Goddess Ishtar on an Akkadian Empire seal, 2350–2150 BCE. She is equipped with weapons on her back, has a horned helmet, places her foot in a dominant posture upon a lion secured by a leash and is accompanied by the star of Shamash.
Inanna was worshipped in Sumer at least as early as the Uruk period (c. 4000 – 3100 BCE), and her cultic activity was relatively localized before the conquest of Sargon of Akkad. During the post-Sargonic era, she became one of the most widely venerated deities in the Sumerian pantheon,[7][8] with temples across Mesopotamia. The cult of Inanna/Ishtar, which may have been associated with a variety of sexual rites, was continued by the East Semitic-speaking peoples (Akkadians, Assyrians and Babylonians) who succeeded and absorbed the Sumerians in the region.
She was especially beloved by the Assyrians, who elevated her to become the highest deity in their pantheon, ranking above their own national godAshur. Inanna/Ishtar is alluded to in the Hebrew Bible, and she greatly influenced the Ugaritic goddess Ashtart and later the Phoenician goddess Astarte, who in turn possibly influenced the development of the Greek goddess Aphrodite. Her cult continued to flourish until its gradual decline between the first and sixth centuries CE in the wake of Christianity.
Inanna appears in more myths than any other Sumerian deity.[9][10][11] She also has a uniquely high number of epithets and alternate names, comparable only to Nergal.[12]
Many of her myths involve her taking over the domains of other deities. She is believed to have been given the mes, which represent all positive and negative aspects of civilization, by Enki, the god of wisdom. She is also believed to have taken over the Eanna temple from An, the god of the sky. Alongside her twin brother Utu (later known as Shamash), Inanna is the enforcer of divine justice; she destroyed Mount Ebih for having challenged her authority, unleashed her fury upon the gardener Shukaletuda after he raped her in her sleep, and tracked down the bandit woman Bilulu and killed her in divine retribution for having murdered Dumuzid. In the standard Akkadian version of the Epic of Gilgamesh, Ishtar asks Gilgamesh to become her consort. When he disdainfully refuses, she unleashes the Bull of Heaven, resulting in the death of Enkidu and Gilgamesh's subsequent grapple with his own mortality.
Inanna's most famous myth is the story of her descent into and return from the ancient Mesopotamian underworld, ruled by her older sister Ereshkigal. After she reaches Ereshkigal's throne room, the seven judges of the underworld deem her guilty and strike her dead. Three days later, Ninshubur pleads with all the gods to bring Inanna back. All of them refuse her, except Enki, who sends two sexless beings to rescue Inanna.
They escort Inanna out of the underworld but the galla, the guardians of the underworld, drag her husband Dumuzid down to the underworld as her replacement. Dumuzid is eventually permitted to return to heaven for half the year, while his sister Geshtinanna remains in the underworld for the other half, resulting in the cycle of the seasons.
Inanna receiving offerings on the Uruk Vase, circa 3200–3000 BCE
Scholars believe that Inanna and Ishtar were originally separate, unrelated deities,[13] but were conflated with one another during the reign of Sargon of Akkad and came to be regarded as effectively the same goddess under two different names.[14][c] Inanna's name may derive from the Sumerian phrase nin-an-ak, meaning "Lady of Heaven",[16][17] but the cuneiform sign for Inanna (𒈹) is not a ligature of the signs lady (Sumerian: nin; cuneiform: 𒊩𒌆 SAL.TUG2) and sky (Sumerian: an; cuneiform: 𒀭 AN).[17][16][18] These difficulties led some early Assyriologists to suggest that Inanna may have originally been a Proto-Euphratean goddess, who was only later accepted into the Sumerian pantheon. This idea was supported by Inanna's youthfulness, as well as the fact that, unlike the other Sumerian divinities, she seems to have initially lacked a distinct sphere of responsibilities.[17] The view that there was a Proto-Euphratean substrate language in Southern Iraq before Sumerian is not widely accepted by modern Assyriologists.[19]
The name Ishtar occurs as an element in personal names from both the pre-Sargonic and post-Sargonic eras in Akkad, Assyria, and Babylonia.[20] It is of Semitic derivation[21][20] and is probably etymologically related to the name of the West Semitic god Attar, who is mentioned in later inscriptions from Ugarit and southern Arabia.[21][20] The morning star may have been conceived as a male deity who presided over the arts of war and the evening star may have been conceived as a female deity who presided over the arts of love.[20] Among the Akkadians, Assyrians, and Babylonians, the name of the male god eventually supplanted the name of his female counterpart,[22] but, due to extensive syncretism with Inanna, the deity remained as female, although her name was in the masculine form.[22]
The Uruk Vase (Warka Vase), depicting votive offerings to Inanna (3200–3000 BCE).[23]
Inanna has posed a problem for many scholars of ancient Sumer due to the fact that her sphere of power contained more distinct and contradictory aspects than that of any other deity.[24] Two major theories regarding her origins have been proposed.[25] The first explanation holds that Inanna is the result of a syncretism between several previously unrelated Sumerian deities with totally different domains.[25][26] The second explanation holds that Inanna was originally a Semitic deity who entered the Sumerian pantheon after it was already fully structured, and who took on all the roles that had not yet been assigned to other deities.[27]
As early as the Uruk period (c. 4000–3100 BCE), Inanna was already associated with the city of Uruk.[28] During this period, the symbol of a ring-headed doorpost was closely associated with Inanna.[28] The famous Uruk Vase (found in a deposit of cult objects of the Uruk III period) depicts a row of naked men carrying various objects, including bowls, vessels, and baskets of farm products,[29] and bringing sheep and goats to a female figure facing the ruler.[30] The female stands in front of Inanna's symbol of the two twisted reeds of the doorpost,[30] while the male figure holds a box and stack of bowls, the later cuneiform sign signifying the En, or high priest of the temple.[31]
Seal impressions from the Jemdet Nasr period (c. 3100–2900 BCE) show a fixed sequence of symbols representing various cities, including those of Ur, Larsa, Zabalam, Urum, Arina, and probably Kesh.[32] This list probably reflects the report of contributions to Inanna at Uruk from cities supporting her cult.[32] A large number of similar seals have been discovered from phase I of the Early Dynastic period (c. 2900–2350 BCE) at Ur, in a slightly different order, combined with the rosette symbol of Inanna.[32] These seals were used to lock storerooms to preserve materials set aside for her cult.[32]
Various inscriptions in the name of Inanna are known, such as a bead in the name of King Aga of Kish c. 2600 BCE, or a tablet by King Lugal-kisalsi c. 2400 BCE:
Tablet of Lugal-kisalsi
For An, king of all the lands, and for Inanna, his mistress, Lugal-kisalsi, king of Kish, built the wall of the courtyard.
During the Akkadian period (c. 2334–2154 BCE), following the conquests of Sargon of Akkad, Inanna and originally independent Ishtar became so extensively syncretized that they became regarded as effectively the same.[34][22] The Akkadian poet Enheduanna, the daughter of Sargon, wrote numerous hymns to Inanna, identifying her with Ishtar.[34][35] As a result of this,[34] the popularity of Inanna/Ishtar's cult skyrocketed.[34][28][36] Alfonso Archi, who was involved in early excavations of Ebla, assumes Ishtar was originally a goddess venerated in the Euphrates valley, pointing out that an association between her and the desert poplar is attested in the most ancient texts from both Ebla and Mari. He considers her, a moon god (e.g., Sin) and a sun deity of varying gender (Shamash/Shapash) to be the only deities shared between various early Semitic peoples of Mesopotamia and ancient Syria, who otherwise had different not necessarily overlapping pantheons.[37]
Inanna's symbol is a ring post made of reed, an ubiquitous building material in Sumer. It was often beribboned and positioned at the entrance of temples, and marked the limit between the profane and the sacred realms.[38] The design of the emblem was simplified between 3000 and 2000 BCE to become the cuneiform logogram for Inanna: 𒈹, generally preceded by the symbol for "deity" 𒀭.[16]
Ancient Sumerian statuette of two gala priests, dating to c. 2450 BCE, found in the temple of Inanna at Mari
Gwendolyn Leick assumes that during the Pre-Sargonic era, the cult of Inanna was rather limited,[34] though other experts argue that she was already the most prominent deity in Uruk and a number of other political centers in the Uruk period.[40] She had temples in Nippur, Lagash, Shuruppak, Zabalam, and Ur,[34] but her main cult center was the Eanna temple in Uruk,[34][41][17][d] whose name means "House of Heaven" (Sumerian: e2-anna; cuneiform: 𒂍𒀭 E2.AN).[e] Some research assumes that the original patron deity of this fourth-millennium BCE city was An.[17] After its dedication to Inanna, the temple seems to have housed priestesses of the goddess.[17] Next to Uruk, Zabalam was the most important early site of Inanna worship, as the name of the city was commonly written with the signs MUŠ3 and UNUG, meaning respectively "Inanna" and "sanctuary".[43] It is possible that the city goddess of Zabalam was originally a distinct deity, though one whose cult was absorbed by that of the Urukean goddess very early on.[43]Joan Goodnick Westenholz proposed that a goddess identified by the name Nin-UM (reading and meaning uncertain), associated with Ishtaran in a zame hymn, was the original identity of Inanna of Zabalam.[44]
In the Old Akkadian period, Inanna merged with the Akkadian goddess Ishtar, associated with the city of Agade.[45] A hymn from that period addresses the Akkadian Ishtar as "Inanna of the Ulmaš" alongside Inanna of Uruk and of Zabalam.[45] The worship of Ishtar and syncretism between her and Inanna was encouraged by Sargon and his successors,[45] and as a result she quickly became one of the most widely venerated deities in the Mesopotamian pantheon.[34] In inscriptions of Sargon, Naram-Sin, and Shar-Kali-Sharri, Ishtar is the most frequently invoked deity.[46]
In the Old Babylonian period, her main cult centers were Uruk, Zabalam, Agade, and Ilip.[47] Her cult was also introduced from Uruk to Kish.[48]
During later times, while her cult in Uruk continued to flourish,[49] Ishtar also became particularly worshipped in the Upper Mesopotamian kingdom of Assyria (modern northern Iraq, northeast Syria, and southeast Turkey), especially in the cities of Nineveh, Aššur, and Arbela (modern Erbil).[50] During the reign of the Assyrian king Assurbanipal, Ishtar rose to become the most important and widely venerated deity in the Assyrian pantheon, surpassing even the Assyrian national god Ashur.[49] Votive objects found in her primary Assyrian temple indicate that she was a popular deity among women.[51]
Individuals who went against the gender binary were heavily involved in the cult of Inanna.[52] During Sumerian times, a set of priests known as gala worked in Inanna's temples, where they performed elegies and lamentations.[53] Men who became gala sometimes adopted female names, and their songs were composed in the Sumerian eme-sal dialect, which, in literary texts, is normally reserved for the speech of female characters. Some Sumerian proverbs seem to suggest that gala had a reputation for engaging in anal sex with men.[54] During the Akkadian Period, kurgarrū and assinnu were servants of Ishtar who dressed in female clothing and performed war dances in Ishtar's temples.[55] Several Akkadian proverbs seem to suggest that they may have also had homosexual proclivities.[55] Gwendolyn Leick, an anthropologist known for her writings on Mesopotamia, has compared these individuals to the contemporary Indian hijra.[56] In one Akkadian hymn, Ishtar is described as transforming men into women.[57][58]
Throughout the latter half of the twentieth century, it was widely believed that the cult of Inanna involved a "sacred marriage" ritual, in which a king would establish his legitimacy by taking on the role of Dumuzid and engaging in ritual sexual intercourse with the high priestess of Inanna, who took on the role of the goddess.[59][60][61][62] This view has been challenged, however, and scholars continue to debate whether the sacred marriage described in literary texts involved any kind of physical ritual enactment at all and, if so, whether this ritual enactment involved actual intercourse or merely the symbolic representation of intercourse.[63][62] The scholar of the ancient Near East Louise M. Pryke states that most scholars now maintain, if the sacred marriage was a ritual that was actually acted out, then it involved only symbolic intercourse.[64]
The cult of Ishtar was long thought to have involved sacred prostitution,[65] but this is now rejected among many scholars.[66]Hierodules known as ishtaritum are reported to have worked in Ishtar's temples,[67] but it is unclear if such priestesses actually performed any sex acts,[68] and several modern scholars have argued that they did not.[69][70] Women across the ancient Near East worshipped Ishtar by dedicating to her cakes baked in ashes (known as kamān tumri).[71] A dedication of this type is described in an Akkadian hymn.[72] Several clay cake molds discovered at Mari are shaped like naked women with large hips clutching their breasts.[72] Some scholars have suggested that the cakes made from these molds were intended as representations of Ishtar herself.[73]
The eight-pointed star was Inanna/Ishtar's most common symbol.[74][75] Here it is shown alongside the solar disk of her brother Shamash (Sumerian Utu) and the crescent moon of her father Sin (Sumerian Nanna) on a boundary stone of Meli-Shipak II, dating to the twelfth century BCE.
