Aesop's Fables

For other uses, see Aesop's Fables (disambiguation).

Aesop (left) as depicted by Francis Barlow in the 1687 edition of Aesop's Fables with His Life.

Aesop's Fables, or the Aesopica, is a collection of fables credited to Aesop, a slave and storyteller who lived in ancient Greece between 620 and 564 BCE. Of varied and unclear origins, the stories associated with his name have descended to modern times through a number of sources and continue to be reinterpreted in different verbal registers and in popular as well as artistic media.

The fables originally belonged to oral tradition and were not collected for some three centuries after Aesop's death. By that time, a variety of other stories, jokes and proverbs were being ascribed to him, although some of that material was from sources earlier than him or came from beyond the Greek cultural sphere. The process of inclusion has continued until the present, with some of the fables unrecorded before the Late Middle Ages and others arriving from outside Europe. The process is continuous and new stories are still being added to the Aesop corpus, even when they are demonstrably more recent work and sometimes from known authors.

Manuscripts in Latin and Greek were important avenues of transmission, although poetical treatments in European vernaculars eventually formed another. On the arrival of printing, collections of Aesop's fables were among the earliest books in a variety of languages. Through the means of later collections, and translations or adaptations of them, Aesop's reputation as a fabulist was transmitted throughout the world.

Initially the fables were addressed to adults and covered religious, social and political themes. They were also put to use as ethical guides and from the Renaissance onwards were particularly used for the education of children. Their ethical dimension was reinforced in the adult world through depiction in sculpture, painting and other illustrative means, as well as adaptation to drama and song. In addition, there have been reinterpretations of the meaning of fables and changes in emphasis over time.

Fictions that point to the truth

The beginning of 1485 Italian edition of Aesopus Moralisatus.

Fable as a genre

Apollonius of Tyana, a 1st-century CE philosopher, is recorded as having said about Aesop:

like those who dine well off the plainest dishes, he made use of humble incidents to teach great truths, and after serving up a story he adds to it the advice to do a thing or not to do it. Then, too, he was really more attached to truth than the poets are; for the latter do violence to their own stories in order to make them probable; but he by announcing a story which everyone knows not to be true, told the truth by the very fact that he did not claim to be relating real events.

Earlier still, the Greek historian Herodotus mentioned in passing that "Aesop the fable writer" (Αἰσώπου τοῦ λογοποιοῦ; Aisṓpou toû logopoioû) was a slave who lived in Ancient Greece during the 5th century BCE. Among references in other writers, Aristophanes, in his comedy The Wasps, represented the protagonist Philocleon as having learnt the "absurdities" of Aesop from conversation at banquets; Plato wrote in Phaedo that Socrates whiled away his time in prison turning some of Aesop's fables "which he knew" into verses. Nonetheless, for two main reasons – because numerous morals within Aesop's attributed fables contradict each other, and because ancient accounts of Aesop's life contradict each other – the modern view is that Aesop was not the originator of all those fables attributed to him. Instead, any fable tended to be ascribed to the name of Aesop if there was no known alternative literary source.

In Classical times there were various theorists who tried to differentiate these fables from other kinds of narration. They had to be short and unaffected; in addition, they are fictitious, useful to life and true to nature. In them could be found talking animals and plants, although humans interacting only with humans figure in a few. Typically they might begin with a contextual introduction, followed by the story, often with the moral underlined at the end. Setting the context was often necessary as a guide to the story's interpretation, as in the case of the political meaning of The Frogs Who Desired a King and The Frogs and the Sun.

Sometimes the titles given later to the fables have become proverbial, as in the case of killing the Goose that Laid the Golden Eggs or the Town Mouse and the Country Mouse. In fact some fables, such as The Young Man and the Swallow, appear to have been invented as illustrations of already existing proverbs. One theorist, indeed, went so far as to define fables as extended proverbs. In this they have an aetiological function, the explaining of origins such as, in another context, why the ant is a mean, thieving creature or how the tortoise got its shell. Other fables, also verging on this function, are outright jokes, as in the case of The Old Woman and the Doctor, aimed at greedy practitioners of medicine.

Origins

The contradictions between fables already mentioned and alternative versions of much the same fable, as in the case of The Woodcutter and the Trees, are best explained by the ascription to Aesop of all examples of the genre. Some are demonstrably of West Asian origin, others have analogues further to the East. Modern scholarship reveals fables and proverbs of Aesopic form existing in both ancient Sumer and Akkad, as early as the third millennium BCE. Aesop's fables and the Indian tradition, as represented by the Buddhist Jataka tales and the Hindu Panchatantra, share about a dozen tales in common, although often widely differing in detail. There is some debate over whether the Greeks learned these fables from Indian storytellers or the other way, or if the influences were mutual.

Loeb editor Ben E. Perry took the extreme position in his book Babrius and Phaedrus (1965) that:

in the entire Greek tradition there is not, so far as I can see, a single fable that can be said to come either directly or indirectly from an Indian source; but many fables or fable-motifs that first appear in Greek or Near Eastern literature are found later in the Panchatantra and other Indian story-books, including the Buddhist Jatakas.

Although Aesop and the Buddha were near contemporaries, the stories of neither were recorded in writing until some centuries after their death. Few disinterested scholars would now be prepared to make so absolute a stand as Perry about their origin in view of the conflicting and still emerging evidence.

Translation and transmission

Greek versions

A Greek manuscript of the fables of Babrius.

When and how the fables arrived in and travelled from ancient Greece remains uncertain. Some cannot be dated any earlier than Babrius and Phaedrus, several centuries after Aesop, and yet others even later. The earliest mentioned collection was by Demetrius of Phalerum, an Athenian orator and statesman of the 4th century BCE, who compiled the fables into a set of ten books for the use of orators. A follower of Aristotle, he simply catalogued all the fables that earlier Greek writers had used in isolation as exempla, putting them into prose. At least it was evidence of what was attributed to Aesop by others; but this may have included any ascription to him from the oral tradition in the way of animal fables, fictitious anecdotes, etiological or satirical myths, possibly even any proverb or joke, that these writers transmitted. It is more a proof of the power of Aesop's name to attract such stories to it than evidence of his actual authorship. In any case, although the work of Demetrius was mentioned frequently for the next twelve centuries, and was considered the official Aesop, no copy now survives. Present-day collections evolved from the later Greek version of Babrius, of which there now exists an incomplete manuscript of some 160 fables in choliambic verse. Current opinion is that he lived in the 1st century CE. The version of 55 fables in choliambic tetrameters by the 9th-century Ignatius the Deacon is also worth mentioning for its early attribution of tales from Oriental sources to Aesop.

Further light is thrown on the entry of Oriental stories into the Aesopic canon by their appearance in Jewish sources such as the Talmud and in Midrashic literature. There is a comparative list of these on the Jewish Encyclopedia website of which twelve resemble those that are common to both Greek and Indian sources, six are parallel to those only in Indian sources, and six others in Greek only. Where similar fables exist in Greece, India, and in the Talmud, the Talmudic form approaches more nearly the Indian. Thus, the fable "The Wolf and the Crane" is told in India of a lion and another bird. When Joshua ben Hananiah told that fable to the Jews, to prevent their rebelling against Rome and once more putting their heads into the lion's jaws (Gen. R. lxiv.), he shows familiarity with some form derived from India.

Latin versions

A detail of the 13th-century Fontana Maggiore in Perugia, Italy, with the fables of The Wolf and the Crane and The Wolf and the Lamb.

