитлер, в конце концов, был удивлен и с самого начала находился в растерянности». Британский историк Ричард Овери писал, что то, что, по мнению Гитлера, он начал в сентябре 1939 года, было всего лишь локальной войной между Германией и Польшей, и что его решение сделать это было во многом основано на огромной недооценке рисков всеобщей войны. По сути, влияние Риббентропа заставило Гитлера в 1939 году начать войну со страной, которую он хотел сделать своим союзником, Соединенным Королевством, и союзником страны, которую он хотел сделать своим врагом, — Советского Союза.

После начала Второй мировой войны Риббентроп провел большую часть польской кампании, путешествуя вместе с Гитлером. 27 сентября 1939 года Риббентроп совершил второй визит в Москву. Там, на встречах с советским комиссаром иностранных дел Вячеславом Молотовым и Иосифом Сталиным , он был вынужден согласиться на пересмотр секретных протоколов Пакта о ненападении в пользу Советского Союза, в первую очередь согласившись на требование Сталина о переходе Литвы в Советский Союз. Союз. Введение британской блокады сделало Рейх очень зависимым от советской экономической поддержки, что поставило Сталина в сильную позицию на переговорах с Риббентропом. 1 марта 1940 года Риббентроп принял Самнера Уэллса , американского заместителя госсекретаря, который находился с миротворческой миссией президента США Франклина Рузвельта , и приложил все усилия, чтобы оскорбить своего американского гостя. Уэллс спросил Риббентропа, на каких условиях Германия могла бы согласиться на переговоры о компромиссном мире, прежде чем «Странная война» превратится в настоящую войну. Риббентроп сказал Уэллсу, что только полная победа Германии «может дать нам мир, которого мы хотим». Уэллс сообщил Рузвельту, что Риббентроп обладал «совершенно закрытым и очень глупым умом». 10 марта 1940 года Риббентроп посетил Рим, чтобы встретиться с Муссолини, который пообещал ему, что Италия вскоре вступит в войну. В однодневной поездке по Италии Риббентропа сопровождала команда из тридцати пяти человек, включая тренера по гимнастике, массажиста, врача, двух парикмахеров и различных экспертов по правовым и экономическим вопросам из министерства иностранных дел. После итало-германского саммита на перевале Бреннер 18 марта 1940 года, на котором присутствовали Гитлер и Муссолини, граф Чиано записал в своем дневнике: «Все в Риме не любят Риббентропа». 7 мая 1940 года Риббентроп основал новый отдел министерства иностранных дел, Abteilung Deutschland (Департамент внутренних дел Германии), под руководством Мартина Лютера , на который была возложена ответственность за все антисемитские дела. 10 мая 1940 года Риббентроп вызвал послов Голландии, Бельгии и Люксембурга, чтобы вручить им ноты, оправдывающие вторжение Германии в их страны, через несколько часов после вторжения немцев в эти страны. К ярости Риббентропа, кто-то слил планы немецкого вторжения в посольство Нидерландов в Берлине, что побудило Риббентропа посвятить следующие несколько месяцев расследованию, направленному на выявление лица, сообщившего информацию. Расследование раскололо агентство, поскольку коллег поощряли доносить друг на друга, и в конечном итоге не увенчалось успехом.

В начале июня 1940 года, когда Муссолини сообщил Гитлеру, что он, наконец, вступит в войну 10 июня 1940 года, Гитлер отнесся к этому весьма пренебрежительно, в частном порядке назвав Муссолини трусливым оппортунистом, который нарушил условия Стального пакта в сентябре 1939 года, когда дела выглядели тяжелыми. и вступила в войну в июне 1940 года только после того, как стало ясно, что Франция побеждена, и казалось, что Британия скоро заключит мир. Риббентроп разделял оценку итальянцев Гитлером, но приветствовал вступление Италии в войну. Частично это, казалось, подтверждало важность Стального пакта, о котором заключил Риббентроп, и, кроме того, поскольку Италия теперь стала союзником, Министерству иностранных дел предстояло сделать больше. В июне 1940 года Риббентроп отстаивал так называемый Мадагаскарский план по депортации всех европейских евреев на Мадагаскар после предполагаемого неминуемого поражения Британии.

Отношения с союзниками военного времени

Риббентроп, франкофил , утверждал, что Германия должна предоставить вишистской Франции ограниченную степень независимости в рамках обязательного франко-германского партнерства. С этой целью Риббентроп назначил коллегу из Dienststelle Отто Абец послом во Франции с поручением способствовать политической карьере Пьера Лаваля , которого Риббентроп решил быть французским политиком, наиболее благосклонным к Германии. Влияние министерства иностранных дел во Франции было различным, поскольку там было много других агентств, конкурирующих за власть. Но в целом с конца 1943 до середины 1944 года министерство иностранных дел по силе во Франции уступало только СС.