Lions were one of Inanna/Ishtar's primary symbols.[76][77] The lion above comes from the Ishtar Gate, the eighth gate to the inner city of Babylon, which was constructed in around 575 BCE under the orders of Nebuchadnezzar II.[78]
Inanna/Ishtar's most common symbol was the eight-pointed star,[74] though the exact number of points sometimes varies;[75] six-pointed stars also occur frequently, but their symbolic meaning is unknown.[79] The eight-pointed star seems to have originally borne a general association with the heavens,[80] but, by the Old Babylonian Period (c. 1830 – c. 1531 BCE), it had come to be specifically associated with the planet Venus, with which Ishtar was identified.[80] Starting during this same period, the star of Ishtar was normally enclosed within a circular disc.[79] During later Babylonian times, slaves who worked in Ishtar's temples were sometimes branded with the seal of the eight-pointed star.[79][81] On boundary stones and cylinder seals, the eight-pointed star is sometimes shown alongside the crescent moon, which was the symbol of Sin (Sumerian Nanna) and the rayed solar disk, which was a symbol of Shamash (Sumerian Utu).[75]
Inanna's cuneiformideogram was a hook-shaped twisted knot of reeds, representing the doorpost of the storehouse, a common symbol of fertility and plenty.[82] The rosette was another important symbol of Inanna, which continued to be used as a symbol of Ishtar after their syncretism.[83] During the Neo-Assyrian Period (911 – 609 BCE), the rosette may have actually eclipsed the eight-pointed star and become Ishtar's primary symbol.[84] The temple of Ishtar in the city of Aššur was adorned with numerous rosettes.[83]
Inanna/Ishtar was associated with lions,[76][77] which the ancient Mesopotamians regarded as a symbol of power.[76] Her associations with lions began during Sumerian times;[77] a chlorite bowl from the temple of Inanna at Nippur depicts a large feline battling a giant snake and a cuneiform inscription on the bowl reads "Inanna and the Serpent", indicating that the cat is supposed to represent the goddess.[77] During the Akkadian Period, Ishtar was frequently depicted as a heavily armed warrior goddess with a lion as one of her attributes.[85]
Doves were also prominent animal symbols associated with Inanna/Ishtar.[86][87] Doves are shown on cultic objects associated with Inanna as early as the beginning of the third millennium BCE.[87] Lead dove figurines were discovered in the temple of Ishtar at Aššur, dating to the thirteenth century BCE[87] and a painted fresco from Mari, Syria shows a giant dove emerging from a palm tree in the temple of Ishtar,[86] indicating that the goddess herself was sometimes believed to take the form of a dove.[86]
Inanna was associated with the planet Venus, which is named after her Roman equivalent.[41][88][41] Several hymns praise Inanna in her role as the goddess or personification of the planet Venus.[89] Theology professor Jeffrey Cooley has argued that, in many myths, Inanna's movements may correspond with the movements of Venus across the sky.[89] In Inanna's Descent to the Underworld, Inanna, unlike any other deity, is able to descend into the netherworld and return to the heavens. The planet Venus appears to make a similar descent, setting in the West and then rising again in the East.[89] An introductory hymn describes Inanna leaving the heavens and heading for Kur, what could be presumed to be the mountains, replicating the rising and setting of Inanna to the West.[89] In Inanna and Shukaletuda, Shukaletuda is described as scanning the heavens in search of Inanna, possibly searching the Eastern and Western horizons.[90] In the same myth, while searching for her attacker, Inanna herself makes several movements that correspond with the movements of Venus in the sky.[89]
Because the movements of Venus appear to be discontinuous (it disappears due to its proximity to the Sun, for many days at a time, and then reappears on the other horizon), some cultures did not recognize Venus as a single entity;[89] instead, they assumed it to be two separate stars on each horizon: the morning and evening star.[89] Nonetheless, a cylinder seal from the Jemdet Nasr period indicates that the ancient Sumerians knew that the morning and evening stars were the same celestial object.[89] The discontinuous movements of Venus relate to both mythology as well as Inanna's dual nature.[89]
Modern astrologers recognize the story of Inanna's descent into the underworld as a reference to an astronomical phenomenon associated with retrograde Venus. Seven days before retrograde Venus makes its inferior conjunction with the sun, it disappears from the evening sky. The seven day period between this disappearance and the conjunction itself is seen as the astronomical phenomenon on which the myth of descent was based. After the conjunction, seven more days elapse before Venus appears as the morning star, corresponding to the ascent from the underworld.[91][92]
Inanna in her aspect as Anunītu was associated with the eastern fish of the last of the zodiacal constellations, Pisces.[93][94] Her consort Dumuzi was associated with the contiguous first constellation, Aries.[93]
Babylonian terracotta relief of Ishtar from Eshnunna (early second millennium BCE)
Life-sized statue of a goddess, probably Ishtar, holding a vase from Mari, Syria (eighteenth century BC)
Terracotta relief of Ishtar with wings from Larsa (second millennium BCE)
Ancient Akkadiancylinder seal depicting Inanna resting her foot on the back of a lion while Ninshubur stands in front of her paying obeisance, c. 2334–2154 BCE[95]
The Sumerians worshipped Inanna as the goddess of both warfare and love.[28] Unlike other gods, whose roles were static and whose domains were limited, the stories of Inanna describe her as moving from conquest to conquest.[24][96] She is portrayed as young and impetuous, constantly striving for more power than had been allotted to her.[24][96]
While she was worshipped as the goddess of love, Inanna was not the goddess of marriage, nor was she ever viewed as a mother goddess.[97][98]Andrew R. George goes as far as stating that "According to all mythology,
Ištar was not[...] temperamentally disposed" towards such functions.[99] Julia M. Asher-Greve has even proposed (by Asher-Greve) that Inanna was significant specifically because she was not a mother goddess.[100] As a love goddess, she was commonly[quantify] invoked by Mesopotamians in incantations.[101][f]
In Inanna's Descent to the Underworld, Inanna treats her lover Dumuzid in a very capricious manner.[97] This aspect of Inanna's personality is emphasized in the later standard Akkadian version of the Epic of Gilgamesh in which Gilgamesh points out Ishtar's infamous ill-treatment of her lovers.[102][103] However, according to assyriologist Dina Katz, the portrayal of Inanna's relationship with Dumuzi in the Descent myth is unusual.[104][105]
Inanna was also worshipped as one of the Sumerian war deities.[41][106] One of the hymns dedicated to her declares: "She stirs confusion and chaos against those who are disobedient to her, speeding carnage and inciting the devastating flood, clothed in terrifying radiance. It is her game to speed conflict and battle, untiring, strapping on her sandals."[107] Battle itself was occasionally referred to as the "Dance of Inanna".[108] Epithets related to lions in particular were meant to highlight this aspect of her character.[109] As a war goddess she was sometimes referred to with the name Irnina ("victory"),[110] though this epithet could be applied to other deities as well,[111][112][113] in addition to functioning as a distinct goddess linked to Ningishzida[114] rather than to Ishtar. Another epithet highlighting this aspect of Ishtar's nature was Anunitu ("the martial one").[115] Like Irnina, Anunitu could also be a separate deity,[116] and as such she is first attested in documents from the Ur III period.[117]
Assyrian royal curse-formulas invoked both of Ishtar's primary functions at once, invoking her to remove potency and martial valor alike.[118] Mesopotamian texts indicate that traits perceived as heroic (such as a king's ability to lead his troops and to triumph over enemies) and sexual prowess were regarded as interconnected.[119]
While Inanna/Ishtar was a goddess, her gender could be ambiguous at times.[120]Gary Beckman states that "ambiguous gender identification" was a characteristic not just of Ishtar herself but of a category of deities he refers to as "Ishtar type" goddesses (such as Shaushka, Pinikir or Ninsianna).[121] A late hymn contains the phrase "she [Ishtar] is Enlil, she is Ninil" which might be a reference to occasionally "dimorphic" character of Ishtar, in addition to serving as an exaltation.[122] A hymn to Nanaya alludes to a male aspect of Ishtar from Babylon alongside a variety of more standard descriptions.[123] However, Ilona Zsolnay only describes Ishtar as a "feminine figure who performed a masculine role" in certain contexts, for example as a war deity.[124]
An ancient Sumerian depiction of the marriage of Inanna and Dumuzid[125]