The first extensive translation of Aesop into Latin iambic trimeters was performed by Phaedrus, a freedman of Augustus in the 1st century CE, although at least one fable had already been translated by the poet Ennius two centuries before, and others are referred to in the work of Horace. The rhetorician Aphthonius of Antioch wrote a technical treatise on, and converted into Latin prose, some forty of these fables in 315. It is notable as illustrating contemporary and later usage of fables in rhetorical practice. Teachers of philosophy and rhetoric often set the fables of Aesop as an exercise for their scholars, inviting them not only to discuss the moral of the tale, but also to practise style and the rules of grammar by making new versions of their own. A little later the poet Ausonius handed down some of these fables in verse, which the writer Julianus Titianus translated into prose, and in the early 5th century Avianus put 42 of these fables into Latin elegiacs.

The largest, oldest known and most influential of the prose versions of Phaedrus bears the name of an otherwise unknown fabulist named Romulus. It contains 83 fables, dates from the 10th century and seems to have been based on an earlier prose version which, under the name of "Aesop" and addressed to one Rufus, may have been written in the Carolingian period or even earlier. The collection became the source from which, during the second half of the Middle Ages, almost all the collections of Latin fables in prose and verse were wholly or partially drawn. A version of the first three books of Romulus in elegiac verse, possibly made around the 12th century, was one of the most highly influential texts in medieval Europe. Referred to variously (among other titles) as the verse Romulus or elegiac Romulus, and ascribed to Gualterus Anglicus, it was a common Latin teaching text and was popular well into the Renaissance. Another version of Romulus in Latin elegiacs was made by Alexander Neckam, born at St Albans in 1157.

Interpretive "translations" of the elegiac Romulus were very common in Europe in the Middle Ages. Among the earliest was one in the 11th century by Ademar of Chabannes, which includes some new material. This was followed by a prose collection of parables by the Cistercian preacher Odo of Cheriton around 1200 where the fables (many of which are not Aesopic) are given a strong medieval and clerical tinge. This interpretive tendency, and the inclusion of yet more non-Aesopic material, was to grow as versions in the various European vernaculars began to appear in the following centuries.

Aesopus constructus etc., 1495 edition with metrical version of Fabulae Lib. I–IV by Anonymus Neveleti.

With the revival of literary Latin during the Renaissance, authors began compiling collections of fables in which those traditionally by Aesop and those from other sources appeared side by side. One of the earliest was by Lorenzo Bevilaqua, also known as Laurentius Abstemius, who wrote 197 fables, the first hundred of which were published as Hecatomythium in 1495. Little by Aesop was included. At the most, some traditional fables are adapted and reinterpreted: The Lion and the Mouse is continued and given a new ending (fable 52); The Oak and the Reed becomes "The Elm and the Willow" (53); The Ant and the Grasshopper is adapted as "The Gnat and the Bee" (94) with the difference that the gnat offers to teach music to the bee's children. There are also Mediaeval tales such as The Mice in Council (195) and stories created to support popular proverbs such as 'Still Waters Run Deep' (5) and 'A woman, an ass and a walnut tree' (65), where the latter refers back to Aesop's fable of The Walnut Tree. Most of the fables in Hecatomythium were later translated in the second half of Roger L'Estrange's Fables of Aesop and other eminent mythologists (1692); some also appeared among the 102 in H. Clarke's Latin reader, Select fables of Aesop: with an English translation (1787), of which there were both English and American editions.

There were later three notable collections of fables in verse, among which the most influential was Gabriele Faerno's Centum Fabulae (1564). The majority of the hundred fables there are Aesop's but there are also humorous tales such as The drowned woman and her husband (41) and The miller, his son and the donkey (100). In the same year that Faerno was published in Italy, Hieronymus Osius brought out a collection of 294 fables titled Fabulae Aesopi carmine elegiaco redditae in Germany. This too contained some from elsewhere, such as The Dog in the Manger (67). Then in 1604 the Austrian Pantaleon Weiss, known as Pantaleon Candidus, published Centum et Quinquaginta Fabulae. The 152 poems there were grouped by subject, with sometimes more than one devoted to the same fable, although presenting alternative versions of it, as in the case of The Hawk and the Nightingale (133–5). It also includes the earliest instance of The Lion, the Bear and the Fox (60) in a language other than Greek.

Another voluminous collection of fables in Latin verse was Anthony Alsop's Fabularum Aesopicarum Delectus (Oxford 1698). The bulk of the 237 fables there are prefaced by the text in Greek, while there are also a handful in Hebrew and in Arabic; the final fables, only attested from Latin sources, are without other versions. For the most part the poems are confined to a lean telling of the fable without drawing a moral.

Aesop in other languages

Europe

For many centuries the main transmission of Aesop's fables across Europe remained in Latin or else orally in various vernaculars, where they mixed with folk tales derived from other sources. This mixing is often apparent in early vernacular collections of fables in mediaeval times.

• Ysopet, an adaptation of some of the fables into Old French octosyllabic couplets, was written by Marie de France in the 12th century. The morals with which she closes each fable reflect the feudal situation of her time.
• In the 13th century the Jewish author Berechiah ha-Nakdan wrote Mishlei Shualim, a collection of 103 'Fox Fables' in Hebrew rhymed prose. This included many animal tales passing under the name of Aesop, as well as several more derived from Marie de France and others. Berechiah's work adds a layer of Biblical quotations and allusions to the tales, adapting them as a way to teach Jewish ethics. The first printed edition appeared in Mantua in 1557.
• Äsop, an adaptation into Middle Low German verse of 125 Romulus fables, was written by Gerhard von Minden around 1370.
• Chwedlau Odo ("Odo's Tales") is a 14th-century Welsh version of the animal fables in Odo of Cheriton's Parabolae, not all of which are of Aesopic origin. Many show sympathy for the poor and oppressed, with often sharp criticisms of high-ranking church officials.
• Eustache Deschamps included several of Aesop's fables among his moral ballades, written in Mediaeval French towards the end of the 14th century, in one of which there is mention of what 'Aesop tells in his book' (Ysoppe dit en son livre et raconte). In most, the telling of the fable precedes the drawing of a moral in terms of contemporary behaviour, but two comment on this with only contextual reference to fables not recounted in the text.
• Isopes Fabules was written in Middle English rhyme royal stanzas by the monk John Lydgate towards the start of the 15th century. Seven tales are included and heavy emphasis is laid on the moral lessons to be learned from them.
• The Morall Fabillis of Esope the Phrygian was written in Middle Scots iambic pentameters by Robert Henryson about 1480. In the accepted text it consists of thirteen versions of fables, seven modelled on stories from "Aesop" expanded from the Latin Romulus manuscripts.

The fable of the farmer and his sons from Caxton's edition, 1484.

The main impetus behind the translation of large collections of fables attributed to Aesop and translated into European languages came from an early printed publication in Germany. There had been many small selections in various languages during the Middle Ages but the first attempt at an exhaustive edition was made by Heinrich Steinhőwel in his Esopus, published c. 1476. This contained both Latin versions and German translations and also included a translation of Rinuccio da Castiglione (or d'Arezzo)'s version from the Greek of a life of Aesop (1448). Some 156 fables appear, collected from Romulus, Avianus and other sources, accompanied by a commentarial preface and moralising conclusion, and 205 woodcuts. Translations or versions based on Steinhöwel's book followed shortly in Italian (1479), French (1480), English (the Caxton edition of 1484) and Czech in about 1488. These were many times reprinted before the start of the 16th century. The Spanish version of 1489, La vida del Ysopet con sus fabulas hystoriadas was equally successful and often reprinted in both the Old and New World through three centuries.