Со второй половины 1937 года Риббентроп отстаивал идею союза между Германией, Италией и Японией, который разделил бы Британскую империю между ними. После подписания советско-германского пакта о ненападении Риббентроп расширил эту идею альянса Оси, включив в него Советский Союз, чтобы сформировать евразийский блок, который уничтожит морские государства, такие как Великобритания. Немецкий историк Клаус Хильдебранд утверждал, что помимо внешнеполитической программы Гитлера в нацистской партии существовали еще три фракции, имевшие альтернативные внешнеполитические программы, которых Хильдебранд назвал аграриями , революционными социалистами и империалистами Вильгельмина. Другой немецкий историк-дипломат, Вольфганг Михалка, утверждал, что существует четвертая альтернатива нацистской внешнеполитической программе, и это концепция Риббентропа о евразийском блоке, включающем четыре тоталитарных государства: Германию, Советский Союз, Италию и Японию. В отличие от других фракций, внешнеполитическая программа Риббентропа была единственной, которую Гитлер позволил реализовать в 1939–41 годах, хотя это было больше связано с временным банкротством собственной внешнеполитической программы Гитлера, которую он изложил в « Майн кампф» и «Майн кампф». Цвайтес Бух следует за неудачей в достижении союза с Великобританией, а не за подлинной переменой взглядов. Концепции внешней политики Риббентропа отличались от концепций Гитлера тем, что концепция международных отношений Риббентропа была больше обязана традиционной политике Вильгельмина Махатполитик , чем расистскому и социал-дарвинистскому видению Гитлера различных «рас», вовлеченных в беспощадную и бесконечную борьбу за жизненное пространство . Различные концепции внешней политики, которых придерживались Гитлер и Риббентроп, были проиллюстрированы их реакцией на падение Сингапура в 1942 году: Риббентроп хотел, чтобы это великое поражение Великобритании стало днем ​​празднования в Германии, тогда как Гитлер запретил любые празднования на том основании, что Сингапур представлял собой печальный день для принципов превосходства белой расы . Другой областью разногласий была навязчивая ненависть Риббентропа к Британии, которую он считал главным врагом, и взгляд на Советский Союз как на важного союзника в антибританской борьбе. Гитлер рассматривал союз с Советским Союзом только как тактический и нигде не был столь антибританским, как его министр иностранных дел.

В августе 1940 года Риббентроп курировал Вторую Венскую премию , в результате которой около 40% региона Трансильвания в Румынии было возвращено Венгрии. Решение передать такую ​​большую часть Румынии венграм было принято Гитлером, поскольку сам Риббентроп провел большую часть Венской конференции, громко критикуя венгерскую делегацию за ее хладнокровие по отношению к нападению на Чехословакию в 1938 году, а затем требуя больше, чем причиталась им справедливой доли добычи. Когда Риббентроп наконец дошел до объявления о своем решении, венгерская делегация, которая ожидала, что Риббентроп вынесет решение в пользу Румынии, разразилась аплодисментами, а румынский министр иностранных дел Михаил Маноилеску потерял сознание.

В конце 1940 года Риббентроп предпринял настойчивую, но безуспешную попытку заставить франкистскую Испанию вступить в войну на стороне Оси. Во время переговоров с министром иностранных дел Испании Рамоном Серрано Суньером Риббентроп оскорбил Суньера своим бестактным поведением, особенно его предложением Испании уступить Канарские острова Германии. Разгневанный Суньер ответил, что он предпочел бы увидеть, как Канарские острова погружаются в Атлантику, чем уступить дюйм испанской территории. Область, в которой Риббентроп добился большего успеха, возникла в сентябре 1940 года, когда он поручил дальневосточному агенту Dienststelle Ribbentrop начать Генриху Георгу Штаммеру переговоры с министром иностранных дел Японии Ёсуке Мацуока об антиамериканском союзе. Результатом этих переговоров стало подписание в Берлине 27 сентября 1940 года Тройственного пакта Риббентропом, графом Чиано и послом Японии Сабуро Курусу .

В октябре 1940 года гауляйтеры Йозеф Бюркель и Роберт Вагнер руководили почти полным изгнанием евреев в незанятую свободную зону Виши , Франция ; они депортировали их не только из частей Эльзаса-Лотарингии, которые были присоединены к Рейху , но также и из Гауэ . Риббентроп «самым медлительным образом» отнесся к последовавшим за этим жалобам французского правительства Виши по поводу высылки.

В ноябре 1940 года во время визита советского наркома иностранных дел Вячеслава Молотова в Берлин Риббентроп всеми силами старался добиться подписания Советским Союзом Тройственного пакта . Риббентроп утверждал, что у Советов и Германии был общий враг в лице Британской империи, и поэтому в интересах Кремля было вступить в войну на стороне Оси. Он предлагал после поражения Англии поделить территорию следующим образом: Советскому Союзу достались бы Индия и Ближний Восток, Италии – Средиземноморье, Японии – британские владения на Дальнем Востоке (при условии, конечно, что Япония вступит в войну), а Германия захватит Центральную Африку и Британию. Молотов был открыт для идеи вступления Советского Союза в войну на стороне Оси, но в качестве цены вступления в войну потребовал, чтобы Германия признала Финляндию, Болгарию, Румынию, Турцию, Венгрию и Югославию как находящиеся в исключительной советской сфере влияния. . Попытки Риббентропа убедить Молотова отказаться от своих требований в отношении Европы как цены советского союза с Германией оказались совершенно безуспешными. После того как Молотов покинул Берлин, Советский Союз заявил, что желает подписать Тройственный пакт и вступить в войну на стороне Оси. Хотя Риббентроп был полностью за принятие предложения Сталина, Гитлер к этому моменту решил, что хочет напасть на Советский Союз. Переговоры между Германией и СССР ни к чему не привели.

По часовой стрелке сверху слева: Функ , Крозиг , Геббельс , Риббентроп и Нейрат во время сессии Рейхстага, 1941 год.

По мере продолжения Второй мировой войны некогда дружеские отношения Риббентропа с СС становились все более натянутыми. В январе 1941 года надир отношений между СС и министерством иностранных дел был достигнут, когда Железная гвардия предприняла попытку государственного переворота в Румынии . Риббентроп поддерживал маршала Иона Антонеску правительство , а Генрих Гиммлер поддерживал Железную гвардию. После неудавшегося переворота в Бухаресте министерство иностранных дел собрало доказательства того, что СД поддержала переворот, что побудило Риббентропа резко ограничить полномочия полицейских атташе СД. С октября 1939 года они действовали в основном независимо от посольств Германии, в которых они находились. В начале 1941 года Риббентроп назначил группу бойцов СА в посольства Германии в Восточной Европе: Манфреда Фрайгера фон Киллингера отправили в Румынию , Зигфрида Каше в Хорватию , Адольфа-Хайнца Беккерле в Болгарию , Дитриха фон Ягова в Венгрию и Ганса Людина в Словакию. . Основными качествами всех этих людей, ни один из которых ранее не занимал дипломатических должностей, было то, что они были близкими друзьями Лютера и способствовали расколу в СС (традиционное соперничество между СС и СА все еще было сильным). .