Inanna's twin brother was Utu (known as Shamash in Akkadian), the god of the sun and justice.[126][127][128] In Sumerian texts, Inanna and Utu are depicted as extremely close;[129] some modern authors even perceive their relationship as bordering on incestuous.[129][130] In the myth of her descent into the underworld, Inanna addresses Ereshkigal, the queen of the underworld, as her "older sister,"[131][132] yet the two goddesses almost never appear together elsewhere in Sumerian literature[132] and were not placed in the same category in god lists.[133] In some Neo-Assyrian sources, Ishtar is also associated with Adad, with the relationship mirroring that between Shaushka and her brother Teshub in Hurrian mythology.[134]
The most common tradition regarded Nanna and his wife Ningal as her parents.[1][135] Examples of it are present in sources as diverse as a god list from the Early Dynastic period,[136] a hymn of Ishme-Dagan relaying how Enlil and Ninlil bestowed Inanna's powers upon her,[137] a late syncretic hymn to Nanaya,[138] and an Akkadian ritual from Hattusa.[139] While some authors assert that in Uruk Inanna was usually regarded as the daughter of the sky god An,[28][140][141] it is possible that references to him as her father are only referring to his status as an ancestor of Nanna and thus his daughter.[135] In literary texts, Enlil or Enki may be addressed as her fathers[28][140][142] but references to major gods being "fathers" can also be examples of the use of this word as an epithet indicating seniority.[143]
Dumuzid (later known as Tammuz), the god of shepherds, is usually described as Inanna's husband,[127] but according to some interpretations Inanna's loyalty to him is questionable;[28] in the myth of her descent into the Underworld, she abandons Dumuzid and permits the galla demons to drag him down into the underworld as her replacement.[144][145] In a different myth, The Return of Dumuzid Inanna instead mourns over Dumuzid's death and ultimately decrees that he will be allowed to return to Heaven to be with her for one half of the year.[146][145] Dina Katz notes that the portrayal of their relationship in Inanna's Descent is unusual;[105] it does not resemble the portrayal of their relationship in other myths about Dumuzi's death, which almost never pin the blame for it on Inanna, but rather on demons or even human bandits.[104] A large corpus of love poetry describing encounters between Inanna and Dumuzi has been assembled by researchers.[147] However, local manifestations of Inanna/Ishtar were not necessarily associated with Dumuzi.[148] In Kish, the tutelary deity of the city, Zababa (a war god), was viewed as the consort of a local hypostasis of Ishtar,[149] though after the Old Babylonian periodBau, introduced from Lagash, became his spouse (an example of a couple consisting out of a warrior god and a medicine goddess, common in Mesopotamian mythology[150]) and Ishtar of Kish started to instead be worshipped on her own.[149]
Inanna is not usually described as having any offspring;[28] however, in the myth of Lugalbanda, as well as in a single building inscription from the Third Dynasty of Ur (c. 2112 – c. 2004 BCE), the warrior god Shara is described as her son.[151] She was also sometimes considered the mother of Lulal,[152] who is described in other texts as the son of Ninsun.[152]Wilfred G. Lambert described the relation between Inanna and Lulal as "close but unspecified" in the context of Inanna's Descent.[153] There is also similarly scarce evidence for the love goddess Nanaya being regarded as her daughter, but it is possible all of these instances merely refer to an epithet indicating closeness between the deities and were not a statement about actual parentage.[154]
Inanna's sukkal was the goddess Ninshubur,[155] whose relationship with Inanna is one of mutual devotion.[155] In some texts, Ninshubur is listed right after Dumuzi as a member of Inanna's circle, even before some of her relatives;[156] in one text the phrase "Ninshubur, beloved vizier" appears.[156] In another text Ninshubur is listed even before Nanaya, originally possibly a hypostasis of Inanna herself,[157] in a list of deities from her entourage.[158] In an Akkadian ritual text known from Hittite archives, Ishtar's sukkal is invoked alongside her family members Sin, Ningal, and Shamash.[159]
Other members of Inanna's entourage frequently listed in god lists are the goddesses Nanaya, Kanisurra, Gazbaba, and Bizila, all of them also associated with each other in various configurations independently from this context.[158][160]
In addition to the full conflation of Inanna and Ishtar during the reign of Sargon and his successors,[45] she was syncretised with a large number of deities[161] to a varying degree. The oldest known syncretic hymn is dedicated to Inanna,[162] and has been dated to the Early Dynastic period.[163] Many god lists compiled by ancient scribes contained entire "Inanna group" sections enumerating similar goddesses,[164] and tablet IV of the monumental god list An-Anum (7 tablets total) is known as the "Ishtar tablet" due to most of its contents being the names of Ishtar's equivalents, her titles and various attendants.[165] Some modern researchers use the term Ishtar-type to define specific figures of this variety.[166][139] Some texts contained references to "all the Ishtars" of a given area.[167]
In later periods Ishtar's name was sometimes used as a generic term ("goddess") in Babylonia, while a logographic writing of Inanna was used to spell the title Bēltu, leading to further conflations.[168] A possible example of such use of the name is also known from Elam, as a single Elamite inscription written in Akkadian refers to "Manzat-Ishtar", which might in this context mean "the goddess Manzat".[169]
In cities like Mari and Ebla, the Eastern and Western Semitic forms of the name (Ishtar and Ashtart) were regarded as basically interchangeable.[170] However, the western goddess evidently lacked the astral character of Mesopotamian Ishtar.[171]Ugaritic god lists and ritual texts equate the local Ashtart with both Ishtar and Hurrian Ishara.[172]
Due to association with Ishtar,[173] the Syrian goddess Ishara started to be regarded as a "lady of love" like her (and Nanaya) in Mesopotamia.[174][157] However, in Hurro-Hittite context Ishara was associated with the underworld goddess Allani instead and additionally functioned as a goddess of oaths.[174][175]
A goddess uniquely closely linked to Inanna, as according to assyriologist Frans Wiggermann her name was originally an epithet of Inanna (possibly serving as an appellative, "My Inanna!").[157] Nanaya was associated with erotic love, but she eventually developed a warlike aspect of her own too ("Nanaya Euršaba").[176] In Larsa Inanna's functions were effectively split between three separate figures and she was worshipped as part of a trinity consisting out of herself, Nanaya (as a love goddess) and Ninsianna (as an astral goddess).[177] Inanna/Ishtar and Nanaya were often accidentally or intentionally conflated in poetry.[178]
While she was initially an independent figure, starting with Old Babylonian period in some texts "Ninegal" is used as a title of Inanna, and in god lists she was a part of the "Inanna group" usually alongside Ninsianna.[179] An example of the usage of "Ninegal" as an epithet can be found in the text designated as Hymn to Inana as Ninegala (Inana D) in the ETCSL.
A special case of syncretism was that between the medicine goddess Ninisina and Inanna, which occurred for political reasons.[180] Isin at one point lost control over Uruk and identification of its tutelary goddess with Inanna (complete with assigning a similar warlike character to her), who served as a source of royal power, was likely meant to serve as a theological solution of this problem.[180] As a result, in a number of sources Ninisina was regarded as analogous to similarly named Ninsianna, treated as a manifestation of Inanna.[180] It is also possible that a ceremony of "sacred marriage" between Ninisina and the king of Isin had been performed as a result.[181]
A Venus deity of varying gender.[182] Ninsianna was referred to as male by Rim-Sin of Larsa (who specifically used the phrase "my king") and in texts from Sippar, Ur, and Girsu, but as "Ishtar of the stars" in god lists and astronomical texts, which also applied Ishtar's epithets related to her role as a personification of Venus to this deity.[183] In some locations Ninsianna was also known as a female deity, in which case her name can be understood as "red queen of heaven".[180]
Originally an Elamite goddess, recognised in Mesopotamia, and as a result among Hurrians and Hittites, as an equivalent of Ishtar due to similar functions. She was identified specifically as her astral aspect (Ninsianna) in god lists.[184] In a Hittite ritual she was identified by the logogram dIŠTAR and Shamash, Suen and Ningal were referred to as her family; Enki and Ishtar's sukkal were invoked in it as well.[185] in Elam she was a goddess of love and sex[186] and a heavenly deity ("mistress of heaven").[187] Due to syncretism with Ishtar and Ninsianna Pinikir was referred to as both a female and male deity in Hurro-Hittite sources.[188]
Her name was frequently written with the logogram dIŠTAR in Hurrian and Hittite sources, while Mesopotamian texts recognised her under the name "Ishtar of Subartu".[189] Some elements peculiar to her were associated with the Assyrian hypostasis of Ishtar, Ishtar of Nineveh, in later times.[190] Her handmaidens Ninatta and Kulitta were incorporated into the circle of deities believed to serve Ishtar in her temple in Ashur.[191][192]