Some fables were later treated creatively in collections of their own by authors in such a way that they became associated with their names rather than Aesop's. The most celebrated were La Fontaine's Fables, published in French during the later 17th century. Inspired by the brevity and simplicity of Aesop's, those in the first six books were heavily dependent on traditional Aesopic material; fables in the next six were more diffuse and diverse in origin. At the start of the 19th century, some of the fables were adapted into Russian, and often reinterpreted, by the fabulist Ivan Krylov. In most cases, but not all, these were dependent on La Fontaine's versions.

Asia and America

Translations into Asian languages at a very early date derive originally from Greek sources. These include the so-called Fables of Syntipas, a compilation of Aesopic fables in Syriac, dating from the 9/11th centuries. Included there were several other tales of possibly West Asian origin. In Central Asia there was a 10th-century collection of the fables in Uighur.

After the Middle Ages, fables largely deriving from Latin sources were passed on by Europeans as part of their colonial or missionary enterprises. 47 fables were translated into the Nahuatl language in the late 16th century under the title In zazanilli in Esopo. The work of a native translator, it adapted the stories to fit the Mexican environment, incorporating Aztec concepts and rituals and making them rhetorically more subtle than their Latin source.

A Japanese woodblock print illustrates the moral of Hercules and the Wagoner.

Portuguese missionaries arriving in Japan at the end of the 16th century introduced Japan to the fables when a Latin edition was translated into romanized Japanese. The title was Esopo no Fabulas and dates to 1593. It was soon followed by a fuller translation into a three-volume kanazōshi entitled Isopo Monogatari (伊曾保 物語). This was the sole Western work to survive in later publication after the expulsion of Westerners from Japan, since by that time the figure of Aesop had been acculturated and presented as if he were Japanese. Coloured woodblock editions of individual fables were made by Kawanabe Kyosai in the 19th century.

The first translations of Aesop's Fables into the Chinese languages were made at the start of the 17th century, the first substantial collection being of 38 conveyed orally by a Jesuit missionary named Nicolas Trigault and written down by a Chinese academic named Zhang Geng (Chinese: 張賡; pinyin: Zhāng Gēng) in 1625. This was followed two centuries later by Yishi Yuyan 《意拾喻言》 (Esop's Fables: written in Chinese by the Learned Mun Mooy Seen-Shang, and compiled in their present form with a free and a literal translation) in 1840 by Robert Thom and apparently based on the version by Roger L'Estrange. This work was initially very popular until someone realised the fables were anti-authoritarian and the book was banned for a while. A little later, however, in the foreign concession in Shanghai, A. B. Cabaniss brought out a transliterated translation in Shanghai dialect, Yisuopu yu yan (伊娑菩喻言, 1856). There have also been 20th century translations by Zhou Zuoren and others.

The Nepalese Iisapan Daekaatagu Bakhan.

Translations into the languages of South Asia began at the very start of the 19th century. The Oriental Fabulist (1803) contained roman script versions in Bengali, Hindi and Urdu. Adaptations followed in Marathi (1806) and Bengali (1816), and then complete collections in Hindi (1837), Kannada (1840), Urdu (1850), Tamil (1853) and Sindhi (1854).

In Burma, which had its own ethical folk tradition based on the Buddhist Jataka Tales, the joint Pali and Burmese language translation of Aesop's fables was published in 1880 from Rangoon by the American Missionary Press. Outside the British Raj, Jagat Sundar Malla's translation into the Newar language of Nepal was published in 1915. Further to the west, the Afghani academic Hafiz Sahar's translation of some 250 of Aesop's Fables into Persian was first published in 1972 under the name Luqman Hakim.

Africa

The South African writer Sibusiso Nyembezi translated some of Aesop's fables into Zulu in a series of books he prepared for school students in the 1960s. However, with the aim of preserving Zulu cultural heritage, he substituted animals better known in their areas in some of these fables.

Versions in regional languages

Minority expression

The 18th to 19th centuries saw a vast quantity of fables in verse being written in all European languages. Regional languages and dialects in the Romance area made use of versions adapted particularly from La Fontaine's recreations of ancient material. One of the earliest publications in France was the anonymous Fables Causides en Bers Gascouns (Selected fables in Gascon verse, Bayonne, 1776), which contained 106. Also in the vanguard was Jean-Baptiste Foucaud's Quelques fables choisies de La Fontaine en patois limousin (109) in the Occitan Limousin dialect, originally with 39 fables, and Fables et contes en vers patois by August Tandon, also published in the first decade of the 19th century in the neighbouring dialect of Montpellier. The last of these were very free recreations, with the occasional appeal directly to the original Maistre Ézôpa. A later commentator noted that while the author could sometimes embroider his theme, at others he concentrated the sense to an Aesopean brevity.

Many translations were made into languages contiguous to or within the French borders. Ipui onak (1805) was the first translation of 50 fables of Aesop by the writer Bizenta Mogel Elgezabal into the Basque language spoken on the Spanish side of the Pyrenees. It was followed in mid-century by two translations on the French side: 50 fables in J-B. Archu's Choix de Fables de La Fontaine, traduites en vers basques (1848) and 150 in Fableac edo aleguiac Lafontenetaric berechiz hartuac (Bayonne, 1852) by Abbé Martin Goyhetche (1791–1859). Versions in Breton were written by Pierre Désiré de Goësbriand (1784–1853) in 1836 and Yves Louis Marie Combeau (1799–1870) between 1836 and 1838. The turn of Provençal came in 1859 with Li Boutoun de guèto, poésies patoises by Antoine Bigot (1825–1897), followed by several other collections of fables in the Nîmes dialect between 1881 and 1891. Alsatian dialect versions of La Fontaine appeared in 1879 after the region was ceded away following the Franco-Prussian War. At the end of the following century, Brother Denis-Joseph Sibler (1920–2002) published a collection of adaptations (first recorded in 1983) that has gone through several impressions since 1995. The use of Corsican came later. Natale Rochicchioli (1911–2002) was particularly well known for his very free adaptations of La Fontaine, of which he made recordings as well as publishing his Favule di Natale in the 1970s.

During the 19th century renaissance of Belgian dialect literature in Walloon, several authors adapted versions of the fables to the racy speech (and subject matter) of Liège. They included Charles Duvivier (in 1842); Joseph Lamaye (1845); and the team of Jean-Joseph Dehin and François Bailleux, who between them covered all of La Fontaine's books I–VI, (Fåves da Lafontaine mettowes è ligeois, 1850–56). Adaptations into other regional dialects were made by Charles Letellier (Mons, 1842) and Charles Wérotte (Namur, 1844); much later, Léon Bernus published some hundred imitations of La Fontaine in the dialect of Charleroi (1872); he was followed during the 1880s by Joseph Dufrane, writing in the Borinage dialect under the pen-name Bosquètia. In the 20th century there has been a selection of fifty fables in the Condroz dialect by Joseph Houziaux (1946), to mention only the most prolific in an ongoing surge of adaptation.

The motive behind the later activity across these areas was to assert regional specificity against a growing centralism and the encroachment of the language of the capital on what had until then been predominantly monoglot areas. Surveying its literary manifestations, commentators have noted that the point of departure of the individual tales is not as important as what they become in the process. Even in the hands of less skilled dialect adaptations, La Fontaine's polished versions of the fables are returned to the folkloristic roots by which they often came to him in the first places. But many of the gifted regional authors were well aware of what they were doing in their work. In fitting the narration of the story to their local idiom, in appealing to the folk proverbs derived from such tales, and in adapting the story to local conditions and circumstances, the fables were so transposed as to go beyond bare equivalence, becoming independent works in their own right. Thus Emile Ruben claimed of the linguistic transmutations in Jean Foucaud's collection of fables that, "not content with translating, he has created a new work". In a similar way, the critic Maurice Piron described the Walloon versions of François Bailleux as "masterpieces of original imitation", and this is echoed in the claim that in Natale Rocchiccioli's free Corsican versions too there is "more creation than adaptation".