В марте 1941 года министр иностранных дел Японии Ёсуке Мацуока , германофил, посетил Берлин. 29 марта 1941 года во время разговора с Мацуокой Риббентроп по указанию Гитлера ничего не сообщил японцам о предстоящей операции «Барбаросса» , поскольку Гитлер считал, что сможет победить Советский Союз в одиночку, и предпочитал, чтобы вместо этого японцы напали на Великобританию. Гитлер не хотел, чтобы какая-либо информация, которая могла бы побудить японцев к нападению на Советский Союз, достигла их ушей. Риббентроп пытался убедить Мацуоку убедить правительство в Токио атаковать великую британскую военно-морскую базу в Сингапуре, утверждая, что Королевский флот слишком слаб, чтобы нанести ответный удар из-за его участия в битве за Атлантику . Мацуока ответил, что подготовка к оккупации Сингапура идет полным ходом.

Глава Анте Павелич (слева) Независимого государства Хорватия и Риббентроп в Зальцбурге, 6 июня 1941 года.

В конце 1940 и начале 1941 года Риббентроп оказал сильное давление на Королевство Югославию , чтобы оно подписало Тройственный пакт, несмотря на совет немецкой миссии в Белграде о том, что такое действие, вероятно, приведет к свержению наследного принца Павла , югославского регента. Намерением Риббентропа было получить право на транзит через страну, что позволило бы немцам вторгнуться в Грецию. 25 марта 1941 года Югославия неохотно подписала Тройственный пакт ; На следующий день югославские военные свергли принца Павла в результате бескровного переворота . Когда Гитлер приказал вторгнуться в Югославию , Риббентроп был против, поскольку считал, что министерство иностранных дел, скорее всего, будет исключено из управления оккупированной Югославией. Поскольку Гитлер был недоволен Риббентропом из-за его сопротивления вторжению, министр слег в постель на следующие пару дней. Когда Риббентроп выздоровел, он искал шанс усилить влияние своего ведомства, предоставив Хорватии независимость. Риббентроп выбрал усташей управлять Хорватией. Он заставил Эдмунда Весенмайера успешно завершить переговоры в апреле 1941 года с генералом Славко Кватерником из усташей о том, чтобы его партия управляла Хорватией после немецкого вторжения. Отражая свое недовольство немецкой миссией в Белграде, которая советовала не подталкивать Югославию к подписанию Трехстороннего пакта, Риббентроп отказался отозвать немецкую миссию заранее до того, как Германия бомбила Белград 6 апреля 1941 года. Персоналу пришлось пережить пожар. бомбили как могли.

Риббентроп любил и восхищался Иосифом Сталиным и был против нападения на Советский Союз в 1941 году. Он передал слово советскому дипломату: «Пожалуйста, скажите Сталину, что я был против этой войны и что я знаю, что она принесет Германии большие несчастья». Когда пришло время Риббентропу представить объявление войны Германией 22 июня 1941 года советскому послу генералу Владимиру Деканозову , переводчик Пауль Шмидт описал сцену:

Сейчас около четырех часов утра в воскресенье, 22 июня 1941 года, в кабинете министра иностранных дел. Он ожидает советского посла Деканозова, который звонил министру с утра субботы. Деканозову было срочное сообщение из Москвы. Он звонил каждые два часа, но ему сказали, что министра нет в городе. В два часа ночи воскресенья фон Риббентроп наконец ответил на звонки. Деканозову сообщили, что фон Риббентроп желает немедленно встретиться с ним. Встреча была назначена на 4 утра.

Фон Риббентроп нервничает, ходит взад и вперед из одного конца своего большого кабинета в другой, как животное в клетке, повторяя снова и снова: « Фюрер абсолютно прав. Мы должны напасть на Россию, иначе они обязательно нападут на нас! " Он успокаивает себя? Оправдывает ли он разрушение своего главного дипломатического достижения? Теперь он должен уничтожить его, «потому что таково желание фюрера ».

Когда наконец появился Деканозов, Риббентроп зачитал короткое заявление, в котором говорилось, что Рейх был вынужден принять «военные контрмеры» из-за предполагаемого советского плана нападения на Германию в июле 1941 года. Риббентроп не стал предъявлять генералу Деканозову объявление войны, ограничившись чтением заявления о том, что Германия вынуждена принять «военные контрмеры».

Риббентроп (слева) с маршалом Ионом Антонеску , 1943 год.

Несмотря на свое противодействие операции «Барбаросса» и предпочтение сконцентрироваться против Великобритании, Риббентроп 28 июня 1941 года, не посоветовавшись с Гитлером, начал настойчивые усилия, чтобы заставить Японию напасть на Советский Союз. Но мотивы Риббентропа, стремившегося вовлечь Японию в войну, были скорее антибританскими, чем антисоветскими. 10 июля 1941 года Риббентроп приказал генералу Ойгену Отту , послу Германии в Японии:

Продолжайте свои усилия по обеспечению скорейшего участия Японии в войне против России... Естественной целью должно быть, как и прежде, добиться встречи Германии и Японии на Транссибирской магистрали до наступления зимы. После краха России положение Трехсторонних держав в мире будет настолько гигантским, что вопрос о крахе Англии, т. е. о полном уничтожении Британских островов, будет лишь вопросом времени. Тогда Америка, полностью изолированная от остального мира, столкнулась бы с захватом оставшихся позиций Британской империи, важных для трехсторонних держав.