The poem Enki and the World Order (ETCSL1.1.3) begins by describing the god Enki and his establishment of the cosmic organization of the universe.[193] Towards the end of the poem, Inanna comes to Enki and complains that he has assigned a domain and special powers to all of the other gods except for her.[194] She declares that she has been treated unfairly.[195] Enki responds by telling her that she already has a domain and that he does not need to assign her one.[196]
Original Sumerian tablet of the Courtship of Inanna and Dumuzid
The myth of "Inanna and the Huluppu Tree", found in the preamble to the epic of Gilgamesh, Enkidu, and the Netherworld (ETCSL 1.8.1.4),[197] centers around a young Inanna, not yet stable in her power.[198][199] It begins with a huluppu tree, which Kramer identifies as possibly a willow,[200] growing on the banks of the river Euphrates.[200][201] Inanna moves the tree to her garden in Uruk with the intention to carve it into a throne once it is fully grown.[200][201] The tree grows and matures, but the serpent "who knows no charm", the Anzû-bird, and Lilitu (Ki-Sikil-Lil-La-Ke in Sumerian),[202] seen by some as the Sumerian forerunner to the Lilith of Jewish folklore, all take up residence within the tree, causing Inanna to cry with sorrow.[200][201] The hero Gilgamesh, who, in this story, is portrayed as her brother, comes along and slays the serpent, causing the Anzû-bird and Lilitu to flee.[203][201] Gilgamesh's companions chop down the tree and carve its wood into a bed and a throne, which they give to Inanna,[204][201] who fashions a pikku and a mikku (probably a drum and drumsticks respectively, although the exact identifications are uncertain),[205] which she gives to Gilgamesh as a reward for his heroism.[206][201]
The Sumerian hymn Inanna and Utu contains an etiological myth describing how Inanna became the goddess of sex.[207] At the beginning of the hymn, Inanna knows nothing of sex,[207] so she begs her brother Utu to take her to Kur (the Sumerian underworld),[207] so that she may taste the fruit of a tree that grows there,[207] which will reveal to her all the secrets of sex.[207] Utu complies and, in Kur, Inanna tastes the fruit and becomes knowledgeable.[207] The hymn employs the same motif found in the myth of Enki and Ninhursag and in the later Biblical story of Adam and Eve.[207]
The poem Inanna Prefers the Farmer (ETCSL 4.0.8.3.3) begins with a rather playful conversation between Inanna and Utu, who incrementally reveals to her that it is time for her to marry.[11][208] She is courted by a farmer named Enkimdu and a shepherd named Dumuzid.[11] At first, Inanna prefers the farmer,[11] but Utu and Dumuzid gradually persuade her that Dumuzid is the better choice for a husband, arguing that, for every gift the farmer can give to her, the shepherd can give her something even better.[209] In the end, Inanna marries Dumuzid.[209] The shepherd and the farmer reconcile their differences, offering each other gifts.[210] Samuel Noah Kramer compares the myth to the later Biblical story of Cain and Abel because both myths center around a farmer and a shepherd competing for divine favor and, in both stories, the deity in question ultimately chooses the shepherd.[11]
Inanna and Enki (ETCSL t.1.3.1) is a lengthy poem written in Sumerian, which may date to the Third Dynasty of Ur (c. 2112 BCE – c. 2004 BCE);[212] it tells the story of how Inanna stole the sacred mes from Enki, the god of water and human culture.[213] In ancient Sumerian mythology, the mes were sacred powers or properties belonging to the gods that allowed human civilization to exist.[214] Each me embodied one specific aspect of human culture.[214] These aspects were very diverse and the mes listed in the poem include abstract concepts such as Truth, Victory, and Counsel, technologies such as writing and weaving, and also social constructs such as law, priestly offices, kingship, and prostitution. The mes were believed to grant power over all the aspects of civilization, both positive and negative.[213]
In the myth, Inanna travels from her own city of Uruk to Enki's city of Eridu, where she visits his temple, the E-Abzu.[215] Inanna is greeted by Enki's sukkal, Isimud, who offers her food and drink.[216][217] Inanna starts up a drinking competition with Enki.[213][218] Then, once Enki is thoroughly intoxicated, Inanna persuades him to give her the mes.[213][219] Inanna flees from Eridu in the Boat of Heaven, taking the mes back with her to Uruk.[220][221] Enki wakes up to discover that the mes are gone and asks Isimud what has happened to them.[220][222] Isimud replies that Enki has given all of them to Inanna.[223][224] Enki becomes infuriated and sends multiple sets of fierce monsters after Inanna to take back the mes before she reaches the city of Uruk.[225][226] Inanna's sukkalNinshubur fends off all of the monsters that Enki sends after them.[227][226][155] Through Ninshubur's aid, Inanna successfully manages to take the mes back with her to the city of Uruk.[227][228] After Inanna escapes, Enki reconciles with her and bids her a positive farewell.[229] It is possible that this legend may represent a historic transfer of power from the city of Eridu to the city of Uruk.[17][230] It is also possible that this legend may be a symbolic representation of Inanna's maturity and her readiness to become the Queen of Heaven.[231]
The poem Inanna Takes Command of Heaven is an extremely fragmentary, but important, account of Inanna's conquest of the Eanna temple in Uruk.[17] It begins with a conversation between Inanna and her brother Utu in which Inanna laments that the Eanna temple is not within their domain and resolves to claim it as her own.[17] The text becomes increasingly fragmentary at this point in the narrative,[17] but appears to describe her difficult passage through a marshland to reach the temple while a fisherman instructs her on which route is best to take.[17] Ultimately, Inanna reaches her father An, who is shocked by her arrogance, but nevertheless concedes that she has succeeded and that the temple is now her domain.[17] The text ends with a hymn expounding Inanna's greatness.[17] This myth may represent an eclipse in the authority of the priests of An in Uruk and a transfer of power to the priests of Inanna.[17] Beside the epic text, the descent of the Eanna from heaven is mentioned in the story of Gilgameš and Akka (line 31) as well as the Sumerian Temple hymns and the bilingual text The Exaltation of Inanna/Ištar.
Inanna briefly appears at the beginning and end of the epic poem Enmerkar and the Lord of Aratta (ETCSL 1.8.2.3). The epic deals with a rivalry between the cities of Uruk and Aratta. Enmerkar, the king of Uruk, wishes to adorn his city with jewels and precious metals, but cannot do so because such minerals are only found in Aratta and, since trade does not yet exist, the resources are not available to him.[232] Inanna, who is the patron goddess of both cities,[233] appears to Enmerkar at the beginning of the poem[234] and tells him that she favors Uruk over Aratta.[235] She instructs Enmerkar to send a messenger to the lord of Aratta to ask for the resources Uruk needs.[233] The majority of the epic revolves around a great contest between the two kings over Inanna's favor.[236] Inanna reappears at the end of the poem to resolve the conflict by telling Enmerkar to establish trade between his city and Aratta.[237]
Inanna and her brother Utu were regarded as the dispensers of divine justice,[129] a role which Inanna exemplifies in several of her myths.[238]Inanna and Ebih (ETCSL 1.3.2), otherwise known as Goddess of the Fearsome Divine Powers, is a 184-line poem written by the Akkadian poet Enheduanna describing Inanna's confrontation with Mount Ebih, a mountain in the Zagros mountain range.[239] The poem begins with an introductory hymn praising Inanna.[240] The goddess journeys all over the entire world, until she comes across Mount Ebih and becomes infuriated by its glorious might and natural beauty,[241] considering its very existence as an outright affront to her own authority.[242][239] She rails at Mount Ebih, shouting:
Mountain, because of your elevation, because of your height,
Because of your goodness, because of your beauty,
Because you wore a holy garment,
Because An organized(?) you,
Because you did not bring (your) nose close to the ground,
Because you did not press (your) lips in the dust.[243]
Inanna petitions to An, the Sumerian god of the heavens, to allow her to destroy Mount Ebih.[241] An warns Inanna not to attack the mountain,[241] but she ignores his warning and proceeds to attack and destroy Mount Ebih regardless.[241] In the conclusion of the myth, she explains to Mount Ebih why she attacked it.[243] In Sumerian poetry, the phrase "destroyer of Kur" is occasionally used as one of Inanna's epithets.[244] According to Annette Zgoll, in this text Inanna represents the expansive conquest policy of the Akkadian empire, while the reluctant behaviour of the god An represents the perspective of the land of Sumer and its inhabitants, who had to suffer under the Sargonid invasions.[245] The rebellion of the mountain of Ebiḫ and its destruction by Inanna is also mentioned in the hymn Innin ša gura ("Mistress of the Great Heart"), which is ascribed to the high priestess En-ḫedu-ana.