In the 20th century there were also translations into regional dialects of English. These include the few examples in Addison Hibbard's Aesop in Negro Dialect (American Speech, 1926) and the 26 in Robert Stephen's Fables of Aesop in Scots Verse (Peterhead, Scotland, 1987), translated into the Aberdeenshire dialect. Glasgow University has also been responsible for R.W. Smith's modernised dialect translation of Robert Henryson's The Morall Fabillis of Esope the Phrygian (1999, see above). The University of Illinois likewise included dialect translations by Norman Shapiro in its Creole echoes: the francophone poetry of nineteenth-century Louisiana (2004, see below).

Creole

Cover of the 1885 French edition of Les Bambous by François-Achille Marbot.

Such adaptations to Caribbean French-based creole languages from the middle of the 19th century onward – initially as part of the colonialist project but later as an assertion of love for and pride in the dialect. A version of La Fontaine's fables in the dialect of Martinique was made by François-Achille Marbot (1817–1866) in Les Bambous, Fables de la Fontaine travesties en patois créole (Port Royal, 1846) which had lasting success. As well as two later editions in Martinique, there were two more published in France in 1870 and 1885 and others in the 20th century. Later dialect fables by Paul Baudot (1801–1870) from neighbouring Guadeloupe owed nothing to La Fontaine, but in 1869 some translated examples did appear in a grammar of Trinidadian French creole written by John Jacob Thomas. Then the start of the new century saw the publication of Georges Sylvain's Cric? Crac! Fables de la Fontaine racontées par un montagnard haïtien et transcrites en vers créoles (La Fontaine's fables told by a Haiti highlander and written in creole verse, 1901).

On the South American mainland, Alfred de Saint-Quentin published a selection of fables freely adapted from La Fontaine into Guyanese creole in 1872. This was among a collection of poems and stories (with facing translations) in a book that also included a short history of the territory and an essay on creole grammar. On the other side of the Caribbean, Jules Choppin (1830–1914) was adapting La Fontaine to the Louisiana slave creole at the end of the 19th century in versions that are still appreciated. The New Orleans author Edgar Grima (1847–1939) also adapted La Fontaine into both standard French and into dialect.

Versions in the French creole of the islands in the Indian Ocean began somewhat earlier than in the Caribbean. Louis Héry (1801–1856) emigrated from Brittany to Réunion in 1820. Having become a schoolmaster, he adapted some of La Fontaine's fables into the local dialect in Fables créoles dédiées aux dames de l'île Bourbon (Creole fables for island women). This was published in 1829 and went through three editions. In addition 49 fables of La Fontaine were adapted to the Seychelles dialect around 1900 by Rodolphine Young (1860–1932) but these remained unpublished until 1983. Jean-Louis Robert's recent translation of Babrius into Réunion creole (2007) adds a further motive for such adaptation. Fables began as an expression of the slave culture and their background is in the simplicity of agrarian life. Creole transmits this experience with greater purity than the urbane language of the slave-owner. More recently still there has been Ezop Pou Zanfan Lekol (2017), free adaptations of 125 fables into Mauritian Creole by Dev Virahsawmy, accompanied by English texts drawn from The Aesop for Children (1919).

Slang

Fables belong essentially to the oral tradition; they survive by being remembered and then retold in one's own words. When they are written down, particularly in the dominant language of instruction, they lose something of their essence. A strategy for reclaiming them is therefore to exploit the gap between the written and the spoken language. One of those who did this in English was Sir Roger L'Estrange, who translated the fables into the racy urban slang of his day and further underlined their purpose by including in his collection many of the subversive Latin fables of Laurentius Abstemius. In France the fable tradition had already been renewed in the 17th century by La Fontaine's influential reinterpretations of Aesop and others. In the centuries that followed there were further reinterpretations through the medium of regional languages, which to those at the centre were regarded as little better than slang. Eventually, however, the demotic tongue of the cities themselves began to be appreciated as a literary medium.

Одним из самых ранних примеров этих переводов городского сленга была серия отдельных басен, содержащихся в одном сложенном листе, появившись под названием Les Fables de Gibbs 1929 году. Другие, написанные в течение периода в (Этойл Сур Рона, 1989). Это последовало за ростом популярности жанра после Второй мировой войны. Два коротких выбора басен Бернарда Гелвала около 1945 года были сменены двумя выборами по 15 басням каждый по «Маркусу» (Париж, 1947 год. Перепечатано в 1958 и 2006 годах), API Condret's Recueil des Fables En Argot (Париж, 1951) и Géo Sandry Жана Колба (1897–1975) и басни (Париж, 1950/60). Большинство таких печати были в частном виде листовок и брошюр, часто продаваемых артистами на их выступлениях, и их трудно встречаться. Затем некоторые из этих стихов вошли в репертуар известных исполнителей, таких как Boby Forest и Yves Deniaud , из которых были сделаны записи. На юге Франции Жорж Гудон опубликовал многочисленные сложенные листы басен в послевоенный период. Описанные как монологи, они используют Лион Сленг и средиземноморский лингю, известный как Сабир. Сленговые версии других продолжают производиться в различных частях Франции, как в печатной, так и в записанной форме.

Дети

Титульный страница Уолтера Крэна , 1887.

Первая напечатанная версия басен Aesop на английском языке была опубликована 26 марта 1484 года Уильямом Кэкстоном . Многие другие в прозе и стихах последовали на протяжении веков. В 20 -м веке Бен Э. Перри отредактировал эзопические басни Бабриуса и Федруса для классической библиотеки Loeb и составил нумерованный индекс по типу в 1952 году. Выпуск Penguin от Оливии и Роберта Темпл называется «Полные басни» Эзопа (1998), но на самом деле многие из Бабриуса, Федруса и других крупных древних источников были опущены. Совсем недавно в 2002 году перевод Лоры Гиббс под названием « Басни Эзопа» был опубликован в Oxford World's Classics. Эта книга включает в себя 359 и имеет выбор из всех основных греческих и латинских источников.

До 18-го века басни были в значительной степени использованы для взрослых учителей, проповедников, речевых речевых и моралистов. Это был философ Джон Локк , который, похоже, выступал за то, чтобы нацелиться на детей в качестве специальной аудитории в некоторых мыслях, касающихся образования (1693). По его мнению басни Эзопа:

Склоняется от удовольствия и развлечения ребенка ... но дает полезное размышление для взрослого человека. И если его память сохранит их всю свою жизнь после, он не будет раскаяться, чтобы найти их там, среди своих мужских мыслей и серьезного бизнеса. Если в его AESOP есть фотографии в нем, это будет развлекать его намного лучше и побудить его читать, когда он несет с собой увеличение знаний. Для таких видимых объектов, о которых дети слышат, говорили напрасно и без какого -либо удовлетворения, хотя у них нет никаких представлений о них; Эти идеи нельзя иметь из звуков, а из самих вещей или их картинок.