В рамках своих усилий по привлечению Японии к Барбароссе 1 июля 1941 года Риббентроп приказал Германии разорвать дипломатические отношения с Чан Кайши и признать японское марионеточное правительство Ван Цзинвэя законными правителями Китая. Риббентроп надеялся, что признание Вана будет воспринято как переворот, который может повысить престиж прогермански настроенного министра иностранных дел Японии Ёсуке Мацуока , который был против начала американо-японских переговоров. Несмотря на все усилия Риббентропа, позднее, в июле 1941 года, Мацуока был уволен с поста министра иностранных дел, и начались японо-американские переговоры.

После войны Риббентроп был признан виновным в Холокосте на основании его попыток убедить лидеров нацистских марионеточных государств и других держав Оси депортировать евреев в нацистские лагеря смерти . В августе 1941 года, когда встал вопрос о том, следует ли депортировать иностранных евреев, проживающих в Германии, Риббентроп выступил против депортации как способа максимизировать влияние Министерства иностранных дел. Чтобы депортировать иностранных евреев, живших в Рейхе, Риббентроп заставил Лютера заключить соглашения с правительствами Румынии , Словакии и Хорватии , разрешающие депортацию евреев, имеющих гражданство этих государств. В сентябре 1941 года рейхсполпред в оккупированной нацистами Сербии Феликс Бенцлер сообщил Риббентропу, что СС арестовали 8000 сербских евреев , которых планировали массово казнить. Он попросил разрешения попытаться остановить резню. Риббентроп поручил этот вопрос Лютеру, который приказал Бенцлеру полностью сотрудничать в резне.

В конце 1941 года Риббентроп добивался провала японо-американских переговоров в Вашингтоне и нападения Японии на Соединенные Штаты. В октябре 1941 года Риббентроп приказал послу Германии в Японии Ойгену Отту начать оказывать давление на японцев, чтобы они как можно скорее напали на американцев. Риббентроп доказывал Гитлеру, что война между Соединенными Штатами и Германией неизбежна, учитывая масштабы американской помощи Великобритании и все более частые «инциденты» в Северной Атлантике между подводными лодками и американскими военными кораблями, охраняющими конвои, идущие в Великобританию. Он сказал, что начало такой войны с нападения Японии на Соединенные Штаты было бы лучшим способом ее начать. Риббентроп сказал Гитлеру, что, проведя четыре года в Канаде и Соединенных Штатах до 1914 года, он стал экспертом во всем, что касается Америки; он думал, что Соединенные Штаты не являются серьезной военной державой. 4 декабря 1941 года посол Японии генерал Хироси Осима сообщил Риббентропу, что Япония находится на грани войны с Соединенными Штатами. В свою очередь Риббентроп пообещал, что Германия присоединится к войне против американцев. 7 декабря 1941 года Риббентроп ликовал известием о нападении Японии на Перл-Харбор и сделал все возможное, чтобы поддержать объявление войны Соединенным Штатам. Он передал официальную декларацию американскому поверенному в делах Леланду Б. Моррису 11 декабря 1941 года. В начале 1942 года, после вступления Америки в войну, Соединенные Штаты успешно оказали давление на все латиноамериканские государства, за исключением Аргентины и Чили, с целью объявления войны Германии. Риббентроп считал глубоко унизительным принятие объявления войны со стороны небольших государств, таких как Коста-Рика и Эквадор, и отказывался видеться с кем-либо из послов Латинской Америки. Вместо этого он заставил Вайцзеккера принять их объявление войны.

В апреле 1942 года в рамках дипломатического аналога «Дейс Блю» военной операции на юге России Риббентроп собрал группу антисоветских эмигрантов с Кавказа в отеле «Адлон» в Берлине с намерением объявить их лидерами правительств. в изгнании. С точки зрения Риббентропа, это имело двойную выгоду: обеспечить народную поддержку немецкой армии по мере ее продвижения на Кавказ и гарантировать, что именно министерство иностранных дел будет управлять Кавказом после того, как немцы оккупируют этот регион. Альфред Розенберг , немецкий министр Востока, увидел в этом вторжение в сферу своей власти и сказал Гитлеру, что эмигранты в отеле «Адлон» были «гнездом агентов союзников». К разочарованию Риббентропа, Гитлер встал на сторону Розенберга.

Несмотря на часто ожесточенное соперничество с СС, министерство иностранных дел сыграло ключевую роль в организации депортаций евреев в лагеря смерти из Франции (1942–44) , Венгрии (1944–45) , Словакии , Италии (после 1943) и Балканы ​ . Риббентроп поручил всю Холокостом работу, связанную с , Мартину Лютеру , старому приятелю из «Динстстелле» , который представлял министерство иностранных дел на Ванзейской конференции . В 1942 году посол Отто Абец добился депортации 25 000 французских евреев, а посол Ханс Людин добился депортации 50 000 словацких евреев в лагеря смерти. Лишь однажды, в августе 1942 года, Риббентроп попытался ограничить депортации, но только из-за юрисдикционных споров с СС. Риббентроп остановил депортации из Румынии и Хорватии ; в случае с первым он был оскорблен тем, что СС вели переговоры с румынами напрямую, а в случае со вторым он узнал, что СС и Лютер оказывали давление на итальянцев в их зоне оккупации, чтобы те депортировали своих евреев без предварительного уведомления. сообщить Риббентропу. Он требовал, чтобы его держали в курсе всех событий в итало-германских отношениях. В сентябре 1942 года, после встречи с Гитлером, который был недоволен действиями своего министра иностранных дел, Риббентроп изменил курс и приказал немедленно возобновить депортации.