The poem Inanna and Shukaletuda (ETCSL 1.3.3) begins with a hymn to Inanna, praising her as the planet Venus.[246] It then introduces Shukaletuda, a gardener who is terrible at his job. All of his plants die, except for one poplar tree.[246] Shukaletuda prays to the gods for guidance in his work. To his surprise, the goddess Inanna sees his one poplar tree and decides to rest under the shade of its branches.[246] Shukaletuda removes her clothes and rapes Inanna while she sleeps.[246] When the goddess wakes up and realizes she has been violated, she becomes furious and determines to bring her attacker to justice.[246] In a fit of rage, Inanna unleashes horrible plagues upon the Earth, turning water into blood.[246] Shukaletuda, terrified for his life, pleads his father for advice on how to escape Inanna's wrath.[246] His father tells him to hide in the city, amongst the hordes of people, where he will hopefully blend in.[246] Inanna searches the mountains of the East for her attacker,[246] but is not able to find him.[246] She then releases a series of storms and closes all roads to the city, but is still unable to find Shukaletuda,[246] so she asks Enki to help her find him, threatening to leave her temple in Uruk if he does not.[246] Enki consents and Inanna flies "across the sky like a rainbow".[246] Inanna finally locates Shukaletuda, who vainly attempts to invent excuses for his crime against her. Inanna rejects these excuses and kills him.[247] Theology professor Jeffrey Cooley has cited the story of Shukaletuda as a Sumerian astral myth, arguing that the movements of Inanna in the story correspond with the movements of the planet Venus.[89] He has also stated that, while Shukaletuda was praying to the goddess, he may have been looking toward Venus on the horizon.[247]
The text of the poem Inanna and Bilulu (ETCSL 1.4.4), discovered at Nippur, is badly mutilated[248] and scholars have interpreted it in a number of different ways.[248] The beginning of the poem is mostly destroyed,[248] but seems to be a lament.[248] The intelligible part of the poem describes Inanna pining after her husband Dumuzid, who is in the steppe watching his flocks.[248][249] Inanna sets out to find him.[248] After this, a large portion of the text is missing.[248] When the story resumes, Inanna is being told that Dumuzid has been murdered.[248] Inanna discovers that the old bandit woman Bilulu and her son Girgire are responsible.[250][249] She travels along the road to Edenlila and stops at an inn, where she finds the two murderers.[248] Inanna stands on top of a stool[248] and transforms Bilulu into "the waterskin that men carry in the desert",[251] forcing her to pour the funerary libations for Dumuzid.[248][249]
Copy of the Akkadian version of Ishtar's Descent into the Underworld from the Library of Assurbanipal, currently held in the British Museum in London, England
Depiction of Inanna/Ishtar from the Ishtar Vase, dating to the early second millennium BCE (Mesopotamian, Terracotta with cut, moulded, and painted decoration, from Larsa)
Two different versions of the story of Inanna/Ishtar's descent into the underworld have survived:[252][253] a Sumerian version dating to the Third Dynasty of Ur (circa 2112 BCE – 2004 BCE) (ETCSL 1.4.1)[252][253] and a clearly derivative Akkadian version from the early second millennium BCE.[252][253][g] The Sumerian version of the story is nearly three times the length of the later Akkadian version and contains much greater detail.[255]
Various other texts refer to the myth of Inanna's descent as well, including the tale of Inanna and Šukaletuda. Already in the first cuneiform texts of late 4th millennium Uruk period, the divine name Inanna-kur "Inanna (of the) netherworld" is attested, which probably refers to the underworld passage and thus makes it probably the oldest reliably attested myth of mankind.[256]
In Sumerian religion, the Kur was conceived of as a dark, dreary cavern located deep underground;[257] life there was envisioned as "a shadowy version of life on earth".[257] It was ruled by the goddess Ereshkigal, who is referred to as the "sister" of Inanna.[131][257] The text itself does not explicitly state the motivation of Inanna's descent. However, hylistic myth research could show that at least one variant of the myth processed in the text relates to Inanna demanding the me (divine powers/rituals) of the netherworld, in which she finally succeeds.[258]
Before leaving, Inanna instructs her minister and servant Ninshubur to plead with the deities Enlil, Nanna, An, and Enki to rescue her if she does not return after three days.[259][260] The laws of the underworld dictate that, with the exception of appointed messengers, those who enter it may never leave.[259] Inanna dresses elaborately for the visit; she wears a turban, wig, lapis lazuli necklace, beads upon her breast, the 'pala dress' (the ladyship garment), mascara, a pectoral, and golden ring, and holds a lapis lazuli measuring rod.[261][262] Каждый предмет одежды — это олицетворение могущественного «я» , которым она обладает. [ 263 ]
Инанна ломится в ворота подземного мира, требуя, чтобы ее впустили. [ 264 ] [ 265 ] [ 260 ] Привратник Нети спрашивает ее, зачем она пришла. [ 264 ] [ 266 ] и Инанна отвечает, что желает присутствовать на похоронах Гугаланны , «мужа моей старшей сестры Эрешкигаль». [ 131 ] [ 264 ] [ 266 ] Нети сообщает об этом Эрешкигаль: [ 267 ] [ 268 ] который говорит ему: «Заприте семь врат подземного мира. Затем, один за другим, приоткройте каждые ворота. Позвольте Инанне войти. Когда она войдет, снимите свои царские одежды». [ 269 ] Возможно, неподходящая для похорон одежда Инанны вместе с надменным поведением Инанны вызывают у Эрешкигаль подозрения. [ 270 ] Следуя инструкциям Эрешкигаль, Нети говорит Инанне, что она может войти в первые врата подземного мира, но она должна передать свой измерительный стержень из лазурита. Она спрашивает, почему, и ей отвечают: «Это просто обычаи подземного мира». Она подчиняется и проходит. Инанна проходит в общей сложности через семь ворот, у каждых из которых снимается предмет одежды или украшения, которые она носила в начале своего путешествия. [ 271 ] тем самым лишая ее силы. [ 272 ] [ 260 ] Когда она приходит к сестре, она обнажена: [ 272 ] [ 260 ]
После того, как она присела на корточки и сняла одежду, ее унесли. Затем она заставила свою сестру Эрек-ки-галу подняться с трона, и вместо этого она села на свой трон. Анна . , семь судей, вынесли против нее свое решение Они посмотрели на нее – это был взгляд смерти. Они говорили с ней – это была речь гнева. Они кричали на нее – это был крик тяжелой вины. Пострадавшую женщину превратили в труп. И труп повесили на крючок. [ 273 ]
Проходит три дня и три ночи, и Ниншубур, следуя указанию, идет в храмы Энлиля , Нанны , Ана и Энки и умоляет каждого из них спасти Инанну. [ 274 ] [ 275 ] [ 276 ] Первые три божества отказываются, говоря, что судьба Инанны - это ее собственная вина. [ 274 ] [ 277 ] [ 278 ] но Энки глубоко обеспокоен и соглашается помочь. [ 279 ] [ 280 ] [ 278 ] он создает две бесполые фигуры, называемые гала-тура и кур-джара . Из грязи под ногтями двух своих пальцев [ 279 ] [ 281 ] [ 278 ] Он поручает им умилостивить Эрешкигаль. [ 279 ] [ 281 ] и когда она спросит их, чего они хотят, попросите труп Инанны, который они должны окропить пищей и водой жизни. [ 279 ] [ 281 ] Когда они подходят к Эрешкигаль, она находится в агонии, как рожающая женщина. [ 282 ] Она предлагает им все, что они пожелают, включая живительные реки и поля зерна, если они смогут помочь ей. [ 283 ] но они отказываются от всех ее предложений и просят только труп Инанны. [ 282 ] Гала -тура и кур-джара окропляют труп Инанны пищей и водой жизни и оживляют ее. [ 284 ] [ 285 ] [ 278 ]
Шумерский текст связывает миф о происхождении Инанны с одним вариантом мифа о смерти Думузи: демоны- галлы, посланные Эрешкигаль, следуют за Инанной из подземного мира, настаивая на том, что в подземный мир должен быть взят кто-то другой в качестве замены Инанне. [ 286 ] [ 287 ] [ 278 ] Сначала они наталкиваются на Ниншубур и пытаются захватить ее. [ 286 ] [ 287 ] [ 278 ] но Инанна останавливает их, настаивая на том, что Ниншубур - ее верный слуга и что она по праву оплакивала ее, пока она была в подземном мире. [ 286 ] [ 287 ] [ 278 ] Затем они встречают Шару, косметолога Инанны, которая все еще находится в трауре. [ 288 ] [ 289 ] [ 278 ] Демоны пытаются схватить его, но Инанна настаивает, что это невозможно, потому что он тоже оплакивал ее. [ 290 ] [ 291 ] [ 278 ] Третий человек, которого они встречают, - это Лулал, который тоже находится в трауре. [ 290 ] [ 292 ] [ 278 ] Демоны пытаются схватить его, но Инанна снова их останавливает. [ 290 ] [ 292 ] [ 278 ]
Наконец они встречают Думузи, мужа Инанны. [ 293 ] [ 278 ] Несмотря на судьбу Инанны, и в отличие от других людей, которые должным образом оплакивали ее, Думузи роскошно одет и отдыхает под деревом или на своем троне, развлекаемый девушками-рабынями. Недовольная Инанна постановляет, что галла заберет его. [ 293 ] [ 278 ] [ 294 ] Затем галла утаскивает Думузи в подземный мир. [ 293 ] [ 278 ]
Другой текст, известный как «Сон Думузи» (ETCSL 1.4.3 ), описывает неоднократные попытки Думузи избежать захвата демонами галлы , в которых ему помогает бог Солнца Уту. [ 295 ] [ 296 ] [ ч ] В шумерской поэме «Возвращение Думузида» , которая начинается там, где заканчивается «Сон Думузида» , сестра Думузида Гештинанна дни и ночи непрерывно оплакивает смерть Думузида, к которой присоединяются Инанна, которая, по-видимому, изменила свое мнение, и Сиртур , мать Думузида. [ 297 ] Три богини непрерывно скорбят, пока муха не выдаст Инанне местонахождение ее мужа. [ 298 ] Вместе Инанна и Гештинанна отправляются к тому месту, где муха сказала им, что они найдут Думузида. [ 299 ] Они находят его там, и Инанна постановляет, что с этого момента Думузид будет проводить половину года со своей сестрой Эрешкигаль в подземном мире, а другую половину года с ней на Небесах, а его сестра Гештинанна займет его место в подземном мире. . [ 300 ] [ 278 ] [ 301 ]
В этой версии две рукописи были найдены в Библиотеке Ашшурбанипала, а третья - в Ассуре, и все они датируются первой половиной первого тысячелетия до нашей эры. [ 302 ] Что касается ниневитской версии, первая клинописная версия была опубликована в 1873 году Франсуа Ленорманом, а транслитерированная версия была опубликована Питером Йенсеном в 1901 году. [ 302 ] Его название на аккадском языке — скала. Ана Курнуге, горная [ 302 ]
Аккадская версия начинается с того, что Иштар приближается к вратам подземного мира и требует привратника впустить ее:
Если ты не откроешь мне ворота, чтобы я мог войти,
Я разобью дверь и вышибу засов,
Я сломаю косяк и опрокину двери,
Я воскрешу мертвых, и они съедят живых:
И мертвых будет больше, чем живых! [ 303 ] [ 304 ]
Привратник (имя которого не указано в аккадской версии). [ 303 ] ) спешит сообщить Эрешкигаль о прибытии Иштар. Эрешкигаль приказывает ему впустить Иштар, но просит «обращаться с ней в соответствии с древними обрядами». [ 305 ] Привратник пропускает Иштар в подземный мир, открывая по одному ворота за раз. [ 305 ] У каждых ворот Иштар вынуждена сбросить по одному предмету одежды. Когда она наконец проходит седьмые ворота, она обнажена. [ 306 ] В ярости Иштар бросается на Эрешкигаль, но Эрешкигаль приказывает своему слуге Намтару заключить Иштар в тюрьму и обрушить на нее шестьдесят болезней. [ 307 ]
После того как Иштар спускается в подземный мир, всякая сексуальная активность на земле прекращается. [ 308 ] [ 309 ] Бог Папсуккал , аккадский аналог Ниншубура, [ 310 ] сообщает о ситуации Эа , богу мудрости и культуры. [ 308 ] Эа создает андрогинное существо по имени Асу-шу-намир и отправляет их в Эрешкигаль, говоря им призвать против нее «имя великих богов» и попросить мешок с водой жизни. Эрешкигаль приходит в ярость, когда слышит требование Асу-шу-намира, но вынуждена дать им живую воду. Асу-шу-намир окропляет этой водой Иштар, оживляя ее. Затем Иштар проходит обратно через семь ворот, получая по одному предмету одежды у каждых ворот и выходя из последних ворот полностью одетой. [ 308 ] Но Иштар должна предоставить замену своему возвращению в мир живых, а именно своего мужа Думузи. Его сестра Белили, однако, берет на себя часть наказания, так что с этого момента они по очереди попадают в подземный мир. Вместе с Думузи другим мертвецам теперь разрешено покидать подземный мир в определенные дни - таким образом, спуск Иштар в подземный мир дал людям возможность вступить в контакт с мертвыми, тем самым основав религиозный праздник.