То, что молодые люди являются особой целью для басен, не была особенно новой идеей, и ряд изобретательных схем для обслуживания этой аудитории уже применялись на практике в Европе. Sentum Fabulae of Gabriele Faerno был заказан Папой Пием IV в 16 -м веке, «чтобы дети могли учиться в то же время и из той же книги, как моральной, так и лингвистической чистоты». Когда король Людовик XIV из Франции хотел проинструктировать своего шестилетнего сына, он включил серию гидравлических статуй, представляющих 38 выбранных басен в лабиринте Версаля в 1670-х годах. В этом его посоветовал Чарльз Перро , который позже должен был перевести широко опубликованные латинские стихи Фаерно на французский стих и таким образом довести их до более широкой аудитории. Затем в 1730 -х годах появились восемь томов Nouvelles Poésies Spirituelles et Morales Sur Les Plus Airs , первые шесть из которых включали часть басен, специально предназначенных для детей. В этом басни Ла Фонтейна были переписаны, чтобы соответствовать популярным воздуха дня и организованы для простой производительности. Предисловие к этой работе комментирует, что «мы считаем себя счастливыми, если, давая им влечение к полезным урокам, которые подходят для их возраста, мы дали им отвращение к прохладным песням, которые часто попадают в их рты и которые только служат испортить их невиновность. Работа была популярна и перепечатана в течение следующего века.

В Великобритании различные авторы начали развивать этот новый рынок в 18 -м веке, давая краткое описание истории и того, что обычно было более длинным комментарием о его моральном и практическом значении. Первая из таких работ - это басни Сэмюэля Кроксалла в AESOP и других, недавно сделанные на английском языке с применением на каждую басню . Впервые опубликованные в 1722 году с гравюрами для каждой басни Элиша Киркалла , она постоянно перепечаталась во второй половине 19 -го века. Другой популярной коллекцией были басни Джона Ньюбери в стихах для улучшения молодых и старых , обреченных приписываемых Аврааму Эзопа Эсквайра, который должен был увидеть десять изданий после ее первой публикации в 1757 году. басни из выбора Роберта Додсли Трехтомные из ESOP и других фабулистов отличаются по нескольким причинам. Сначала, что он был напечатан в Бирмингеме Джоном Баскервилем в 1761 году; Во -вторых, это обратилось к детям, заставляя животных говорить по характеру, льва в царственном стиле, сову с «помпелой фразы»; В -третьих, потому, что он собирается в три районы басен из древних источников, те, которые более поздравились (в том числе некоторые заимствованы у Жана де ла Фонтейна ), и новые истории его собственного изобретения.

Издание Томаса Бевика из Ньюкасла на Тайн одинаково отличаются от качества его на деревянных истемах. Первым из них под его именем были выбранные басни в трех частях, опубликованных в 1784 году. За этим последовали в 1818 году басни Эзопа и других . Работа разделена на три раздела: у первых есть некоторые басни Додсли, предварительно предварительно с помощью короткой прозы; Второй имеет «басни с размышлениями», в которых каждая история сопровождается прозой и моральным стихом, а затем длительным отражением прозы; Третий, «басни в стихе», включает в себя басни из других источников в стихах нескольких неназванных авторов; В них мораль включена в тело стихотворения.

В начале 19 -го века авторы обратились к написанию стиха специально для детей и включали басни в свой результат. Одним из самых популярных был писатель бессмысленного стиха Ричарда Скрафтона Шарпа (умер в 1852 году), чьи старые друзья в новом платье: знакомые басни в стихе впервые появились в 1807 году и прошли пять неуклонно дополненных изданий до 1837 года. Aesop в Rhyme Джеффриса Тейлора в Rhyme, с некоторыми оригиналами , впервые опубликованными в 1820 году, был таким же популярным, а также прошел несколько изданий. Версии живы, но Тейлор берет на себя значительную свободу с сюжетной линией. Оба автора были живы к серьезной природе коллекций 18 -го века и пытались исправить это. Шарп, в частности, обсудил дилемму, которую они представляли, и рекомендовал его вокруг нее, наклоняясь одновременно в формате в коллекции басни Croxall:

Это был привычный метод печати басен, чтобы отделить мораль от предмета; и дети, чьи умы живы к развлечениям забавной истории, слишком часто превращаются из одной басни к другой, вместо того, чтобы просматривать менее интересные строки, которые находятся под термином «применение». Именно с этим убеждением автор настоящего отбора попытался переплетать мораль с субъектом, эта история не должна быть получена без пользы от нее; И это развлечение и инструкция могут пойти рука об руку.

— 

Brownhills Alphabet Plate, Aesop's Fables серия , Fox и виноград c. 1880 .

Версии Шарпа в лимерике басни Эзопа появились в 1887 году. Это было в великолепно производственном издании искусств и ремесел , собственной эзоп-эзоп: басна, конденсированные в рифме с портативной моралью, изображенной Уолтером Крэном .

Некоторые более поздние прозы были особенно примечательны своими иллюстрациями. Среди них были басни Эзопа: новая версия, главным образом из оригинальных источников (1848) Томаса Джеймса, «с более чем ста, как иллюстрации, разработанными Джоном Тенниэлем ». Сам Тенниэль не сильно думал о своей работе и воспользовался возможностью, чтобы перерисовать некоторых в пересмотренном издании 1884 года, в котором также использовались фотографии Эрнеста Гризета и Харрисона Вейра . Как только технология была на месте для цветных репродукций, иллюстрации стали более привлекательными. Примечательные издания начала 20 -го века включают в себя новый перевод басни Вернона Джонса, сопровождаемый фотографиями Артура Ракхэма (Лондон, 1912) и в США AESOP для детей (Чикаго, 1919), проиллюстрированный Майло Винтер .

Иллюстрации из изданий Croxall были ранним вдохновением для других артефактов, направленных на детей. В 18 -м веке они появляются на посуде из « Челси» , «Wedgwood и Fenton Potteries». Примеры 19 -го века с определенно образовательной целью включают серию Fable, используемые на алфавитных пластинах, выпущенных в больших количествах из керамики Brownhills в Стаффордшире. Басни использовались одинаково в начале дизайна плитки для окружения детского камина. Последние были еще более популярны в 19 веке, когда были специально разработанные серии из Mintons , Минтон-Холлинс и Maw & Co. Во Франции тоже известные иллюстрации басни Ла Фонтейна часто использовались в Китае.

Религиозные темы

Столп 12-го века, монастырь Университетской церкви Святого Урсуса , Аоста : Лиса и аист.

В классические времена было совпадение между басни и мифом, особенно там, где у них была этиологическая функция. Среди них два, которые касаются разницы между людьми и животными. Согласно первым, люди отличаются своей рациональностью. Но в тех случаях, когда они имеют петлиальный менталитет, объяснение состоит в том, что у создания животных было обнаружено, что люди превосходят людей, а некоторые были изменены в форме, но сохранили свои души животных.

Такие ранние философские спекуляции были также распространены на этические проблемы, связанные с божественной справедливостью. Например, он был воспринят как непропорциональный для того, чтобы злой человек был наказан от смерти в кораблекрушении, когда в нем участвовали многие другие невинные люди. Бог Гермес объяснил это возраженному по отношению к человеческой аналогии человека, укушенного муравей, и, как следствие, штампованным на всех его ногах. Опять же, было задано вопрос, почему последствия злого дела не последовали сразу же, оно было совершено. Хермес тоже был вовлечен здесь, так как он записывает мужские акты на Потшердах и отвезет их в Зевс , сложенную в коробке. Однако Бог справедливости проходит через них в обратном порядке, и поэтому наказание может быть отложено. Однако, когда ошибка воспринимается как акт неповиновения, как это происходит в басне Хорскос , возмездие происходит быстро.