В ноябре 1942 года, после операции «Факел» (англо-американского вторжения в Северную Африку), Риббентроп встретился в Мюнхене с главой французского правительства Пьером Лавалем . Он предъявил Лавалю ультиматум об оккупации Германией неоккупированной зоны Франции и Туниса. Риббентроп безуспешно пытался добиться формального перехода Французской армии перемирия Виши в Северной Африке под немецкое командование. В декабре 1942 года он встретился с министром иностранных дел Италии графом Галеаццо Чиано , который выполнил просьбу Муссолини, призывающую немцев перейти к обороне в Советском Союзе, чтобы сосредоточиться на нападении на Северную Африку. Риббентроп присоединился к Гитлеру в принижении военных усилий Италии. Во время той же встречи в Восточной Пруссии с графом Чиано Пьер Лаваль прибыл . Он быстро согласился на требования Гитлера и Риббентропа передать французскую полицию под командование более радикальных антисемитов и перевезти сотни тысяч французских рабочих для работы в военной промышленности Германии.

Еще один провал в отношениях Риббентропа с СС произошел в феврале 1943 года, когда СД поддержала возглавляемый Лютером внутренний путч с целью свергнуть Риббентропа с поста министра иностранных дел. Лютер отдалился от Риббентропа, потому что жена последнего относилась к первому как к домашней прислуге. Она подтолкнула своего мужа заказать расследование обвинений Лютера в коррупции. Лютера Путч провалился во многом потому, что Гиммлер решил, что министерство иностранных дел, возглавляемое Лютером, будет более опасным противником, чем нынешнее министерство под руководством Риббентропа. В последнюю минуту он отказался от поддержки Лютера. После путча Лютер был отправлен в концентрационный лагерь Заксенхаузен .

В апреле 1943 года во время встречи на высшем уровне с регентом Венгрии Миклошем Хорти Риббентроп настоятельно требовал от венгров депортировать свое еврейское население в лагеря смерти, но безуспешно. Во время встречи Риббентроп заявил, что «евреи должны быть либо уничтожены, либо отправлены в концентрационные лагеря. Другой возможности нет».

Снижение влияния

Отчет о задержании Риббентропа и фотографии

По мере того как война продолжалась, влияние Риббентропа ослабевало. Поскольку большая часть мира находилась в состоянии войны с Германией, важность Министерства иностранных дел уменьшилась, поскольку ценность дипломатии стала ограниченной. К январю 1944 года Германия имела дипломатические отношения только с Аргентиной, Ирландией, Виши, Францией, Итальянской Социальной Республикой в ​​Италии, оккупированной Данией , Швецией, Финляндией, Словакией, Венгрией, Румынией, Хорватией, Болгарией, Швейцарией, Святым Престолом, Испанией, Португалией. , Турция, Таиланд, Япония и японские марионеточные государства Маньчжоу -Го и режим Ван Цзинвэя в Китае. Позже в том же году Аргентина и Турция разорвали связи с Германией; Румыния и Болгария присоединились к союзникам, а Финляндия заключила сепаратный мир с Советским Союзом и объявила войну Германии.

Гитлер нашел Риббентропа все более утомительным и начал избегать его. Просьбы министра иностранных дел о разрешении искать мира хотя бы с некоторыми врагами Германии, в частности с Советским Союзом, сыграли свою роль в их отчуждении. Поскольку его влияние снизилось, Риббентроп проводил время, враждуя с другими нацистскими лидерами из-за контроля над антисемитской политикой, чтобы заслужить расположение Гитлера.

Риббентропу был нанесен серьезный удар, когда многие старые дипломаты Министерства иностранных дел участвовали в 20 июля 1944 года путче и покушении на Гитлера. Риббентроп не знал о заговоре, но участие столь многих нынешних и бывших сотрудников Министерства иностранных дел плохо на нем отразилось. Гитлер чувствовал, что «раздутая администрация» Риббентропа не позволяла ему должным образом следить за деятельностью своих дипломатов. Риббентроп тесно сотрудничал с СС , с которыми он примирился, чтобы очистить министерство иностранных дел от тех, кто участвовал в путче . В первые часы после покушения на Гитлера Риббентроп, Геринг, Дёниц и Муссолини пили чай с Гитлером в Растенберге, когда Дёниц начал критиковать неудачи Люфтваффе. Геринг немедленно перевел разговор на Риббентропа и банкротство внешней политики Германии. «Ты грязный продавец шампанского! Закрой свой рот!» - крикнул Геринг, угрожая ударить Риббентропа маршальской дубинкой. Но Риббентроп отказался хранить молчание в связи с этим неуважением. «Я по-прежнему министр иностранных дел, — кричал он, — и меня зовут фон Риббентроп!»

20 апреля 1945 года Риббентроп присутствовал на праздновании 56-го и последнего дня рождения Гитлера в Берлине. Три дня спустя Риббентроп попытался встретиться с Гитлером, но получил отказ, объяснив, что у фюрера есть более важные дела.

Арест

После самоубийства Гитлера Риббентроп попытался найти себе место под руководством нового президента Карла Дёница , но получил отказ. Он скрывался под вымышленным именем (герр Райзер) в портовом городе Гамбурге . 14 июня, после капитуляции Германии, Риббентроп был арестован сержантом Жаком Гоффине. гражданин Франции, присоединившийся к 5-й специальной воздушной службе бельгийской SAS и работавший в британской армии под Гамбургом. Его нашли с бессвязным письмом, адресованным британскому премьер-министру Уинстону Черчиллю , в котором он критиковал британскую внешнюю политику за антигерманские настроения и обвинял неспособность Великобритании вступить в союз с Германией перед войной в советской оккупации восточной Германии и продвижении большевизма в центральную часть Германии. Европа.

Риббентроп в своей камере в Нюрнберге после завершения процесса.