« Рельеф Бёрни », который, как предполагается, изображает Иштар или ее старшую сестру Эрешкигаль ( ок. 19 или 18 века до н. э. ).
Дина Кац, специалист по шумерским верованиям в загробную жизнь и погребальным обычаям, считает, что повествование о происхождении Инанны представляет собой комбинацию двух различных ранее существовавших традиций, уходящих корнями в более широкий контекст месопотамской религии.
В одной традиции Инанна смогла покинуть подземный мир только с помощью уловки Энки, без упоминания о возможности найти замену. [ 311 ] Эта часть мифа относится к жанру мифов о божествах, борющихся за власть, славу и т. д. (таких как Лугал-э или Энума Элиш ), [ 311 ] и, возможно, служил изображением характера Инанны как олицетворения периодически исчезающего астрального тела. [ 312 ] По мнению Каца, тот факт, что инструкции Инанны Ниншубуру содержат правильное предсказание ее возможной судьбы, включая точные средства ее спасения, показывает, что целью этой композиции было просто подчеркнуть способность Инанны путешествовать как по небесам, так и по подземному миру. например, как Венера могла восходить снова и снова. [ 312 ] Она также отмечает, что возвращение Инанны имеет параллели в некоторых заклинаниях Удуг-хула . [ 312 ]
Другой был просто одним из многих мифов о смерти Думузи (таких как «Сон Думузи» или «Инана и Билулу» ; в этих мифах Инанна не виновата в его смерти), [ 313 ] привязан к его роли воплощения растительности. Она считает возможным, что связь между двумя частями повествования была призвана отразить некоторые хорошо известные ритуалы исцеления, которые требовали символической замены лечившегося человека. [ 105 ]
Кац также отмечает, что шумерская версия мифа не затрагивает вопросы плодородия, и указывает, что любые ссылки на нее (например, на то, что природа бесплодна, пока Иштар мертва) были добавлены только в более поздних аккадских переводах; [ 314 ] таким же было описание похорон Таммуза . [ 314 ] Целью этих изменений, вероятно, было сближение мифа с культовыми традициями, связанными с Таммузом, а именно с ежегодным оплакиванием его смерти с последующим празднованием временного возвращения. [ 315 ] По словам Каца, примечательно, что многие известные копии более поздних версий мифа происходят из ассирийских городов, которые были известны своим почитанием Таммуза, таких как Ашур и Ниневия . [ 314 ]
Моника Оттерманн представила феминистскую интерпретацию мифа, поставив под сомнение его интерпретацию, связанную с циклом природы. [ 317 ] утверждая, что эти повествования представляют собой ограничение полномочий Инанны месопотамским патриархатом из-за того, что, по ее словам, этот регион не способствовал плодородию. [ 318 ] Брандао частично подвергает сомнению эту идею, поскольку, хотя в шумерском тексте на карту поставлена сила Инанны, в аккадском тексте на карту поставлено отношение богини к плодородию и оплодотворению. Более того, в шумерском тексте власть Инанны ограничена не мужчиной, а другой столь же могущественной богиней, Эрескигаль. [ 318 ]
В аккадском эпосе о Гильгамеше Иштар появляется перед Гильгамешем после того, как он и его товарищ Энкиду вернулись в Урук после победы над людоедом Хумбабой , и требует, чтобы Гильгамеш стал ее супругом. [ 320 ] [ я ] Гильгамеш отказывает ей, указывая на то, что все ее предыдущие любовники пострадали: [ 320 ]
Послушай меня, пока я расскажу историю твоих возлюбленных. Был Таммуз, возлюбленный твоей юности, о нем ты приказал оплакивать год за годом. Ты любил разноцветного Сиреневогрудого Валика , но всё же ты ударил и сломал ему крыло [...] Ты возлюбил огромного по силе льва: семь ям вырыл ты для него, и семь. Ты возлюбил великолепного в бою жеребца и назначил для него кнут, шпору и ремни [...] Ты возлюбил пастыря стада; он готовил для тебя лепешки изо дня в день, он убивал детей ради тебя. Ты ударил его и превратил в волка; теперь его собственные пастухи прогоняют его, его собственные собаки беспокоят его фланги. [ 102 ]
Разгневанный отказом Гильгамеша, [ 320 ] Иштар попадает на небеса и рассказывает своему отцу Ану , что Гильгамеш оскорбил ее. [ 320 ] Ану спрашивает ее, почему она жалуется ему вместо того, чтобы самой противостоять Гильгамешу. [ 320 ] Иштар требует, чтобы Ану подарил ей Небесного Быка. [ 320 ] и клянется, что если он ей это не даст, то она «ломится в двери ада и сломает засовы; произойдет смешение [т. е. смешение] людей, тех, кто выше, с теми, кто из нижних глубин. поднимите мертвых, чтобы они ели пищу, как живые; и воинство мертвых превзойдет число живых». [ 322 ]
Оригинальная аккадская Табличка XI («Таблица Потопа») из эпоса о Гильгамеше.
Ану дает Иштар Небесного Быка, и Иштар отправляет его атаковать Гильгамеша и его друга Энкиду . [ 319 ] [ 323 ] Гильгамеш и Энкиду убивают Быка и отдают его сердце богу солнца Шамашу. [ 324 ] [ 323 ] Пока Гильгамеш и Энкиду отдыхают, Иштар встает на стены Урука и проклинает Гильгамеша. [ 324 ] [ 325 ] Энкиду отрывает правое бедро Быка и бросает его в лицо Иштар. [ 324 ] [ 325 ] говоря: «Если бы я мог наложить на тебя руки, я бы сделал с тобой вот это и привязал бы твои внутренности к бокам». [ 326 ] (Энкиду позже умирает из-за этого нечестия.) [ 325 ] Иштар созывает «извитых куртизанок, проституток и блудниц». [ 324 ] и приказывает им оплакивать Небесного Быка. [ 324 ] [ 325 ] Тем временем Гильгамеш празднует поражение Небесного Быка. [ 327 ] [ 325 ]
Позже в эпосе Утнапиштим рассказывает Гильгамешу историю Великого Потопа . [ 328 ] который был послан богом Энлилем, чтобы уничтожить все живое на земле, потому что люди, которые были чрезвычайно перенаселены, производили слишком много шума и не давали ему спать. [ 329 ] Утнапиштим рассказывает, как, когда пришел потоп, Иштар плакала и оплакивала гибель человечества вместе с ануннаками . [ 330 ] Позже, после того как наводнение утихнет, Утнапиштим делает подношение богам. [ 331 ] Иштар появляется перед Утнапиштимом в ожерелье из лазурита с бусами в форме мух и говорит ему, что Энлиль никогда не обсуждал потоп ни с одним из других богов. [ 332 ] Она клянется ему, что никогда не позволит Энлилю вызвать новый потоп. [ 332 ] и объявляет свое ожерелье из лазурита знаком своей клятвы. [ 332 ] Иштар приглашает всех богов, кроме Энлиля, собраться вокруг подношения и насладиться им. [ 333 ]
Песня Агушайи , [ 334 ] Аккадский текст, предположительно времен Хаммурапи, повествует миф, смешанный с гимническими отрывками: богиня войны Иштар полна постоянного гнева и изводит землю войнами и битвами. Своим ревом она наконец угрожает даже мудрому богу Эа в Апсу. Он предстает перед собранием богов и решает (по аналогии с Энкиду в «Эпосе о Гильгамеше») создать равного противника для Иштар. Из грязи своих ногтей он формирует могущественную богиню Халтум («драка, ссора»), которой он поручает неуважительно противостоять Иштар и мучить ее днем и ночью своим ревом. Текстовый раздел с противостоянием обеих богинь не сохранился, но за ним следует сцена, в которой Иштар требует от Эа позвать Салтума обратно, что он и делает. Впоследствии Эа учреждает фестиваль, на котором отныне «кружащийся танец» ( gūštû в ознаменование этих событий ежегодно будет исполняться ). Текст заканчивается утверждением, что сердце Иштар успокоилось.
Миф о детстве бога Ишума , рассматриваемого как сын Шамаша , описывает Иштар, по-видимому, временно заботившуюся о нем и, возможно, выражающую недовольство этой ситуацией. [ 335 ]
В псевдоэпиграфическом неоассирийском тексте, написанном в седьмом веке до нашей эры и претендующем на роль автобиографии Саргона Аккадского: [ 336 ] Утверждается, что Иштар явилась Саргону «окруженной тучей голубей», когда он работал садовником у Акки, черпателя воды. [ 336 ] Затем Иштар объявила Саргона своим любовником и позволила ему стать правителем Шумера и Аккада. [ 336 ]
В хурро-хеттских текстах логограмма д ИШТАР обозначает богиню Шаушку , которая также отождествлялась с Иштар в списках богов и подобных документах и повлияла на развитие позднеассирийского культа Иштар Ниневийской, согласно хеттитологу Гэри Бекману . [ 189 ] Она играет заметную роль в хурритских мифах цикла Кумарби . [ 337 ]
«Песнь Песней» имеет большое сходство с шумерскими любовными поэмами, в которых фигурируют Инанна и Думузид. [ 343 ] особенно в использовании естественной символики для представления телесности влюбленных. [ 343 ] Песнь Песней 6:10 Иезекииль 8:14 упоминает мужа Инанны Думузида под его более поздним восточно-семитским именем Таммуз , [ 344 ] [ 345 ] [ 346 ] и описывает группу женщин, оплакивающих смерть Таммуза, сидящих возле северных ворот Храма в Иерусалиме . [ 345 ] [ 346 ] Марина Уорнер (литературный критик, а не ассириолог) утверждает, что ранние христиане на Ближнем Востоке ассимилировали элементы Иштар в культ Девы Марии . [ 347 ] Она утверждает, что сирийские писатели Иаков Серухский и Романос Мелодист написали плачи, в которых Дева Мария описывает свое сострадание к сыну у подножия креста в глубоко личных терминах, очень напоминающих плач Иштар по поводу смерти Таммуза. [ 348 ] Однако широкие сравнения Таммуза и других умирающих богов коренятся в работах Джеймса Джорджа Фрейзера и в более поздних публикациях рассматриваются как пережиток менее строгой ассириологии начала 20-го века. [ 349 ]
Ранние художественные и литературные изображения Афродиты чрезвычайно похожи на Инанну/Иштар. [ 354 ] [ 355 ] Афродита также была богиней-воином; [ 354 ] [ 351 ] [ 359 ] Греческий географ второго века нашей эры Павсаний отмечает, что в Спарте Афродите поклонялись как Афродите Арейе , что означает «воинственная». [ 360 ] [ 361 ] Он также упоминает, что самые древние культовые статуи Афродиты в Спарте и на Кифере изображали ее с оружием в руках. [ 362 ] Современные ученые отмечают, что аспекты Афродиты как богини-воина проявляются в древнейших слоях ее культа. [ 363 ] и рассматривают это как указание на ее ближневосточное происхождение. [ 363 ] [ 359 ] Афродита также впитала в себя общение Иштар с голубями. [ 86 ] [ 359 ] которые были принесены в жертву ей одной. [ 359 ] Греческое слово «голубь» было peristerá . [ 86 ] [ 87 ] которое может быть получено от семитской фразы peraḥ Ištar , что означает «птица Иштар». [ 87 ] Миф об Афродите и Адонисе происходит от истории Инанны и Думузида. [ 357 ] [ 358 ]
Ученый-классик Чарльз Пенглас писал, что Афина , греческая богиня мудрости и войны, напоминает роль Инанны как «ужасающей богини-воина». [ 364 ] Другие отмечали, что рождение Афины из головы ее отца Зевса могло быть связано с нисхождением Инанны в подземный мир и возвращением из него. [ 365 ] Однако, как заметил Гэри Бекман , довольно прямая параллель с рождением Афины обнаруживается в хурритском цикле Кумарби , где Тешуб рождается из хирургически расколотого черепа Кумарби, [ 366 ] а не в каких-либо мифах об Инанне.