Некоторые басни могут выразить открытый скептицизм, как в истории о человеке маркетинга статуи Гермеса, которая хвасталась своей эффективностью. На вопрос, почему он избавлялся от такого актива, Гекстер объясняет, что Бог не торопится в предоставлении услуг, в то время как он сам нуждается в немедленных деньгах. В другом примере фермер, чей матток был украден, отправляется в храм, чтобы увидеть, можно ли найти виновника при гаданиях. По прибытии он слышит объявление с просьбой получить информацию о грабеже в храме, и приходит к выводу, что Бог, который не может заботиться о своем собственном, должен быть бесполезным. Но противоположная позиция, против зависимости от религиозного ритуала, была взята в баснях, таких как Геркулес и Вагонер , которые иллюстрируют пословицу «Бог помогает тем, кто помогает себе». История должна была также стать любимой столетиями спустя в протестантской Англии, где один комментатор занял крайнюю позицию, которая пренебрегает необходимостью самопомощи-«богохульство», и что это «великий грех для человека, чтобы потерпеть неудачу в своей торговле или занятие, часто бегая к молитвам ».

Поскольку басни вышли из грекоязычного мира и были адаптированы к разным временам и религиям, примечательно, насколько радикально были переосмыслены некоторые басни. Таким образом, одна из басен, собранных под названием « Доля льва» , и первоначально направленная против тирании, стал в руках Руми притч о единстве с Богом Ислама и послушанием божественной власти. В еврейских «Fox Fables» Берехии Ха-Накдан юмористический рассказ о зайцах и лягушках был сделан по поводу поведения, чтобы поверить в Бога, В то время как христианское переосмысление символики животного в средневековых временах превратило волка и крана в притчу о спасении души грешника из ада .

В средневековые времена басни были собраны для использования в проповедях, из которых ODO Cheriton Parobolae является всего лишь одним из примеров. В начале Реформации Мартин . Лютер последовал своему примеру в работе, теперь известной как басни Кобурга Другой источник христианских басен был в книгах эмблемы 16–17 веков. В эмблемах Георгетте де Монтенай Chrestiennes ( ), например, басня дуба и тростни разрабатывает 1571 низкой степени »(Лука 1.52, AV).

Как только басни воспринимались как в первую очередь для обучения детей, новое поколение христианских писателей начало устанавливать на них свое собственное строительство, часто расходится с их первоначальной интерпретацией. Чрезвычайный пример возникает в компиляции, называемом христианскими баснями из викторианской эпохи, где северный ветер и солнце упоминаются в библейские отрывки, в которых религия сравнивается с плащом. Поэтому, говорит автор, следует остерегаться того, чтобы отказаться от своих убеждений под Солнцем процветания. Определенно, сущность басни - их адаптивность. Начало два с половиной тысячелетия назад с этиологическими решениями философских проблем, в настоящее время продолжались новые религиозные приложения.

Драматизированные басни

Успех басни Ла Фонтейна во Франции начал европейскую моду для создания игр вокруг них. Создателем был Эдме Бурсо , с его пятиактивным стихом драмы Les Fables D'Esope (1690), позже вновь вновь взволнованный Esope à la Ville (Aesop в городе). Такова была его популярность, что конкурирующий театр выпустил Нобла Юсташа Ле Арлакин-Эзоп в следующем году. Затем Бурсо написал продолжение, Esope à la Cour (Aesop at Court), героическую комедию, которая была задержана цензорами и не производилась до его смерти в 1701 году. Другие подражания 18-го века включают Жан-Антуан дю - Черко SISOP в колледже (1715), Там, где быть возложена на ответственность за школу, дает фабулисту достаточную возможность рассказать свои истории, а Чарльз-Этьена Песселиера Эзопа Ау Парнассе (1739)-одноактная пьеса в стихе.

Esope à la Ville был написан на французских александриновых куплетах и ​​изобразил физически уродливый эзоп, действующий в качестве советника Learchus, губернатора Cyzicus под руководством King Croesus , и используя свои басни в качестве сатирических комментариев о тех, кто ищет его пользу или для решения романтических проблем. Одна из проблем является личной для AESOP, так как он обручен дочери губернатора, которая ненавидит его и имеет молодой поклонник, с которым она влюблена. Существует очень мало действий, игра, служащая платформой для чтения свободных басни -стихов через частые промежутки времени. К ним относятся лиса и ласка , лиса и маска , живот и другие члены , городская мышь и сельская мышь , лиса и ворона , краб и ее дочь , лягушка и быка , повар и Лебедь , Волк и Агнец , гора в труде и человек с двумя любовницами . Два других - Соловей, Жавочка и Бабочка - выглядят оригинальными для автора, а третья, голубки и стервятник, на самом деле являются адаптированной версией Лягушки и солнце .

Драматизация другого рода: бывшие статуи «Лисы и крана» в лабиринте Версаля .

Esope à la Cour - это скорее моральная сатира, большинство сцены представляют собой кусочки для применения басен к моральным проблемам, но для обеспечения романтического интереса представлена ​​любовница Эзопа Родоп. Среди шестнадцати баснов, только четыре, вытекают из La Fontaine - цапли и рыбы , льва и мыши , голубя и муравья , больного льва - в то время как пятый заимствует мораль с другой, но изменяет детали, и шестой имеет в качестве извинения максима Антуана де ла Рошефуко . После небольших немногих выступлений, произведение позже выросла и оставалась в репертуаре до 1817 года. Пьеса Бурсо также оказала влияние в Италии и дважды переводится. Он появился из Болонья в 1719 году под названием L'Esopo в Corte , переведенном Антонио Занибони, и как Le Favole di Esopa Alla Corte из Венеции в 1747 году, переведенный Гаспаро Гоцци. Тот же переводчик отвечал за версию Esope à la Ville ( Esopo в Città , Венеция, 1748); Затем в 1798 году была анонимная венецианская адаптация с тремя актами, Le Favole di Esopa, Ossia eSopo в Città . В Англии пьеса была адаптирована под названием Aesop Джоном Ванбругом и впервые выступила в Theatre Royal, Drury Lane в Лондоне в 1697 году, оставаясь популярным в течение следующих двадцати лет.

В 20 -м веке отдельные басни от AESOP стали адаптироваться к анимированным мультфильмам , особенно во Франции и Соединенных Штатах. Карикатурист Пол Терри начал свою собственную серию под названием «Film Fables» Эзопа , в 1921 году, но к тому времени, когда это было захвачено Van Beuren Studios в 1928 году, сюжетные линии мало связаны с любой басрой Эзопа. В начале 1960 -х годов аниматор Джей Уорд создал телесериал коротких мультфильмов под названием Aesop и Son , который впервые вышел в эфир как часть шоу Rocky и Bullwinkle . Фактические басни были подделка, чтобы привести к каламбуру, основанному на первоначальной морале. Два басна также представлены в телевизионном фильме 1971 года «Басни Эзопа» в США. Здесь Эзоп - черный рассказчик, который связывает два басен черепахи, черепаха, орела , а также черепаха и зайца с парой детей, которые бродят в очарованной роще. Сами басни показаны как мультфильмы.

В период с 1989 по 1991 год на французском телевидении были переосмыслены пятьдесяти баснов в Эзопе, когда Les Fables Géométriques , а затем выпущены на DVD. В них появился мультфильм, в котором персонажи появились в качестве сборки анимированных геометрических форм, в сопровождении сленговых версий Пьера Перрея оригинального стихотворения Ла Фонтейна. В 1983 году была расширенная манга -версия басни, сделанных в Японии, Isoppu Monogatari , И также был китайский телесериал для детей, основанный на историях.

Также было несколько драматических постановок для детей, основанных на элементах жизни Эзопа и включающих рассказ о некоторых баснях, хотя большинство из них были написаны как чисто местные развлечения. Среди них была канадская писательница Робертсона Дэвиса « Маска Эзопа» (1952), который был установлен на его судебном процессе в Дельфи и позволяет обвиняемому рассказать басням о животе и членах , городской мышью и стране , а также пету Жемчужина , бросая вызов преобладающим социальным взглядам.