Суд и казнь

Риббентроп был обвиняемым на Нюрнбергском процессе . союзников Международный военный трибунал признал его виновным по четырем пунктам обвинения: преступления против мира, умышленное планирование агрессивной войны, совершение военных преступлений и преступления против человечности . Согласно приговору, Риббентроп активно участвовал в планировании аншлюса , а также вторжений в Чехословакию и Польшу. Он также был глубоко вовлечен в « окончательное решение »; еще в 1942 году он приказал немецким дипломатам в странах Оси ускорить процесс отправки евреев в лагеря смерти на востоке. Он поддержал линчевание летчиков союзников, сбитых над Германией, и помог скрыть убийство в 1945 году генерал-майора Гюстава Месни , французского офицера, находившегося в плену. На него возлагали прямую ответственность за зверства, произошедшие в Дании и Виши, Франция , поскольку перед ним отчитывались высшие должностные лица этих двух оккупированных стран. Риббентроп утверждал, что Гитлер сам принимал все важные решения и что он был обманут неоднократными заявлениями Гитлера о том, что он хочет только мира. Трибунал отверг этот аргумент, заявив, что, учитывая, насколько тесно Риббентроп был вовлечен в ведение войны, «он не мог оставаться в неведении об агрессивном характере действий Гитлера». Даже в тюрьме Риббентроп по-прежнему оставался верным Гитлеру: «Даже несмотря на все, что я знаю, если бы в этой камере Гитлер пришел ко мне и сказал: «Сделай это!», я бы все равно сделал это».

Продолжительность: 4 минуты 47 секунд. 4:47 Доступны субтитры. СС

17 октября 1946 г. Кинохроника Нюрнбергскому процессу. вынесения приговора

Тело Риббентропа после казни

Гюставу Гилберту , психологу американской армии, разрешили осмотреть нацистских лидеров, представших перед судом. Среди других тестов он провел немецкую версию теста IQ Векслера-Бельвью . Риббентроп набрал 129 баллов, это 10-е место среди протестированных нацистских лидеров. В какой-то момент во время суда переводчик армии США спросил Эрнста фрейгера фон Вайцзеккера, как Гитлер мог продвинуть Риббентропа на высокий пост. Фон Вайцзекер ответил: «Гитлер никогда не замечал болтовни Риббентропа, потому что Гитлер всегда говорил все».

16 октября 1946 года Риббентроп стал первым из приговоренных к смертной казни в Нюрнберге, который был повешен после того, как Геринг покончил жизнь самоубийством незадолго до запланированной казни. Палачом был старший сержант США Джон К. Вудс . Риббентропа провели по 13 ступеням виселицы и спросили, есть ли у него какие-нибудь последние слова. Он сказал: «Боже, защити Германию. Боже, помилуй мою душу. Мое последнее желание состоит в том, чтобы Германия восстановила свое единство и чтобы ради мира наступило понимание между Востоком и Западом. Я желаю мира всему миру». " Комендант Нюрнбергской тюрьмы Бертон К. Андрус позже вспоминал, что Риббентроп обратился к тюремному лютеранскому капеллану Генри Ф. Гереке непосредственно перед тем, как ему на голову надели капюшон, а затем прошептал: «Увидимся снова». Из-за того, что его казнь была неудачной , Риббентропу потребовалось 14 минут, чтобы умереть. Его тело, как и тела девяти других казненных мужчин и самоубийцы Германа Геринга, было кремировано в Остфридхофе (Мюнхен) , а его прах развеян в реке Изар .

В популярной культуре

В «Знаменитые последние слова романе Тимоти Финдли » Риббентроп вступает в сговор с герцогом Виндзорским с целью убить Гитлера, захватить власть над нацистской партией и Европой. Роман Роберта Харриса « Отечество» (1992) исследует альтернативную историю, где нацисты выиграли войну, а Риббентроп все еще является министром иностранных дел в 1964 году. В Филипа Рота альтернативной истории «Заговор против Америки » Чарльз Линдберг побеждает на президентских выборах 1940 года и объединяет Соединенные Штаты с нацистской Германией; Риббентроп посещает Белый дом в рамках новой дружбы двух стран. В фильме Гая Уолтерса « Лидер » (2003) Освальд Мосли становится премьер-министром в 1937 году, объединяя Соединенное Королевство с державами оси , Риббентроп разговаривает с Дианой Митфорд в Лондоне после создания нового альянса. В книге Гарри Горлицы « Мировая война: достижение баланса» (1996), изображающей вторжение инопланетян на Землю во время Второй мировой войны , Риббентроп представляет нацистскую Германию в переговорах о перемирии между союзными державами и державами Оси.

Киноизображения

Риббентропа изображали следующие актеры в кино, телевидении и театральных постановках:

• Генри Дэниел в пропагандистском фильме США 1943 года «Миссия в Москву».
• Грэм Чепмен в телевизионном комедийном сериале 1970 года " Летающий цирк Монти Пайтона"
• Хенрик Боровский в польском фильме 1971 года «Эпилог в Нюрнберге»
• Джеффри Тун в британской телевизионной постановке 1973 года «Смерть Адольфа Гитлера».
• Роберт Харди в телевизионном производстве 1974 года The Gathering Storm
• Кости Клемеля в финском телесериале 1978 года « Люди войны и мира».
• Деметра Битенц в югославском телесериале 1979 года «Слом».
• Фредерик Джегер в британской телевизионной постановке 1981 года « Уинстон Черчилль: Годы дикой природы»
• Антон Диффринг в телевизионной постановке США 1983 года "Ветры войны".
• Ханс-Дитер Аснер в телевизионной постановке 1985 года «Муссолини и я».
• Ричард Кейн в американско-югославском телесериале 1985 года «Муссолини: Нерассказанная история».
• Джон Вудвайн в британском телесериале 1989 года «Обратный отсчет до войны».
• Вольф Калер в «Купец из слоновой кости» фильме 1993 года «Остаток дня»
• Бенуа Жирар в канадско-американском телепроекте 2000 года в Нюрнберге.
• Бернд-Уве Реппенхаген в индийском фильме 2004 года «Нетаджи Субхас Чандра Бос: Забытый герой»
• Ивайло Герасков в документальной драме британского телевидения 2006 года «Нюрнберг: нацисты под судом».
• Эдвард Бейкер-Дьюли в телепрограмме BBC Wales / Masterpiece TV, 2010 г. Наверху, внизу
• Хольгер Хандтке в фильме 2011 года «Отель Люкс»
• Орест Людвиг в мини-сериале 2020 года Заговор против Америки