Антрополог Кевин Туите утверждает, что грузинская богиня Дали также находилась под влиянием Инанны. [ 368 ] отмечая, что и Дали, и Инанна были связаны с утренней звездой, [ 369 ] оба были характерно изображены обнаженными, [ 370 ] (но ассириологи полагают, что мотив «обнаженной богини» в месопотамском искусстве в большинстве случаев не может быть Иштар, [ 371 ] а богиней, которую чаще всего изображали обнаженной, была Шала , богиня погоды, не связанная с Иштар. [ 372 ] ) оба были связаны с золотыми украшениями, [ 370 ] оба сексуально охотились на смертных мужчин, [ 373 ] оба были связаны с плодовитостью человека и животных, [ 374 ] (однако обратите внимание, что ассириолог Дина Кац отметила, что упоминания о рождаемости, по крайней мере, в некоторых случаях, скорее всего, связаны с Думузи, чем с Инанной/Иштар. [ 315 ] ), и обе имели неоднозначную натуру как сексуально привлекательные, но опасные женщины. [ 375 ]
Традиционная месопотамская религия постепенно начала приходить в упадок между третьим и пятым веками нашей эры, когда этнические ассирийцы обратились в христианство. Тем не менее, культ Иштар и Таммуза сумел сохраниться в некоторых частях Верхней Месопотамии. [ 346 ] В десятом веке нашей эры арабский путешественник писал: «Все сабеи нашего времени, как жители Вавилонии, так и жители Харрана , по сей день скорбят и плачут по поводу Таммуза на празднике, который они, особенно женщины, устраивают в десятом веке нашей эры. одноименный месяц». [ 346 ]
Поклонение божествам Венеры, возможно, связанным с Инанной/Иштар, было известно в доисламской Аравии вплоть до исламского периода. Исаак Антиохийский (ум. в 406 г. н.э.) сказал, что арабы поклонялись «Звезде» ( каукабта ), также известной как Аль-Узза , которую многие отождествляют с Венерой. [ 376 ] Исаак также упоминает арабское божество по имени Балтис , которое, по мнению Яна Ретсо, скорее всего, было еще одним обозначением Иштар. [ 377 ] В самих доисламских арабских надписях оказывается, что божество, известное как Аллат, также было венерианским божеством. [ 378 ] Аттар , бог-мужчина, чье имя является родственным имени Иштар, также является вероятным кандидатом на роль арабского божества Венеры как из-за его имени, так и из-за его эпитета «восточный и западный». [ 379 ]
Иллюстрация « Полуночного ухаживания Иштар» из стихотворения Леонидаса Ле Ченчи Гамильтона 1884 года «Иштар и Издубар» , основанного на Джорджа Смита недавнем переводе « Эпоса о Гильгамеше». [ 380 ]
Иштар часто появлялась в Иштаре и Издубаре . [ 385 ] стихотворение длиной в книгу, написанное в 1884 году Леонидасом Ле Ченчи Гамильтоном, американским юристом и бизнесменом, по мотивам недавно переведенного « Эпоса о Гильгамеше» . [ 385 ] Иштар и Издубар расширили первоначальные примерно 3000 строк «Эпоса о Гильгамеше» примерно до 6000 строк рифмующихся куплетов, сгруппированных в сорок восемь песен . [ 380 ] Гамильтон существенно изменил большинство персонажей и представил совершенно новые эпизоды, которых нет в оригинальной эпопее. [ 380 ] Находясь под значительным влиянием Эдварда Фитцджеральда » «Рубайята Омара Хайяма и Эдвина Арнольда » «Света Азии , [ 380 ] Персонажи Гамильтона одеваются скорее как турки девятнадцатого века, чем как древние вавилоняне. [ 386 ] В стихотворении Издубар (ранее неверное прочтение имени «Гильгамеш») влюбляется в Иштар. [ 387 ] но затем, «с горячим и ароматным дыханием и сияющей дрожащей фигурой», она пытается соблазнить его, заставляя Издубара отвергать ее ухаживания. [ 387 ] Несколько «колонок» книги посвящены рассказу о нисхождении Иштар в Подземный мир. [ 386 ] В конце книги Издубар, ставший теперь богом, примиряется с Иштар на Небесах. [ 388 ] В 1887 году композитор Винсент д'Инди написал «Симфонию Иштар» с симфоническими вариациями, соч. 42 , симфония, вдохновленная ассирийскими памятниками из Британского музея . [ 389 ]
Инанна стала важной фигурой в современной феминистской теории , поскольку она появляется в , где доминируют мужчины шумерском пантеоне . [ 390 ] но она столь же могущественна, если не более могущественна, чем мужские божества, рядом с которыми она появляется. [ 390 ] Симона де Бовуар в своей книге «Второй пол » (1949) утверждает, что Инанна, наряду с другими могущественными женскими божествами древности, была маргинализирована современной культурой в пользу мужских божеств. [ 389 ] Тиква Фраймер-Кенский утверждал, что Инанна была «маргинальной фигурой» в шумерской религии, олицетворяющей «социально неприемлемый» архетип «неприрученной, непривязанной женщины». [ 389 ] Автор-феминистка Джоанна Стаки выступала против этой идеи, указывая на центральное место Инанны в шумерской религии и на ее широкое разнообразие сил, ни одно из которых, похоже, не соответствует идее о том, что ее никоим образом не считали «маргинальной». [ 389 ] Ассиролог Джулия М. Ашер-Грив, специализирующаяся на изучении положения женщин в древности, критикует исследования Фраймер-Кенски месопотамской религии в целом, подчеркивая проблемы, связанные с ее вниманием к рождаемости, небольшим выбором источников, на которые опирались ее работы. Ее мнение о том, что положение богинь в пантеоне отражает положение обычных женщин в обществе (так называемая «зеркальная теория»), а также тот факт, что ее работы неточно отражают сложность изменения ролей богинь в религиях древних Месопотамия. [ 391 ] Илона Жолнай считает методологию Фраймер-Кенски ошибочной. [ 392 ]
Инанна также является важной фигурой в БДСМ-культуре . Изображение Инанны в мифе об Инанне и Эбихе приводится как предвестник архетипа доминанты , характеризующего ее как могущественную женщину, которая заставляет богов и мужчин подчиняться ей. [ 393 ] В мифологии покорные Инанны танцевали в ритуалах, пока она их хлестала, чтобы удовлетворить ее. Когда сабмиссивы попросили о «пощаде», Инанна прекратила бичевание, сделав такое действие пионером концепции безопасного слова БДСМ . [ 393 ]
Пол Томас, исследователь новых религиозных движений, раскритиковал современное изображение Инанны, обвинив его в анахроничном навязывании современных гендерных конвенций древней шумерской истории, изображающей Инанну как жену и мать. [ 397 ] две роли, которые древние шумеры никогда не приписывали ей, [ 397 ] [ 28 ] игнорируя при этом более мужские элементы культа Инанны, особенно ее ассоциации с войной и насилием. [ 397 ] Гэри Бекман , исследователь религий древнего Ближнего Востока, называет авторов-неоязычников «не возрожденцами, а изобретателями», [ 398 ] и отмечает, что они часто «неверно рассматривают все исторически подтвержденные женские божества как полные или частичные проявления одной фигуры». [ 399 ] и подчеркивает, что, хотя Иштар и затмевала многих других божеств, она никогда не была «единственной богиней». [ 400 ]
Иштар занимает центральное место в сюжете фильма « Кровавый пир» 1963 года, который считается первым в своем жанре.
Инанна выступает как заклятый враг Гильгамеша и охотница в SMITE (2014) под своим именем Иштар.
Инанна появляется как отдельные и игровые Слуги класса Арчер, Райдер и Мститель в Fate/Grand Order (2015) под своим именем Иштар. Позже выясняется, что ее форма класса Мститель - это Астарта (стилизованная в игре под Аштарт), имеющая форму, аналогичную Иштар.
Инанна или Иштар, иногда изображаемые как сущности, отличные друг от друга, появляются в различных частях франшизы Megami Tensei .
В комиксе The Wicked + The Divine Инанна - выдающееся божество. Иннана появляется в «Возвращении» 453 года, выходя замуж и убивая Аттилу Гунна своей силой во время их брачной ночи. Она снова появляется в «Возвращении 1830 года» как Клэр Клермонт , сводная сестра писательницы Мэри Шелли . Она убивает детей своей сводной сестры, чтобы стать богом. В повторении 2010 года Иннана воскресает в теле Захида, странного мужчины из Южной Азии.
В видеоигре «Кэтрин» и ее ремейке «Кэтрин: Полное тело » Иштар маскируется под рассказчика игры Тришу и предлагает игроку шанс стать ее супругой в секретном финале игры, если он выполнит определенные испытания.