Музыкальные процедуры

В то время как музыкальные условия басни Ла Фонтейна начали появляться во Франции в течение нескольких десятилетий после их публикации, только в 19 -м веке композиторы начали черпать вдохновение непосредственно из Aesop. Чарльза Валентина Алкана Одним из самых ранних был Le Festin D'Esope («Праздник Эзопа», 1857), набор вариаций фортепиано, в которых, как говорят, изображает свое животное или сцену из басен Эзопа. В Викторианской Англии было несколько композиторов по фортепиано, выступавших (без особого навыка) их композиторами. В 1847 году анонимный выбор басен AESOP выступил и установил музыку с симфониями и аккомпанементами для фортепиано -форте , в которой содержались 28 баснов. В том же году последовал отбор Оливии Бакли Дассек , проиллюстрированный Томасом он . Двенадцать были также установлены У. Лэнгтоном Уильямсом ( ок. 1832–1896 ) в баснях его Эзопа, высеченный и организованный для фортепиано -форте (Лондон, 1870 -е годы), шутливая формулировка которой была сильно устарела музыкальными временами .

Больше нужно было следовать в 20 -м веке, с семью настройками в баснях Эзопа Мейбл Вуд -Хилл, интерпретируемых через музыку (Нью -Йорк, 1920), с моралью басни во главе каждого произведения. Многие из этих работ были специально предназначены для молодежи. Они также включали песни Эдварда Хьюза из басен Aesop для детей и пианино (1965) и Арвел Хьюз , аналогичная работа, называемая работой для Unison Voices. Совсем недавно американский композитор Роберт Дж. Брэдшоу (B.1970) посвятил свою третью симфонию (2005) басен с программой, объясняющей, что цель работы - это возбуждение молодых музыкантов и зрителей, чтобы проявить интерес к художественной музыке » Полем Еще пять баснов, установленных для хора, представлены в баснях Боба Чилкотта Эзопа ( 2008).

Ранние условия Вернера Эгка в Германии были нацелены на детей. Его Der Löwe und Die Maus ( Lion and The Mouse 1931) был драмой Singspiel для маленького оркестра и детского хора; Нацеленный на детей в возрасте от 12 до 14 лет, он был построен на импровизации собственными детьми композитора. Он последовал за этим с Der Fuchs und Der Rabe (The Fox и The Crow) в 1932 году. Ханс Посер Die Fabeln des äsop (O 28, 1956) был установлен для сопровождающего мужского хора и использует Мартина Лютера на шесть. перевод Другие, которые установили немецкие тексты для хора, включают Герберта Калхоффа (1963) и Андре Асриэля (1972).

Самый распространенный подход в строительстве музыкального моста для детей включал в себя использование рассказчика с музыкальной поддержкой. Следуя примеру Сергея Проковива в « Питере и Волке » (1936), Винсент Персикетти установил шесть для рассказчика и оркестра в своих баснях (O 23 1943). Ричард Малц также сочинил свои басни Эзопа (1993), чтобы представить инструменты оркестра студентам начальной школы и научить их о элементах музыки, и Даниэля Дорфа широко выполненные 3 забавных басен (1996) имеет контрастные инструменты, интерпретирующие персонажи: в « Лисе и вороне » это труба и контрабас; В « собаке и ее отражении » это тромбон и скрипка, арфа и перкуссия; В « Черепах и зайца » это контрабассун и кларнет. Другие просто адаптируют голос рассказчика к музыкальной поддержке. Скотта Уотсона Они включают в себя басни Эзопа и Энтони Плога набор из пяти для рассказчика, Хорна и фортепиано (1989).

Финал американского выступления басни Эзопа .

Другая стратегия - адаптировать рассказ к популярным музыкальным жанрам. Австралийский музыкант Дэвид П Шортленд выбрал десять басен для своей записи Aesop Go Hiphop (2012), где истории дают повествование о хип -хопе , а мораль подчеркнута в лирическом хоре. американского Уильяма Руссо Подход к популяризации его басни Эзопа (1971) заключался в том, чтобы сделать из него рок -опера. Это включает в себя девять, каждый из которых представлен рассказчиком только до того, как музыка и персонажи вступит во владение. Вместо того, чтобы следовать формулировке одной из более стандартных коллекций басни, как это делают другие композиторы, исполнитель говорит по характеру. Таким образом, в «Вороне и лисе» птица представляет себя: «Ахм не так красиво, как друзья Маха, и я не могу петь так хорошо, но я могу украсть еду довольно чертовски хорошо!» Другими композиторами, которые создали оперы для детей, были Мартин Калманофф в Aesop The Fabulous Fabulist (1969), Дэвид Алстом в своих баснях Эзопа (1986), и Дэвид Эдгар Уолтер с его набором из четырех «коротких оперных драм», некоторые из которых были выполнены в 2009 и 2010 годах. Также были проведены местные балетные процедуры басен для детей в США такими компаниями, как Berkshire Ballet и Нэшвилл Балет.

Мюзикл, басни Эзопа от британского драматурга Питера Терсона , впервые продюсируемый в 1983 году, была исполнена компания Isango Portobello , режиссер Марк Дорнфорд-Мэй в Театре Фугарда в Кейптауне, Южная Африка, в 2010 году. Пьеса рассказывает историю чернокожих раба Эзопа, который узнает, что свобода получена и продолжает быть ответственным. Его учителя - животные персонажи, которых он встречает в своих путешествиях. Среди басни, которые они предлагают, включают черепаху и зайцы , лев и козу, волк и кран , лягушки, которые желали короля и троих других, воплощены в жизнь через музыкальный счет с участием в основном маримбах, вокала и перкуссии. Брайана Сьюарда Красочным лечением было «Сказочные басни» «Эзопа» (2009) в Сингапуре, который смешивает типичный мюзикл с китайскими драматическими методами.

Использование других языков в других частях мира включало в себя обстановку из четырех латинских текстов в чешском композиторе Ильжа Херньяка для . смешанного хора и оркестра (1964) и обстановки двух в качестве греческой оперы от Giorgos Sioras (р. 1952) в 1998 году. А в 2010 году Lefteris Kordis запустил свой «Aesop Project», обстановку из семи басен, которые смешали традиционные Восточные Средиземноморские и Западные Классические музыкальные текстуры в сочетании с элементами джаза. После того, как английский чтение рассказчика мужчин, исполнение греческой формулировки певицы певицы сопровождалось октетом .

Выберите басни

Названия A - F

• Эзоп и паромник
• Муравей и кузнечик
• Обезьяна и дельфин
• Обезьяна и лиса
• Задница и его мастера
• Задница и свинья
• Задница с изображением
• Задница в коже льва
• Астролог, который попал в колодец
• Лысый человек и муха
• Медведь и путешественники
• Бобр
• Живот и другие участники
• Птица и Черная птица
• Птица в заимствованных перьях
• Мальчик, который плакал волка
• Быки и лев
• Кошка и мыши
• Краб и лиса
• Петух и драгоценный камень
• Член, собака и лиса
• Ворона и кувшин
• Ворона и овца
• Ворона и змея
• Олень без сердца
• Собака и ее отражение
• Собака и овца
• Собака и волк
• Собаки и кожа льва
• Голубь и муравей
• Орел и жук
• Орел и лиса
• Орел ранен стрелой
• Эльпис
• Фермер и его сыновья
• Фермер и море
• Фермер и аист
• Фермер и гадюка
• РПИ и Брэмбл
• Рыбак и его флейта
• Рыбак и маленькая рыба
• Муха и муравей
• Муха в супе
• Фаулер и змея
• Лиса и ворона
• Лиса и виноград
• Лиса и лев
• Лиса и маска
• Лиса и больной лев
• Лиса и аист
• Лиса и ласка
• Лиса и лесник
• Лиса, мухи и ежа
• Испуганные зайцы
• Лягушка и лиса
• Лягушка и мышь
• Лягушка и быка
• Лягушки и солнце
• Лягушки, которые желали короля
• Фуллер и горелка древесного угля

Названия G - O.