Почести

За свою жизнь Риббентроп получил множество орденов, наград и медалей. Его роль главного дипломата Рейха означала, что он был естественным получателем дипломатических почестей, оказываемых различными странами. Предполагается, что многие из наград, удостоенных Риббентропа, на самом деле предназначались Гитлеру, который когда-либо носил максимум свой Железный крест Первой мировой войны 1-го класса, значок за ранение и значок партии НСДАП . Гитлер отказался принимать какие-либо иностранные награды, поэтому считается, что многие из наград, врученных Риббентропу, предназначались Гитлеру.

Полная коллекция наград Риббентропа была возвращена и распродана после войны. Он позаботился о том, чтобы его награды и другие ценные предметы были в безопасности и были легко доступны для возможного побега после разгрома нацистской Германии. Незадолго до окончания войны он спрятал свои награды и другие ценности на втором этаже отеля «Кроне» в Умхаузене , Тироль , Австрия . Он намеревался вернуть их и другие ценности до своего возможного побега в Швейцарию . 5 мая 1945 года 44-я пехотная дивизия вошла в Умхаузен. Вскоре после этого капитан дивизии Говард Голдсмит вошел в отель «Кроне», намереваясь остаться на ночь, чего он и его люди с нетерпением ждали после нескольких месяцев суровой зимы в альпийском регионе. Владелец гостиницы отказал им во входе, но они ворвались внутрь и, достигнув второго этажа, обнаружили сундуки, наполненные одеждой и личными вещами, конфиденциальными правительственными документами и разграбили произведения искусства со всей оккупированной Европы . Также в комнате находился сундук, который, как обнаружил капитан Голдсмит, был наполнен личными орденами и наградами Риббентропа.

Согласно армейским правилам, официальные и конфиденциальные документы должны были быть переданы соответствующим властям, а украденные произведения искусства должны были быть переданы в программу «Памятники, изобразительное искусство и архивы» для реституции. Однако личные вещи считались законными военными сувенирами, и после запроса разрешения Голдсмиту разрешили оставить их себе. Он приказал отправить награды Риббентропа обратно к себе домой в Колледж-Стейшн, штат Техас . Вернувшись домой, он провел оценку вещей и обнаружил, что их стоимость на тот момент составляла около 40 000 долларов (долларов США 1945 года). В течение многих лет они выставлялись по Соединенным Штатам, а несколько лет спустя коллекция была разбита и продана.

См. также

• Отто Абец : посол Германии в Виши, Франция (1940–1944).
• Рудольф Буттманн : посол Германии в Ватикане (1920–1943).
• Ганс-Генрих Дикхофф : посол Германии в Соединенных Штатах Америки (1937–1938) и Испании (1943–1945).
• Герберт фон Дирксен : посол Германии в Советском Союзе (1928–1933), Японии (1933–1938) и Великобритании (1938–1939).
• Глоссарий нацистской Германии
• Фриц Гробба : посол Германии в Ираке (1932–1939, 1941) и Саудовской Аравии (1938–1939).
• Ульрих фон Хассель : посол Германии в Италии (1932–1938).
• Эдуард Гемпель : посол Германии в Ирландии (1937–1945).
• Вальтер Хевел : немецкий дипломат
• Леопольд фон Хёш : посол Германии во Франции (1923–1932) и Великобритании (1932–1936).
• Манфред Фрайхерр фон Киллингер : посол Германии в Словацкой Республике (1940) и Румынии (1940–1944).
• Список лидеров и должностных лиц нацистской партии
• Ганс Лютер : посол Германии в Соединенных Штатах Америки (1933–1937).
• Ойген Отт : посол Германии в Японии (1938–1942).
• Список обергруппенфюреров СС
• Генрих Георг Штамер : посол Германии в Японии (1942–1945).
• Ханс Томсен : немецкий дипломат
• Диего фон Берген : посол Германии в Ватикане (1915–1918, 1920–1943).
• Франц фон Папен : посол Германии в Австрии (1934–1938) и Турции (1939–1944).
• Сесил фон Ренте-Финк : посол Германии в Дании (1940–1942).
• Фридрих Вернер фон Дершуленбург : посол Германии в Советском Союзе (1934–1941).
• Эрнст фон Вайцзеккер : посол Германии в Ватикане (1943–1945).