^ é-an-na означает «святилище» («дом» + «Небеса» [ An ] + родительный падеж) [ 42 ]
^
«Согласно Грэму Каннингему (1997: стр. 171), заклинания связаны с «формами символической идентификации», и кажется очевидным, что символическая идентификация с некоторыми богинями связана с их божественной функцией или областью, например... вопросы, связанные с сексом и любовью. с Инаной и Наная...». - Дж. М. Ашер-Грев (2013, стр. 242). [ 101 ]
^ Брандао 2019 не согласен с тем, что аккадское стихотворение лишь обобщает или искажает шумерское стихотворение, хотя нет никаких сомнений в интертекстуальных отношениях. [ 254 ]
^ Электронный корпус шумерской литературы ETCSL «Инанна и Энки» , строки: 76–87. (Инанна обращается к Энки как «мой отец», а сам Энки рассматривается в третьем лице как отец Инанны, как заявил министр Энки Исимуд, который называет его: «твой отец» во время разговора с Инанной.)
^ Стейнкеллер, Петр, «Архаические городские печати и вопрос раннего вавилонского единства» в книге «Богатства, скрытые в тайных местах: древние ближневосточные исследования в память о Торкильде Якобсене», под редакцией Цви Абуша, Юниверсити-Парк, США: Penn State University Press, стр. 249–258, 2002 г.
^ Саржиньска, Кристина, «Подношения богине Инане в архаическом Уруке», Обзор ассириологии и восточной археологии, том. 87, нет. 1, стр. 7–28,
^ Ашер-Грев и Вестенхольц (2013) , с. 140" Asher-Greve 2003; ср. Гронеберг (1986a: 45) утверждает, что Инана важна, потому что она не является богиней-матерью [...]"
^ Зголл, Аннет (2000). Эбех и другие горы в политическом ландшафте аккадского периода. В Л. Милано, С. де Мартино, Ф. М. Фалесе, Г. Б. Ланфранки (ред.): Пейзажи. Территории, границы и горизонты на Древнем Ближнем Востоке. Доклады, представленные на XLIV Rencontre Assyriologique Internationale Venezia, 7-11 июля 1997 г. Часть II. География и культурные ландшафты. ХЕЙН III/2. Типография Edicta, Падуя, стр. 83–90, с. 86.
Аль-Джаллад, Ахмад (2021). «О происхождении бога Рудава и некоторые замечания о доисламском пантеоне Северной Аравии». Журнал Королевского азиатского общества . 31 (3). Издательство Кембриджского университета (CUP): 559–571. дои : 10.1017/s1356186321000043 . ISSN 1356-1863 . S2CID 233679011 .
Альстер, Бендт (2013). «Таммуз(/Думузи)» . Reallexikon der Assyriologie . Проверено 10 августа 2021 г.
Ассанте, Джулия (2003). «От шлюх до иеродулов: историографическое изобретение месопотамских женщин-секс-профессионалов». В Донахью, А.А.; Фуллертон, Марк Д. (ред.). Древнее искусство и его историография . Кембридж, Англия: Издательство Кембриджского университета. стр. 13–47.
Аттингер, Паскаль (1988). «Инана и Эбих». Журнал ассириологии . 3 : 164-195.
В Курнугу, страну невозврата (на бразильском португальском языке). Перевод Жасинто Линса Брандао. Куритиба: Редакция Коттера. 2019. с. 208. ИСБН 978-65-80103-41-6 .
Кейтон, Гэри П. (14 мая 2012 г.). «Венера ретроградная» . Mountainastrologer.com . Астрология, как если бы небо имело значение . Проверено 12 августа 2021 г.
Фоксвог, Д. (1993). «Астральный Думузи». В «Привет», Уильям В.; Коэн, Марк Э.; Снелл, Дэниел С.; Вайсберг, Дэвид Б. (ред.). Табличка и свиток: Ближневосточные исследования в честь Уильяма В. Халло (2-е изд.). CDL Пресс. п. 106. ИСБН 978-0-9620013-9-0 .
Франц-Сабо, Габриэлла (1983). «Кулитта, Нинатта и» . Реальный лексикон ассириологии (на немецком языке) . Проверено 10 августа 2021 г.
Джордж, Эндрю, изд. (1999). Эпос о Гильгамеше: вавилонская эпическая поэма и другие тексты на аккадском и шумерском языках . Пингвин. ISBN 0-14-044919-1 .
Грац, Ф. (1984). Эк, В. (ред.). «Женщины, война и воинственные божества». Журнал папирологии и эпиграфики . 55 (55). Бонн, Германия: Др. Рудольф Хабельт ГмбХ: 245–254. JSTOR 20184039 .
Гиран, Феликс (1968). «Ассиро-вавилонская мифология». Новая энциклопедия мифологии Ларусса . Перевод Олдингтона; Эймс. Лондон, Великобритания: Хэмлин . стр. 49–72.
Хеффрон, Ягмур (2016a). Инана/Иштар (богиня) . Пеннский музей. Древние месопотамские боги и богини (Отчет). Открытый богато аннотированный клинописный корпус. Пенсильванский университет.
Хеймпель, Вольфганг (1998). «Нинсиана» . Reallexikon der Assyriologie (на немецком языке) . Проверено 10 августа 2021 г.
Хенкельман, Воутер FM (2008). Другие боги, которые есть: исследования эламско-иранской аккультурации на основе текстов укреплений Персеполя . Лейден: Нидерландский институт Ближнего Востока. ISBN 978-90-6258-414-7 .
Хислоп, Александр (1903) [1853]. Два Вавилона: Папское поклонение оказалось поклонением Нимроду и его жене (3-е изд.). Ю.В. Куропатка.
Карахаши, Фуми (апрель 2004 г.). «Борьба с горой: некоторые наблюдения по поводу шумерских мифов об Инанне и Нинурте». Журнал ближневосточных исследований . 63 (2): 111–118. дои : 10.1086/422302 . JSTOR 422302 . S2CID 161211611 .
Крамер, Сэмюэл Ной (октябрь 1966 г.). «Ежегодное воскрешение Думузи: важное исправление к « Сошествию Инанны ». Бюллетень американских школ восточных исследований . 183 (183): 31. дои : 10.2307/1356459 . JSTOR 1356459 . S2CID 163544444 .
Крамер, Сэмюэл Ной (28 апреля 1970 г.). Священный обряд бракосочетания . Блумингтон, Индиана: Издательство Университета Индианы. ISBN 978-0-253-35035-0 .
Мурат, Лейла (2009). «Богиня Ишара» . Университет Анкары, факультет языков, истории и географии, исторический факультет, журнал исторических исследований . 45 .
Пивето, Жан (1981) [1964]. «Человек до истории» . В Дунане, Марсель; Боул, Джон (ред.). Энциклопедия Ларусса древней и средневековой истории . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Книги Экскалибра. ISBN 978-0-89673-083-0 .
Пухвель, Яан (1987). Сравнительная мифология . Балтимор, Мэриленд: Издательство Университета Джонса Хопкинса. ISBN 978-0-8018-3938-2 .
Ретсо, январь (2014). Арабы в древности: их история от ассирийцев до Омейядов . Лондон, Нью-Йорк: Routledge Taylor & Francisco Group. ISBN 978-0-415-76003-4 . ОСЛК 960211049 .
Сошествие Инаны в преисподнюю: перевод . Электронный текстовый корпус шумерской литературы (Отчет). Факультет востоковедения Оксфордского университета. 2001.
Свит, Р. (1994). «Новый взгляд на «священный брак» в Древней Месопотамии». В Роббинсе, Э.; Сандал, Э. (ред.). Corolla Torontonensis: Исследования в честь Рональда Мортона Смита . Торонто: Публикации ЦАР. стр. 85–104. OCLC 29597938 .
Тарача, Петр (2009). Религии второго тысячелетия Анатолии . Харрасовиц. ISBN 978-3447058858 .
Волькштейн, Дайан; Крамер, Сэмюэл Ной (1983). Инанна, Царица Неба и Земли: Ее истории и гимны из Шумера . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Harper&Row. ISBN 978-0-06-090854-6 .
Фулко, Уильям Дж. (1987). «Его мать». В Элиаде, Мирча (ред.). Энциклопедия религии . Том. 7. Нью-Йорк: Macmillan Group. стр. 145–146.
Хеффрон, Ягмур (2016b). Инана/Иштар (богиня) . Пеннский музей. Древние месопотамские боги и богини (Отчет). Открытый богато аннотированный клинописный корпус. Пенсильванский университет.
Arc.Ask3.Ru Номер скриншота №: ae8ca7c26a9384e5dc99f3f89229ed6a__1722545820 URL1:https://arc.ask3.ru/arc/aa/ae/6a/ae8ca7c26a9384e5dc99f3f89229ed6a.html Заголовок, (Title) документа по адресу, URL1: Inanna - Wikipedia
Данный printscreen веб страницы (снимок веб страницы, скриншот веб страницы), визуально-программная копия документа расположенного по адресу URL1 и сохраненная в файл, имеет: квалифицированную, усовершенствованную (подтверждены: метки времени, валидность сертификата), открепленную ЭЦП (приложена к данному файлу), что может быть использовано для подтверждения содержания и факта существования документа в этот момент времени. Права на данный скриншот принадлежат администрации Ask3.ru, использование в качестве доказательства только с письменного разрешения правообладателя скриншота. Администрация Ask3.ru не несет ответственности за информацию размещенную на данном скриншоте. Права на прочие зарегистрированные элементы любого права, изображенные на снимках принадлежат их владельцам. Качество перевода предоставляется как есть. Любые претензии, иски не могут быть предъявлены. Если вы не согласны с любым пунктом перечисленным выше, вы не можете использовать данный сайт и информация размещенную на нем (сайте/странице), немедленно покиньте данный сайт. В случае нарушения любого пункта перечисленного выше, штраф 55! (Пятьдесят пять факториал, Денежную единицу (имеющую самостоятельную стоимость) можете выбрать самостоятельно, выплаичвается товарами в течение 7 дней с момента нарушения.)
Babylonian terracotta relief of Ishtar from Eshnunna (early second millennium BCE)
Life-sized statue of a goddess, probably Ishtar, holding a vase from Mari, Syria (eighteenth century BC)
Terracotta relief of Ishtar with wings from Larsa (second millennium BCE)
Stele showing Ishtar holding a bow from Ennigaldi-Nanna's museum (eighth century BCE)
Hellenized bas-relief sculpture of Ishtar standing with her servant from Palmyra (third century CE)
Цитаты, связанные с Инанной, в Wikiquote 