• Коза и лоза
• Гусь, который положил золотые яйца
• Заяц в полете
• Геркулес и вагонер
• Честный деревянный турнир
• Хоркос, бог присяги
• Лошадь и осли
• Лошадь, которая потеряла свою свободу
• Насильственное насекомое
• Банка благословений
• Воздушный змей и голубь
• Лев и мышь
• Лев старый
• Лев в любви
• Доля льва
• Лев, медведь и лиса
• Лев, кабан и стервятники
• Человек и лев
• Человек с двумя любовницами
• Озорная собака
• Минер и его золото
• Момус критикует творения богов
• Луна и ее мать
• Гора в труде
• Мышь и устрица
• Северный ветер и солнце
• Дуб и тростник
• Старик и смерть
• Старик и его сыновья
• Старик и задница
• Старуха и доктор
• Старуха и винодельный
• Волы и скрипуя тележка

Названия R - Z

• Реки и море
• Роза и Амарант
• Сатир и путешественник
• Судогражданный мужчина и море
• Больной змей
• Змея и краб
• Змея и фермер
• Змея в кустах колючи
• Оленя и лоза
• Статуя Гермеса
• Лебедь и гусь
• Черепаха и птицы
• Черепаха и зайца
• Городская мышь и сельская мышь
• Путешественники и плоскость дерева
• Деревья и бревенчатый
• Трубач взял в плену
• Два горшка
• Ореховое дерево
• Война и его невеста
• Мыть эфиопский белый
• Ласка и афродита
• Волк и Кран
• Волк и ягненок
• Волк и пастухи
• Деревянный шар и деревья
• Молодой человек и ласточка
• Зевс и черепаха

Басни неправильно приписываются AESOP

• Задница, едят чертополох
• Медведь и пчелы
• Медведь и садовник
• Беллинг кошки (также известный как мыши в совете )
• Слепой и хромой
• Мальчик и фильмы
• Chanticleer и лиса
• Собака в менеджере
• Утопленная женщина и ее муж
• Угорь и змея
• Вяз и лоза
• Лиса и кошка
• Тыква и пальма
• Ястреб и Соловей
• Заяц и много друзей
• Ежа и змея
• Церон и рыба
• Прыгать от сковороды в огонь
• Молочная и ее ведро
• Миллер, его сын и осли
• Обезьяна и кошка
• Священник и волк
• Скорпион и лягушка
• Пастух и Лев
• Все еще воды проходят глубоко
• Стервятники и голуби
• Волк в овечьей одежде

Дальнейшее чтение

• Энтони, Mayvis, 2006. Легендарная жизнь и басни Aesop
• Caxton, William , 1484. История и басни Эзопа , Вестминстер. Современная переиздание под редакцией Роберта Т. Ленагана (издательство Гарвардского университета: Кембридж, 1967)
• Клейтон, Эдвард. «Эзоп, Аристотель и животные: роль басен в человеческой жизни», архивировав 17 марта 2023 года на машине Wayback . Humanitas , том XXI, № 1 и 2, 2008, стр. 179–200. Боуи, Мэриленд: Национальный гуманитарный институт.
• Гиббс, Лаура (переводчик), 2002, переиздал 2008 год . Басни Эзопа. Издательство Оксфордского университета
• Гиббс, Лора, «Иллюстрации эзопа: рассказывать историю на изображениях»
• Преподобный Томас Джеймс Ма, басни Эзопа: новая версия, главным образом из оригинальных источников , 1848. Джон Мюррей (включает в себя множество фотографий Джона Тенниэля )
• McKendry, John, ed. (1964). Эзоп, пять веков иллюстрированных басен . Нью -Йорк: Метрополитен -музей искусств. - онлайн -версия
• Перри, Бен Эдвин (редактор), 1952, 2 -е изд. 2007. Aesopica: серия текстов, касающихся AESOP, или приписываемых ему. Урбана: Университет Иллинойса Пресс
• Perry, Ben E. (редактор), 1965. Бабриус и Федрус , (Классическая библиотека Loeb) Кембридж: издательство Гарвардского университета, 1965. Английские переводы 143 греческих стихотворных баснов Бабриуса, 126 латинских стихо В Бабриусе и 128 латинских баснях не существуют в Федрусе (включая некоторые средневековые материалы) в общей сложности 725 басни
• Рубен, Эмиль, Péesies en Patois Limousine , Paris 1866
• Храм, Оливия; Темпл, Роберт (переводчики), 1998. Эзоп, «Полные басни», Нью -Йорк: Классика Пингвина. ( ISBN   0140446494 )

Внешние ссылки

• Басни Эзопа в стандартных электронных книгах
• Аудиокнига Aesop's Fables в Librivox
• Aesopica : более 600 английских басен, плюс AESOP, латинские и греческие тексты Caxton, индекс контента и поиск сайта.
• Детская библиотека, сайт с множеством репродукций иллюстрированных английских изданий Aesop Archived 4 октября 2016 года на машине Wayback
• Басни эзопа , английские версии
• Коллекция Fable Carlson в университете Крейтон включает в себя онлайн-каталог объектов, связанных с баснями
• morals Таппо, 13 февраля , итальянский и латынь.] Неаполь: [Германи Фиделиссими для] Франческо дель Vita et aesopus [басни Эзопа
• Esopus [Moralisatus] Венеция, Манфред Бонеллис, де Монтеферрато, 17 августа 1493 года. Из Отдела редкой книги и специальных коллекций в библиотеке Конгресса
• Фабула. Неаполь, Кристанус Преллер, ок. 1495 . От отделения редкой книги и специальных коллекций в Библиотеке Конгресса
• Esopo Con Uita Sua Historiale Eulgarre. Милан, Гильми Ле Сингерре Фрэрес, 15 сентября 1498 года. Из Отделения редкой книги и специальных коллекций в библиотеке Конгресса
• Fabule и жизнь Эсопи, с историями Auiani, Alfonsiij, Pogij Florence и другими, с лучшими комментариями, хорошо тщательно исправленными и правильными. Антверпен, Джерард Леу, 26 сентября 1486 года. Из отделения редкой книги и специальных коллекций в Библиотеке Конгресса
• Esopus конструирует мораликат Uenetijs, отпечатанный Benalium , 1517 год. Из отделения редкой книги и специальных коллекций в Библиотеке Конгресса
• Esopus cõnstructus moralizat . Taurini, B. Sylva, 1534 из Отдела редкой книги и специальных коллекций в Библиотеке Конгресса
• Aesop Fabvlae CVM Vvlgari Интерпретация: Brescia, в Loduicum Britannicum , 1537. Из отделения редкой книги и специальных коллекций в Библиотеке Конгресса
• Басни Эзопа. Стандартный Asds Appologotic или Mythologi с некоторыми песнями и играет дополнения 1501. Из отделения редкой книги и специальных коллекций в Библиотеке Конгресса
• Басни Эзопа. Испанский Libro del Sabio [et] Clarissimo fabulador ysopu Hystoriado et annotado. Sevilla, J. Cronberger , 1521 из Отдела редкой книги и специальных коллекций в Библиотеке Конгресса
• Басни Эзопа . Немецкий. Vita et fabulae. Аугсбург, Антон Сорг, c. 1479 . От отделения редкой книги и специальных коллекций в Библиотеке Конгресса