Библиография

• Блох, Майкл. Риббентроп . Нью-Йорк: Издательство Crown Publishing, 1992. ISBN   0-517-59310-6 .
• Браунинг, Кристофер Р. Окончательное решение и министерство иностранных дел Германии: исследование реферата D III Abteilung Deutschland, 1940–43 . Нью-Йорк: Холмс и Мейер, 1978. ISBN   0-8419-0403-0 .
• Крейг, Гордон. «Министерство иностранных дел Германии от Нейрата до Риббентропа» в книге Гордона А. Крейга и Феликса Гилберта (ред.) «Дипломаты 1919–39» . Принстон: Издательство Принстонского университета , 1953, стр. 406–436.
• Хильдебранд, Клаус . Внешняя политика Третьего рейха , Энтони Фотергилл (пер.). Лондон: Бэтсфорд, 1973. ISBN   0-520-02528-8 .
• Хиллгрубер, Андреас . Германия и две мировые войны , Уильям К. Кирби (пер.). Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета , 1981. ISBN   0-674-35321-8 .
• Третий Рейх . Лейтц, Кристиан (редактор), Оксфорд: Блэквелл, 1999, ISBN   0-631-20700-7 . Статьи:
  • Якобсен, Ганс-Адольф. «Структура нацистской внешней политики, 1933–45», стр. 49–94.
• Кайлис, Аристотель. Фашистская идеология. Архивировано 30 мая 2014 г. в Wayback Machine , Лондон: Routledge, 2000. ISBN   0415216117 .
• Люкс, Игорь и Эрик Гольдштейн (ред.). Мюнхенский кризис 1938 года: прелюдия ко Второй мировой войне . Лондон: Фрэнк Касс Инк, 1999. ISBN   0-7146-8056-7 .
• Мэнвелл, Роджер ; Френкель, Генрих (2011) [1962]. Геринг: Взлет и падение печально известного нацистского лидера . Лондон: Скайхорс. ISBN  978-1-61608-109-6 .
• Мессершмидт, Манфред «Внешняя политика и подготовка к войне» из Германии и Второй мировой войны , Вильгельм Дейст , Ханс-Эрих Вокманн и Вольфрам Ветте (ред.), Том. Я, Clarendon Press: Оксфорд, Великобритания, 1990.
• Михалка, Вольфганг. «От Антикоминтерновского пакта к евроазиатскому блоку: альтернативная концепция Риббентропа внешнеполитической программе Гитлера». В HW Koch (ред.), Аспекты Третьего Рейха . Лондон: Macmillan 1985, стр. 267–284. ISBN   0-333-35272-6 .
• Михалка, Вольфганг (1993). «Иоахим фон Риббентроп: от торговца вином до министра иностранных дел». В Смелзере, Рональд ; Зительманн, Райнер (ред.). Нацистская элита . Лондон: Макмиллан. ISBN  0-333-56950-4 .
• Некрич, Александр Моисеевич. Парии, партнеры, хищники: немецко-советские отношения, 1922–1941 (издательство Колумбийского университета, 1997).
• Оурслер-младший, Фултон. «Тайная измена», American Heritage , 42 (8) (1991).
• Овери, Ричард (2001). Допросы: нацистская элита в руках союзников . Лондон: Аллен Лейн . ISBN  978-0-7139-9350-9 .
• Рис, Лоуренс Нацисты: предупреждение из истории , Нью-Йорк: New Press, 1997. ISBN   056349333X .
• Ротвелл, Виктор. Истоки Второй мировой войны. Архивировано 28 марта 2023 года в Wayback Machine , Издательство Манчестерского университета: Манчестер, Великобритания, 2001 г. ISBN   0719059585 .
• Ширер, Уильям Л. (1960). Взлет и падение Третьего Рейха . Нью-Йорк: Саймон и Шустер , 1959. ISBN   978-0-671-62420-0
• Снайдер, Луис . Энциклопедия Третьего Рейха . Нью-Йорк: МакГроу-Хилл, 1976. ISBN   0-07-059525-9 .
• Тернер, Генри Эшби . Тридцать дней Гитлера до власти: январь 1933 года . Ридинг, Массачусетс: Аддисон-Уэсли, 1996. ISBN   978-0201407143 .
• Уоддингтон, Джеффри. «Идиллическая и невозмутимая атмосфера полного англо-германского непонимания»: аспекты операции Dienststelle Ribbentrop в Великобритании 1934–1939». История , том 82, 1997, стр. 44–74.
• Ватт, округ Колумбия Как пришла война: непосредственные истоки Второй мировой войны, 1938–1939 гг . Лондон: Хайнеманн, 1989. ISBN   0-394-57916-X .
• Вайнберг, Герхард (1970). Внешняя политика гитлеровской Германии: дипломатическая революция в Европе 1933–36 гг . Чикаго: Издательство Чикагского университета. ISBN  0-226-88509-7 .
• Вайнберг, Герхард (1980). Внешняя политика гитлеровской Германии: начало Второй мировой войны 1937–39 . Чикаго: Издательство Чикагского университета. ISBN  0-226-88511-9 .
• Вайнберг, Герхард (1994). Мир в оружии . Кембридж: Издательство Кембриджского университета. ISBN  0521618266 .
• Вайц, Джон (1992). Дипломат Гитлера: жизнь и времена Иоахима фон Риббентропа , Нью-Йорк: Тикнор и Филдс. ISBN   0-395-62152-6 .
• Уилер-Беннетт, Джон (1967). Немезида власти , Лондон: Макмиллан.
• Виндзор, Уоллис (1956). У сердца есть свои причины: Мемуары герцогини Виндзорской , Бат: Chivers Press.

Дальнейшее чтение

• Бландфорд, Эдмунд (2000). ССИнтеллект . ISBN   1840371471 .
• Фест, Иоахим К. и Баллок, Майкл (пер.) (1979) [оригинал. опубликовано на немецком языке в 1963 г.]. «Иоахим фон Риббентроп и деградация дипломатии» в книге «Лицо Третьего рейха» . Нью-Йорк: Пингвин, стр. 265–282. ISBN   978-0201407143 .
• С любовью, Раш-младший (2022). Толстяк и продавец шампанского: Геринг, Риббентроп и нацистское вторжение в Польшу, издательство Indiana University Press.
• Митровитс, Миклош (2020). «Предыстория пакта Молотова-Риббентропа» ( архивировано 21 сентября 2022 года в Wayback Machine ). Центральноевропейские горизонты 1.1. стр. 17–32.
• Рич, Норман (1973). Цели войны Гитлера: идеология, нацистское государство и курс экспансии Том. 1. У. В. Нортон.
• Рич, Норман (1974). Цели войны Гитлера: установление нового порядка Том. 2. У. В. Нортон.

Внешние ссылки

• Суд над главными военными преступниками Германии , дата доступа 1 июля 2006 г.
• Вырезки из газет об Иоахиме фон Риббентропе в Пресс-архиве 20-го века ZBW . , на немецком языке